Она звонила мне.

004.00

Я поднимаюсь по ступенькам дольше, чем обычно.

Я сплю в дальнем конце зала, он все еще походит на гостевую комнату. Белые стены. Желтые занавески. Диван, который никогда не складывается. Стол, который мы купили на гаражной распродаже. Дженнифер постоянно предлагает мне купить новую мебель и переклеить обои, но я всегда говорю ей, что не решила, чего хочу. Для начала мне нужно распаковать кучу пыльных коробок с вещами.

Мой телефон лежит на куче грязной одежды, я положила его туда ранним утром Воскресенья потому, что устала от постоянных звонков. Они невероятно раздражали, но я была слишком уставшей, чтоб отнести телефон подальше.

…Последний раз она звонила мне шесть месяцев назад, когда я попала в больницу во второй раз. Я звонила ей по четыре, по пять раз в день, но она не перезвонила до того самого момента. Она попросила меня выслушать ее и сказала, что это не на долго.

Кейси говорила, что тогда я была корнем зла. Негативным влиянием. Пока меня заперли в больнице, ее родители оттащили ее к врачу и промыли ей мозг при помощи таблеток и пустых слов. Она хотела идти дальше, пересмотреть приоритеты и расставить их в собственной жизни. Я была причиной, по которой она стала прогуливать уроки и провалила французский. Причиной всего мерзкого или же опасного.

Неправильно. Неправильно. Неправильно.

Я была причиной, по которой она не выпила пачку снотворного, когда ее парень изменил ей. Я слушала ее часами, когда ее родители кричали на нее и пытались прекратить в манекена без собственного мнения. Я понимала, по каким причинам она срывается. В большинстве случаев я знала при чину. Я знала, как это больно быть дочерью людей, которые не могут обратить на тебя внимание даже тогда, когда ты стоишь в шаге от них.

Но запомнить обо всем этом было чем-то слишком сложным для Кейси. Для нее было легче в очередной раз выбросить меня. Она превратила мое лето в необитаемую пустыню. В первый школьный день она посмотрела в мою сторону только один раз, окруженная своими новыми друзьями, одевавшими ей на шею ожерелье Марди Гра. Она стерла меня из собственной жизни.

Но всякое случается. Поздно, между субботней ночью и утром Воскресенья она позвонила мне.

Конечно же, я не взяла трубку. Она была то ли пьяной, то ли хотела просто подшутить надо мной. Я не хотела этого. Я не хотела, чтоб она снова смогла стать моим другом только для того, чтоб снова обмануть меня.

…тело было найдено в комнате мотеля…

Я не взяла трубку. Я была слишком зла даже для того, чтоб на следующий день прослушать сообщение. Я была слишком зла даже для того, чтоб просто взглянуть на телефон.

Она все еще ждала меня.

Я сидела на полу в грязных пижамных штанах и какой-то футболке, держа телефон в руках. Открыть. Кейси. Звонила тридцать три раза, первый звонок 11.30, ночь Воскресенья.

Голос автоответчика еще раз проговорил сообщение.

«Лиа? Это я. Позвони мне»

Кейси.

Второе сообщение: «Где ты? Перезвони мне»

Третье: «Я не играю. Мне действительно нужно поговорить с тобой» Кейси, два дня назад, Воскресенье.

«Позвони мне»

«Пожалуйста, позвони мне!»

*Слушай, мне действительно жаль, я была той еще сучкой, позвони мне. Пожалуйста»

«Я знаю, что ты прочитала все сообщения»

«Ты можешь пообижаться на меня в другой раз? Хорошо? Мне нужно поговорить с тобой»

«Ты была права, это не твоя вина»

«Мне не с кем поговорить»

«О, Боже…»

С 1.20 до 2.55 она звонила мне пять раз.

Следующее: «пожалуйста, Лиа!!!» ее голос был достаточно сбивчивым.

«Мне так грустно. Я не могу прийти в себя»

«Позвони мне. Мне хреново» Еще пару пропущенных звонков.

3.20, судя по голосу, она стала еще более невменяемой: «Я не знаю, что делать»

3.27. «Я скучаю по тебе. Скучаю»

Я засунула телефон в карман штанов и оделась потеплее, прежде чем отправится к машине. В этот раз в Нью-Хэмпшире зима наступила слишком рано.

005.00

Я «прекрасно» умею распоряжаться собственным временем, а потому завершаю свою поездку, застряв в пробке. Машины вокруг меня ползут, будто жирные коровы. Мы едем со скоростью шесть миль в час. Я даже бегаю быстрее, чем это. Мы останавливаемся. Они жуют свои жвачки и мычат в свои мобильные телефоны, пока снова не переключают скорость, и мы начинаем двигаться. Опять. Пятнадцать миль в час. Так быстро бегать я не могу.

Где-то, на углу улицы Мартинс и шоссе 28 я начинаю плакать. Я включаю радио, кричу и пою так сильно, насколько могу, снова и снова. Я бью руками о руль до тех пор, пока на них не проявляются синяки. С каждой милей я плачу все сильнее. Дождь потоками вырывается из моих глаз.

…тело было найдено в комнате мотеля…

Что она делала там? Чем она думала? Ей было больно?

В выяснении этого нет никакого смысла, не смотря на то, что каждый попытается выяснить. Я знаю, почему. Самый сложный вопрос это «А почему бы нет?»

Я не думаю, что она ответила на них до того, как это сделаю я.

Я хочу бежать, лететь, разбивая крылья в кровь, я не могу различить даже собственного сердцебиения. Дождь, дождь, утопи меня.

Было ли это легко?

Я не срезаю, не забываю включить поворотники, сворачивая на углу, не теряюсь и не потерялась бы, даже имея такую цель. Я добираюсь до школы на автопилоте; поздно по их стандартам,

рано по моим. Последние автобусы только что подтянулись к парадной двери. Я выхожу и блокирую автомобиль.

Неумолимый ноябрьский ветер подталкивает меня в сторону здания. Заостренные снежинки медленно падают на наши головы из карамельно-ватных, снежных туч. Первый снег. Магия. Все останавливаются, смотря вверх. Даже грязно серый, автобусный выхлоп замерзает. Двери школы тоже покрыты изморозью.

Мы задираем головы вверх, приоткрывая рты.

Снег падает в наши приоткрытые, словно у каких-нибудь зомби, рты. Смешивается с жиром, табачным дымом и проклятиями, томатным соком, и ложью, сказанной нами нашим девушкам/парням. В этот момент мы все проваливаем экзамены, мы как использованные презервативы, не прошедшие тест, мы не сдаем эссе; мы – мелки и коробки для ленчей, мы подбрасываем свои кроссовки так высоко, что можем пробить ими облака.

Один вдох, и все становится на свои места.

Все это тает. Водители заводят двигатели автобусов, выхлоп превращается в заледенелые кристаллы. Каждый смешивается с толпой, направляясь внутрь. Они не знают что произошло. Они не могут помнить.

Она звонила мне.

Я возвращаюсь к машине, вытирая лицо своей рубашкой. 7.30. Эмма уже сделала французский, и теперь наверняка принялась за скрипку. Она проводит слишком много времени, репетируя поклон, и недостаточно сильно натягивает струны. Зимний концерт всего-то через пару недель, а она так и не выучила ни одной песни. Я должна помочь ей.

Кейси в морге, я думаю. Вчера она спала в металлическом ящике достаточно долго для того, чтоб глаза привыкли к темноте.

Дженнифер говорит, что они будут делать вскрытие. Кто снимет ее одежду? Незнакомцы вымоют ее, касаясь своими чужими руками ее кожи? Может ли она увидеть их? Заплачет?

С последним звонком присутствующие быстро бегут к дверям, покидая парковку. Всего лишь пять минут. Я не могу зайти в холл до того, как он не опустеет, а учителя не заставят всех их замолчать, рассказывая что-то ужасно скучное, из-за чего они не заметят меня.

Я поворачиваюсь, и очищаю место на заднем сидении, спихивая тесты, мятые рубашки и библиотечные книги в одну сторону так, чтоб Эмма могла сидеть на свободном месте, когда я п пристегну ее. Дженнифер говорит, что так безопаснее. Но это нет так, и никогда не было так.

Кейси думала, что небеса это сказка для глупых людей. Как Вы можете найти это место, если даже не верите в это? Вы не можете. Так, где же она теперь? Что, если она вернется сюда, с пылающими от ненависти глазами?

7.35. Время отправится в школу и наконец, перестать думать.

006.00

В этом году я не буду учится с повышенной нагрузкой. Я буду учить Литературу, Историю (страница 12 – Холокост), Физику, Тригонометрию (снова) и обедать. Никакого спортзала, спасибо волшебной записке от доктора Паркер. Напротив моего имени стоят галочки, которые объясняют ситуацию.

...Когда я была настоящей девочкой, моя мать кормила меня собственными мечтами, одна ложка за раз. Гарвард. Йельский университет. Принстон. Мединститут. Интернатура, магистратура, о Господи. Она бы взяла мои волосы, и стала заплетать их бесконечно долго, вплетая туда греческий и латынь, чтобы анатомия запоминалась мною легче. Мама, Доктор Марригэн была разъярена, когда меня выставили из группы с повышенной нагрузкой, и отправили в обычную. Адвокат предложила, чтобы я перешла в колледж отца, они должны были принять меня. Свободное обучение для способных детей, напомнила мне она. Я была освобождена.

Той ночью доктор Марригэн сказала мне, что я была слишком умна для того, чтоб быть хуже, чем дети в классе для одаренных. Она хотела провести тест, чтоб доказать это. Что я блестяще умная, и обычная школа не удовлетворит мою потребность в знаниях. Но я снова сорвалась, они снова отправили меня в больницу и выйдя оттуда, я поменяла все правила.

Я представляла то, как сдам тест и докажу, что не полная неудачница. Может быть, я заняла бы первое место среди провалившихся гениев. Я бы сделала сотню копий результатов теста, приклеила бы их на стены дома моей матери, взяла ведро красной краски и написала «Ха!» миллион раз. У меня был хороший шанс. Я упустила его. Теперь я не хочу знать, что могло бы быть.

Звонит звонок. Студенты ходят из комнаты в комнату. Учителя привязывают нас к нашим стульям и вливают слова в наши уши.

Тени сгущаются, и свет выключен, теперь в лаборатории мы можем смотреть фильм о скорости света, звука и другом мусоре, который не имеет никакого значения. Призраки ждут в тени комнаты, сопровождаемые унылым мерцанием экрана. Другие тоже могут видеть их, я знаю. Мы все боимся признаться в том, что кто-то смотрит на нас из темноты.

Физические потоки заполняют комнату.

Дата добавления: 2015-10-31