Археологическая классификация культуры

как хронотоп развития календарно-обрядового

(традиционного) праздника

Богатейшее культурное наследие наших предков уходит корнями в глубь веков, в повседневный опыт со­зидательного труда и мудрого, почти­тельного освоения окружающей при­роды.

А. В. Терещенко

История человечества вмещает в себя много загадочных феноменов, которые покоряли умы и сердца людей на протяжении столетий. Архитектурные ансамбли невероятных, фантастических форм и пропорций, живопись, музыка, поэзия, театр не просто существуют в реальном мире, а соприкасаются с сакральным, священным, тайным. Тайны сопровождают человека всегда, весь окружающий мир, многомерный и разноликий, всегда остается притягательным и непонятным. Человек, в свою очередь, создавал собственные тайны, которые помогали ему особым образом от­ражать воспринимаемый мир, постигать его цельность и опре­деленным образом конструировать с ним свои отношения.

Одной из великих тайн бытийного существования челове­ка является праздник. Трудно вывести его происхождение из области чисто утилитарной, практической, связать факт его рождения с трудом человека, попытками оформить результат той или иной хорошо удавшейся деятельности (успешной охоты, собирательства, завершения какого-либо строительства). Тогда что же было толчком рождения праздника?

Где, когда и почему появился праздник? Почему на протя­жении долгой истории человечества праздник не только не исчез, как другие факты культуры, а стал уникальным специальным институтом. Нет страны, народа, отдельной социальной группы, в которой бы не было праздников. Что в нем самом такого, что позволяет ему существовать по сей день?

Вопросов много. И вряд ли можно ответить на них уве­ренно, — считая, что ответ близок к истине. Однако предпо­ложения возможны.

Когда же появились «первые* праздники? В поисках ответа мы вынуждены обратиться к древней истории человечества и попытаться найти место данного явления в общей системе жизнеобеспечения первых человеческих общностей. Поэтому необходимо использовать диахронный метод исследования, который поможет «опуститься» на глубину разных культур­ных пластов человеческой деятельности. Выбор методов не так велик, к тому же в практике научных изысканий предлагаемый метод стал приемлемым. Речь идет об археологической клас­сификации культуры, известной не только в этнографии и этнологии, но и в целом в культурологии. Данная классифи­кация представляет собой оригинальную модель хронотопного развития человечества от его появления до наших дней.

Диахронный метод интересен и содержателен, но таит в себе определенную опасность. Выбранный нами путь носит деск­риптивный (описательный) характер, где праздничная данность представляется как сумма компонентов, каждый из которых, в принципе, может быть изучен вне связи с другими, т. е. фун­кциональные связи в таком контексте могут не рассматриваться.

Другая опасность подстерегает на пути изучения «стволо­вого» развития праздничных компонентов и форм. Может создаться впечатление, что развитие и культуры, и праздника как ее части шло постепенно, плавно, без рывков и конфлик­тов, т. е. вся праздничная совокупная сложная система пред­ставляется монолитной, прямолинейной, эволюционной.

Такой метод исследования был популярен благодаря работам Г. Клемма «Всеобщая культурная история человечества» (1843—1852), Э. Тайлора «Первобытная культура» (1871), Д. Д. Фрэзера «Золотая ветвь» (1923). Теория эволюциони­стов долгое время занимала видное место в научной методо логии — до тех пор, когда стало очевидно, что для культуры в целом не свойственно плавное развитие и определить стадии поступательного прямолинейного развития человечества не представляется возможным.

При таких оговорках мы все же признаем возможность и необходимость типологизации культурно-праздничных фено­менов и использования археологической классификации куль­туры в операбельном (рабочем) варианте.

Следует определить, что такое классификация? «Классифи­кация (от лат. classis — «разряд», «классификация») — сис­тема соподчиненных понятий какой-либо области знания или деятельности человека, используемая как средство для установ­ления связей между этими понятиями» [52, с. 592]. Класси­фикация как операбельная деятельность по расстановке час­тей в системе, в определенном целом, позволяет расставить однопорядковые явления по «своим местам» и наблюдать за их взаимосвязями.

Практика показывает, что, пользуясь любым классификатором, надо учитывать, что в природе не может быть такого инстру­ментария, который бы «примирил» разноуровневые явления одной схемой, что-то да не стыкуется, выпадает из общей си­стемы. Но без классификатора невозможно понять соразмер­ность частей, их связь, общую структуру ни в статике, ни в динамике. Развивающиеся явления, сопровождая историю человечества, тоже требовали определенного аналитического среза. Известные современному человеку определения века — «античный», «средневековый», «новый» — дают возможность оперировать знаниями, выстроенными или, вернее, «разложен­ными» по определенным историческим полкам. Грани между веками условны, относительны, но они есть в исследовательском анализе, отделяя объемность одной культуры от другой. По­этому классификаторы позволяют нам пользоваться одним из научных методов — сравнением. Сравнение как метод оказы­вает неоценимую помощь при сопоставлении фактов, явлений или количественных показателей. Его суть — в установлении сходства или различия при изучении фактов, условий, средств, факторов (только одного порядка). Для примера, на бытовом уровне мы можем использовать такие классификаторы, как горячий и холодный, низкий, средний и высокий; юный, молодой, зрелый, пожилой, старый и т. д.

В научном обиходе любой отрасли знания всегда есть при­сущие этой или близкой к ней отрасли классификаторы.

В нашем случае есть необходимость установить динамику развития праздничной деятельности на большом историческом промежутке времени, уловить внутренние пружины, заставля­ющие работать весь механизм праздничной культуры.

Здесь нам может оказать помощь, как это ни покажется странным, классификация человеческой культуры, разработанная археологической многовековой практикой. В истории она известна под общим названием «Археологическая классифи­кация культуры». Что она из себя представляет? Археология (от греч. archaios — «древнее» и logos — «знание») — на­ука, занимающаяся изучением истории общества по материаль­ным остаткам жизни и деятельности людей. Именно благодаря изысканиям археологов была создана одна из оригинальных систем культуры — археологическая. «Археологическая куль­тура, понятие, обозначающее общность археологических памят­ников, относящихся к одному времени, определенной территории и отличающихся местными особенностями. Отражает (не все­гда) этническую общность» [52, с. 79]. Данная классифика­ционная система — результат деятельности ученых несколь­ких поколений, пытающихся понять общие закономерности развития человеческой культуры.

Считается, что «ранний» человек отличался от «поздней» обезьяны тем, что имел более совершенный навык по произ­водству орудий труда, а значит качество и результат труда были выше, чем у животных. Материал, из которого изготавливались первые орудия труда и потом на протяжении долгих милли­онов лет не менялся, был практически вечен — это камень. Именно этот материал и орудия, сделанные из него, дали на­звание первому, самому продолжительному периоду истории человечества — веку каменных орудий, или каменному веку.

Этот термин, как и первые попытки периодизации первобыт­ной истории, появился до открытий Пейрера и Буше де Пер­та. На каменные орудия люди обращали внимание еще за две тысячи лет до открытия Буше де Перта и Лайеля. Их назы­вали «громовыми», «ведьминными», «чертовыми» стрелами и топорами и считали, что они приносят счастье.

В недрах фантастических, полуреальных-полумифологичес­ких теорий постепенно, исподволь, формировались научные взгляды. Они не отрывались, по-видимому, от религиозно-мифологического остова, но анализ материального, вещественного мира был уже иным. В первой половине I в. до н. э. Лук­реций Кар (Тит Лукреций Кар — римский поэт и философ-материалист I в, до н. э.) опубликовал дидактическую поэму «О природе вещей», в которой образно представил величествен­ную картину мироздания без участия богов. По его мнению, человечество не было создано богами в законченном виде, оно прошло длительный путь собственного созидания от дикости до письма и цивилизации. Лукреций Кар за основу анализа взял устойчивый классификатор — материал, из которого из­готавливались орудия труда, и разделил историю человечества на три века: каменный, медный (бронзовый) и железный. Именно этот принцип периодизации первобытной истории использовался последующими исследователями и сохранился до настоящего времени.

Дальнейшие исследования дали богатейший и разновремен­ный материал, который не укладывался в схему Лукреция Кара. Нужны были дополнительные классификаторы, которые позво­лили монолитный каменный век расчленить на более мелкие части — периоды. Сначала выделили два: палеолит и неолит. Эти термины впервые ввел английский ученый Д. Леббок, произведя их от греческих слов: палео — «древний», нео — «новый» и литое — «камень».

В 1887 г. во Франции начались систематические исследо­вания пещеры Мае д'Азиль, где были обнаружены орудия, не похожие ни на палеолитические, ни на неолитические — что-то среднее между ними. После дискуссии было решено «ввести» новую эпоху — мезолит (мезос — «средний»), т. е. средне-каменный век, — которая позже была разделена на периоды.

Но на этом попытки анализировать и каким-то образом точнее и подробнее классифицировать культуру человечества не прекращались, напротив, новые находки требовали своей «прописки» в уже имеющейся схеме. Так, в 1889 г. француз­ский химик Пьер Вертело доказал, что древнейшие металли­ческие орудия Египта, Месопотамии и Европы сделаны не из бронзы, а из чистой меди. Поэтому является закономерным появление в археологической классификации человечества нового периода — энеолита (энео — «медный»), т. е. медио-каменного века. Энеолит — это эпоха переходная от неоли­та к бронзовому веку, когда медные орудия уже были, но не вытеснили каменных, металл только-только начал применяться.

Таким образом, материал, из которого человек изготавливал и изготавливает орудия труда, явился основным классифика­тором, позволившим проследить историю человечества от эпохи его становления до настоящего времени.

В таком контексте археологическую классификацию куль­туры можно показать в таблице (см. прил. 1, 2).

Археологическая классификация культуры представляет ценность для режиссера праздника, поскольку отражает на основе своего вековечного инструментария — раскопок — достаточно объективные данные о материальной культуре конкретной эпохи. Ни один материальный объект не создается просто так, вне контекста идеологических взглядов тех соци­альных групп, которые его представляют для себя или для обмена. В каждом материальном объекте сосредоточена мысль создателя, его переживания и, в конечном счете, картина мира, т. е. сложный комплекс воззрений, в котором отражены вза­имосвязи творца и окружающей действительности. Различные по величине, форме, функциональной предназначенности, нарез­ному или живописному орнаменту, цвету, наличию солярных, астральных, зооморфных и других знаков материальные объекты выступают артефактами человеческой культуры, позволяющими отследить логику и динамику его художественного мышления и практического опыта человека. К примеру, находки печей, зернотерок, пестиков, ступок могут в определенном контексте определять тип деятельности людей конкретной местности. В данном случае речь идет о земледельцах-пахарях. Практически любая находка для археолога — ключ к разгадке времени, людей и их культуры. Артефакты культуры, по большому счету, интересны не только для археологов, антропологов и этногра­фов. В общем контексте развития культуры, выявления зако­номерностей ее функционирования, разработки принципиальных теоретических концепций, археологическая классификация культурных явлений и фактов является неоценимым помощ­ником для различных отраслей научного знания, в том числе для истории и теории праздника.

Праздник как социально-культурный институт — явление многомерное, оно не принадлежит фактом своего происхождения какой-либо эпохе. Праздник — порождение человека, и, по-видимому, формировался, развивался, менялся вместе с ним. Первый человек для того, чтобы выжить, учился многому: охотиться, ловить рыбу, изготавливать одежду, укрощать огонь, охранять и беречь потомство. Практика ему подсказывала, что в обществе легче выполнять какие-либо действия, особенно, если у каждого есть своя определенная работа. Соподчиненность в труде, охоте, военной защите, постоянная опора на прошлый опыт, поиски эффективных способов выживания способство­вали необходимости закрепления лучших навыков, приобретен­ных методом проб и ошибок. Одним из таких способов мог быть праздник. Понятно, он не «выглядел» так, как сегодня, и вы­полнял несколько иные функции. На протяжении своего су­ществования праздник фиксировал систему ценностей конкрет­ного исторического промежутка времени, причем делал это удивительным способом, используя и материальные, и художе­ственные достижения человека этого периода. Согласимся с уже утвердившимся в науке положением: для создания и раз­вития института праздника необходимо наличие хорошо раз­витого чувствования, нужен достаточно развитый человеческий социум. Но можно допустить и другое. Праздник как особое по форме и содержанию действование мог быть свойственен и низшим социальным организмам, представляя собой прими­тивное средство выражения эмоций по поводу события, кото­рое выходит из обычного ряда. В таком случае он сам может являться оригинальным инструментом развития человеческих чувств, обогащения их палитры. Праздник был резервуаром, в котором собирались, накапливались эмоции и аккумулиро­вались художественные знания, отражающие реальный мир. Но не только в этом заслуга праздничного феномена. Еще большее его значение в том, что он был (и остается!) великолепным транслятором художественно-идеологических представлений, позволяющим возвращать их в жизнь социумов с помощью уникальных средств передачи: песни, слова, пластики, жеста, танца и т. д., т. е. с помощью художественных средств. Праздник, как мельница, своими жерновами, перерабатывает определенные идеологические представления, и, как сито, про­сеивает их через потребности своего времени, как художник-демиург, создает форму, в которой эти представления выража­ются с помощью различных художественных средств. Мож­но сказать, что праздник был всегда. Вглядываясь в бездны Космоса, следя за падающими звездами, всполохами зарниц, вслушиваясь в громыхающее небо, многоголосье птиц и зверей, шелест деревьев и трав, «первые» люди сравнивали, оценива­ли, анализировали и, вероятно, радовались. И чувство радости, удовольствия могло стать одним из толчков к развитию чув­ственности, в области которого и заложена сама праздничность. Человек развивал в себе чувство праздничности, а оно, в свою очередь, формировало в становящемся человеке человеческое. Процесс этот двуединый и изначально взаимообусловленный. Именно поэтому для культуролога-режиссера знание археоло­гической классификации культуры объективно необходимо. Мы можем предполагать, что и сам институт праздника, очень емкий и многомерный по своей структуре, вначале был гораздо меньше по форме (по содержанию он всегда велик, поскольку отражает сущностные моменты человеческой жизни!). Это мог быть первобытный ритуал, обслуживающий небольшой социум, со временем развившийся до группового обряда и церемониала и, в конечном счете, до массового праздника. Возможно, все три названные формы были известны в эпоху среднего и верхнего палеолита.

Для режиссера также важно знать, как формируется содержа­тельная основа праздничного действа, как она сопряжена с бы­том людей. И здесь на помощь приходит археологическая клас­сификация культуры, поскольку в ней уже зафиксированы данные о различных социальных группах, характере и типах их деятель­ности, формах, связях друг с другом. Известно, что тип празд­ника тесно связан с типом хозяйственно-культурной деятельности. Это объективно закономерный процесс. Земледелец заботится об урожае, пастух — о приплоде стада, рыболов — о богатом уло­ве и благополучном возвращении домой, охотник — о добыче. Человек, не видавший винограда или моря и не слышавший о них, никогда о них не мечтает и не думает. Он их не использует в своей художественной системе мышления, его фантазия работа­ет в круге обозримого материального мира. Известное положение «отлет фантазии от действительности» действует все же в рам­ках заданных действительностью реалиях, даже при самых фан­тастических проявлениях «отлет»- всегда имеет привязку к тер­ритории, времени и характеру деятельности.

Таким образом, мы можем судить о характере праздников, опираясь на знание о типе деятельности людей, и его особен­ностях. У нас есть возможность говорить об охотничьих ри­туалах нижнего палеолита, кострово-огненных ритуалах среднего и верхнего палеолита, о скотоводческих обрядах мезолита и о мезолитических водно-речных знаках. Наибольшую ценность для нашей темы представляют обрядовые действа «золотого» века земледелия — неолита. Эта эпоха вошла в историю под названием «неолитическая революция». «Революция» произош­ла в освоении человеком нового типа деятельности — земле­делия, которое в корне изменило быт человека, его обычаи, нравы и в целом всю идеологическую надстройку, отражающую си­стему ценностей. Притягательная сила неба не исчезла, но наряду с астральными (звездными) и лунарными знаками в художественном мышлении неолитического человека активно развивались солярные (солнечные) знаки. Солнце стало объек­том поклонения, вошло в мифологическую систему, отражаемую праздничным действом. Изображение солнца практически везде: на фронтонах домов, на лопастях прялки, на ставнях и воро­тах, на конных дугах и стенах стайн (специальных помещений для выездных коней), на посуде, женских украшениях, детских игрушках. «Красное солнышко», обогревающее всё живое на земле, заполняет мифологическую и фольклорную систему: заговоры, обрядовые и необрядовые, колыбельные и похоронные (отводинные) песни, хороводы, игры — все пронизано солярной символикой.

Другим не менее значимым знаком художественного мыш­ления становится земля, которая имеет много названий («ма­тушка наша», «кормилица», «мать сыра земля»), сравнивает­ся с женщиной-матерью, рожающей детей. Она — тоже жен­щина, мать, дающая урожай (у-рож-ай, т. е. рожающая). Эта скрепа — земля подобна матери и, наоборот, женщина-мать уподобляется земле — сохранилась до наших дней и устойчиво фиксируется в разных жанрах фольклора.

Эпоха неолита — время возникновения нового (относительно нового!) типа праздников. Они вошли в историю культуры под разными названиями: земледельческие (или аграрные), кален­дарные или календарно-обрядовые. Последнее название, ду­мается, наиболее точно выражает содержание и структуру данной группы праздников.

Календарные праздники — уникальное явление культуры. И в первую очередь потому, что «прописаны» практически у всех народов мира, занимающихся земледелием.

Земледельцу жизненно необходимо было солнце, обогре­вающее землю и способствующее росту зерновых. Поэтому многим народам мира известны были основные фазы солнеч­ного движения и праздники, соответствующие каждой фазе: 25 декабря — зимнее солнцестояние, которое отмечается ко­лядками-святками; 24 июня — летнее солнцестояние (Иван Купала); 22 марта — день равноденствия (Новогодие и мас­леница); 21 сентября — осеннее равноденствие (Новогодие, урожайные действа, праздник матерей и Рождества Богоро­дицы).

Пройдя в своем развитии через толщи тысячелетий, в которых было многое: перемещение народов, появление одних и исчез­новение других этнических общностей, раздоры, войны, захваты, социальные перемены — именно эти праздники сохранились в большей или меньшей степени. Почему это произошло, еще решать науке, но сам факт бытования данной праздничной формы требует особого внимания. Чем это обусловлено? Тут надо учитывать то, что любое художественное явление всегда облекается в определенную форму. Любая форма структурна, состоит из определенных частей, или элементов, которые в совокупности представляют систему, т. е. форма по своей сути морфологична [27, с. 78—121]. Определить части целого крайне необходимо для организатора праздника, поскольку этим оп­ределяется набор элементов и их функциональная взаимосвязь, обеспечивающая смысловую основу праздничного действа. Естественно, в ходе развития любой формы какие-то компоненты «приглушаются», «затухаю.тА, др-у-гио же пдибициЛактивно

живут. Это зависит от многих причин: от того, какая часть общей системы востребована современным культурным контек­стом, какого уровня специалист «создает» праздник, каким базисным знанием он владеет. И в этом случае на помощь приходит археологическая классификация. Применив синхрон-но-диахронный метод, можно с большой долей вероятности определить архетип праздничной формы, ее структуру, дина­мику развития различных художественных элементов, истори­ческие «потери» и «приобретения».

Дата добавления: 2015-11-26