Спектакль «Темная Сторона Луны / Dark Side of the Moon» по одноименному альбому британской группы Pink Floyd.

Пять лет назад, когда я только ступил на извилистую театральную дорогу, я и подумать не мог, что меня ждут такие повороты собственной жизни. За эти пять лет я успел стать другим человеком, настолько, что тот самый «Я» пятилетней давности, теперь кажется мне потерянным безвозвратно.
Начиналось все довольно странно. Тогда дух театрального сектантства еще не раскрылся для меня сполна, только год спустя я начал играть в спектаклях, затем в читках, потом были фестивали в Перми, потом выезды за город и три года под завязку набитые фестивалями различных масштабов.
Время от времени я делал зарисовки сцен несуществующих спектаклей, которым никогда не было суждено воплотиться в жизнь. Это преимущественно были работы, не основанные на литературных произведениях, придуманные истории, для которых создавалось художественное решение, музыкальное оформление, но ни в одной из них не было написано о работе с актерами – эта область еще была скрыта от меня. Не знаю, как долго могло продолжаться такое эпизодическое творчество, но, благо, оно эволюционировало в одночасье, благодаря событиям на одном фестивале.
Второй моей страстью, после театра, всегда была музыка. И по удачному стечению обстоятельств, в сентябре 2011 года, направляясь на фестиваль «Неделя Экспериментального Театра» в город Омск, мне выпала возможность прослушать тот самый альбом, с которого все и началось.
Мой друг (который в дальнейшем будет играть в моем спектакле главную роль) посоветовал мне, вдохновленному прослушиванием «The Wall», другой шедевральный альбом Pink Floyd – The Dark Side of the Moon (Темная Сторона Луны).

Купировав шум плацкартного вагона новой музыкой, я сел у окна.

Это был взрыв вдохновения. Прослушав все 43 минуты разом, с закрытыми глазами, я обнаружил у себя в голове целый набор ошеломительных образов, взаимосвязанных и, самое главное близких и понятных мне. Это было что-то вроде фильма, но в стиле «Сказки Сказок» Норштейна. Передо мной возникла целая история, которая предопределила мою жизнь на год вперед.
Тогда я не знал текстов песен, на знал какую идею заложили в альбом его создатели, все чем я располагал - музыка. И сразу же, столь же ошеломленный, я бросился записывать все увиденное, попутно раз за разом переслушивая отдельные песни. Все 10 страниц образов я отложил на время, чтобы нестабильная субстанция моих мыслей не улетучилась слишком быстро.

С тех пор жизнь пошла совсем по-другому.

На фестивале в Омске я открыл для себя театр совершенно иной формы в лице Максима Диденко, который проводил мастер-классы по экспериментальному театру, где основной идеей было движение «от физики к психологии». Это было важной вехой на моем пути. Это выражалось не только в приобретении нового опыта, но и в грандиозном расширении границ сознания – неизведанного оказалось так много, что бросаться в эту пучину стало величайшим удовольствием.
С такими идеями наша труппа, состоявшая из меня и Владислава Тутака, вернулась в Пермь, где наш настрой приняли за готовность к серьезной работе. Влад активно взялся за работу над спектаклем нашей студии, который не был доведен до ума, мне часто доверяли проводить в театре занятия, а вскоре пригласили вести пластику у театральной студии при Пермской Академии Искусства и Культуры.
Вооруженный всеми возможностями для практики своих театральных замыслов, я вскоре всерьез задумался о постановке «Темной Стороны Луны», что прежде казалось мне чем-то из области фантастики. Мысли становились реалистичнее с каждым днем и с той же скоростью разгоралось мое желание в самом деле создать спектакль. День за днем я преобразовывал написанный мною рад образов в сценическое воплощение, подсознательно нашлось место – заброшенное здание ВКИУ в центре города, на набережной, затем мысленно создалась труппа, состоящая из моих друзей и знакомых. Прелесть подбора актеров здесь заключалась в том, что, так или иначе, образы, увиденные мною в поезде, основывались на моем жизненном опыте, а значит, были связаны с вполне реальными людьми. Так нашелся главный герой, Толстосум, Девушка в Красном, Сумасшедший и еще пара ведущих персонажей будущего перфоманса.
Важно отметить, что спектакль изначально задумывался именно как перфоманс – своеобразный жанр, отличающийся от драматического действа повышенным содержанием символов и образов, существующий не по четко заданной сюжетной линии, а по наитию, которое слегка контролируется ключевыми точками действа, происходящего на сцене. Это было одной из главных задач в создании спектакля – сохранить сюрреалистичность мысли, максимально уйти от быта и пробудить в зрителе чувства средствами собственных чувств, начиненных витиеватостью мысли.
Очень неохотно шло написание сценария спектакля – во-первых все это создавалось без четко определенной труппы, а во-вторых сложно было заключить живое в рамки простроенности решения. Тем не менее, это было необходимо, так как объяснять каждому актеру ход своих мыслей было проблематично и излишне – куда целесообразней было предоставить ему самое главное – образы и музыку. В апреле сценарий был дописан, а вместе с этим набралась половина труппы, которая будет бездействовать еще 2 месяца.

Все мои планы относительно подготовки не оправдывались. Начинать работы на площадке было слишком рано, во ВКИУ было слишком холодно, все актеры были заняты учебой, да и сам я был в серьезной зависимости от школьных обстоятельств. Помимо всего прочего в театре также шла работа над спектаклем, с которым мы ездили в Омск, а теперь собирались в Хорватию. Словом начать боевые действия все еще было невозможно.

Так продолжалось до июня. Сценарий дописывался бесчисленное количество раз, мой блокнот ни знал ни дня без новой идеи или оправдания старой. Я думал о спектакле когда ехал в автобусе, когда шел по улице, когда сидел на уроках в школе, когда смотрел другие спектакли, когда читал. Иногда я вдруг понимал, что значит та или иная сцена – ведь образы никогда не приходят полностью оправданными, а спустя какое-то время их смысл для меня неожиданно раскрывался, и это помогало придумывать новые ходы и детали, а то и новые образы. К июню месяцу у меня было достаточно материала в теории, для того чтобы сполна приступить к практике.
Не все верили в возможность осуществления этого проекта. Кого-то смущало помещение, других удивляли довольно смелые замыслы относительно сценографии, третьим не был ясен смысл некоторых образов – так мой сценарий был отвергнут доброй половиной моих друзей, которые впоследствии принимали непосредственное участие в перфомансе. Поверить действительно было непросто: вычистить и выкрасить пол и стены в черный цвет, занавесить все стены картоном, сшить из того же картона большие кулисы, сделать зрительские места, наконец, найти пианино, виолончель, трубу, скрипку, много часов и обеспечить помещение электричеством – решиться на такое мог только одержимый. Благо я и был одержим этой идеей, а после, как мне кажется, удачно заразил этой одержимостью всю труппу.

Когда все школьные экзамены были сданы, и невозможно было больше ждать, был назначен первый общий сбор труппы спектакля.
О труппе тоже стоит сказать отдельно:

Изначально это были 18 человек, из которых о театре имели представление человек 10, это были ребята из театр-студий «КОД» и «Прозус – Д», а также из ПГАИК. Те, кто первый раз участвовал в театральном проекте – мои знакомые из школы, приятели детства, а также друзья друзей, знакомство с которыми случилось абсолютно случайно.
Участие не предполагало денежного взноса и прочих материальных вложений, было оговорено лишь одно условие – полная отдача и включенность в процесс работы.
На первом сборе я изложил будущим участникам концепцию спектакля, подчеркнул экспериментальность проекта, его значение для меня и для них самих. Выходило так, что весь проект – это многоцелевая задача. С одной стороны это проба пера, мои первые самостоятельные шаги в сфере режиссуры театра, а для ребят это был шанс проявить исключительную индивидуальность – для театралов это был опыт участия в создании от начала до конца, для остальных ребят – шанс заглянуть в абсолютно новую для них нишу. Кроме того, спектакль мог стать для меня хорошим подспорьем при поступлении в театральный вуз, да и в принципе ключевым вопросом – смогу ли я воплотить свои мысли в жизнь?
Но все равно самым главным оставалось безумное желание высказаться. При всех плюсах и выгодах проекта, он не задумывался с целью получения выгоды. Он не ставил никаких идеологических целей, задач. Я хотел кричать и разговаривать, но так, чтобы это было ясно и без слов, Это и есть одна из причин того, что спектакль невербален.
После того, как все выказали свою готовность двигаться до конца, мы отправились на будущую сцену, которая изначально совершенно не была на себя похожа. Пол, при общей своей неровности, был покрыт спрессованной пылью, битым стеклом, разнообразным мусором, стены были исписаны граффити, окна наполовину заколочены досками – все это было далеко от финального варианта.
В этот же день труппа сократилась на пять человек, которые под разными предлогами отказались участвовать.

Однако многие остались. Был составлен график посещения «сцены» и работ, которые будут здесь проводиться. На первых порах вся подготовка заключалась в решении технических вопросов спектакля. Ежедневно мы приходили в здание, чтобы подметать пол. Мыть его было невозможно – за водой приходилось ходить довольно далеко, а хватало ее ненадолго. Начались первые затраты. Были приобретены веники, щетки, кисти для дальнейшей покраски. Весь инвентарь приходилось прятать на чердаке, так как здание было заброшенным и не охранялось.
Через несколько дней во ВКИУ было доставлено пианино марки «Сура». Инструмент был найден по Интернету, где его отдавали бесплатно при условии самостоятельного вывоза. Услуги грузчиков обошлись в 4 000 руб. Но это было немного по сравнению с тем, как много усилий было затрачено для преобразования пианино в элемент спектакля.
За семь дней был полностью вычищен пол, девушки приступили к покраске. Мусор близ сцены был разобран и спрятан по дальним углам, однако, в один день некто спилил все подоконники на этаже, и работы несколько прибавилось. Были закуплены новые инструменты, как то: монтировка, пила, молотки и гвозди.
Параллельно шел непрерывный поиск картона в больших количествах. Мы посещали различные магазины с просьбой отдать использованные коробки, помогло и то, что в школу в это время завезли новые шкафы, упакованные в картон, таким образов – скоро нужный запас был собран.
Часто я посещал старьевщиков в поисках нужного реквизита, так были куплены старые советские часы и еще более старый немецкий цилиндр общей суммой в 5 000 руб. В театре я позаимствовал старый чемодан, валторну и скрипку. Чуть позже нашлась и виолончель – ее, вместе с массивной бутылкой из-под виски, нам любезно предоставила на время художественная мастерская.
Очень долго тянулся процесс разбора пианино. Основной задачей было - достать все внутренности. Однако это оказалось куда труднее, чем ожидалось. Нас подводил наш скудный запас инструментов, общие неудобства – пианино стояло на первом этаже ВКИУ у заднего входа, что было довольно далеко от сцены, которая располагалась на этаж выше.
Поэтому в то время, как девушки красили пол этажом выше, мы разбирали несчастный инструмент: вынули все клавиши и обработали их для дальнейшего использования в спектакле, сняли все разбирающиеся элементы внешнего корпуса, сняли струны, выкрутили все болты, но тут возникла новая проблема – некоторые болты намертво впивались в опоры задней стенки инструмента – пришлось пилить опоры, а затем вырубать топором заднюю стенку… на седьмой день из инструмента достали чугунную основу и подняли оболочку наверх, позже она была распилена вдоль, заднюю стенку заменили фанерой, а две половинки насадили на петли.

Сложно было и то, что пианино нельзя было надежно спрятать, то и дело мы находили его в разобранном состоянии, но с этим мы ничего сделать не могли, так как добровольно согласились на это помещение со всеми последствиями. Через некоторое время похищены были инструменты на чердаке, уже ближе к спектаклю был сожжен занавес, словом не обошлось без помощи случайных зрителей нашего творчества. Время от времени возникали проблемы с полицией, однажды мы даже посетили полицейский участок, за незаконное нахождение в аварийном здании, но вскоре все проблемы были решены, и спектакль все же состоялся.

Когда пол и столбы были покрашены, стекла из окон убраны, а картон начал понемногу закрывать стены, пришло время заняться театральной стороной вопроса.

Первые актерские тренинги приходилось устраивать на улице, в сквере оперного театра, но оказалось, что такая практика малоэффективна, и едва площадка во ВКИУ была подготовлена, мы приступили к своеобразным репетициям. Для меня, как для режиссера, важно было ввести ребят в мое собственное понимание и видение того, что будет происходить на этом самом месте. Ввести не вербально, но так, чтобы это возникало на уровне подсознания. Сначала это были тренинги на коллективную работу, игры, задания на доверие. Работа над техническими вопросами уже сплотила нас, поэтому процесс шел уверенно. Конечно, не все включались с первых дней, некоторым потребовалась неделя, а то и дольше, чтобы почувствовать себя окончательно свободным в предлагаемых обстоятельствах. Через некоторое время от игр мы перешли к движению, пластике и физическому существованию в пространстве реальном и мнимом. Сосредоточиться порой было трудно: площадка, пусть и готовая наполовину, еще не имела границ, свет заливал все пространство – мы были очень зависимы от погодных условий, то и дело в здание заходили компании приятелей, проявляя недюжинный интерес к нашим занятиям.

Это был период посвящения. Начало сплочения, только начинали завязываться друг меж другом наши жизни. Возникали новые люди, возникали внезапно: все женские роли уже были заполнены, а на мужские вечно не хватало людей, так что набор в труппу не прекращался даже в процессе работы над спектаклем. Неожиданно для всех отказался играть один из исполнителей ведущих ролей, и срочно потребовалась замена, и замена была вскоре найдена с помощью уже устоявшихся участников «Темной Стороны Луны», а несколько дней спустя, к нам пришел еще один человек – Эдуард Миронов, с которым я прежде не был знаком. Я говорю об этих «случайных» людях не случайно. Их появление в спектакле серьезно сказалось на их же жизнях. И для меня было огромным удивлением и не меньшей радостью узнать, что этот самый Эдуард, который, надо сказать, до перфоманса учился на программиста, теперь всерьез собирается поступать в театральный университет. Не менее удивительным стало изменение в Марине Аксеновой, с которой прежде мы были знакомы в школе, да и то, не очень тесно. Марина, которая поначалу неуверенно вступала в процесс совместной работы, в итоге призналась в том, что ее стена перед этим миром, наконец, сломана, что теперь она видит все иначе.
Такие изменения в людях, пожалуй, один из самых серьезных результатов нашей работы. Это огромное счастье – обнаружить что твои идеи в самом деле способны изменить что-то действительно серьезное и важное.

Когда все роли были закреплены, а к нашему коллективу присоединился Дмитрий костров – исполнитель главной роли и тот самый человек, познакомивший меня с альбомом «Dark Side…» (до этого он не мог приступить из-за занятости в институте), работа перешла на следующий уровень.

В работе над спектаклем я всегда руководствуюсь ощущением настоящего, от того, как все ощущается именно сейчас, зависит, как дальше пойдет тренинг или репетиция. И очень важно объединить всю команду под этим ощущением, в этом случае не приходится застраивать сцены – они становятся живыми, за счет общего подсознательного ощущения действительности, но несколько иной – это и есть таинство театра.

Когда мы начали подходить к этому другому измерению, техническую работу пришлось свести на нет. Теперь ничего не было важнее состояния внутри коллектива. Кулисы были повешены, Люба Сафронова принесла магнитофон, так что теперь мы были способны погружаться глубже, иными словами, теперь мы могли добраться до «Темной Стороны Луны». Тренинги иногда бывали очень жесткими, это сложно объяснить на словах, просто представьте, что вас вдруг вгоняют в состояние потерянности, паники, вас задавливает воздух, а тело стирается в порошок от внезапно нагрянувшего урагана, а затем, в тишине, вы чувствуете, как в голове у вас проносятся поезда, в которых вагоны – ваши дни. То, что происходило на площадке в последние недели перед спектаклем – самое ужасное и самое лучшее, что случалось за время создания работы.
Отношения внутри нашей группы менялись. Мы были слоями металла, из которых возникала дамасская сталь. Тяжелые тренинги приводили на новые уровни понимания, и теперь уже почти все чувствовали тот мир, которому суждено будет вскоре воплотиться между нами.

Сцены описанные в сценарии изменялись, но входили в это пространство уверенно. День за днем мы ставили новые и новые сцены, приносили новый реквизит, решали вопросы с костюмами, и теперь было уже удивительно оглядываться назад, но в тот момент никто и не думал об этом – всех тянуло вперед – вот-вот должна была состояться премьера.
За неделю до показа не было готово и половины спектакля. Финал и вовсе не был прописан, мне хотелось, чтобы он решился сам, когда все сцены будут готовы. Ребята несли свои роли через медные трубы, линии создавались из ничего и воплощались во что-то целое. Все события последней недели не умещались в базовое представление суток. Закупались последние детали, дошивались костюмы, завершились приготовления зрительного зала. В последнюю неделю был решен вопрос с электричеством. За сутки до спектакля во ВКИУ была привезена вся техника – световая аппаратура, позаимствованная в театре, музыкальная техника из моего дома, электрогенератор, любезно предоставленный друзьями семьи, туча проводов, старый массивный монитор, подаренный моей одноклассницей и другие мелочи, из которых складывалось живое существо – спектакль.
Самым волнительным фактом стало то, что не было проведено ни одной генеральной репетиции до дня премьеры. Накануне генератор привезли слишком поздно, и репетицию пришлось отменить. Но она состоялось утром. А потом и днем перед тем самым вечером, ради которого мы жили целый месяц, которым горели, о котором говорили, как о втором пришествии. И в этот момент я оглянулся назад.
Нет ничего невозможного. Теперь мне трудно поверить, что мы справились, что мы сделали то, чего безумно хотели. Сделали по-настоящему, не формально. Мы жили, мы каждый день чувствовали потребность созидать. И когда до спектакля оставался час мы, затаив дыхание, начали последний тренинг. И это уже не был тренинг с группой ребят, едва знакомых друг с другом. Это был театр, это были самые близкие люди, за каждым из которых стоит громада, которую каждый ощущает.

60 зрителей с лихвой заполнили наш произвольный зал. Это были наши знакомые, знакомые знакомых, режиссеры театр-студии КОД, а по совместительству мастера театрального курса в ПГАИК, это были наши родители и все, кто что-то слышал про наш спектакль.
Музыка началась. И все 43 минуты я в беспамятстве бросался от одной кулисы к другой, наблюдая за тем, как идет спектакль «Темная Сторона Луны». И вся труппа была в действии. Даже за кулисами никто не был вне процесса. Весь наш мир был внутри этой большой картонной коробки, где была сцена. И один за другим мы бросались в этот мир, понятный нам, знакомый и близкий до невозможности. И тогда я почувствовал, как музыка, которую полгода назад я услышал в поезде, проникает в каждую клетку моего тела, и как все тела резонируют в едином ритме и как хочется жить от этого резонанса…

Все неслось на одном дыхании, но казалось, что времени не существует вовсе, словно это бесконечно. Но вот мы подбираемся к финалу, к единственной сцене, которую мы не репетировали ни разу, о которой лишь условились.

Заиграла последняя дорожка альбома – Eclipse, Затмение. Луна затмила солнце и темная сторона луны уже не темная, а земля погрузилась во мрак. Со сцены уносят пианино, валторну, виолончель, тряпки, огромный кусок бархата, кто-то метет сцену веником, другие бегом уносят со сцены флуоресцентные палочки со сцены «Any Colour You Like» и начинают сдирать со стены картон, за которым скрывается треугольник-призма с обложки альбома и окна, из которых бьет яркий дневной свет, столь контрастный в этом помещении.

И мы падаем на пол, обезумевшие от шквала энергии, который пронесся сквозь нас, оставив за собой веру в возможность невозможного.

В сентябре труппа собралась вновь, для второго показа, теперь последнего. Многие отметили, что второе представление превзошло тот июльский вариант, благодаря большей сплоченности и более точному существованию. Наверняка во многом здесь сыграл фактор добавления разумности в сверх-эмоциональные образы. Измерение спектакля стало контролируемо осознанием цикличности процесса.
Реализация этого проекта стала началом моей серьезной практики в театральной сфере. Спектакль, который моими режиссерами был признан серьезной работой, теперь не тяготит меня воспоминаниями, а напротив, толкает на новые дела. Запись спектакля побывала в Омске, а также в Литве, где ее также одобрили, но справедливо заметили, что это еще далеко от совершенства. На театральной лаборатории в Краснокамске выяснилось, что некоторые мастера уже осведомлены о моей работе – удивительно, но спектакль продолжает жить даже за кадром, опережая мои перемещения во времени и пространстве.

Историю «Темной Стороны Луны» трудно передать. Ровно как и трудно передать содержание самого спектакля. Набор немых образов навеянных музыкой, выстроившись однажды в единую мысленную линию, спустя полгода начал материализовываться и переселился из мира мысли в мир осязаемый, сохранив при этом свою образность и многозначность. Привычная сюжетная линия, под влиянием желания сохранить сиюминутность мысли, перевоплотилась в причудливого вида поток бессознательного, устремленный в сторону той самой "Темной Стороны Луны", где все понятно и без слов.

Я не мог ожидать такого результата, но я верил в него. Я любил то, чем занимался, и надеялся, что меня поймут люди, с которыми я работал, и которые видели итог нашей веры, любви и надежды. И кажется мне, что только покоряя невозможность, мы можем двигаться вперед широкой поступью.

Дата добавления: 2015-10-29