Правосубъектности индивида

Оригинальную трактовку международного права дает Майкл Баркан в своей работе "Закон без санкций". "Между­народное право, — пишет он, —- это не что иное, как перво­бытное право в мировом масштабе, система взаимопомощи, где правила возникают из договоренностей или обычаев"². Если отбросить режущий чей-то слух пассаж о первобытном пра­ве в мировом масштабе (хотя именно в этом "изюминка" всей трактовки), то в любом случае следует признать, что миро­вой кодекс прав человека возник из договоренностей и обыча­ев, скажем, обычаев ведения войны, из которых выросло со­временное гуманитарное право.

Кстати, именно с формирования международного гума­нитарного права как прав человека, находящегося в зоне во­оруженного конфликта, началось формирование современ­ного международного кодекса прав человека (мы вернемся к этому вопросу, когда будем говорить о международном гу­манитарном праве). И это естественно, ибо уже на заре ци­вилизации человечество столкнулось с проблемой прав (точ­нее: бесправия) пленников и населения занятых неприяте-

¹ Михеев В. В. Хомо-Интернэшнл: Теория общественного развития и
международной безопасности в свете потребностей и интересов лично­
сти. М., 1999. С. ПО.

² Barkan M. Law Without Sanctions: Order in Primitive Societies and the
World Community. L., 1968. P. 32.

Глава 10. Международные стандарты прав человека

лем территорий, когда возникла коллизия "своего" и "чужо­го" права человека. В упоминавшейся в одной из первых тем работе Гуго Греция "О праве войны и мира" (1625) эта про­блема встает уже в полный рост.

Первые попытки подвести международно-договорную ос­нову под обеспечение широкого спектра прав человека были предприняты после Первой мировой войны в рамках Лиги Наций. Это были соглашения по борьбе с рабством и рабо­торговлей, по пресечению торговли женщинами и детьми (как здесь обойти аналогии с Древним миром?!), затем были разработаны соглашения (в частности, с восьмью европей­скими государствами и Турцией) о правовых мерах по за­щите религиозных, этнических и языковых меньшинств. В самом же Уставе Лиги Наций было лишь обязательство государств-участников прилагать усилия по обеспечению "справедливых и гуманных условий труда" (ст. 23)¹. Особен­ностью этих документов было то, что права человека отно­сились пока исключительно к внутренней юрисдикции го­сударств и подлежали регулированию внутренним законо­дательством в соответствии с обязательствами, взятыми на себя государствами по международным соглашениям (уро­вень правопонимания, на котором "застряли" некоторые со­временные международники).

Еще в разгар Второй мировой войны выявляется насто­ятельная необходимость создания нового мирового правопо­рядка на основе "сохранения человеческих прав и справед­ливости" (Декларация Объединенных Наций, 1 января 1942 г.). Работа над Уставом новой международной организации шла поначалу в русле разработки Международного билля по пра­вам человека как составной части учредительных докумен­тов ООН, затем ввиду принципиальных разногласий госу­дарств по его концепции в 1946 г. была учреждена Комиссия по правам человека, результатом деятельности которой был текст Всеобщей декларации прав человека, день принятия

¹ См. подробнее: Ключников Ю., Сабанин А. Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях. Ч. П. М., 1926.

13 «Антропология права»

378_______ Часть V. Международно-правовой статус личности

которой, 10 декабря 1948 г., отныне ежегодно отмечается как Всемирный день прав человека¹.

До 1988 г. в нашей стране День прав человека отмечался более чем скромно, скорее не отмечался вовсе, не считая нескольких официозных публикаций "по случаю". Напомним, советская делегация воздержалась при голосовании Деклара­ции. Еще бы, в ней были такие крамольные по тем временам положения, которые вошли только в Декларацию прав и сво­бод человека, принятую 5 сентября 1991 г. Съездом народных депутатов СССР, а затем в Конституцию РФ 1993 г.: право свободы передвижения и выбора места жительства, право покидать и возвращаться в свою страну (ст. 13); право на политическое убежище в других странах (ст. 14); запрет про­извольного лишения гражданства (ст. 15); право на достой­ный жизненный уровень (ст. 25) и т. д.²

Отметим следующее важнейшее положение Декларации, подчеркивающее универсальный (т. е. без территориального изъятия) характер прав человека:

"Каждый человек, где бы он ни находился, имеет право на признание его правосубъектности" (ст. б).

Оно будет иметь для нас значение при рассмотрении вопроса о международной правосубъектности индивида.

Значение Всеобщей декларации трудно переоценить: впервые в истории составной частью правового статуса лич-

¹ См. подробнее: Карташкин В. А. Всеобщая декларация и права чело­
века в современном мире // Советский ежегодник международного
права. 1988. М., 1989. С. 39—50; Крылов С. Б. История создания Органи­
зации Объединенных Наций. М.₍ 1960 (2-е изд.); Мовчан А. П. Между­
народная защита прав человека. М., 1958; Островский Я. А. ООН и
права человека. М., 1965. Мы не приводим здесь текста Декларации
ввиду ее широкой доступности. См., например: Международные акты
о правах человека: Сб. документов. М., 1998. С. 39—43.

² Выступая на Генеральной Ассамблее ООН накануне принятия Всеоб­
щей декларации, А. Я. Вышинский демагогически опровергал такие ес­
тественно-правовые "излишества": "Все эти фразы и формулы эпохи
французской революции, эпохи американской революции и английской
революции XVII в. сейчас уже поблекли, потому что живая жизнь пока­
зала, что за этими звонкими формулировками скрывается жесткая дей­
ствительность, разрушающая фетиши и иллюзии" (цит. по: Общая тео­
рия прав человека. М., 1996. С. 431). Что имел в виду Великий Инквизи­
тор под "жесткой действительностью", остается только догадываться.

Глава 10. Международные стандарты прав человека

ности становились международно признанные права и сво­боды. Всеобщая декларация содержит минимальный каталог элементарных прав и свобод человека, ставший стандартом, к достижению которого, как говорится в Преамбуле, долж­ны стремиться все народы и все государства.

Можно спорить о том, какие права, закрепленные во Всеобщей декларации, являются правами jus cogens, т. е. им­перативными и не подлежащими ограничениям, а какие — обычными, основными (фундаментальными). В ст. 53 Венской конвенции о праве международных договоров (1969 г., всту­пила в силу в 1980 г.) указывается, что "императивная норма общего международного права является нормой, которая при­нимается и признается международным сообществом госу­дарств в целом как норма, отклонение от которой недопус­тимо и которая может быть изменена только последующей нормой общего международного права, носящего такой же характер"¹. Несомненно, что ядро jus cogens составляют та­кие права, как право на жизнь (ст. 3), право не содержаться в рабстве или подневольном состоянии (ст. 4), право не под­вергаться пыткам или жестоким, бесчеловечным или унижа­ющим достоинство обращению и наказанию (ст. 5), право на неприменимость ретроактивности (обратной силы закона) при уголовном преследовании (ст. 11, ч. 2). Европейская конвен­ция о защите прав человека и основных свобод (1950 г.) вклю­чила в этот перечень правило поп bis in idem — право не быть судимым или наказанным дважды (ст. 4 Протокола № 7). Принятые впоследствии Американская конвенция о правах человека (1969 г.) и Африканская хартия прав человека и народов (1981 г.) расширили этот перечень. Посягательство на эти нормы рассматривается как посягательство на основы ми­рового правопорядка. Следовательно, логично сделать вывод: основу современного мирового правопорядка составляют им­перативные, ненарушимые права человека.

Для того чтобы наше представление о международных стандартах прав человека было полным, забегая вперед, сде-

¹ Текст и комментарии к Венской конвенции см.: Венская конвенция о праве международных договоров: Комментарий. М., 1997.

380_______ Часть V. Международно-правовой статус личности

лаем попытку представить более или менее упорядоченную номенклатуру этих стандартов¹.

Гражданские и политические права:

— право на жизнь;

- запрещение пыток и жестокого, бесчеловечного и уни­
жающего достоинство обращения и наказания;

— запрещение рабства и подневольного состояния;

— наказание исключительно на основании закона;

— право на свободу и личную безопасность;

— право на свободу передвижения;

— право на справедливое судебное разбирательство;

- право на уважение частной и семейной жизни, жи­
лища и корреспонденции;

— право на вступление в брак;

— свобода мысли, совести и вероисповедания;

- свобода выражения мнений;

— свобода собраний и объединений;

— право на доступ к начальному образованию;

— право на собственность;

— право на эффективное средство правовой защиты;

— равенство перед законом;

— другие сопутствующие права (право выступать в ка­
честве физического или юридического лица, право на фа­
милию и имя, право на гражданство и гарантии прав в слу­
чае отсутствия гражданства и т. д.).

Экономические, социальные и культурные права:

— право на труд;

— право на справедливые и благоприятные условия труда;

- профсоюзные права;

- право на достойный (достаточный) уровень жизни;

— право на здоровье и социальную защиту;

¹ Использована классификация, предложенная Д. Руже: Rouget D. Le guide de la protection internationale des droits de I'homme. Ch. II. "Les droits proteges". Lyon, 2000. P. 55—98. О понятии "стандартов" см.: Колосов Ю. М. Меж­дународные стандарты в сфере прав человека и проблемы российско­го законодательства // Правовые проблемы евроазиатского сотруд­ничества: Глобальное и региональное измерения. Екатеринбург, 1993. С. 42—46.

Глава 10. Международные стандарты прав человека

— защита семьи, материнства и детства;

- право на получение среднего и высшего образова­
ния;

— право на пользование достижениями культуры;

— защита наиболее незащищенных категорий населения.
Коллективные права:

— право на мир;

— запрет геноцида и апартеида;

— право народов на самоопределение;

- права национальных меньшинств;

— право на развитие;

- право на благоприятную окружающую среду.

Мы уже не раз оговаривались, что любая классифика­ция условна, но может служить полезным инструментарием при анализе сложных правовых массивов. Текст Всеобщей декларации дает лишь примерный перечень стандартов прав человека, но этот перечень — основа для дальнейшего про­гресса в этом направлении.

Но любая декларация на то и декларация, что не со­держит конкретных обязательств государств, она задает как бы общие направления будущих обязательных правовых норм. Такие нормы содержатся в двух вытекающих из Всеобщей декларации пактах — Международном пакте об экономичес­ких, социальных и культурных правах и Международном пакте о гражданских и политических правах, принятых Ге­неральной Ассамблеей ООН 16 декабря 1966 г. и открытых для подписания, ратификации и присоединения государства­ми-участниками, для которых исполнение положений этих пактов отныне становится обязательным¹. Камнем преткно­вения стала имплементация положений пактов, соотнесение их положений с национальным законодательством, из чего вытекало право отдельных граждан направлять жалобы на нарушения их прав в международный орган по контролю за обязательствами государств по пактам. В конце концов был найден компромисс — придуман Первый Факультативный

¹ Вступили в силу соответственно 3 января 1976 г. и 23 марта 1976 г. Тексты см.: Международные акты о правах человека: Сб. документов. С. 44—76.

382_______ Часть V. Международно-правовой статус личности

протокол к Международному пакту о гражданских и полити­ческих правах, согласно которому только государства—участ­ники Протокола признавали компетенцию Комитета по пра­вам человека, учреждаемого на основании части IV Пакта, принимать и рассматривать сообщения от находящихся под юрисдикцией этого государства лиц, утверждающих, что являются жертвами нарушения данным государством-участ­ником какого-либо из прав, закрепленных в Пакте. (Для справ­ки: СССР ратифицировал Пакт в 1973 г., а Первый Факуль­тативный протокол — лишь в октябре 1991 г.)

В этой связи возникает острый вопрос о международной правосубъектности индивида, по которому у юристов-меж­дународников, особенно в нашем Отечестве, нет единства. Казалось бы, международно-правовое признание правового статуса личности должно повлечь за собой и признание его международно-правовой субъектности. Более того, общеиз­вестное положение теории права о том, что основу понятия субъекта права составляет обладание правами и обязаннос­тями участника общественных отношений¹, применимо и к международному праву, коль скоро в нем существуют име­ющие специфические формы правоотношения. Видоизменя­ется, конечно, качество правосубъектности, но это не сни­мает вопроса о самой субъектности².

Логика противников международной правосубъектности индивида примерно такова: коль скоро субъект права должен обладать не только правами, но и обязанностями, то инди­вид в международном праве — неполноценный "субъект", так как не несет практически никаких обязанностей, обладая при этом возом и маленькой тележкой прав; к тому же он не не-

"Право превращает участника общественных отношений в субъекта правоотношений" (Ввнгеров А. Б. Теория государства и права: Учебник для юридических вузов. М., 1998. С. 469).

"...Качества субъекта права (правосубъектности) различаются для различных групп отраслей права как по условиям их возникновения (например, в зависимости от возраста человека), так и по своему со­держанию — возможностям правообладания, например, правами иму­щественными, личными или властными правами руководства", — пи­шет А. В. Мицкевич (см.: Проблемы общей теории права и государства. М., 1999. С. 373).

Глава 10. Международные стандарты прав человека

сет никакой (?) ответственности за нарушение норм и принци­пов международного права — что с него взять? Наиболее радикальным выразителем подобной точки зрения стал извест­ный отечественный юрист-международник С. В. Черниченко: "Индивиды ни при каких условиях не являются и не могут быть субъектами международного права"¹ (эту позицию в це­лом разделяют и такие известные юристы, как Н. А. Ушаков и Ю. С. Решетов). Сказано, как отрезано. Но это было при тоталитаризме, на который можно многое списать: государ­ство ревниво оберегало свое "право на гражданина", и лю­бые попытки напомнить ему о праве гражданина оспорить его действия в международных инстанциях рассматривалось как посягательство на святая святых — суверенитет государ­ства. Но прошло немало лет и вновь: индивид "не обладает и не может обладать ни одним из элементов международной пра­восубъектности"². И вот, наконец, авторский двухтомник тео­рии международного права 1999 г. издания:

"Если придерживаться дуалистической концепции соотно­шения международного и внутригосударственного права, не­избежен вывод о том, что права человека и основные свобо­ды предоставляются отдельным лицам и их группам (коллек­тивам) государствами только посредством их внутреннего права. Иными словами, прямо от международного сообще­ства индивиды и их группы никаких прав не получают"³. На наш взгляд, позиция ученого достойна уважения, так как принципиальна ("на том стоим"!), не подвержена по­литической конъюнктуре и веяниям времени, к тому же это личная позиция, высказанная в индивидуальных монографиях. Но вот позиция изданного в 1999 г. учебника международ­ного права, обучающего международно-правовую элиту (учеб­ник предназначен прежде всего для студентов МГИМО и слу­шателей Дипломатической академии), вызывает по меньшей мере удивление, столь сильное, что приведем небольшой параграф учебника целиком, дабы в смятении чувств чего-то не исказить:

¹ Черниченко С. В. Личность и международное право. М., 1974. С. 149. - Черниченко С. В. Международное право: Современные теоретические проблемы. М., 1993. С. 99.

^:) Черниченко С. В. Теория международного права. Т. П. "Старые и но­вые теоретические проблемы". М., 1999. С. 384.

Часть V. Международно-правовой статус личности

Глава 10. Международные стандарты прав человека

"В доктрине существуют различные мнения о том, может ли индивид быть субъектом международного права. В принци­пе, они зависят от взглядов того или иного автора на проблему соотношения международного и внутригосударственного пра­ва. Широко распространена точка зрения, согласно которой в международном праве нет запретов наделять индивидов меж­дународной правосубъектностью, и решение этого вопроса оп­ределяется намерением договаривающихся государств. Обыч­но наличие у индивидов международной правосубъектности связывают с предоставлением им возможности прямого досту­па в международные органы в качестве петиционеров, ист­цов, ответчиков и т. д.

В отечественной доктрине серьезных последователей имеет и другая точка зрения, суть которой сводится к тому, что инди­виды объективно не могут быть участниками межвластных меж­государственных отношений и тем самым субъектами междуна­родного права. Наблюдающаяся в настоящее время тенденция к расширению прямого доступа индивидов в международные орга­ны связана с растущим стремлением к защите прав человека с помощью международных механизмов. Сам по себе такой дос­туп не превращает их в субъектов международного права, а означает лишь то, что участники соответствующего договора берут на себя взаимное обязательство обеспечить этот доступ имеющимися в их распоряжении правовыми и организационны­ми средствами"¹. "Срединную" точку зрения высказал В. А. Карташкин:

"Тенденции развития международного права состоят не только в регулировании многообразных отношений между го­сударствами, но в усилении роли человека, который стал одним из участников международных отношений и субъектом международного права. При этом надо иметь в виду, что пер­воначальные субъекты международного права - - государ­ства — не только обладают правами и обязанностями по меж­дународному праву, но и в отличие от индивидов создают его нормы и принципы. Поэтому следует прийти к выводу, что индивид является субъектом международного права с ограниченной правосубъектностью. Однако по мере разви­тия международного права и межгосударственных отноше-

¹ Международное право: Учебник / Отв. ред. Ю. М. Колосов, В. И. Кузне­цов. М., 1999. С. 63—64.

ний объем прав и обязанностей индивида будет увеличивать­ся, а его роль на международной арене — возрастать"¹. Три года спустя В. А. Карташкин пойдет несколько дальше: "Развитие сотрудничества государств в области прав че­ловека на универсальном и региональном уровнях с каждым годом расширяет объем прав, предоставляемых индивиду раз­личными международными соглашениями. Этот процесс привел к тому, что индивид стал непосредственным субъектом меж­дународного права"². Правда, чуть ниже оговорка:

"Однако в отличие от первоначальных субъектов между­народного права — государств — индивид не создает его нор­мы и принципы. Поэтому следует прийти к выводу, что инди­вид обладает ограниченной правосубъектностью"³. В 80-е гг. энергичными сторонниками международной правосубъектности индивида выступили такие ученые, как Р. А. Мюллерсон⁴, Н. В. Захарова⁵ и др. Последовательную позицию в этом занимает и Г. В. Игнатенко, профессор Уральской государственной юридической академии. Это не означает, что позиции Г. В. Игнатенко совсем не претерпе­вали изменений. Так, в середине 80-х гг. им была предложе­на концепция "совмещенного предмета (объекта) регулиро­вания применительно к определенным внутригосударствен­ным и международно-правовым нормам", но затем по мере расширения международно-правовой юрисдикции в сфере прав и свобод человека и, что самое существенное, изме­нения конституционной доктрины, внедрившей в правовую систему России международные договоры и признанные международно-правовые принципы и нормы, он корректи­рует свою позицию".

¹ Общая теория прав человека. М., 1996. С. 493.

² Права человека: Учебник для вузов. М., 1999. С. 527.
< Там же. С. 530.

¹ См.: Курс международного права. М., 1989. Т. 1. С. 181.

' См.: Захарова Н. В. Индивид — субъект международного права //

Советское государство и право. 1989. № 11. С. 112—118.

" См.: Игнатенко Г. В. Международное и советское право: Проблемы

взаимодействия правовых систем // Советское государство и право.

1985. № 1; Международное право: Учебник / Под ред. Г. В. Игнатенко.

М., 1995. С. 118—119.

386_________ Часть V. Международно-правовой статус личности

Г. В. Игнатенко исходит в логике своих рассуждений не только из смысла норм международного права, но и из кон­ституционного и гражданского права современной России:

"Кажется аксиоматичным предположение о логической и юридической связи предписаний ч. 1 ст. 15 и ч. 1 ст. 17 Кон­ституции РФ. Если мы констатируем, что формула ч. 4 ст. 15 есть юридическая основа последующих норм, прежде всего ч. 3 ст. 5 Федерального закона о международных договорах РФ и ч. 2 ст. 7 Гражданского кодекса РФ, относительно не­посредственного действия, непосредственного применения в сфере внутригосударственных отношений положений меж­дународных договоров РФ, то вполне закономерно рожда­ется суждение о самостоятельной ценности прав и свобод, закрепленных в международно-правовых актах". Автор убежден, что права и свободы, которые не на­званы в Конституции, но сформулированы в международных пактах или в Европейской конвенции, "имеют юридическое значение в качестве субъективных прав человека наряду и во взаимосвязи с конституционными правами"¹. Он резко воз­ражает против того, что определение правового положения "традиционно" является суверенным правом государств и что международное сотрудничество не должно, упаси Бог, "пе­реступать ту черту, за которой начинается внутренняя юрис­дикция государств" (Ю. С. Решетов). Мы согласны с автором в том, что подобное мнение дает неадекватное толкование формулировок ч. 4 ст. 15 и ч. 1 ст. 17 Конституции РФ² и ряда российских законов, предусматривающих непосредственное применение прав и свобод граждан, не только предусмот­ренных Конституцией, но и закрепленных в международ-

¹ Игнатенко Г. В. Международно признанные права и свободы как ком­
поненты правового статуса личности // Правоведение. 2001. № 1. С. 87.

² Напомним эти формулировки: "Общепризнанные принципы и нормы
международного права и международные договоры Российской Федера­
ции являются составной частью ее правовой системы. Если междуна­
родным договором Российской Федерации установлены иные правила,
чем предусмотренные законом, то применяются правила международ­
ного договора" (ч. 4 ст. 15); "В Российской Федерации признаются и
гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно обще­
признанным принципам и нормам международного права и в соответ­
ствии с настоящей Конституцией" (ч. 1 ст. 17).

Глава 10. Международные стандарты прав человека

ных договорах Российской Федерации или относящихся к нормам обычного международного права. Председатель Кон­ституционного Суда Российской Федерации М. В. Баглай так­же занимает в этом вопросе недвусмысленную позицию, когда пишет, что общепризнанные принципы и нормы междуна­родного права в области прав человека в свете ч. 1 ст. 17 Конституции имеют в России прямое действие и не требуют механизма имплементации, т. е. закрепления через внутри­государственное законодательство¹.

В учебнике международного публичного права автор гла­вы о субъектах международного права К. А. Бекяшев, при­знавая, что в любой области права ее субъекты обладают "неадекватными правами и обязанностями" (действительно, международная договорная правоспособность в полном объ­еме признана только суверенным государством, напоминает автор), делает все же однозначный вывод: "Индивиды облада­ют международными правами и обязанностями, а также спо­собностью обеспечивать (например, через международные су­дебные органы) выполнение субъектами международного пра­ва международно-правовых норм. Этого вполне достаточно для признания у индивида качеств субъекта международного пра­ва"². Энергичным сторонником признания международной пра­восубъектности индивида является и П. А. Лаптев, Уполно­моченный Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека'⁵.

Спор о международной правосубъектности индивида сво­дится, на наш взгляд, к проблеме: отделять или нет междуна­родные стандарты от личностного статуса, предусмотренно­го внутренним правом. Допуская такое отделение оговорками об обязательном претворении в жизнь международно-право­вых норм о правах человека через внутреннее законодатель­ство, мы сознательно умалили бы юридическое значение

¹ Баглай М. В. Конституционное право Российской Федерации. М., 1998. С. 163.

² Международное публичное право: Учебник / Под ред. К. А. Бекяше-
ва. Гл. V. "Субъекты международного права. К вопросу о международ­
ной правосубъектности индивида". М., 2000. С. 120.

^:' См.: Лаптев П. А. О правосубъектности индивида в свете междуна­родно-правовой защиты прав человека // Журнал российского права. 1999. № 2.

Часть V. Международно-правовой статус личности

Глава 11. Международное гуманитарное право

"международно-правовой нормы воплощения прав человека" (Г. В. Игнатенко). Творцы международного гуманитарного права были в этом отношении образцом прозорливости.

Дата добавления: 2015-10-30