Интервьюер – Минченя Елена

И. – Я хотела бы, чтобы Вы рассказали мне историю своей жизни, обо всех переживаниях и событиях, которые были значимы для Вас, с самого начала и настоящего момента. Время Вашего рассказа не ограничено, сначала я буду слушать и делать пометки, чтобы потом задать вопросы.

Г. – А что Вас больше всего интересует, такое? Что значимо для меня, что вот мне вспоминается, допустим? Да, так вот …(м-м-м) С самого начала моей жизни, что я помню? Ох.. Раннего детства, конечно, особо я не помню, я помню, что я была всегда свободолюбивой, доставляла проблемы своей маме. Вот, я такого не помню родства с ней особо, я любила только отца, потому что знала, что он любит меня. Вы вчера мне позвонили, вечером и мне стала вот эта жизнь прокручиваться у меня перед глазами, сразу как бы и не вспомнишь, но вот так вот я так подумала… Два человека, которых я могу вспомнить из детства – это мой отец и моя бабушка и всем им, царствие небесное, их уже нету. Вот. У меня был брат старший, с ним у нас тоже были такие отношения… не дружеские. Поэтому вот как бы… вся моя черта вся моей жизни это как бы вот такое относительное одиночество, вот я как бы одна, на протяжении всей жизни себя представляю, до того, как я вышла замуж, конечно. Вот. Отец мой… страшное было самое событие в моей жизни, когда погиб мой отец, это мне было почти 7 лет. Это было ужасно и, видимо, это отпечаток на всю мою жизнь и отложило, потому что… Жили они с мамой, у них была любовь, конечно, с мамой, он любили друг друга, теперь я уже это понимаю, но не без трудностей они прожили жизнь, потому что время было такое бедное. Мама родилась в 41- м году, вот, а он чуть старше. Погиб он трагически, его убило электрическим током, и как бы мы все это переживали. И вот начиная с этого момента, я уже свою жизнь помню хорошо, с 6-летнего где-то возраста …

Так я рано научилась читать, какие-то у меня были свои игры, и сейчас я вот в своих детях, вот, вижу себя, особенно вот у меня средний сын, когда он сам находит себе игры, занятия, вот такой вот, сам себя развлекает. А так, я была такая очень, наверное, шустрая, и маме было тяжело со мной. Если что надо было делать, она всегда меня принуждала, т.е. не было вот у меня такого особо… Но училась я очень хорошо, мне легко давалась учеба, у меня были такие разные интересы, в общем-то если вспоминать, кругозор у меня был широкий и жить мне было интересно. Я там и музыкой занималась и пела.

Но вот потом моя мама вышла замуж. Мне было 10 лет. Она вышла замуж во второй раз, как она говорит ради нас. Человек был очень хороший, мой отчим, они сейчас живут вместе. Вот это Вам тоже все рассказывать, да? Как бы такое тоже важное событие в моей жизни. (звонит телефон, поднимает трубку, разговор) Но там уже совсем другая жизнь пошла у нас, потому что он был военный, он был такой, у него своих детей не было, не было нормальной семейной жизни. Он меня тоже очень любил, я это чувствовала, но отцом я его никогда не называла. Там уже началась другая жизнь, потому что мы поехали в Германию, его послали. А сначала у нас, родился у них ребенок, мальчик, мой младший брат, он младше меня на 10 лет, получается. Потом уехали в Германию как военнослужащие, жизнь была совсем уже другая. Там жили мы не плохо, конечно, уже в достатке, всего хватало, он относился ко мне очень хорошо. Но моя мама испортилась от этого, т.е. вот этот вот… жили просто, скромно, там у нас был свой дом, хозяйство, она это очень любила, а там уже совсем другая жизнь, другое общение…

И когда у меня начался…это, мы вернулись из Германии, мне уже было, наверное, 14 лет, начался этот переходный возраст. Но я училась все равно хорошо, всегда хорошо, мне и нравилось учиться. Вот. Единственное только, что у меня никогда особо не было подруг, близких подруг у меня не было. Я думаю… анализируя, я думаю, что это все-таки издержки воспитания какие-то, и скорее всего, характера. Я – Стрелец и такой ярко выраженный и… ну… как-то особо близких подруг не было. Хотя всегда были компании, мы общались, и нормально все. Но с мамой отношения были очень плохие. Я считала, что она меня не любит, и отвечала ей взаимностью, надо сказать. Но младший брат еще доставлял много хлопот, он был очень шустрый, поздний ребенок, им никто не занимался. В общем-то, я его растила. Но вот такая вот прошла вся моя эта… Потом мы вернулись… оттуда, 5 лет прожили, прослужили. Мы вернулись туда же, где и жили, только уже в такую квартиру хорошую. Там я заканчивала 9,10 класс, опять же успешно, была лучшей и в классе и в школе, наверное, даже, и пользовалась вниманием. Единственно, что меня, и по сей день вот преследует и потом в институте, вот эта зависть девочек меня преследовала, потому что я была, как я вот сейчас смотрю, была довольно симпатичная, стройная всегда и всегда, в смысле учебы, можно сказать, что я была звездой, ну лучше всех, потому что ум был у меня такой развитый. Я особо там не занималась, но мне нравилось учиться. Конечно, в нынешнее время было бы еще интересней, тогда же не было таких возможностей, всякие там и полно литературы и телевиденье, там компьютеры, но на том уровне было вполне не плохо. Я занималась общественной работой, т.е. настолько во мне было полно энергии. Что мне надо было ее куда-то девать. Родителям это было трудно понять, потому что мне всегда нужно было что-то делать. Ну не по дому, конечно, (смеется) ну хотя мы выполняли там обязанности свои какие-то, но это… я не очень любила. И вот моя мама все всегда считала, что я такая неряха, такая неаккуратная и все такое.

А потом я поступила в институт. Там уже, конечно, в 10-м классе у меня уже была первая любовь. Но это было так неудачно, потому что мальчик был очень отрицательный. Наверное, вот это вот потом пошло через всю жизнь, какое-то такое очень негативное отношение к мужчинам, с такой опаской, недоверием, потому что… он был не плохой, он был творческий, он умел рисовать, он был особенный. Вот за это его и не любили. В наше время это можно легко понять, вот такие особенные, да, вот они ни с чем не мирятся, это, наоборот, вызывает даже восхищение. Тогда это был нонсенс. Он там был хуже всех. Где-то он что-то сказал, как-то не так оделся, и пошло поехало. Но у нас было такая страшная очень друг к другу чувство и очень хорошее чувство. Мама моя это все отметала, пресекала, как только могла, там, если мне подарили цветы, их в окно. Вот оттуда и началось вот это вот… Вообще, это, конечно, это страшное дело, об этом надо говорить, потому что у девочек нужно воспитывать уважение к мужчине, к мальчику с самого раннего детства. Плохой он, хороший, конечно, если он уже там, дерется, пьет это вот этот… Но нужно ценить хорошее отношение молодого человека к себе, т.е. если он проявляет внимание, надо быть, уметь, уметь быть благодарной. А свою гордыню, «Я» вот - это никому не нужно в результате. Я вот когда прослеживаю свою жизнь и вот семейную жизнь, уже до нынешнего возраста, вот эти взаимоотношения это нужно закладывать там и с уважением воспринимать первое чувство детей, даже если он отрицательный герой. Это все равно раскроется, а когда вот начинается вот это вот…Я бы, может быть, и раньше увидела, что он не достоин меня. Но вот это постоянное «нельзя, он такой плохой, он такой нехороший» это, наоборот вызывало как бы протест и с учетом моего характера, я на пролом. Мы, все равно, тайно встречались, переписывались, т.е. роман развивался, хотя он не должен был развиваться. И все равно, это был какой-то, такие трагические отношения. Такое, ну …. может, как в «Анна Каренина» вот такое что-то вот любовь и опять же трагедия одновременно…. без результата, какие-то страдания, переживания, не имеющие смысла. У нас там были пары, встречались красиво, и они потом поженились и знаю даже, что они сейчас живут, и слава богу. Была там пара, что мальчик бил девочку, и это, конечно… даже в школе одноклассник бил ее, ревновал. То там, конечно, надо было бить тревогу, но у нас были красивые отношения. Но вот моя мама вот это все в таком свете представляла, ну как там типа «в подоле принесешь» и все такое, т.е. из прекрасного делалось все такое грязное, вульгарное.

И когда я поступила в институт после школы сразу то, там уже новые знакомства, и мы прекратили, вернее, я прекратила общаться с ним. Хотя жалко, конечно. Хотела я поступить в пед. институт, это было, смысл, можно сказать, моей учебы, потому что мне нравилось объяснять, рассказывать, мне очень нравилось с детьми, т.е. это заложено, вот эти дети, общение вот это, видимо, было заложено изначально, мы же этого не понимаем в юности и получается. Но меня отговорили, мама встретила знакомую, и ее там сын учился в Минске, в радиотехническом, и т.к. у меня были вот математические способности. Ну, я поступила, поступила не легко, но поступила. Потому что это был военный городок, там витебская область, что там за школа, больше сельская. Но поступила и там такая все мелочь… т.е. еще одно важное событие после этой вот влюбленности школьной, это вот поступление в институт, самостоятельная жизнь, тем более, что мне было всего 16 лет, 16 с половиной, я потому что пошла в школу с 6 лет. Т.е. в 16 с половиной лет я уехала из дома, очень далеко, большой город, хотя мы никогда не жили в большом городе, т.е. опять же… и сама вот как хочешь приспосабливайся, незнакомые люди, четыре человека в комнате, общежитие, т.е. как там уже сложится, потому что самой распоряжаться своей жизнью невозможно в таком возрасте. Т.е. опять же надо готовить к этому, я не знаю, как готовить… к этому. Ну, помогать хотя бы надо было первое время, ну советом или чем, а не то, что дал денег и проконтролировал, куда ты там их потратил. Соблазнов много, естественно. И вот у меня дети там куда-то едут в Минск, и они берут там деньги, и я понимаю, сколько не дай, все растратится, пытаюсь чего-то объяснять, ну… тут уже, наверное, нужно на своих ошибках.

Трудно было мне учиться, скажу сразу, морально и… так тяжело было учиться. Но я быстро выровнялась и к 3-ему курсу я уже опять же хорошо училась, получала повышенную стипендию, т.е. учиться было очень тяжело. Но тяжело больше из-за того, что это вот общага. Надо было вот, мне хотелось поготовиться, побыть в тишине, т.е. вот это вот общество с разными интересами, оно меня убивало. Тяжело…. вот для моего характера это очень тяжело. Одну интересовали мужчины, другую интересовали наряды и опять же вот это, я из военного городка была особенно одета, т.е. у меня были какие-то хорошие вещи, и опять эта зависть, вот это вот такое…Не было искренних отношений, были сразу и подруги и какая-то компания, но быстро это все…Не скажу, что там особый уровень жизни, но вот что-то такое, не знаю, почему… Может это… и поддается какому-то анализу, но мне было тяжело. Может, там одна, две, но вот когда постоянно в куче народу, мне было тяжело общаться с людьми. Мне хотелось, чтобы там такие гармоничные отношения, я вот и по сей день страдаю, если у меня в семье нет, что-то, кто-то поссорился и, не дай бог, что с мужем, мне ничего не интересно, я не могу тогда вообще, ни ходить, ни жить, ни работать, ничего, т.е. для меня очень важно, чтобы были гармоничные отношения, чтобы люди друг друга понимали. Вот так…

Было как-то вот тяжеловато, но там уже, потом вот этот мальчик, он там тоже, что мы в школе, разыгрывал трагедию. Это вот, конечно, я буду помнить всю жизнь. Он поступил в военное училище там какое-то, училище… морское. Так хотелось ему со мной встретиться, он там свою ногу изранил, чтобы его в лазарет положили, и он приехал в Минск с этого… как его…из Калининграда. Мы встретились, но он был для меня совершенно не интересен, ну, т.е…. сказались вот эти вот все… но там уже совсем другой уровень общения. Ну что такое студенты? Особенно там со старших курсов мальчики интересовались, т.е. интеллектуальный уровень такой высокий, и это настолько интересно. Вот. Мы в стройотряде были, т.е. жизнь совсем не такая, как в школе. В принципе, если у тебя даже нету друзей, ты не в классе там, школа у нас была небольшая, не то, что тут в больших городах школы, два класса только в параллели, вот то… уровень разнообразный. Я тоже там занималась, чем только не занималась, и туризмом, и танцами, и обществен…. пыталась там вести активный образ жизни на то время. Там у нас всяких этих соблазнов, кафешек не было, самое большее, что у нас было – это дискотеки. Ну, ничего такого особенного не происходило - училась и какие-то проблемы решала. Но с мамой у нас отношения наладились. Вот на этот период, потому что мы жили отдельно друг от друга. Она ко мне проявляла уже хоро.., ну, настоящие материнские чувства, заботилась обо мне, там, интересовалась, т.е. я чувствовала, что она меня любит. Даже мне завидовали девочки, что, как мама к тебе хорошо относится. Она иногда приедет, я часто ездила домой, и мне ее не хватало.

Но получилось так… у меня старший брат, он… очень серьезный…. хороший парень, но по характеру он жестокий. Он закончил военное училище в России, и однажды где-то после 3-го курса я поехала к нему в гости, и там я познакомилась с его другом. Никаких отношений у нас не было после этого. Но через год у брата была свадьба, и он приехал, и между нами возникла любовь, как бы уже не с первого взгляда, но любовь. Он был интересен, очень интересен и очень хорошо ко мне относился, очень хорошо. А так, как я, в принципе, выросла без отца, отчим, он тоже хорошо к нам относился, но он больше, он был военный и занимался работой - он зарабатывал деньги, зарабатывал неплохо, вот. И всего лишь. Он не наказывал никогда, ну и он и не интересо…т.е. сесть там как возле отца, там прижаться, поговорить о чем-то – у нас не было таких отношений. Он просто был нормальный человек в семье, но вот этот вот… мужчина, он очень хорошо ко мне относился, он относился… он был меня старше, не намного, но старше, но как-то вот покров…, то, что мне не хватало в жизни. Мне, видимо, не хватало вот этого отцовского внимания, вот этого сильного мужчины, который… именно мужчина, который вот мог бы закрыть, защитить, помочь. А так вот реши сама, реши сама, как тебе сделать решать самой. Так получилось, что между нами такие завязались отношения, и… мы… поженились. Свадьба была в России. Еще тоже период в моей жизни нехороший, это была ошибка. Хотя это была любовь, моя мама была рада, что я выхожу замуж за офицера. Это надо было ехать очень далеко, туда в Россию, в глубинку. Свадьба была там, и благодаря этому замужеству, я потеряла распределение, которое мне хорошее нужно было в Минске, к чему я стремилась, училась, старалась…У-аа-й…И я, вообще, на это распределение не поехала. Какая была мне разница, если я - жена военного и поеду, у меня будет свободное распределение. Я так мечтала, так это было красиво, пока мы не пожили вместе. Поженились, пожили вместе 2 месяца и на этом все….. Т.е., то, что как он ко мне хорошо относился, как мне казалось, он меня любит, это все не так. Вот, это была, конечно, огромная ошибка в моей жизни, которая, в общем-то… И после этого пошла цепь событий, которые совершенно я не планировала, что со мной могло такое произойти в жизни, т.е. все, к чему я стремилась и ради чего я старалась, пошло насмарку. Я там в институте занималась научной работой, мне предложили работать в НИИ, там защи…, можно было защититься, т.е. заниматься тем, для чего мой ум был, в общем-то, как я считаю, создан. Очень интересная работа, вот, но тут вот это вот замужество, вот это вот… Он обманывал меня, я уехала… У него были очень хорошие родители, особенно мать. У нас сразу сложились с ней отношения, все так.. Но мне ж надо было еще пятый курс учиться. Вот. А потом мы поехали, там были еще в санатории в отпуске, и я увидела, что…ему нужно было просто эта красивая кукла, для чего не знаю… в моем лице. Но, видимо, я не была приспособлена к этой еще семейной жизни, любовь любовью, но надо было чувство проверить. Но тогда было очень модно выйти замуж за военного, это была обеспеченная жизнь, это было все хорошо. Тем более, у его отца было много связей, его бы никуда там не послали, куда-нибудь там, в глубинку, на границу, не дай бог, в Афганистан, ничего бы такого не было. Ну, короче говоря,… я в нем разочаровалась окончательно. Я вернулась в Минск учиться дальше, а он там служил, ну как бы, мы и переписывались и что-то там…аа-а-х … еще чувства продолжались, ну, сохранялись долгое время, но… оборвались в один момент. Я не люблю, когда обманывают, вообще, ненавижу этого. Он обманывал меня на всяких мелочах, и потом мне так уже это надоело. Но бывает там, например, ждешь, помню как сейчас, экзамен по политэкономии, гос. экзамен, уже перед дипломом, вот я приеду, вот ждешь, что вот «все я взял билет, вылетаю», а его нету. А вот ты ждешь, ты любишь и ждешь. Это очень мучительно. Вы это почувствуете, конечно. Это в жизни каждой девушки бывает. Это самое страшное, вот ты ждешь, он должен быть, а его нету. Это так мучительно, невозможно просто. Он меня вот этим всем просто убил. И я не захотела с ним…, но мне не хотелось к нему возвращаться. Моя мама, конечно, была в шоке, что вот так вот…

И потом в один прекрасный день сложилась моя судьба, я думаю, на всю дальнейшую жизнь. Я встретила своего нынешнего мужа. Я помню очень хорошо это мгновение. Вот. Мы жили в одном общежитии, но мы друг друга не знали, потому что он учился на курс, на два курса младше, чем я. Мы встретились там в общежитии в коридоре, я помню как сейчас, он был очень интересный, молодой. Ну, и я естественно, энергичная, ну, что мне там, я хорошо училась, была красивой девочкой, активный образ жизни вела, нравилась мальчикам, ну это не волновало, т.к. я замужем была, ну, т.е. я была собой довольна. У меня так все получалась, я там на кафедре работала, преподаватели меня знали, ну, в общем, все, что казалось бы надо. Правильно? Вот и я такая жизнерадостная его встречаю, и вот… кто там стрелу эту запустил, не знаю, в тот момент. И в общем говоря, мы… себе обеспечили дальнейшую жизнь. Вот такой вот еще один важный период в моей жизни.

Получилось… потом…конечно… мне не хотелось бы мне рассказывать, но рассказывать надо. На нынешнее время это вполне было бы естественно, но тогда это было что-то страшное. Получилось так… Он мне очень помогал. Не было в нем той силы мужской, ничего, он был молчалив, он любил меня безумно, он ходил за мной следом, т.е. он настолько меня преследовал, что если бы он меня не преследовал, я бы и думать о нем забыла. Мало ли каких там мальчиков… вот. Но он меня преследовал, т.е. у него девушек не было вообще, до того, и как он мне потом все время говорил и сейчас говорит, что это был как огонь. Вот. Потом я делала диплом, он мне помогал. Если я не успевала чертить, он там среди ночи его подними, т.е. то, что надо любой девушке. Абсолютно то вот, чтобы он всегда готов был прийти тебе на помощь. Это было очень важно, тем более, что как бы, я все время одна, за свою жизнь. Как хочешь, учи, эти конспекты, т.е. где-то там какую-то халяву, это для меня не существовало такого понятия. Если меня пытались научить списать, на экзамене я пробовала это сделать, то я пролетала мгновенно, т.е. мне надо было пахать, пахать и пахать. И я это понимала, и мне не то, что учеба легко давалась, я просто училась: я ходила на лекции, я занималась, ходила на консультации, т.е. своим трудом добивалась всего, чего только могла, конечно. Можно, было, может, чего-нибудь и больше было добиться, но мне было очень интересно диплом делать, всякие курсовые, все это получалось у меня красиво, от души, потому что я делала это по-настоящему. И в жизни мне никто ничего не помогал,… а но были там, пытались мальчики, но они не вызывали у меня интереса. Особенно вот у нас такое было, оно и сейчас, наверное, есть. Особенно, кто минчане, у них же было такое, значит, что все девочки приезжие, особенно с периферии, они мечтают замуж за минчанина, чтобы в Минске остаться, и вот это в них уже вдолблено уже, наверное, с самого детства. Существовал у меня очень хороший друг, Сашка, вот и так мы красиво с ним, ну, дружили. Но вот это вот, он мне потом уже сказал: «ты знаешь», когда я уже вышла замуж, «ты знаешь, а я, такой дурак, думал, что ты на меня наметила, чтобы вот в Минске остаться. Как я ошибался!» Он так корил себя, так переживал, что даже был напился и попал там в метро…его…отчислили из института, в связи с этими всеми переживаниями. И попал он в стройбат и сломал он свою жизнь, т.е. тоже вот, чего в нас заложено с детства, с тем мы и тащимся всю жизнь… Короче говоря, такая вот,… а этот вот, получилось так, я защитила диплом, позвонила, что я никуда не еду. Позвонила своей той свекрови, что я не приеду, и… переживали больше его родители. Моя мама толком ничего не знала, я ей не рассказывала ничего. Вот. Защитила я диплом, конечно, очень красиво, блестяще и все хорошо. Но, а распределения- то у меня нету. Замуж-то я к мужу не еду, а распределения нету. И это было ужасно, конечно. И мне мой педагог предложил остаться в Минске, только, что я должна быть не замужем. Все хорошая работа. Как я говорила уже, все будет очень интересно. Преподаватель был очень интересный, правда, женатый. Ничего там такого, все чисто деловое, мне это очень нравилось. Я любила вот так вот, у нас были, конечно, разные, как и сейчас, но по-деловому - это было очень классно,… с умными этими мужчинами, молодые. Они такие же… тогда же был такой период – расцвет науки. Это был, ой, Господи, какой год, я закончила институт…86-ой. Интересно было, эти первые компьютеры. Интересно было очень, о таких персональных, вообще, речи быть не могло. Но интересно…

И потом оказалось, что я беременна…Это, конечно, было ужасно, но я не знала, это был уже 3-ий месяц. Тогда как раз произошла в тот год Чернобыльская авария и многие были нарушения у некоторых девочек, даже у нас, вот девочки, студентки повыходили замуж, сделали аборты, потому что боялись, что мало ли какое… Было такое распоряжение… И я тоже не знала, у меня как-то было все нормально, а потом вот я узнала. Было, наверное, ну, уже после защиты диплома, уже, наверное, август. Вот и… я пошла к врачу и это вот узнала, и еще можно было сделать аборт, конечно, мне предложили. Ну, как предложили, сказали, что можно, но наша доктор, такая у нас есть тут, она отвела меня в сторону и поговорила со мной по душам. И я, ничего не сказав маме, проходила в поликлинику долгое время, тогда не ложили в больницу как сейчас, тогда было полно этих, переполнены больницы этими рожавшими. Я прошла курс сохранения ребенка. И этим я так сказать, наверное,… всю свою дальнейшую жизнь и …не знаю, как сказать. Мы не выбираем, теперь я уже знаю, что мы не выбираем, за нас все давно написано, река жизни, как ни сопротивляйся…ведет к тому, к чему…к чему надо. Через некоторое время я сказала маме. Мама тоже была в шоке, конечно, потому что ей хотелось совсем другого. И я на ее месте точно так же прореагировала бы. Хотя сейчас я встречаю знакомых, у которых девочки, но не взял замуж, и они рожают детей, и они так этим гордятся и радуются, т.е. воспринимают жизнь, какой она дается и это очень правильно, потому что никто не знает, что принесет тебе то или иное событие. Из дальнейшей своей жизни я сделала вывод, что надо брать, когда дается, а не тогда, когда ты хочешь этого. Дают бери, потому что это за чем-то надо. Но… тут, конечно, было трагедия и все такое, когда я сообщила. Но я была замужем еще. …То мы решили,…. естественно он,… мы решили пожениться, хотя он был еще студентом…вот. Его родители были вообще в ужасе, потому что мать еще была молодая, ей было 44 года. И в связи с этим наши отношения не сложились на всю дальнейшую жизнь…т.е. она тоже это восприняла как страшное известие, что вот ее сына отобрали, жизнь сломали и все такое. И я ее то же понимаю, я ее не виню. Это, конечно, но хотя привожу тот же пример, у меня приятельница, я стала мамой в третий раз в 38 лет, а она стала бабушкой. Откосил сын от армии, вот приженился. И вот сейчас их встречаешь, живут они все вместе: муж – алкаш, дочка, сын, невестка и внучок…И живут они, и радуются жизни, и я не могу… я не разочку не слышала от нее никакой жалобы на жизнь, и я уверена, что все у них будет классно, вот.. Но моя свекровь отнеслась так, можно ее понять…Они скрывали от всех, долгое время, что вот он женился и у него ребенок.

Но у меня возникли проблемы с разводом, вот, это была долгая, неприятная история. Это ужасно, конечно, это трагедия человеческих отношений…Мы не знаем, как поступать, вмешалась его мать, что-то они хотели, я так до сих пор и не знаю, чего они хотели...вот. Но когда был суд, мы разводились, даже было очень неприятно. Он… представил картину так, мой первый муж, что я должна за суд заплатить. Я закончила институт, нигде не работаю, да,… а он, прекрасный…ну, т.е. картина была отвратительной. Хотя они не знали, от кого ребенок! При том при всем, они думали, что их, т.е. настолько это было неприятно вот на этом фоне. Что он готов был меня вот… что я вот так вот…Ну, потом оказалось, что у него появилась женщина какая-то,… ну, я ему уже была не нужна.. Тем более, он был первым моим мужчиной, это было очень важно…Но, бог с ним…

Так, что мы расписались, зарегистрировались с мужем, уже живши вместе, года не было нашему ре…мальчик родился. Мы жили с мамой, отношения были отвратительные, не жизнь была, а каторга. Очень плохо ко мне относилась мама, можно даже сказать, издевалась надо мной. Я понимаю, когда дети не оправдывают надежд родителей – это очень тяжело. Но в этом есть причина, по всей видимости. Отношения у нас, если бы мы жили отдельно с мужем, со вторым, с Юрой, то у нас, конечно, были бы другие отношения. Но тогда была проблема снятия жилья. Было время, когда можно было только… ну, у знакомых, потому что это все были нетрудовые доходы, и за это людей даже судили. Так, мы Жодино попали, получилось, что мы в Жодино жили. Из военного городка мои родители здесь получили квартиру. Ну, и куда ехать, естественно, я в Жодино, к родителям. На работу… я нашла…распределение успела получить в конце, уже знавши, предложили место было свободное в Борисове. И получилось, что я даже как молодой специалист попала. Я уже не собиралась к мужу ехать, да, я зашла и сказала, что вот, мне надо. И я уже знала, что я беременная, т.е. я моему тому руководителю сообщила в Минске, т.е. никаких, вообще, разговоров об устройстве в Минске быть не могло. Он воспринял это оптимистично, потому что у него только родила жена. Он сказал, что дети – это прекрасно. Т.е. и я вот этот… где-то там получилось, что перед декретом я месяца три я ездила в Борисов, на работу. Вот, у нас был очень хороший коллектив, замечательный, молодые все девчонки. В принципе были в курсе, что у меня вот.. я тогда была на стадии развода и знали, в чем дело и очень меня поддерживали. Это был лучший коллектив за все время работы. Было много молодых девчонок, которые закончили институт, не устроили свою личную жизнь… распределились, а там ни парней, ничего, на окраине этот завод, короче говоря. Очень хорошие люди, вот, естественно такие творческие, хорошо было работать у нас.

И получилось, что…потом, чтобы потом и моего мужа не распределили туда же, в этот Борисов дранный, потому что там делать нечего было вообще… Мы расписались уже, когда,…я говорила, да, вот в декабре, вот 18 декабря, Кирилл в феврале, ему было 10 месяцев. Но то, что вот мы не могли уйти жить самостоятельно, было ужасно. Моя мама так плохо ко мне относилась, что просто не передать словами. И после этого у меня никогда с ней не было больше никаких отношений, в смысле, мы общаемся, на Рокоссовского рядом живет, но у меня нету к ней никаких… таких особенных чувств. Я к ней… уважаю, я ей помогаю, я с ней общаюсь, но у меня нету, к сожалению, таких глубоких чувств к ней, как вот я вспоминаю про бабушку свою, мамину маму, про этих вот людей, у меня нету к ней…Потому что, когда вот вы станете мамой, у вас появится первый ребенок и при этом будут сопутствовать всякие такие трудности, а они обязательно будут, потому что, когда женщина беременная, не знаю, кто испытывает ее, обязательно возникают какие-то трудности, проблемы. Просто не дается, потому что это такой ответственный период в жизни. Ты весь такой сосредоточенный, особенно в первый раз. Так думаешь об этом, тем более, когда ты думаешь, что у тебя чего-то там не получилось, там ты вот могла бы лучше, ты вот…эта беременность все сломала, можно так сказать. Ну, и потом же жалко того человека, который в тебе там, это все равно, что убийство, в любом случае, вот…т.е. это противоречивое все, а тут еще моральный климат. Муж мой, он учился еще в институте, а я у мамы жила, этот ребенок родился и зарабатывайте, где хотите, живите, где хотите, помогать мы тебе не будем. Но они работали, тут можно понять, у мамы там был этот возрастной климакс и, как она потом мне объясняла, она плохо себя чувствовала. Но это все же можно объяснить, у меня даже мальчики, и я им все могу объяснить: «дети, пожалуйста, тихо, я там устала или что». Всегда можно договориться. Но не было у моей мамы таких тонкостей, она сама произошла из простой семьи, где никто не церемонился, где надо было работать и все. Из крестьянской семьи она произошла, хоть они были там зажиточные, середняки, пахали всю жизнь. И она всю жизнь работала, и я ее за это уважаю, конечно. Короче говоря, мне было очень тяжело, и морально, и материально, и всяко.

Но муж мой, он был молодец, он ездил по стройотрядам летом, тогда стройотряды – это хороший заработок. И отношения, из-за того, что мы жили с родителями, отношения наши испортились. Грубость, она же всегда порождает грубость, т.е. он сказал, он мне, вообще, говорил: «я первый раз в жизни вижу такие отношения, чтобы вот мать с дочерью так, вообще, чтобы родители так общались с детьми.». Мы могли ругаться, скандалить, она со своим мужем там ругалась, без церемоний, всякие выражения, там, у меня же еще был младший брат, вот который от второго брака уже. И когда мы… получилось так, для того, чтобы жилье, чтобы устроилось с жильем, мой муж распределился на фабрику. И такое счастье произошло! Еще один период в моей жизни очень важный, когда мы ушли жить самостоятельно. Мы получили общежитие, но не могли устроить ребенка в детский сад. Были всякие там препятствия, и мне сказали уволиться из Борисова и прийти на фабрику работать, тогда мне дадут, нам дадут садик. Что я и сделала. Было очень тяжело, я там обманом, короче говоря, хоть была молодой специалист. Но хотелось жить, чтобы все было. Я вот помню как сейчас, комнату нам дали в общежитии, как мы там делали ремонт, это было так интересно, и все это мы делали вместе, дружно, все покупали сами… В общем это, вот этот переезд, в принципе, так вся наша жизнь и произошла: мы всегда все делаем сами, зарабатываем сами, строим сами, думаем, как нам сами. Вот…

Вот я вот пришла на эту фабрику работать, ребенка в садик. Он был не садовский, он болел, у нас была масса трудностей, таких, как в обычных семьях. Было морально тяжело, тогда были эти группы переполнены, ребенок болел…А я оказалось, у меня это врожденное чувство материнства безгранично было, я его любила безумно его, мне было его жалко. Но я работала, пошла работать. Работа была очень интересная, я работала программистом, очень интересная, творческая, коллектив – так себе, ну, нормально. И у нас стали портиться с мужем отношения… Ну, что мы там жили вместе, господи, это естественно, молодые сходятся. Из-за мамы вот я стала очень грубой такой, и это вот то, о чем я говорила, что надо с детства воспитывать, никакого уважения у меня к нему, как такового не было, я могла сказать все что угодно, т.е. я его…не было у меня такого… У меня было «Я», вот я такая молодец, а оценить его, что он тоже молодец, ума не хватало. Из-за вот этого вот… этого ума мне не хватало долгие годы, пока я уже совсем взрослой не стала, к сожалению. Это, как я говорю, наша порода, у нас все женщины, какие-то умопомрачительные на себе, и ни одна не устроила нормально свою жизнь из-за этого. Т.е. надо быть настолько умной, хитрой и так далее, это так важно в отношениях мужчины и женщины. Теперь об этом много говорят по телевизору и везде и всюду. Это целое искусство, этому надо учить с пеленок. Мужчина, он же вообще ангел должен быть, его надо на первое место ставить. А у меня, что было: ребенок, потом я, а потом уже муж. Мы еще вместе с ним работали, в одном коллективе, вообще, безобразие, вот…Короче говоря, вот такие вот дела.

И поэтому, когда получилось, что я оказалась беременна, только придя на работу, забеременела случайно, то моей маме было очень легко меня уговорить избавиться от ребенка. Это была трагедия, я это помню до сих пор, и это было ужасно. Этого делать нельзя было, конечно. Мой муж не принимал участия в этом, он как бы там пытался что-то сказать, но он был очень мягкий по характеру, у них в семье не принято возражать взрослым, он был очень спокойным…и он даже долго не противился моим выступлениям. Он все сносил молча и ничего не говорил, поэтому я разгонялась как только могла. Плохо очень, ну, это жизнь. Если нас не научили этому, то мы так вот и маемся, пока до развода не дойдет или что-нибудь не произойдет такое, что начинаешь понимать, что человек важен для тебя, и это очень важно, если бог соединил и дал еще детей в придачу. Короче говоря, я сделала вакуум, как это называется и перенесла морально очень тяжело. Страшно тяжело, семья начала после этого вообще рушиться. Т.е., как говорит Надежда…Емельяновна, она меня натолкнула на эту мысль, что ты, говорит, проследи всю жизнь и посмотри, когда даются дети, что происходит в жизни и когда ты их уничтожаешь, что происходит в жизни. И вот после ее слов, я вот подумала и это… Рушилось все буквально. На работе я работала, ребенок болел, с мужем было вообще не как, он стал очень жестоким. Было очень плохо. Плохо я вообще не знаю как было.

Но как говорится от судьбы не уйдешь, через некоторое время, буквально через месяца 3-4, я забеременела опять, и я оставила ребенка. У нас родился Илья, т.е. опять же я принимала решение – это самое ужасное. Он хороший очень человек, и…но я сама виновата, я была очень сильной женщиной, я ей осталась до сих пор и, наверное, помру такой. У нас все женщины очень сильные, и я сама решала свою жизнь, не советовавшись как бы ни с кем. Я так решила, я так сделала. Меня могли уговорить, как тогда вот в первый раз мама, типа «кого ты там рожаешь». Я скрыла этот раз от мамы, я ей ничего не сказала, я тихо ходила беременная и сказала ей где-то к 5-и месяцам. Она была в ужасе, она так оскорбляла меня всякими словами, как вот я могу вот так вот. Но мне очень хотелось, я была очень жизнерадостна, у нас все стало нормально, кстати сказать. Там были трудные времена, с мебелью, со всем, мы покупали какую-то мебель, приобретали с большим трудом, по ночам дежурили, т.е. у нас начались нормальные человеческие отношения. Жизнь тогда была очень тяжелой, это же перед перестройкой. Вы не помните, но это было что-то страшное: начались эти карточки, талоны, записывались на мебель, ночами стояли. Жизнь представляла из себя не то, что вот… сейчас ты можешь подумать о чем-нибудь прекрасном, куда поехать, что делать. Тогда у нас была одна забота – добыть. Мы с мужем вот в это вот окунулись, больше, конечно, я, мне надо было всегда и все. Вот,… плохой характер, конечно, а с другой стороны, такие люди должны быть, потому что жизнь двигается только так. Т.е. мне всегда хотелось, там мне надо было мягкую мебель, мне хотелось купить стенку, мне хотелось купить телевизор, и я к этому как танк, надо, надо, надо. Мой муж не успевал за мной, да он и не понимал меня, «ну, что тебе все надо да надо, лучше денег скопить и так далее.» Как у них там в семье было принято, потом все деньги пропали. А я вот такая мне хотелось жить, чтобы жить хорошо. Вот у нас родился Илья, второй мальчик, прекрасный мальчик, замечательный, и мой муж больше всех детей его любит. Он был очень хороший, и все нормально было…и… мы без помощи родителей растили их двоих. Старшему зато повезло, он не ходил в садик, мы избавились от болезней, вот и растили этих детей. Я была в декретном отпуске, он работал. Нам еще как-то хватало, мы никогда не просили, и не было даже мысли ни у его, у него родителей нам помочь.

Ну, как-то вот змагались там,… пока это вот перестройка не наступила. И началось совсем плохо, совсем, ну голод. И опять же мои родители, ни его родителей – никого не волновало, как мы живем, т.е. как мы уже сами, типа вы сошлися, сошлися, как сказала свекровь, ну и живите. Ну, вот и жили, там были трудности, такие, что старший сын переболел очень сильно. Ну, какие-то такие вот обычные семейные хлопоты, которые оставили на моем жизненном пути большие раны, потому что я очень переживала за своих детей, вот. Конечно, мне хотелось вторую девочку, и я даже как помню, мне приснился вещий сон… У нас появились новые друзья, очень хорошие приехали, врачи, вот дружим семьями до сих пор. Это очень важно, потому что практически единственные друзья у нас, с которыми вот можно поделиться всем, и помогут они в любом виде, и мы точно также им поможем. До сих пор мы дружим, это очень приятно. Ну, вот …таким вот образом. А потом началось вот это вот, полная голодовка, зарплату не платили. И я совершила еще один шаг в своей жизни ….(вздох) я познакомилась с одной женщиной, у нее там муж… имел всякие связи, в общем, ни у кого не спрашивая совета, ничего, я сделала себе заграничный паспорт. Сумки в руки, и стала ездить в Польшу торговать. Я оставляла детей, я не знаю, как, честно говоря, я вот не помню, как мы их растили. Настолько было нищета, настолько ничего не было, что это было даже страшно себе представить. Вот говорят, что молодежи вот сейчас пожениться легко… трудно, но это было что-то ужасное: зарплаты нету, есть нечего, талоны, один в коляске, другой под коляской или саночки зимой и вперед, в очередь за куском колбасы. Вот и даже мысли не было, пойти попросить у родителей, настолько они нас поставили: вы там это, решили жить вместе, наплодили этих деток своих, вот и годуйте. Ну, и годовали, я как-то не обижалась, с мамой почти не общалась… даже можно сказать, и не общалась. Мои дети не знали, что такое к бабушке прийти, Илья не любил их, вот второй мальчик, он не любил, он с ними не оставался никогда…и вот, поэтому сами все. Как-то оставляли, там же общежитие, соседи, дружили мы семьями, вот. И я вот в эту Польшу, это, конечно, было страшное дело. Мама говорит: «Ты просто с жиру бесилась, тебе нечего было делать». Но меня никто не остановил, и никто не сказал, я была маленькая, худенькая, и эти огромные сумки, эти таможни, это угробленное здоровье, нервотрепка. Но я кормила свою семью, т.е. я зарабатывала очень много, поэтому когда мне, это было до трех лет, в три года надо было выйти на работу, я написала заявление об увольнении. И после этого я многие годы не работала. В общем, вся дальнейшая жизнь опять же вот такая вот ерунда. Я ездила в Польшу, потом я ездила в Россию, когда началась вот эта торговля трикотажем. Я ездила в Россию, мои дети были в саду, не знаю, как они, эти мои дети росли. Но я их очень любила, и это, естественно, все было только ради них. Мы могли себе позволить и одеть, и купить поесть, и так далее, т.е. это была такая жертва обдуманная, сознательная. Я отказывала себе, я не имела… каких-то там шубок, это было все куплено в последнюю только очередь, чтобы было хорошо детям, чтобы у них было все, чтобы мы могли поехать отдохнуть, чтобы было, что есть, самое главное в то время, страшное, конечно. Муж помочь мне ничем не мог, потому что документы сделать не было возможности. Ну, я вот, как мне и сделали, так я и занималась. Но потом я втянула и его. Мы начали ездить в Россию торговать вместе. Дети, на выходные мы ездили, оставляли соседям, опять же не бабушка с дедушкой, а соседка присматривала за ними, уже подросли. И дети были очень хорошие, надо сказать, они очень дружили, старший сын, старше его, насколько, на два года 10 месяцев, он очень помогал, он смотрел, он был очень ответственный, т.е. молодцы дети…. И такая вот, наша жизнь прошла в заботах.

Потом возник вопрос строительства кооперативной квартиры, мы вступили в кооператив. Но такая трагедия моей жизни, что так хотелось, конечно, квартиры, когда мы поняли, что ничего уже не получим, пахали на эту квартиру. Но оказался долгострой, нас обманули вот эти квартиры на фабрике, если вы знаете, первые дома, которые 8 лет, деньги впустую. В общем, мы занимались вот этой вот коммерцией, потом я даже шила. Мне муж купил промышленную машину, я шила дома, скупала, вот там с фабрики выносили крой, полотно. Я начала шить… ночами. Я шила, потому что уже старший пошел в школу, надо было создавать условия. В общем, страш…сумасшедшая жизнь. И я сказала мужу, что мы должны купить квартиру. Ну, что же ему остается делать. Как бы вот период в жизни, когда у нас было едино: мы стремились, он не сильно, но я очень сильно, т.е. я поставила перед собой цель, что мы должны жить в квартире. Что же это такое…ну, невыносимо было. Вот эта нищета, грязь, вот эта вот, ну, невыносимо было. Тем более, что детям по этим коридорам общежитенским, если вы были когда-нибудь в общежитии, не бегали. У нас было все, дома конструкторы там всякие, все, что угодно, спортивные уголки, чтобы только они были вот дома и не вылезали оттуда.

Учиться было первому сыну тяжело. Тяжело почему, потому что была белорусская школа. Ему сломали всю жизнь, хотя он очень.. у него хорошая память… хороший очень человек. Ему было тяжело, потому что на белорусском языке. Приходилось сидеть, а работать надо. И вот это вот всякое: то ездить, то шить, то что. Было тяжело, но надо было помогать, и при этом он отучился начальную школу на отлично. Вот потом уже пошла русификация, стало легче. Но со старшим сыном до…7 лет мы проучились вместе. Сейчас он учится уже, конечно, сам, в техническом классе и нормально. Но было тяжело, и мне тяжело, потому что нервная система была уже расшатана. Но физически я никогда не наказывала детей, хотя меня мама мочалила, как только можно, у нее был первым делом ремень все детство, и брата и меня, ужасное унижение. Поэтому мне поднять руку на ребенка было что-то, особенно маленького, это невероятное. Конечно, я могла кричать, там голос повышать, в этом я чувствую где-то свою, может, и вину, но по-другому, с ним нельзя было. Он был очень мягкий, его нужно было настроить на другую жизнь. Он был настолько мягкий, что он считал, что ударить кого-то – это очень плохо. Его били, он не защищался. Мне пришлось его воспитывать,…потому что сложилось так, что наш папа не занимался воспитанием детей, потому что его папа не занимался воспитанием его. И как бы вот это все на меня легло.

Не знаю, сколько лет я бы еще все это выдержала, пока не случилось так, что…очень неприятная история. Я была далеко в России и … даже рассказывать не хочу. Это ужасно, это могли просто меня убить. Это чудом, я не знаю, как я там спаслась, потому что остановила машину подъехать, и села, и ехала, не зная куда, я молилась всем, кого только знала…Вот, и после этого я перестала ездить. Вот я уже была дома, но я всегда работала, шила, вот это все. Коммерцией занялся мой муж.

И случилось, случилось,… почему случилось, я не знаю, почему случилось, но в 94-м году, я, почему про это все рассказываю подробно… Долго я, наверное, уже рассказываю, да?… Это самое, почему я уделяю этому внимание, потому что,… вот Надя меня натолкнула на эту вот мысль, я вот оцениваю свою жизнь, и ближе потом, когда я подойду уже к нынешним временам, вы поймете, почему я акцентирую. В 94-м году летом я оказалась внезапно беременной. Мы жили в общежитии, и не знаю, как это произошло, но естественно как у всех женщин, тем более, у меня были проблемы со здоровьем. Я с этими сумками, вот эти вот меры защиты, спирали женщины ставят, мне пришлось ее удалить и с плохими даже потерями, для здоровья урон, потому что я постоянно носила тяжести. Вот. И я оказалась беременная в 94-м году. А получилось так, что это было время, вот мы как раз занимались, разгар этой коммерции. Связи вот эти вот СССР разрушились, СССР разрушился, и Россия это была бездонная бочка, там только работай. Мы скупали эти костюмы по талонам, переделывали их, перешивали, возили, т.е. настолько… тяжесть была в этом. Даже как показывают вот фильм, про эти кооперативы первые, вот у нас было что-то такое. У нас было такое стремление, как говорится, ну, пошло у нас, нам хотелось что-то приобресть, потому что мы знали, что нам никогда никто ничего не даст. Вот. И я пошла, сделала аборт. И я это почему помню, мне было очень опять же тяжело. Мне еще наши вот эти друзья, врачи, говорят: «ну, а может, девочка». Потому что дочь же всегда хочется матери, и того и того ребенка, естественно. И я говорю: «я не могу себе позволить», как сейчас помню, что я не могу его себе позволить.

В 95-м году мы очень неудачно вкладываем огромную сумму денег. Т.е. тогда пошел весь этот процесс, всякие эти фирмы, вкладываешь деньги под проценты, чтобы они не лежали дома. Мы вложили и потеряли почти все. Потеряли очень много, я была на грани помешательства, честно говоря. Потому что осознать это было трудно, еще это в печати не прошло, и по телевизору не было нигде. Потом уже пошла информация: осторожно, там то да се, полно мошенников. Но это были как бы знакомые, как бы вот знали, но при этом вот получилась такая ситуация. В то время 6 тысяч долларов – это были огромные деньги. При этом при том, что мы собирали деньги, у нас уже были деньги вместе с этими, чтобы купить квартиру. И получается, мы теряем деньги в тот момент, когда мы уже за вот эту вот, где мы сейчас сидим, квартиру внесли залог 4 тысячи. И денег нет. Было ужасно, я вам не могу передать словами, это было настолько страшно. Может быть, это было бы не так страшно, если бы мы были мудрее, и наши родители оказали нам… о, скажу о своих. Моя мама была настолько в трансе, потому что она всю жизнь собирала деньги, для нее деньги были как это вот. Если есть деньги где-то там, это все. Ну, это из поколения в поколение, это предавалось, это мы уже сейчас становимся, по-другому относимся к деньгам, а тогда это было так, они должны были их скопить, скопить. Не дать детям, скопить. Вот когда вам надо будет, когда вы вырастете, мы вам дадим. Дадим, а потом будем до смерти вспоминать, что дали. Была вот такая… психология, т.е. вот эти дети, вот мы были детьми непонятно зачем. Вот и сегодня, когда там, чего-то там говорят, я возмущена до глубины души, потому что мы рожаем детей, чтобы доставить себе удовольствие. Я хочу ребенка, я его рожаю, он мне столько приносит радости. И как я могу сказать, чего я там тебе должна, я ему обязана по гроб жизни, потому что он меня не просил, чтобы я его рожала. По сути. А вот у нас было такое отношение в наши времена, что вот эти дети – нахлебники, эти дети. Конечно, были более высокого уровня развития родители, уже, психологически более высокого, которые, конечно, по-другому относились, но мне не повезло и мужу моему не повезло, вообще. Потому что там то же, как я говорю, запущено все. Они были вообще помешены на деньгах. Что вот как-то что-то купить, зачем? Потом вот это когда рухнуло все, какие-то сумасшедшие деньги остались государству, тогда вот стали задумываться. И мы вот с этими деньгами, конечно, если бы оказали поддержку, если бы моя мама…вот моя мама тут оказалась как тут: «ай-яй-яй-яй, какое горечко, какая беда». Я вот готова была закончить жизнь самоубийством, честное слово, только дети вот. Настолько это было ужасно: работать и потерять столько много. Но… вот недавно я прочитала книгу «Алхимик», автор,… ну, бразильский автор…тогда бы мне ее прочитать, что все потери это в дальнейшем приобретения, ты вынужден будешь как-то изменить свою жизнь. И когда я ее прочитала, вот недавно она попалась мне в руки, я прям плакала – боже мой, все про меня. Ну, короче говоря, вот такая вот страшная история. Но пришлось все бросить и работать не знаю как, потому что квартиру нужно было купить, в любом случае. Собирали по крохам, оказалось, что у нас столько хороших знакомых и друзей кругом, кто 100, кто 200 долларов, одна подруга одолжила 2000 даже, мама даже чего-то наскребла, тут момент такой, что потеря денег ее убила. (смех) Она оказала такую, скажем, помощь. Свекровь вообще чуть не умерла от горя, короче говоря,… не так все страшно, вот. Но наши отношения совершенно: муж винил меня, что я виновата, я - его. Плохо, очень плохо, мы не были вместе. Это самое страшное. Если бы мы сели и сказали: «Да, черт с ними с этими деньгами! Главное, мы живы, здоровы, и дети наши, и все такое». Но вот такого не произошло…ну, ничего, пережили, квартиру купили, долги за полгода отдали.

Потому что мой муж оставил работу, он до этого не увольнялся, как-то по выходным, он оставил работу, где ничего не платили. И занялся серьезно этой коммерцией, и так у него все это хорошо пошло, потому что бог пожалел нас всех, чтобы мы так не убивались, и он открыл для себя новые возможности, занимался этим вообще хорошо. Мы устроили ремонт, год мы тут не жили, мы все сделали, и слава богу. И можно было бы забыть, как говорится, об этом всем. Вот и жили, потом уже опять какая-то такая жизнь, ну, тихо, спокойно. И я счастлива была, что мои дети живут в квартире, что они могут нормально прийти домой, есть свой дом. Это для меня настолько важно, что я не могу передать словами. Ну, а мне же опять хотелось чего-то еще, надо же было еще. Как же так на месте. Потом там, правда, какие-то стали зарабатывать…я, правда, не работала. Потом пару лет я вообще ничего не делала, я занималась только детьми, то на плаванье, то на танцы. И мне так нравилось быть с ними, ну, и они мне отвечали тем же, т.е. настолько было счастливое время, что вот мы и не бедствовали, и могли себе чего-то там позволить, ну, там на море смогли съездить, отдохнуть. Ну, не каждый год, 2-3 года.

Такая началась жизнь, пока моего мужа не стало тревожить, что я не работаю. Это естественно, происходит везде, в любых семьях, даже очень богатых. Мы не были богатыми, мы могли себе просто позволить не считать копейки. Ну, и потом вот началось, типа там вот «вот ты живешь»,…может быть, с подачи его мамы, не знаю, но началось, какое-то вот такое вот… И я решила, ну что же такое-то, как это так меня будут,… и я отбивалась, не так, чтобы целенаправленно, ненавязчиво так вот, раз и,… а у меня еще тогда, все равно, не выработалось, вот в организме женском, что мужа надо очень ценить. Не было у меня такого! Я так считала: раз я обязана, да вот,… я обязана была все бросить, ехать, и он обязан. Нет! Мужчины совсем другие, их надо ценить за то, что они обязаны. Нельзя сказать мужчине: ты обязан кормить семью! Он тебе скажет: и ты обязана. Надо говорить: ой, какой ты молодец, ой, какой умница. И хоть бы кто меня этому научил, это моя мама у нее очень плохие отношения с мужем. Ну, как плохие, они постоянно ссорятся, что-то делят: а ты, а ты. Они вырастили ужасного сына. Вот ему скоро 30, у него ни кола, ни двора, уже два развода и никаких стремлений в жизни, ничего нет. Ждет, видимо, что, когда родители помрут в старости, чтобы их квартиру занять. У нас мыслей таких нет, я бы тоже могла сказать: мама, разменяй квартиру, помоги нам. Нет. Нам нужна была машина, ах, надо машина, конечно, уже же у всех кругом. Ну, вот стали к этому стремиться.

И в один прекрасный момент, то же очень переломный в моей жизни, я прочитала объявление в газете, что приглашают на работу. Вот и…я позвонила, меня попросили прийти в горисполком. И замечательная женщина, хотя характер у нее отвратительный, но я ее понимаю, она, у нее муж и два сына, она очень сильная женщина и ей всего в жизни нужно добиться, и я ее понимаю за ее такой своенравный характер. Я ее очень полюбила с первого взгляда, она мне сказала: «Подруга, идем работать». И я пошла работать, но зарплата была настолько мизерная, а я настолько была счастлива, что я работаю, потому что это было заложено во мне изначально, что мне надо было не торговать, не шить… мне надо было заниматься творческой работой… особенно, вот с людьми, там были эти, …я теперь вот смотрю и вижу, что все, ну, река жизни тебя несет. Вот я работала, у меня были одинокие мамы, многодетные мамы и всякие такие вот вещи. Мне очень нравилось помогать людям, я очень рада, что мне пришлось там… удалось помочь людям некоторым, там, пособие получить, кому-то там гуманитарную помощь, вот меня знакомые там встречают, говорят «как я рад»…У меня никогда даже не было мысли, чтобы не сказать человеку, что там можно пойти написать заявление, вплоть даже, мы с этим Крупским ругались, когда он не давал девочкам справки, что вот пособие получить по рождению ребенка… Вот, ну и все такое вот. Ну, настолько была низкая зарплата, а я настолько отдавалась на работе, что…ну, видите, характер, …себя ценить умела. Любить себя не так уж плохо, это страшнее, чем недолюбливать, лучше любить, может, даже очень любить, чем вот недолюбливать. И мне стало себя…ну, как это так, я столько работаю, а там строго все, от звонка до звонка, тем более, что у меня напарница была не очень порядочная. Вроде, вот мы с ней хорошо, и я к ней от души, а она там козни строила. Это я вообще не переношу, я тогда ни жить, ни работать не могу…вот. А она оказалась такая нечистоплотная, в смысле, вот морально. Не красиво было, узнала, мне вообще не захотелось там работать. И меня…все стечение обстоятельств, мне сказали, что есть место в Энергонадзоре, нужен программист. Я встретилась с начальником, а он такой любитель женщин, я все тогда еще, была все еще хороша, еще молода, и я ему понравилась, и он взял меня на работу сразу же. Я тут все бросила, хотя долго ему помогала… и думаю…Я посмотрела, что зарплата в три раза выше и естественно, тем более, что я люблю, чтобы все время хоть сколько зарабатывать самой. Вот, посидела я за мужем, наслушалась и никогда в жизни не хочу больше такого повторить, никогда. Получилось вот так вот, что я попала на другую работу, более высоко оплачиваемую. Но там мне было очень тяжело, я попала в коллектив, где все знакомые и родственники, меня полгода выживали. Я сказала: ничего подобного, я буду работать.

И все это вот время, это был 99-й год, где-то начиная с 97-го, 98-й год мне хотелось иметь еще одного ребенка. Это было помешательство. Я сейчас общаюсь со своими знакомыми, я узнаю, что у всех в этот период то же. (телефонный звонок) Вот, у всех одно и тоже, когда подрастают дети, когда ты становишься взрослой, это было 35 лет, возникает одно,…хочется вот это ма…, особенно женщинам, у которых нету вот этой вот,…был французский фильм, и когда женщина одинока, она рожает детей, она заводит любовника и так далее, там были такие фразы. У нас были нормальные, тихие, спокойные отношения. Но хочу сказать, что при этом, при этом при всем, и что меня, наверное, спасло, это, конечно грешно, об этом может и вам рассказывать не надо, но у меня были… небольшие романы. И это меня спасало, потому что я настолько энергичная, настолько вот мне надо, чтобы что-либо происходило в жизни. Это плохо очень. С другой стороны, наверное, чтобы вот эту вот энергию свою на пользу. Вот у меня было такое, я всегда нравилась мужчинам, вот то там, то там, что-нибудь такое, какой-нибудь романчик. Не могу сказать, что я там изменяла, я никогда не собиралась бросить мужа, никогда в жизни, дети, дом это было святое. Вот, ну, вот бывало у меня такое, это очень сильно спасало, конечно.

Самое интересное, 18 лет прошло, как мы закончили школу, и меня искал мой одноклассник. Он многого добился в жизни, он стал богатым, и он решил мне показать. Конечно, это было совершенно не судьба, что вот я говорила в школе любовь, совершенно не судьба с ним жить, потому что его больше, картинка его жизнь, а я люблю жизнь настоящую, вот, чтобы она бывала, как она есть. Он меня нашел, там была длинная история, как он искал, но он меня нашел, и мы встретились, я ездила в Москву. Ну, и что, и ничего такого особенного. Я выглядела хорошо, конечно, постаралась. Ну, мы с ним встретились, потом перезванивались, ну и ничего такого, думаю: боже мой, там больше показухи, чем настоящей жизни. Он все годы грезил, как он там объяснил. Хотя он женат и у него ребенок, вот он всю жизнь грезил, что вот…всю жизнь, то же вот у каждого свое, он старался в жизни чего-то достичь, чтобы показать мне, что он не так уж плох, как его представляли, т.е. вот эта борьба привела его к определенным целям. Это тоже положительно. Я рада за него, потому что он говорит, что, когда мне было совсем трудно, я видел тебя, я думал о тебе. Хоть он потом уже был женат, он думал обо мне, потому что он любил. Некрасиво моя мама, конечно, поступила, так нельзя. И я говорю, что отношения к мужчинам – трагедия моей жизни. Я влюблялась даже будучи замужем, вот мне всегда нравились более старшие мужчины и…которые бы вот могли бы меня защитить, у которых можно было бы попросить совета, потому что практически попросить совета у моего мужа, это то же, что попросить совета у … неодушевленного предмета. Т.е. он может что-то и сказать, но он боится, такой характер, чтобы потом не оказаться виноватым. Понимаете, если я прислушаюсь к его совету, он окажется не прав, потом всю мою жизнь мне пришлось принимать решения самой. Я очень хотела ребенка, он вроде как и хотел, а что еще,…

Когда я пришла, мы отказались от того кооператива, что мы строили долгострой, купили квартиру. Но когда я пришла в исполком, и я всегда говорю, что это было счастливое время моей жизни, я была счастлива, потому что я была нужна людям, мне предложили отказную квартиру, прекрасную, там за дорогой, двухуровневую, я тут же ее схватила. И выплатили мы очень много, правда, денег. Потому что эта квартира оформлена, ну мы уже все знали, мы оформили на маму. Хотя сразу боялись с ней связываться, но потом я с ней поговорила конкретно, объяснила, что так и так, я должна что-то сделать для детей. Вот потому что все нормальные люди кто получил бесплатно, кто строит, что же мы все время покупать. Ну, вроде она мне поклялась, побожилась, что… даже никому не скажет… И вот это там, т.е. я пошла на работу, было очень счастливое время, вот начала строить эту квартиру, потому что меня муж все время обвинял, что мы там от кооператива отказались, что вот ты не правильно…ну, вот такой у них характер. Ну, какой есть, ну, тем не менее, я с ним до сих пор живу, потому что из-за вот этих разных трагических событий, ну как трагических, не сильно трагических, все живы…

Но вот когда у нас с ним бывали конфликты, я начинала примыкать к своей маме. Моя мама, когда мы здесь стали жить, она стала с нами чаще общаться. Потом произошло, что она заболела раком, и это было ужасно. Я очень тяжело переживала, я даже не могла, … мне даже не хотелось жить, я не могла понять, за что и мне было ее очень жалко. Мне было ее жалко как своего ребенка. Я очень люблю своих детей, я ничего не могу сказать, я за них жизнь отдам. Но вот когда заболела моя мама, у меня было чувство к ней как к дочери. Мне настолько было ее жалко, что я не знаю, все силы отдала, там постарела за те 2 месяца, не знаю насколько лет, потому что мне было очень жалко ее. И после этого я всегда была с ней, я поклялась, что всегда буду с ней, как бы она ко мне плохо не относилась, потому что она перенесла, конечно, ей сделали операцию, потом облучали, и я всегда ездила к ней, приехал мой старший брат. Так только, приехал, да и уехал. Вот, он далеко в России живет, а в принципе, я одна. Младший брат приходит ко мне деньги одолжить или еще что-нибудь, забывает даже с днем рождения поздравить. Но я не обращаю на это внимание, потому что я стала старше. Когда я была молодая, меня очень обижало, что моя мама не хочет мне никак помочь, а потом и свекровь. Я обижалась естественно, мне было очень обидно. Но когда я стала взрослой, мне стало, я стала к ним по-другому относиться… ну, такая была у них жизнь,…трезво стала относиться. Я их не осуждаю и, самое главное, не обижаюсь.

Ну, когда у нас с мужем конфликты возникали, они естественно возникали, потому что он занимался свободной деятельностью: он не ходил на работу изо дня в день, он хочу еду, хочу не еду, хочу работаю, хочу не работаю. Сами понимаете, это коммерция. Вот. И что-то такое стало происходить, теперь я понимаю, что стало происходить, ему не хватало любви, не хватало внимания. Я вся в детях, потом в этой работе. Ему не хватало внимания, любви, ему всего, всего, всего не хватало. Но он из-за своего характера, он не мог об этом сказать. Другие люди могут сесть поговорить. Я только когда уже почувствовала душой, когда я поняла, что я его теряю. Да, мы были на грани развода не один раз, особенно когда мы, в тот период, когда у нас как бы все было уже. Все было и квартира, и дети,… были такие периоды, что мы были на грани развода. Но я хотела, чтобы он больше проявил внимание и обратил внимание. Он меня унижал, он меня оскорблял, он, что только не делал. Это было обидно, но я, все равно, стояла на своей позиции четко. Что вот я и все, что вот мне должны, а я ничего не должна. И моя мама меня поддерживала в этом: «Да, кто он такой! Да, пошел он! Да, мы вырастим детей! Да, мы это…». Потом оказалось, что моя мама может меня предать, что мама, она сегодня тебе даст, а завтра скажет, я тебе дала. А муж он будет давать, давать, давать и давать, он может сказать один раз, но он отец детей, и никуда он от них не денется, и он должен это осознавать. Ну, вот и всякие такие вот события, эти конфликты, приводили к тому, что ума у меня прибавлялось-то. Как бы не хорошо было, смотришь на других, общаешься с людьми… Нельзя богом грешить, но это естественно. Это естественно, потому что жизнь наша легкой не была…вот. Я очень хотела ребенка, как я уже говорила. Я там ездила, я планировала ту девочку, я ее считала. Я сознательно забеременела, это была не беременность, это было что-то…я была счастлива. Начиталась информации, журналов, все об этих детях, которые внутри мамки. Это было так интересно. Я ее так обожала, лелеяла. Ездила на работу на электричке, в Смолевичи, пришлось в Смолевичи, там работать в Энергонадзоре. И я так уставала, и люди на меня так смотрели: третье дитяти, что она себе думает, там, все такое.

А мой муж, занимаясь коммерцией, находился в обществе дам. Эти дамы свободного поведения, свободные от мужей, от всего и так красиво на него влияли…что мой муж, я готова была убить его и возненавидеть… Мне Надя потом говорила: «прости, прости и забудь». Это была не беременность, это было издевательство. Он вел себя настолько безобразно, настолько не уважительно. Моя мама приходила, встревала… да, если кто ругается, она бегом, вот так она это обожала, вот сейчас я ее отучила от всего этого. Я ей ничего не рассказываю, почти ничего. А он был уже…, а я не знала, я не могла понять в чем дело, мне хотелось к себе отношения, потому что я такая божественная, я беременная. Я такая была счастливая, представьте, старшему 15, а я беременная. Я такая была счастливая от этого, я так уже это дитя…, но я была уверена, что у меня будет девочка. Я в 30 недель узнала, что у меня мальчик. Я плакала месяц, никто меня не поддерживал. Муж сидел возле меня и вздыхал. Т.е. я к чему говорю, что я всю жизнь…, но я знала, что мне нужно еще немножко потерпеть, попереживать, и я приму этот факт. Действительно, я уже знала себя, я немножко помучалась, и потом приняла этот факт. Прекрасно родила Данилу, нашего третьего сына…вот. И все нормально.

Дата добавления: 2015-10-23