– Я бы хотел накопить на машину...
– Да ну, куда тебе!..
– Эй, смотри, там три девчонки на одном мопеде едут!
– Где?!
– Эх, неудобно же. Вот я и говорю – лучше свою машину...
– Меньше аниме смотри!
По всему салону стоял равномерный стрекочущий гул, смягчающийся духотой и солнечным светом через стекла.
Тут и там поскрипывали спинки высоких маршрутных сидений, и мельтешили острые мальчишечьи локти.
Бейсбольная команда старшей школы Нишиура отправлялась на отдых.
Не на очередную замысловатую тренировку, замаскированную под каникулы, не на каторжный труд во благо победы, а на обычный летний отдых.
Прадедушка и прабабушка Юичиро Таджимы, прослышав про некие достижения внука в спорте, позвали его к себе в деревню на неделю и, чтобы гиперактивный парень не заскучал, разрешили команде присоединиться.
Что было весьма удивительно и подозрительно – Момокан и Шигапо не стали возмущаться или отказывать, а дали добро на поездку с первой же попытки.
Возможно, дело было в августе месяце, ещё по-июльски припекающем, душном, пропахшем сладкими цветами.
Возможно, дело было в чём-то ещё, странном и непонятном детям.
Как бы там ни было, до начала осенних занятий оставалось чуть больше двух недель, и автобус вёз команду прочь от города, ближе к тёмно-зелёным мохнатым горам.
Солнце стояло высоко, лучи косыми ударами катаны опускались на стёкла. Все форточки держались нараспашку, и всё равно в салоне было жарко. Парни шептались, шуршались, возились, чем-то скрипели, но понемногу затихали.
Задремал, сползая по стеклу виском, надёжный Сакаегучи. Осторожно, чтобы не разбудить, Нишихиро передвинул товарища ближе к себе, придерживая за плечи – чтобы не набил синяков на кочках, ударяясь лбом об окна.
Замолк, устав спорить, неутомимый Мизутани, уткнувшись в плечо Изуми, из последних сил борющегося со сном посредством листания сёнен-манги.
Ханаи, давно махнув рукой на непоседливое недоразумение №1 в команде – единственного и неповторимого Таджиму Юичиро, – включил плеер и закрыл глаза, пытаясь не вылететь из кресла от очередного неудачного толчка пяткой соседа.
Таджима вертелся и восторженно смотрел на желтеющие поля так, словно видел их впервые. Наверное, он хотел, чтобы все в команде видели это, чтобы оценили и высказались о красоте природы [С1].
Но ребята, утомлённые жарой, духотой и длинной дорогой, лишь тихо посапывали на своих местах.
В самом конце автобуса, мучаясь от страха и подступающей тошноты одновременно, прятался в уголке около окна неизменный питчер – Михаши Рен.
Повод бояться у него был и неслабый: рядом сидел, сложив руки на груди и недружелюбно зыркая исподлобья, лучший кетчер Абе Такая.
На самом деле он (Такая [С2] ?) не был раздражён или зол. Он просто думал о чём-то неприятном, забывая следить за лицом.
Михаши, улавливая изменения в настроении Абе-куна, пытался быть ниже травы, тише воды. Иногда получалось. Чаще доводилось слышать отрешённое:
– Прекращай ёрзать! Или тебя тошнит?
Михаши вздрагивал, втягивал голову в плечи и тихонько выдавливал из себя:
– Нет.
На этом разговор заканчивался – до следующего круга.
Где-то в середине пути, устав от вида зеленоватого лица питчера, Абе всучил-таки ему таблетку, проследил, чтобы Михаши точно выпил её, и успокоился.
К вящей радости, успокоился и Рен, даже перестав ёрзать по сидению. Вместо тошноты его потянуло в сон.
Кажется, он успел почувствовать крепкую руку Абе-куна на плечах, прежде чем провалился в тёплую дрему, полную скачущих цветастых солнечных зайчиков.
Дорога понемногу начала петлять и кружить, приближаясь к горным подножьям. Таджима огляделся: все парни мирно спали, даже Абе сдался на милость усталости и прикрыл глаза, машинально поглаживая питчера по плечу.
Эти двое со своими странными взаимоотношениями никогда не переставали удивлять лучшего отбивающего Нишиуры: то ругаются, то о чём-то шепчутся, и Рен кивает с такой скоростью, что кажется, его голова слетит с плеч.
Хорошо, когда ты можешь не переживать на счет бэттери.
Просто сосредоточиться на мяче и отбить так, чтобы команда получила несколько драгоценных очков.
Отбить – на левую часть поля. Отбить – в центр. Отбить – хоум ран...
Ханаи приоткрыл глаз, почувствовав тяжесть на коленях. Вздохнул и мученически огляделся, пытаясь понять, с какой радости ему прилетело счастье в виде задремавшего Таджимы.
За окнами пронеслась тень первой серо-зелёной горы, небо мелькнуло узкой стрелой. Снизив громкость плеера, Ханаи потянулся и задвинул штору – чтобы мельтешащее солнце не било по глазам спящего товарища.
Между рядами прошла Момокан, кивнула Ханаи, приложив палец к губам.
Ханаи вздохнул и криво улыбнулся в ответ. Тяжесть и тепло на коленях немного смущали, но капитан был уверен, что справится и с этим.
– Просыпаемся-просыпаемся! – скомандовала Момоэ, когда автобус притормозил около остановки.
Сонные и заторможенные парни хватали сумки, пакеты, сталкивались в проходе между сиденьями и смеялись.
Никакой ругани, разве что шутливые и несерьёзные восклицания Ханаи, пытающегося растолкать Таджиму.
В воздухе разлился запах цветущего клевера. Вместо кабинки остановки рядом с дорогой были вбиты несколько стальных свай, проржавевших от времени.
Табличка, прикрученная проволокой, мерно покачивалась и поскрипывала на ветру.
– Туда! – восторженно указал Таджима, пытаясь удержать в руках несколько сумок разом и одновременно прыгая на одной ноге – вытряхивая из сланца камушек.
– Итак, для разминки пройдём пешком до деревни, парни! – Момоэ хлопнула в ладоши и оглядела нерастормошённых мальчишек. Взъерошенные и сонные, они вызывали какое-то смутное материнское чувство в груди тренера.
– Построились, Нишиура! Вперёд!
В конце шеренги, как обычно, началась маленькая локальная война, быстро закончившаяся сдачей обороны. Михаши почти без сопротивления уступил Абе, позволив кетчеру взять лишний пакет с вещами самому.
– Вот теперь бы нам точно машина помогла... – пробормотал Мизутани, но, взглянув на вьющуюся узкую тропу между полями, лишь махнул рукой. – Не, не помогла... разве что легендарная 86-я...
– Говорю же, читай меньше манги, – деловито заметил Изуми и подтолкнул товарища вперёд. – По одному проходим...
– Тренер... а это нормально, что я с вами поехала? – Шинока поправила кепку и робко взглянула на Момокан.
Та широко и лихо улыбнулась:
– Это просто замечательно, я одна за ними не услежу. Мальчишки.
Шинока тихонько хихикнула в ладонь и кивнула.
Тропинка начиналась сразу за ржавыми сваями остановки и вилась между двумя рисовыми полями, жёлтыми и спелыми.
Таджима летел впереди, словно ветром подгоняемый, и успевал на ходу рассказывать, как в детстве бегал тут наперегонки с соседскими ребятами и как их таскали за уши за раздавленные рисовые стебли.
Горы надвигались откуда-то с югов, вечными [С3] монолитными караванами, попавшими под патоку застывших в янтаре лесов.
От земли поднимался свежий запах дождя, но небо расчистилось ещё с утра и широкой синей косынкой расстелилось над головами.
Жужжали пчелы. Вдалеке виднелись темные густые сады. Ветер порывами доносил медовый запах свежих яблок.
Таджима разулся первым. Земля, крепкая, плотная, слегка колкая с непривычки, ровно легла под ноги.
– Можно? – Ханаи обернулся к тренеру, нерешительно выгнув бровь.
– Нужно, – хмыкнула Момокан и стянула свои шлёпки. – Давно пора.
– У нас там речка есть – закачаетесь! – закричал Таджима, размахивая сланцами над головой. – Прыгать с обрыва – и сразу на глубину! Под водой водоросли как длинные хвосты, супер!
– О чём он болтает... – Сакаегучи прищурил глаза, оглядываясь, и вытер пот со лба. – Фух, жарко.
– Таджима на своей волне... – рассмеялся Нишихиро. – Может, воды?..
– Не, спасибо.
– Ооо? А что это там желтеет на склонах? – Мизутани вытянул руку, пальцем указывая на низы гор.
– Там выращивают дыни, – отозвался Таджима. – А вон там пасеки стоят. Туда лучше не ходить. О, а вон там – лес светлячков и храм. Будет здорово сходить всеми!
– Домики на сваях! – хором ахнула команда, когда подошли ближе.
– Я слышала, что раньше так строили, чтобы наводнения не сносили дома и не затапливали помещения, – кивнула Момокан. – Так, Таджима-кун?
– Угу. Весной с гор текут бурные реки, смывают всё на своем пути [С4].
– Интересно, а орехи уже поспели?
– Орехи? Да рано ещё.
– А давайте потом сходим и проверим. И это... дыньки хочется...
– То дыньки, то машины, определись уже!
Мальчишки смеялись. Парочка из беттери не принимала участия в беседе, что было в общем-то неудивительно. Абе никогда разговорчивостью не отличался, а Михаши, может, и сказал бы что, но слишком нервничал и смущался оказаться "не в теме".
Впрочем, им за глаза хватало "общения" друг с другом. Момоэ несколько минут послушала серьёзные объяснения кетчера о плодовитости почв и роли дождевых червей в экологии, предпочла забыть школьный курс географии и отошла подальше – чем бы дети ни тешились, лишь бы тренера не вешали.
Вопреки опасениям [С5], Михаши слушал как-то сосредоточенно, что-то уточнял и даже спрашивал. Видимо, это была одна из тем для его домашнего задания на лето.
Таджима ускакал далеко вперёд, заявив, что спешит предупредить своих о приезде.
Стебли риса изредка покалывали пятки. Шуршали в траве юркие ящерицы, вызолачивая под солнцем изящные спинки. Сакаегучи попытался поймать одну; Мизутани зачем-то сфотографировал поля.
Изуми и Нишихиро тихо шушукались, обсуждая что-то своё. Ханаи тщетно пытался навести порядок, а парочка рыжих скакала кругом, пытаясь играть в догонялки.
Впереди на тропе показался Таджима – уже успевший переодеться в цветастые дачные шорты. Он махал рукой и бежал навстречу товарищам по команде.
Около дома их ожидала блаженная тень, прохлада и оглушительный стрёкот цикад, заглушаемый лишь глухим [С6] биением пульса в висках – слишком стремительный переход от сосредоточенности к расслаблению.
Вопреки опасениям [С7], дом Таджимы был построен на земле, а не на сваях. Квадратный участок двора был вытоптан до каменной плотности. В углу тулилась тёмная будка, в ней кто-то ворочался и побрякивал цепью. Дом в два этажа, выстроенный из дерева и обмазанный белой глиной, вызывал чувство уюта. Все окна стояли нараспашку, в проёмах колыхались белые полупрозрачные шторы. Высокий деревянный забор, отделяющий участок от соседей, увивал дикий виноград, его ягодки темнели на фоне желтовато-зелёной резной листвы.
Внутри оказалось просторно и прохладно. Деревянный пол приятно и гладко лежал под ногами [С8]. Кухонное помещение отделялось занавеской из деревянных бус. В углу располагалась крепко сбитая лестница наверх.
Родственники Таджимы, милейшие старички Акане и Сато-сан, как оказалось, жили не в самом доме, а в летней пристройке около огорода – не душно ночами, да и ходить до колодца всё меньше.
В благодарность за приглашение все пообещали помогать с работой по дому и на участке. Старички много улыбались и повторяли, что у Юичиро появились замечательные друзья.
Из будки, наконец, вылез, неспешно потягиваясь, бело-рыжий пес с чёрным ухом по кличке Тей [С9]. Таджима немедленно затискал собаку и перезнакомил со всеми в команде.
Мизутани и Сакаегучи, соревнуясь на храбрость, подставляли ладони под горячий шершавый язык и восторженно вскрикивали, чувствуя на коже тёплое дыхание собаки. Тей умел давать лапу и умильно выпрашивать вкусности, доверчиво виляя хвостом.
Момоэ позволила ребятам наиграться с собакой и лишь потом напомнила про брошенные валом вещи посреди дома.
Наспех распаковывали сумки. Холодильник оказался забит под завязку продуктами, собранными с собой в дорогу.
Дети, выросшие среди удобных городских коммуникаций, с невинным восторгом по несколько раз хлопали дверцей старого рефрижератора, вслушиваясь в дребезжащее гудение внутри – пока тренер не разогнала расшалившуюся команду по углам.
Для них всё это было в новинку: старая лакированная мебель из шпона и прессованных опилочных досок, самодельные дорожки из цветных обрезков ткани, сшитых между собой в виде орнамента-мозаики, старая техника – ещё довоенных образцов.
– Что за домом? – Таджима оторвался от настройки шипящего магнитофона-кассетника, почесал затылок. – Там сад. И огород. А ещё есть колодец – если в него кричать, то эхо...
– Никто кричать в колодец не будет, – поспешно вклинилась в разговор Момоэ, чуя, куда скоро направится бурная энергия подростков. – Таджима-кун, лучше покажи всем окрестности, чтобы не заблудились, проведи по деревне.
– Сделаю, – бодро отозвался веснушчатый парень и широко улыбнулся.
Ханаи тихо закрыл шкаф и оглянулся, пожаловавшись:
– Мне страшно хлопать дверью, вдруг она отвалится...
– Это... парни... а где Михаши? А, Абе тоже нет? Тогда всё нормально.
– Парочка отстала? Хах, я, кажется, видел их во дворе...
– Не расслабляться! Шинока, бери свои вещи и пойдём в нашу комнату, пусть мальчишки буянят сами.
– Х-хорошо!..
– Ты точно успеваешь всё записывать?
Поколебавшись, Михаши кивнул и нарисовал невнятный иероглиф на поле тетради.
Абе вздохнул, но смолчал: питчера не переделать, поздно метаться.
– Итак, пиши: период созревания дикого винограда... Что ты написал? Какой ещё перидот?..
– К..камень такой... есть. – Михаши заозирался по сторонам и сглотнул, царапнул ручкой по записи, зачёркивая слова.
– А зачем ты это написал? Я так диктовал?!
– Н..нечаянно, – пробормотал питчер.
– Тебе голову не напекло? – Абе бесцеремонно прижал ладонь ко лбу Михаши, нахмурился. – Солнечный удар схлопочешь. Пошли в дом.
– Это... дописать надо...
– Ещё успеешь дописать, неделя впереди. Давай живее.
Михаши тихо пикнул, когда кетчер за локоть потащил его к дому, споткнулся на трёх ступеньках – выкрашенных буро-оранжевой краской – и чуть не пролетел мимо двери[С10].
Команда приветствовала их возвращение тихим радостным гулом. Михаши мгновенно стушевался, открыл рот, пытаясь что-то сказать. Абе хлопнул холодильником – с лёгким интересом окинув взглядом старую конструкцию – и сунул в руки питчера бутылку воды[С11]:
– Пока попей и сядь в тени.
– Парни, мы идём на разведку. Таджима покажет нам деревню. Вы с нами? – Ханаи кивнул кетчеру.
Абе покосился на Михаши, пожал плечами:
– Если этот оклемается...
– А что случилось?
– Ему плохо?
– Да перегрелся просто, кепку забыл одеть, – раздражённо[С12] цыкнул кетчер, складывая руки на груди. – Вы идите, а мы вечером сходим, осмотримся. Думаю, не заблудимся, если что, дорогу у местных спросим, в таких посёлках все друг друга знают.
– Фофко ф леф не зафофифе... – профырчал Таджима, сунув в рот бутерброд с колбасой. – Он фолфефный.
– Чего? – Кетчер выгнул бровь, не разобрав ни слова из сказанного.
– Кажется, наш гений сказал, что в лес лучше не соваться, – перевёл на человеческий Ханаи, потуже затянув бандану и поправив очки на носу. – Ладно, раз ты тут, Абе, то всё будет нормально, я думаю. Если вдруг Сато-сан о чём-то тебя попросит, то...
– Я сделаю, – кивнул кетчер.
Михаши булькнул водой.
– Много холодного не пей, – тут же накинулся на него Абе. – Простынешь же!..
Ханаи отвернулся, чтобы не рассмеяться. Таджима захохотал с набитым ртом.
Шумя и перешушукиваясь[С13], команда покинула комнату.
Абе досадливо цыкнул, раздражённо проследив за взбудораженной толпой в окно, и сел на пол рядом с Михаши.
Тот поджал ноги и украдкой глянул на кетчера, опасаясь гневных фраз в свой адрес.
– Ты себя хорошо чувствуешь? Может быть, попробуешь побросать мне?
– Мяч? – зачем-то уточнил Михаши.
– Можешь биту, – фыркнул Абе, – если добросишь. На всякий случай уточняю: это была шутка.
– А...а... – Михаши расслабленно опустил плечи и даже выдавил робкую улыбку. – А...
Напомнив самому себе, что все питчеры долбанутые, Абе потянулся за сумкой и вжикнул молнией...
Ребята вернулись уже ближе к сумеркам, перемазанные алым ежевичным соком и довольные. Демонстрируя удивлённому и слегка напуганному Михаши фиолетовые языки и обещая завтра сводить питчера к заветным кустам, парни толпились и суетились в комнате.
К вечеру похолодало, и все быстро сменили шорты на привычные спортивные костюмы и мастерки с длинными рукавами.
Воздух словно отжали, пыль осела вдоль дорог. Небо казалось прозрачным и звенящим, и мелкая мошкара вилась над головой и перед глазами.
Красно-багряное марево у горизонта быстро стухало[С14], чёткие резные силуэты деревьев застывали в безветрии.
Небо темнело и поднималось выше.
Как-то не сговариваясь, все вышли на ужин на внешнюю террасу, к деревянному столу и вкопанным в землю скамьям. Около тускловатой лампочки, висевшей прямо под шиферным потолком, вились мотыльки, глухо стукаясь о стены и раскрывая веера темных крыльев.
Клеенчатая скатерть слегка загибалась по краям и была иссечена ножом во многих местах. Сорная трава, проросшая по краям от скамеек, щекотала лодыжки.
Еда казалась удивительно вкусной, не понадобилось даже притворяться, вспоминая наставления тренера.
– Выглядит вкусно! – первым выкрикнул Ханаи, а за ним потянулись и остальные.
– Приятного аппетита, – кивнула Момоэ и взяла палочки.
Мгновенно террасу наполнили звон и стук посуды. Оголодавшие спортсмены набросились на отварной рис и обжаренные в масле овощи с таким энтузиазмом, словно неделю голодали. Тренер была более чем довольна: естественно, она хотела получить от этой поездки что-то гораздо ценнее, нежели отдых на природе.
– Сакаегучи, у тебя не найдётся запасной наволочки?
– Неа.
– Таджима? Я же знаю, у тебя всё есть!
– А ты привыкай спать без подушки, это полезно!
– Ха-ха, Мизутани, здорово он тебя, да?
– Не смешно-о!.. О, точно, я знаю! Оки-кууун, ты ведь взял запасную наволочку, правда же?
– Я её Суяме дал.
– Чёрт! Чёрт-чёрт!
– Эй, Сакаегучи, не наступи на мячик!.. Омг, наступил...
– Здорово всё-таки спать всем вместе, правда, парни?
– Уйди, извращенец, я тебя не знаю, мы в разных командах явно.
– Эээй!.. Подушкой его ату!..
– Михаши! На Михаши не наступите!
Кое-как вывернувшись из наступательного боя подушками, Абе протиснулся к шкафу, где в щель между ним и стеной забился полусонный питчер – как всегда.
Не спрашивая даже, хочет Михаши или нет, кетчер оттащил его к стене, бросил сложенное одеяло в руки и кивнул:
– Ложись спать.
– С...спасибо. – Питчер кивнул в ответ, неуверенно сжал в пальцах пододеяльник, помялся и поднял взгляд на Абе. – А...а... ты... спать?..
– Скоро лягу, – отозвался кетчер, оглядывая поле подушечного боя. – Только... вещи свои на эту сторону перетащу.
Абе пригнулся и локтем ловко отбил снаряд, по ошибке запущенный в их сторону.
– Таджима-а! Положи футон на место-о!..
– Промазал, промазал!..
– Ща как попаду!..
Михаши испуганно накрылся одеялом с головой, пальцами сжал молнию на мастерке.
– Ты уже спишь? – проворчал откуда-то извне кетчер и сдёрнул с питчера одеяло. – Нет, не спишь. Переодевайся, или ты так решил улечься?
– Ночью тут тепло и по потолку скребутся ветки яблонь, знаете, словно кто-то ходит на чердаке, – восторженно поведал Таджима, размахивая руками. – И тени такие по стенам – просто вау!
– Арр, не пугай нас, – слишком уж наигранно рассмеялся Сакаегучи, толкая Изуми локтем. – Мы ведь в призраков не верим, да?
– За себя говори как бы, – отмахнулся тот мангой. – Вот Мизутани верит, да? И Суяма верит. И, наверное...
– Михаши.
– Михаши!
– Точно-точно. А давайте его разы... кхем... – Мизутани замолк, наткнувшись на полный ярости взгляд кетчера, без слов говорящий "загрызу". – А давайте завтра в лес сходим... птички там, природа.
– Плантации дынь! Пасеки с мёдом! И речка! – резко загомонили все вокруг.
– Храм и цикады, – Таджима запрыгал от восторга, – и дикие яблони!
– Надеюсь, ты помнишь местный лес и мы не заблудимся, – осадил разошедшегося отбивающего капитан Ханаи. – Кстати, Тея возьмём с собой?
– Возьмём!..
Абе хмыкнул и стянул майку через голову, взлохматив и без того растрёпанную шевелюру. Михаши уже притаился под одеялом, натянув то почти до носа. Абе зевнул и быстро переоделся в пижаму. Подумав, он перетащил свой футон поближе к питчерскому – так, на всякий случай, а то не все рыжие понимают человеческий язык, а шутки шутить горазды.
Остальная команда понемногу тоже растекалась по местам. Момокан, заглянув к ним, чтобы пожелать спокойной ночи, погасила свет, щёлкнув выключателем.
В темноте и вправду казалось, что кто-то скребётся и ходит под окном.
Рядом вздрогнул Михаши. Так близко.
Комната, казалось, плыла в космической невесомости, тёмная и гулкая, наполненная эхом дыхания и чужих запахов, ароматами клевера и высушенных трав. Поскрипывали старые доски. Кто-то ворочался в постели. Одеяло казалось живым притаившимся врагом, припавшим к полу, выжидающим в засаде.
За окном застрекотали цикады. Откуда-то издали, словно с другого конца земли, донёсся отдалённый [С15] смех, почти мгновенно стихнув.
В пролете тёмно-синего окна чёрной резьбой застыли ветки яблонь. Через густую листву проглядывали робкие гвоздики звёзд, не дающие света.
Снова заёрзал Михаши. Абе, стиснув зубы, вздохнул и протянул руку вперёд, нащупывая товарища. Он почти не удивился, когда питчер сначала отпрыгнул, чуть не закричав, а потом, поняв, чья это рука, словно утопающий, вцепился в пальцы кетчера.
Напряжённость куда-то испарилась. Вопреки опасениям Абе, ладони Михаши были горячими. Питчер глубоко вдохнул и явно расслабился, поняв, что в этой темноте он не один.
Абе поддерживающе сжал ладонь Михаши напоследок и закрыл глаза.
Сон пришёл мгновенно, тёплый и липкий, как августовский мёд.
Дата добавления: 2015-12-08; просмотров: 67 | Нарушение авторских прав