Книга первая спутанное время 7 страница

– Он не самоубийца.

Это было сказано тихим, но отчетливым голосом с британским акцентом, и доктор Джордж понял, что Артур решил выйти и поговорить с ним. Доктор не видел Артура со времени посещения тюрьмы в то воскресенье, когда доктор Уилбур и другие проводили экспертизу. Стараясь оставаться спокойным и не выказывать удивления, Хардинг продолжил разговор:

– Нужно ли и сейчас обращаться с Билли с такой осторожностью? Он все еще уязвим?

– Да, – сказал Артур, соединив кончики пальцев. – Он легко пугается. Настоящий параноик.

Доктор Джордж объяснил, что в его намерения не входило сегодня говорить о Челмере, но ему показалось, что Билли сам хотел поговорить об этом.

– Вы затронули воспоминания прошлого, – сказал Артур, тщательно подбирая слова, – и это первое, о чем он вспомнил. В результате возобладал страх, и этого оказалось достаточно, чтобы он уснул. Я не могу это контролировать. Я разбудил его перед выходом…

– Вы слышите все, что он говорит, когда не спит?

– Не все и не всегда. Я не всегда могу точно сказать, о чем он думает. Но когда он думает, я ощущаю его страх. Почему-то Билли не может отчетливо слышать, что я ему говорю. Но впечатление такое, словно он знает, когда мы заставляем его спать, а когда он сам может уснуть.

Доктор Джордж и Артур обсудили происхождение некоторых других личностей, но как только Артур стал вспоминать, он вдруг остановился, поднял голову, прислушиваясь, и закончил разговор.

– Кто-то у двери, – сказал он и исчез.

Это оказался техник-психиатр Джефф Джаната, который обещал вернуться за Миллиганом без четверти двенадцать.

Артур уступил место Томми, и тот вернулся с Джеффом в Уэйкфилд-Коттедж.

На следующий день, за два дня до приезда доктора Уилбур, доктор Джордж узнал по дрожащим коленям, что перед ним подлинный Билли, вновь появившийся для лечения. Билли услышал имена Артура и Рейджена и теперь хотел знать, кто они такие.

Как ему сказать? Хардинг этого не знал. Перед его глазами вставала жуткая картина: Билли, узнав правду, убивает себя. Пациент его коллеги в Балтиморе повесился в тюрьме после того, как узнал, что у него множественная личность. Доктор Джордж глубоко вдохнул и сказал:

– Голос, который звучит, как голос киношного Джеймса Бонда, – это Артур. Артур – одно из твоих имен.

Колени перестали дрожать. Глаза Билли широко раскрылись.

– Артур – часть тебя. Хочешь познакомиться с ним?

Билли задрожал, и колени его стали так подпрыгивать, что он заметил это и положил на них руки, чтобы успокоить дрожь.

– Нет. Я тогда захочу спать.

– Билли, я думаю, что если ты очень постараешься, то не заснешь, когда Артур появится и заговорит. Ты услышишь все, что будет сказано, и поймешь, в чем твоя проблема.

– Страшно.

– Скажи, ты мне доверяешь? Билли кивнул.

– Тогда все хорошо. Ты будешь сидеть, а Артур встанет на пятно и будет говорить со мной. Ты не заснешь, услышишь все, что он скажет, и запомнишь. Так же, как это делают другие. Ты освободишь пятно, но сознание твое не выключится.

– Что такое «пятно»? То же самое вы сказали в прошлый раз, но мне непонятно, что это значит.

– Так Артур объяснял, что происходит, когда один из твоих внутренних людей выходит и действует как реальная личность. Это нечто вроде большого пятна света от прожектора, и когда кто-то становится на него, он овладевает сознанием. Закрой глаза, и ты увидишь его.

Хардинг затаил дыхание. Билли закрыл глаза.

– Я вижу его! Как будто я на темной сцене и свет прожектора направлен на меня.

– Хорошо, Билли. Если ты отодвинешься немного, выйдешь из света, то Артур обязательно выйдет и поговорит с нами.

– Я ушел от света, – сказал Билли, и колени его перестали дрожать.

– Артур, Билли хочет поговорить с тобой, – произнес Хардинг. – Извини, что побеспокоил тебя и вызвал, но для лечения ему важно узнать о тебе и о других.

Хардинг почувствовал, как вспотели ладони. Глаза пациента открылись, хмурое выражение сменилось надменным взглядом из-под тяжелых век Артура. Послышался голос, который он слышал накануне, – отрывистая речь с аристократическим британским акцентом, зубы сжаты, губы едва шевелятся.

– Уильям, это Артур. Я хочу, чтобы ты знал, что это безопасное место и что люди здесь хотят помочь тебе.

Мгновенно выражение лица изменилось на характерное для Билли, глаза широко открылись. Он в изумлении огляделся и спросил:

– Почему я раньше не знал о тебе? Опять включился Артур:

– Я полагал, что ты не был готов. Ты все время хотел покончить с собой. Мы должны были ждать подходящего времени, чтобы рассказать.

Доктор Джордж со страхом, но и с удовольствием наблюдал и слушал, как Артур в течение десяти минут разговаривал с Билли, рассказывая о Рейджене и о других восьми личностях и объясняя, что работа доктора Джорджа направлена на то, чтобы объединить все сознания в одно и снова сделать Билли цельным человеком.

– Вы можете сделать это? – спросил Билли, поворачиваясь к доктору Джорджу.

– Мы называем это синтезом, Билли. Мы будем добиваться этого медленно. Сначала объединим Аллена и Томми, поскольку у них много общего. Затем Денни и Дэвида – оба они очень нуждаются в лечении. Потом будут исчезать остальные, один за другим, пока ты не станешь опять только Билли.

– Но почему вы должны объединить их со мной? Почему вы не можете от них отделаться?

Доктор Джордж соединил кончики пальцев:

– Другие врачи пытались это сделать. Но это не работает. Самый лучший путь – объединить все части тебя, сначала совместными беседами, потом запоминанием того, что делает каждый из них. Мы называем это общим сознанием. В конце концов разные части тебя станут одной личностью. Это и есть синтез.

– Когда вы будете это делать?

– Послезавтра приезжает доктор Уилбур, будет проведен консилиум. Просмотрим видеозаписи вместе с персоналом, чтобы им легче было помогать тебе.

Билли кивнул. Затем глаза его раскрылись, внимание обратилось внутрь. Он несколько раз кивнул головой и потом с удивлением посмотрел на доктора Джорджа.

– В чем дело, Билли?

– Артур просит передать, что он сам хочет решить, кто сможет присутствовать на консилиуме.

• 6 •

Клиника Хардинга буквально гудела. Доктор Корнелия Уилбур уже читала у них лекцию, но это было летом 1955 года, и нынешний случай оказался совершенно иным. Сейчас здесь лежал знаменитый пациент, первая множественная личность, за которой установлено круглосуточное наблюдение в психиатрической клинике. Персонал все еще был разделен на верящих в диагноз и скептиков, тем не менее все хотели послушать, что скажет доктор Уилбур о Билли Миллигане.

Хотя персоналу Уэйкфилда сообщили, что будут допущены лишь 10-15 человек, комната на первом этаже административного здания была набита битком. Доктора и администраторы привели своих жен; служащие из других филиалов клиники, не имеющие отношения к лечению Миллигана, собрались в дальнем конце комнаты: сидели на полу, стояли вдоль стен, выглядывали из соседних помещений.

Доктор Джордж показал аудитории видеозаписи себя и Дороти Тернер, беседующих с разными личностями. Артур и Рейджен привлекли интерес, поскольку никто из персонала вне Уэйкфилда не сталкивался с ними. Адалана, которую, кроме Дороти Тернер, никто не видел, вызвала у кого страх, у кого – насмешки. Но когда на мониторе появился подлинный Билли, наступила мертвая тишина. А когда он воскликнул: «Кто эти люди? Почему они заставляют меня все время спать?», Розали Дрейк, как и многие другие, еле сдержала слезы.

После просмотра доктор Уилбур привела Билли и немного с ним побеседовала. Она говорила с Артуром, Рейдженом, Денни и Дэвидом. Они отвечали на вопросы, но Розали видела, как они встревожены. Когда заседание закончилось, Розали поняла по незатихающему гулу, что персонал недоволен. Сестра Эдриенн Мак-Кенн и сестра Лаура Фишер жаловались, что Миллиган опять будет чувствовать себя особым и опять окажется в центре внимания. Розали, Ник Чикко и Донна Эгар сердились из-за того, что Билли выставили напоказ.

После визита доктора Уилбур стратегия лечения вновь была изменена, и доктор Джордж сосредоточил внимание на синтезе личностей.

Доктор Марлен Кокен начала регулярные сеансы, на которых личности вспоминали все прошлые оскорбления и пытки, разбирались в них и вновь переживали те страдания, которые привели к диссоциации в возрасте восьми лет.

Однако доктор Кокен не соглашалась с планом синтеза. Она сказала, что метод, который доктор Уилбур применила в случае с Сивиллой, мог быть правильным при других обстоятельствах. Но они должны предвидеть, что может произойти, если Рейджена соединят со всеми другими и затем Миллигана поместят в тюрьму. Во враждебной обстановке он не сможет защитить себя, и без этой единственной защиты его могут убить.

– До сих пор он выживал в тюрьме, – заметил кто-то.

– Да, но рядом был Рейджен, готовый его защитить. Если его снова изнасилуют, – а вы знаете, что такое часто случается в тюрьме, – он может покончить с собой.

– Наша цель – синтез, – сказал Хардинг. – Такое поручение дал нам суд.

Подлинный Билли должен был слушать другие личности и отвечать им, признать их существование и изучить их. Методом постоянного внушения добились того, что Билли смог удерживать сознание все дольше и дольше. Синтез должен был происходить поэтапно. В первую очередь следовало «сливать» людей с похожими качествами, а затем объединять полученные результаты методом интенсивного внушения, пока все не исчезнут в подлинном Билли.

Поскольку Аллен и Томми больше всех походили друг на друга, они оказались первыми на очереди. Аллен сообщил, что после многих часов спора с доктором Джорджем были еще часы бесед с Артуром и Рейдженом. Аллен и Томми усиленно работали с доктором Джорджем, но синтез проходил очень трудно, потому что у Томми были страхи, которых не было у Аллена. Например, Аллен любил бейсбол, а Томми боялся играть в эту игру, потому что, когда он был моложе и играл в бейсбол, его однажды побили из-за допущенных ошибок. Доктор Джордж предложил, чтобы Ник Чикко, Аллен и другие личности помогли Томми, поговорив о его страхе и убедив поиграть в бейсбол. Культуротерапия будет продолжена, включая живопись маслом.

По словам Аллена, маленькие не могли понять, что такое синтез, пока Артур не объяснил им это с помощью аналогии. Артур сравнил синтез с порошком «Кул-Эйд», с которым дети были знакомы, и объяснил, что этот порошок состоит из отдельных кристалликов. Если добавить воды, они растворяются. Через некоторое время вода испаряется и остается твердая масса. Ничто не добавляется, ничто не теряется. Просто получается другое вещество.

– Теперь все это понимают, – сказал Аллен. – Синтез – это приготовление «Кул-Эйд».

Сестра Нэн Грейвс записала 5 июня: «Мистер Миллиган сказал, что ему удалось на один час соединить в себе Томми и Аллена и он почувствовал себя странно». Донна Эгар сообщила, что Миллиган выражал беспокойство по поводу синтеза, так как ему не хотелось, чтобы умер кто-то из его личностей или чтобы их способности и сила ослабли. «Но мы работаем над этим», – уверил ее Аллен.

На следующий день пришли Гэри Швейкарт и Джуди Стивенсон и принесли хорошие новости. Суд согласился продлить пребывание Билли в клинике, дав еще три месяца на завершение синтеза.

Вечером в среду 14 июня в здании, где проходили занятия музыкой, Розали Дрейк слушала, как Томми играет на барабанах. Она знала, что до сих пор только Аллен владел этим искусством. В совмещенном состоянии он, конечно, играл не так хорошо, как это делал отдельно взятый Аллен.

– Я чувствую, что краду талант у Аллена, – сказал он ей.

– Ты все еще Томми?

– Я – комбинация, и фактически у меня уже нет имени. Это меня беспокоит.

– Но все-таки ты отзываешься, когда люди зовут тебя Билли.

– Я всегда это делал, – сказал он, выбивая медленный ритм на барабане.

– Есть какая-то причина, почему ты больше не можешь этого делать?

Он пожал плечами:

– Думаю, так для всех будет проще. – Он ударил по барабану. – О'кей. Билли так Билли.

Слияние произошло не сразу. В разное время и через различные промежутки времени слились воедино семь личностей – кроме Артура, Рейджена и Билли. Чтобы не было путаницы, Артур дал этому сплаву новое имя – Кении. Но имя не прижилось, и все продолжали называть его Билли.

Вечером другая пациентка принесла сестре Йегер записку, которую она нашла в мусорной корзине у Миллигана. Записка напоминала предсмертное письмо самоубийцы. Были немедленно приняты меры предосторожности. В оставшиеся дни недели сестра Йегер сообщала, что, хотя пациент то «сливался», то диссоциировался, он казался цельным на протяжении все более длительного периода времени. К 14 июля он в основном оставался Билли и был спокоен.

Проходили дни, частичный синтез наблюдался большую часть времени, но в отдельные короткие периоды Миллиган отключался, вообще неспособный контролировать свое состояние.

Адвокаты Джуди и Гэри вновь посетили своего клиента 28 августа и напомнили доктору Джорджу, что через три недели он должен будет представить отчет судье. Если доктор Джордж решит, что пациент выздоровел и стал правомочным, судья Флауэрс назначит день суда.

– Полагаю, мы должны обсудить судебную стратегию, – сказал Артур. – Мы хотим изменить наши показания. Рейджен готов признать себя виновным и принять наказание за три ограбления, но он не признается в изнасилованиях.

– Однако четыре обвинения из десяти пунктов, содержащихся в обвинительном акте, относятся к изнасилованиям.

– Согласно рассказу Адаланы, ни одна из трех женщин не сопротивлялась, – сказал Артур. – Ни одна из них не была травмирована. Каждая могла убежать. И еще Адалана говорит, что она каждой отдала обратно часть денег, чтобы они могли прожить, пока с ними не расплатятся страховые компании.

– Женщины утверждают иное, – сказала Джуди.

– Кому вы верите? – фыркнул Артур. – Им или мне?

– Если бы рассказу Адаланы противоречили показания лишь одной женщины, мог бы возникнуть повод для сомнений. Но противоречат все три, и ты понимаешь, что эти женщины не знали друг друга и не контактировали между собой.

– И все-таки каждая могла не желать признавать правду.

– А откуда ты знаешь, что произошло в действительности? – спросила Джуди. – Тебя там не было.

– Но Адалана была, – сказал Артур.

Джуди и Гэри не приняли идею относительно того, что жертвы не сопротивлялись, однако они понимали, что Артур говорит о восприятии случившегося с позиции Адаланы.

– Можно нам поговорить с ней? – спросил Гэри. Артур отрицательно покачал головой.

– Ей навсегда запрещено выходить после того, что она сделала. Никаких исключений.

– Тогда, боюсь, мы пришли к первоначальной посылке, – сказал Гэри. – Невиновен по причине безумия.

Артур холодно посмотрел на него и процедил сквозь зубы:

– Полагаю, в моем случае вы не можете говорить о безумии.

– Это наша единственная надежда избежать тюрьмы, – сказала Джуди.

– Я не безумен, – настойчиво повторил Артур, – и на этом дискуссия окончена.

На следующий день Джуди и Гэри получили еще одну записку на желтой линованной казенной бумаге, где было написано, что Уильям С. Миллиган больше не желает, чтобы они представляли его в суде, и что он намеревается защищать себя сам.

– Он опять нас уволил, – сказал Гэри. – Что ты об этом думаешь?

– Я думаю, что никогда не видела этой записки, – ответила Джуди, кладя ее в папку. – Бумаги теряются, попадают не по адресу. Мне кажется, при нашей бюрократии может понадобиться шесть или семь месяцев, чтобы ее откопать.

В последующие дни еще четыре таких письма были подшиты неизвестно куда, и поскольку адвокаты отказались отвечать на письма Артура, он наконец оставил попытки уволить их.

– Мы можем выиграть дело, ссылаясь на безумие? – спросила Джуди.

Гэри зажег свою трубку, пыхнул ароматным дымком.

– Если Кэролин, Тернер, Кокен, Хардинг и Уилбур заявят под присягой, что Билли был безумен в моменты совершения преступлений, по законам штата Огайо, думаю, попадем в цель.

– Но ты говорил, что ни одна множественная личность никогда не была признана невиновной в тяжком преступлении по причине безумия.

– Ну тогда, – сказал Гэри, ухмыляясь в бороду, – Уильям Стэнли Миллиган будет первым.

• 7 •

Доктор Джордж Хардинг-младший боролся со своей совестью. Он не сомневался, что сейчас Билли синтезирован или почти синтезирован и, вероятно, может быть синтезирован настолько, чтобы предстать перед судом. Не это было проблемой. Когда в конце августа доктор Джордж лежал ночью без сна, обдумывая материал для отчета судье Флауэрсу, он не знал, имеет ли он моральное право использовать диагноз множественной личности как защиту против этих тяжких преступлений.

Его волновал вопрос об уголовной ответственности. Беспокоило и то, что его слова могут быть неправильно использованы и это приведет к дискредитации диагноза множественной личности. Могут пострадать другие пациенты с подобным синдромом. Профессия психиатра и показания психиатров на суде также будут дискредитированы. Если судья Флауэрс примет его суждение, что эта диссоциативная путаница, до сих пор классифицировавшаяся как невроз, является основанием для признания пациента невиновным по причине безумия, это создаст юридический прецедент в Огайо и, вероятно, во всей стране.

Доктор Джордж верил, что Билли Миллиган не контролировал свои действия в те три роковых дня октября. Такова работа психиатра – узнавать больше и вторгаться в новые области человеческого разума. Он чувствовал себя обязанным разобраться и в этом случае, понять Билли так, чтобы это стало понятно и полезно обществу, когда придется иметь дело с подобными проблемами. Доктор Джордж опять позвонил другим профессионалам, чтобы те посоветовали ему, что делать, вновь собрал консилиум и лишь после этого, 12 сентября 1978 года, подготовил девятистраничный отчет судье Флауэрсу, в котором представил медицинскую, социальную и психиатрическую картину Билли Миллигана.

«Пациент сообщает, – писал доктор, – что мать и дети подвергались физическому насилию и что он лично подвергался садистскому и сексуальному насилию, включая анальный половой акт, совершенный мистером Миллиганом. По словам пациента, это произошло, когда ему было восемь или девять лет, и продолжалось в течение года, обычно на ферме, где он находился один с отчимом. По его словам, он боялся, что отчим его убьет, так как тот грозился закопать мальчика в амбаре и сказать матери, что он убежал».

В анализе психодинамики данного случая Хардинг указал, что самоубийство биологического отца лишило Миллигана отцовской заботы и внимания и оставило его с «чувством огромной вины, ведущей к беспокойству, конфликтам и все возрастающим фантазиям». Таким образом, «сделавшись уязвимым, он позволил отчиму Челмеру Миллигану эксплуатировать себя; и тот, воспользовавшись потребностью ребенка в ласке, удовлетворял свои собственные фрустрации посредством сексуальной и садистской эксплуатации».

Поскольку юный Миллиган идентифицировал себя со своей матерью, когда ее бил муж, это заставляло мальчика «переживать ее ужас и боль», а также привело к «стремлению отделиться, в результате чего он оказался в нестабильном, выдуманном мире с непредсказуемыми и непонятными характеристиками, – мире, подобном сну. Это, наряду с унижениями со стороны отчима, его садистскими издевательствами и сексуальным насилием, и привело к периодическим диссоциациям».

В заключение доктор Джордж Хардинг написал: «Мое мнение таково, что пациент правомочен предстать перед судом, достигнув слияния своих множественных личностей… Я также считаю, что пациент душевно болен и по причине болезни не отвечал за свое преступное поведение, имевшее место во второй половине октября 1977 года».

9 сентября Джуди Стивенсон направила ходатайство, в котором указала, что защита считает своего клиента «невиновным по причине безумия».

• 8 •

До этого времени в деле Миллигана диагноз «множественная личность» публично не обсуждался, будучи известен лишь лечащим врачам, а также прокурорам и судье. Государственные защитники продолжали настаивать на том, что диагноз должен держаться в секрете, поскольку будет трудно продолжать лечение, а потом разбирать дело в суде, если эта бомба разорвется в прессе.

Берни Явич согласился. Неразглашение того, о чем еще не было дано показаний, соответствовало и этике, и прямым обязанностям работника прокуратуры.

Но утром 27 сентября «Коламбус ситизен джорнал» разгласил эту историю под крупным заголовком:

ЛИЧНОСТИ «СЛИЛИСЬ В ОДНУ» ДЛЯ РАССМОТРЕНИЯ В СУДЕ

10 ЧЕЛОВЕК «ЖИВУТ» В ПОДОЗРЕВАЕМОМ НАСИЛЬНИКЕ

Когда в клинике Хардинга услышали об утренней газете, персонал попросил Билли рассказать все остальным пациентам, прежде чем они узнают об этом из других источников. Билли рассказал в мини-группе, что его обвиняют в этих преступлениях, но сам он не уверен в содеянном, поскольку в то время был не один.

Вечером новость была передана по телевидению, и Билли ушел в свою палату весь в слезах. Несколько дней спустя он нарисовал портрет красивой молодой женщины с мукой во взгляде – портрет Адаланы, как утверждала и сестра Нэн Грейвс.

Гэри Швейкарт посетил Миллигана 3 октября, приехав на микроавтобусе, чтобы забрать с собой некоторые из рисунков Билли. Он объяснил, что Джуди Стивенсон в отпуске, она уехала с мужем в Италию и не будет присутствовать на слушании по вопросу правомочности, но к началу суда вернется. Во время прогулки Гэри старался подготовить Билли к переезду в окружную тюрьму имени Франклина для ожидания слушания, а также к возможности, что они проиграют дело.

Доктор Джордж был уверен, что Билли стал цельным человеком. Он мог утверждать это по отсутствию видимых эпизодов диссоциации и по тому, как Билли вобрал в себя характеристики отдельных личностей. Сначала доктор видел то часть одной личности, то часть другой, но постепенно получилось полное смешение – гомогенизация. Это стало ясно и персоналу. Все аспекты разных личностей были видны в одном – Билли Миллигане. Доктор Джордж сказал, что пациент готов.

4 октября, за два дня до возвращения Билли в тюрьму, Гарри Франкен из «Ситизен джорнал» опубликовал второй очерк о Билли Миллигане. Из неизвестного источника он получил экземпляр отчета Хардинга и пришел к Гэри и Джуди за комментариями, сказав им, что собирается пустить это в печать. Гэри и Джуди рассказали обо всем судье Флауэрсу, который решил, что эту историю нужно опубликовать еще и в «Коламбус диспэч». Государственные защитники согласились прокомментировать отчет, поскольку он уже не был тайной. Они позволили сфотографировать рисунки, которые Гэри привез из клиники: Моисея, разбивающего таблицы с Десятью заповедями, музыканта-еврея, играющего на рожке, пейзаж и портрет Адаланы.

«Адалана». Портрет маслом работы Аллена

Газетные публикации расстроили Билли, и во время последнего сеанса с доктором Кокен он был подавлен: он страшился того, что могли сделать с ним заключенные, узнав, что одна из его личностей – лесбиянка. Билли сказал ей:

– Если меня признают виновным и отошлют обратно в Ливанскую тюрьму, я должен буду умереть.

– Тогда победит Челмер.

– Что делать? Вся эта ненависть сидит во мне. Я не могу с ней справиться.

Хотя доктор Кокен редко давала советы или инструкции, предпочитая косвенными методами добиваться того, чтобы пациент принимал решение сам, она понимала, что уже не осталось времени на подобного рода терапию.

– Твоей ненависти можно найти полезное применение, – предложила она. – Ребенком ты страдал от оскорблений. Ты мог бы победить эти ужасные воспоминания и человека, который стал их причиной, посвятив свою жизнь борьбе против насилия над детьми. Живым ты можешь бороться и победить. Если умрешь, победит человек, оскорбивший тебя.

Позднее в тот же день, разговаривая в своей палате с Донной Эгар, Билли сунул руку под кровать и достал бритву, которую Томми прикрепил к перекладине почти семь месяцев назад.

– Вот, – сказал он, передавая ей бритву. – Этого больше не нужно. Я хочу жить.

Донна заплакала и прижала его к груди. Розали он сказал:

– Я не хочу идти в мини-группу. Я должен подготовиться к тому, чтобы быть одному. Я должен стать твердым. Никаких прощаний.

Но члены мини-группы сделали для него прощальные открытки, и когда Розали принесла их ему, Билли расплакался.

– Впервые в жизни, – сказал он, – у меня нормальная человеческая реакция. По-моему, это то, что называют «смешанными чувствами». Я никогда раньше этого не испытывал.

В пятницу 6 октября, в день, когда его должны были увезти, у Розали был выходной, но она приехала в клинику, чтобы проводить его. Она знала, что увидит поднятые брови и услышит язвительные замечания некоторых сотрудников персонала Уэйкфилда, но это было неважно. Она вошла в комнату отдыха и увидела Билли, одетого в синюю тройку. Он шагал взад-вперед по комнате в ожидании, внешне спокойный, полностью владея собой.

Розали и Донна Эгар прошли с ним в административное здание, где его уже ждал помощник шерифа, сидевший за письменным столом.

Когда помощник шерифа вынул наручники, Розали встала, загородив Билли, и спросила, неужели необходимо надевать на него наручники, как на зверя.

– Да, мэм, – ответил помощник шерифа. – Так положено.

– Бросьте, офицер, – сказала Донна. – Когда его привезли сюда, его сопровождали только две женщины. Не тронет он вас и никуда не денется.

– Не я это придумал, мэм. Мне жаль.

Билли протянул руки, и, когда наручники защелкнулись, Розали увидела, как он поморщился. Тюремный фургон двинулся, и женщины шли рядом с ним, пока машина медленно ехала по извилистой дороге к каменному мосту. Они помахали Билли, вернулись на отделение и долго плакали.

Дата добавления: 2015-10-31