Привычная любовь

Любящее сердце мягко и чутко. А вот если вы с дьявольским упорством добиваетесь чего-то, вы неволь­но превращаетесь в жестокого и бесчувственного груби­яна. Если вы нуждаетесь в людях, разве можете вы их любить? Вы можете лишь использовать их. Если без вас я не могу быть счастливым, мне необходимо как-то вас использовать, как-то вами манипулировать, найти способ взять над вами верх. Я не могу отпустить вас на свободу. Полюбить людей я смогу только тогда, когда изгоню их из своей жизни. Утратив потребность в людях, вы словно переноситесь в пустыню. Вас охваты­вает чувство одиночества и страха. Но стоит немного потерпеть, и вы с удивлением обнаруживаете, что оди­ночество здесь вовсе ни при чем. Это не одиночество; это — уединение. Пустыня расцветает. Рано или поз­дно, но вы поймете истинную природу любви, Бога, поймете окружающий мир. Но сначала отказ от наркотиков будет очень болезненным — разве что вы очень хорошо все понимаете или много выстрадали. Страда­ния — великая вещь. Только изрядно помучившись, человек может осознать, как надоело ему это занятие. Страдания можно использовать как средство для унич­тожения оных. Большинство людей продолжает мучить­ся. И тогда живущие во мне священник и психотерапевт вступают в перепалку. Психотерапевт говорит: «Облег­чи ее страдания». «Пусть помучится, — возражает священник. -— Скоро такое отношение к людям ей надоест, и в конце концов она освободится из тюрьмы эмоциональной зависимости». Что я должен сделать: удалить злокачественную опухоль или только смягчить боль? На этот вопрос очень трудно ответить одно­значно.

Кто-то с отвращением захлопывает книгу и швыряет ее на стол. Пусть швыряет. Не поднимайте книгу и никого не успокаивайте. Духовность — это осознание, осозна­ние, осознание, осознание, осознание, осознание. Когда ваша мать на вас сердилась, она не жаловалась на себя — она жаловалась на вас; иначе она бы не серди­лась. И вот я делаю великое открытие: если ты, мама, сердишься, значит, не права ты. Так что уйми свой гнев. Остановись и успокойся. Если я в чем-то не прав, то смогу разобраться в этом без твоего гнева. Совсем ни к чему, чтобы он как-то влиял на меня.

Вот что забавно: если я смогу не рассердиться на моего собеседника, я сумею объективно отнестись и к себе самому. Только очень сознательный' человек может от­казаться от гнева и чувства вины и сказать: «У тебя приступ ярости. Весьма сожалею. У меня нет ни малей­шего желания еще раз тебя спасать. Я отказываюсь чувствовать себя виноватым. Что бы я ни сделал, я не собираюсь себя за это ненавидеть. Ведь именно в этом суть вины. Каким бы ни был мой поступок — правиль­ным или неверным, — я не собираюсь расстраиваться и заниматься самобичеванием. Я готов проанализиро­вать собственные действия, пересмотреть их, готов признать: если я был не прав, значит, я находился в бессознательном состоянии». Будучи в сознании, чело­век не может совершить дурной поступок. И правы богословы, когда утверждают, что Иисус был не спо­собен на зло. Для меня эти слова исполнены глубокого смысла: просветленный человек не может творить зло. Просветленный человек свободен. Иисус был свободен и поэтому не мог творить зло. Но если вы способны на недобрые поступки, значит, вы несвободны.

БОЛЬШЕ СЛОВ

Марку Твену принадлежит прекрасное изречение: «Стоял такой мороз, что будь градусник хоть на один дюйм длиннее, мы закоченели бы до смерти». Мы действительно коченеем от слов. И главное тут — не трескучий мороз, а градусник. Не живая действитель­ность, а то, что вы себе внушили. Недавно мне расска­зали очаровательную историю о финском фермере, ко­торый никак не мог решить, быть ему гражданином России или Финляндии (решался вопрос о границе между этими двумя государствами). В конце концов он заявил, что хочет быть финским подданным. Российс­кие чиновники поинтересовались причиной такого вы­бора. Не желая обидеть чиновников, финн сказал: «Я всегда хотел, чтобы моей родиной была матушка-Рос­сия, но я уже стар и не перенесу русских морозов».

России и Финляндия — всего лишь слова, абстрактные понятия. Но люди, сумасшедшие люди, этого понять не могут. Мы почти никогда не видим мир таким, какой он есть. Однажды гуру пытался объяснить собравшейся вокруг него толпе, что люди живут одними только словами и что реагируют они на слова, а не на реальные события. Кто-то из слушателей взбунтовался: «Я не верю, что слова имеют над нами такую власть». «Сядь на место, придурок», — ответил гуру. «Вы называете себя просветленным, называете себя гуру, учителем — постыдились бы!» — побагровел юноша. «Простите, сэр, — молвил гуру. — Меня занесло куда-то не туда. Искренне прошу меня простить. Этого больше не по­вторится. Мне очень жаль». В конечном счете молодой человек успокаивается. И тогда гуру говорит: «Вы всполошились из-за нескольких слов; другие несколько слов умерили ваш пыл. Разве не так?» Слова, слова, слова... Как же неволят они нас, когда мы употребляем их неверно!

Дата добавления: 2015-10-30