ГЛАВА XI. Военное дело

Военное дело

Пока славяне жили на своей прародине, где общий культурный уровень их был сравнительно низок, они не развили ни своего военного дела, ни своего вооружения, которое долгое время оставалось весьма примитивным. Но как только славяне вышли за пределы своей прародины и расселились на своих исторических землях, где встретились с более развитыми народами, с римским, греческим и германским миром и с Востоком, они сумели быстро приспособиться к новым культурам и наряду с другими сторонами жизни быстро подняли на высокую ступень свое военное дело и все, что с ним связано. Вспомним хотя бы упоминание Иоанна Эфесского от 584 года о том, что славяне, лишь незадолго до того пришедшие на Балканы, научились воевать лучше римлян. 1

Поэтому военное дело у славян в X и XI веках н. э. стояло на совершенно ином уровне, чем это было первоначально на их прародине. Мы видим, что славяне не отставали от своих соседей как в отношении личной храбрости, так и в отношении технических знании. То, о чем я пишу ниже, относится к концу языческого периода.

Набор и организация войска

Организация набора войска вначале просто основывалась на родовых порядках. Каждый род, каждое племя или жупа обязывали в нужное время всех годных мужчин вооружаться и воевать. 2 Группа воинов определенного рода составляла тем самым естественную и первичную наименьшую войсковую единицу, а глава рода был военным вождем этой группы. В государствах Балтийского побережья, обладавших военным флотом, опять-таки род обязан был выставить судно с надлежащим экипажем.

Такова была основа организации славянского войска. Однако детали этой организации, как, например, возраст, в котором мужчина должен был нести службу, и способ созыва войска, нам неизвестны, так как древних сообщений об этом нет. Имеющиеся у нас сообщения относятся лишь к концу языческого периода и началу хрис тианской эпохи, когда древняя родовая организация претерпела уже многие изменения. Здесь мы иногда уже видим постоянное войско, частично наемное, а славянские воины начинают нести службу и вооружаться в зависимости от имущественного состояния. Так появляются категории всадников и пеших, а у пеших, в свою очередь, разные специальные подразделения.

Постоянным подразделением княжеского войска была прежде всего так называемая княжеская дружина (от общеславянского слова другъ — приятель, член дружины).

Несомненно, что зачатки такой дружины развились во владениях славянских князей издавна и самостоятельно. Было естественно, что вождь рода, а потом и целого племени окружал себя группой избранных мужчин, которые составляли его свиту во время публичного выступления на сходке (вече), при отправлении языческих обрядов, при выступлении на войну. Однако большие дружины, которые мы встречаем у славянских князей X и XI веков, развились не самостоятельно, а, по всей видимости, под влиянием известных германских дружин (Gefolge; у Тацита, Germ., 13-14, — comitatus). Хотя для этого и нет точных доказательств, но если принять во внимание тесные связи, которые были у западных славян с германцами, и учесть, сколь многое было заимствовано славянами в военной области в особенности у готов III и IV веков, 3 станет весьма вероятным, что постоянные дружины, которые мы встречаем у некоторых славянских князей той эпохи, называемые обычно в источниках primates, viri meliores, сформировались под германским влиянием. К восточным славянам русские князья из рода Рюрика привели дружину скандинавского происхождения 4; жизнь ее в Киеве достаточно подробно отражена в ряде мест летописи. Жила она весело, предаваясь еде, питью и всевозможным увеселениям в больших хоромах княжеского дворца; она верно служила своему князю и являлась ядром каждого военного похода; после того как дружина в XI веке славянизировалась, князья, конечно, постоянно пополняли ее новыми варяжскими наемниками.

Большая постоянная дружина из 3000 защищенных доспехами мужей (loricati) была у польского князя Мешко, но характер ее неясен. 5 Частично ее составляли, по всей вероятности, наемники, подобные упоминаемым Галлом 3900 лорикатов в городах Болеслава Храброго. 6 Из них развилось будущее польское рыцарство. Меньшие дружины упоминаются у балтийских славян; в Померании и у более мелких правителей имелись свои дружины в 30 всадников. 7 На юге дружина также засвидетельствована в IX веке в описании боев князя Людевита с Борной. 8

Эта дружина большей частью была конной. Но и помимо нее мы должны допустить у славян существование конных отрядов в войс ке, и в некоторых местах эти отряды были довольно многочисленны. Зависело это, по-видимому, от того, насколько край был богат лошадьми. В северной России диких лошадей не было, чем и объясняется отсутствие конницы у русов, 9 но в южной России, где славянам достались степи с бесчисленными дикими табунами лошадей, в войсках киевских князей всегда имелись значительные конные отряды 10. Были они также и у южных славян, а у хорватов в X веке, как сообщает Константин, было даже 60 000 всадников наряду с 100 000 пеших воинов. 11 У западных славян конных отрядов было опять-таки меньше, но в польской Силезии лошадей было достаточно, и еще больше их было в Померании, где имущественное состояние оценивалось вообще по количеству лошадей и где, как я уже говорил выше, даже мелкие правители имели свои конные дружины. 12 Здесь, на севере, славянская конница принимала участие даже в морских операциях. На больших славянских судах наряду с пешей командой были и всадники, которые на лошадях нападали на неприятеля, едва судно приставало к вражескому берегу. 13

Приведенная выше, в главе VII, грамота Лаутенбергского монастыря от 1181 года упоминает о наличии у сербского племени далеминцев нескольких социальных слоев 14 и среди них слой, называемый withasiì, что является латинской транскрипцией полабского vićaz, чешск. vitěz, польск. zwycięzca, русского витязь, церковнославянск. витезъ, то есть все формы произошли от праславянского витęгъ. Это был слой конных воинов, ибо в грамоте говорится определенно: «in equis servientes, id est withasii». Толкование слова витязь встретилось со многими трудностями, и еще в настоящее время нельзя определенно сказать, является ли оно преобразованием германского племенного названия vitung или скандинавского viking 15 или же оно имеет другое происхождение, и неясно, как это название попало к сербам в качестве наименования общественного слоя. 16 Не исключено, что viting служило наименованием тех воинов, которые приходили на войну вооруженными и призывались условным знаком — поджиганием вороха прутьев, называемых viti. 17

Так как служба в коннице была дорогостоящей и требовала хорошего вооружения, то естественно, что в коннице стали служить только более богатые люди, и вообще развитие этого рода войска связано с историческим развитием рыцарства у славян.

Пешего войска было по сравнению с конницей гораздо больше, вооружение пеших воинов, как мы увидим ниже, было всегда более легким. Только один раз славяне напали на Царьград в 623 году двумя колоннами (лат. agmen), из них первая была вооружена легко, а вторая — в броне, но это было не обычное славянское войско, а войско, сформированное и предводительствуемое аварами. 18

Как созывалось пешее войско, мы не знаем. Лишь начиная с XI века (а у поляков с XIII века) имеются сообщения, что созыв войска происходил с помощью венка, сделанного из лыка, который князь рассылал по селениям. Это, очевидно, древний обычай. Венок этот назывался вить, польск. wić, а профессор А. Брюкнер связывает с этим словом также происхождение загадочного названия vićaz, о котором мы говорили выше. 19 Однако это объяснение так же недостоверно, как и другие, в особенности если мы примем во внимание, что в соседней Дании viti было также символом призыва народа на войну, хотя и другого характера.

Простого воина древние славяне называли ратникъ (от рать — бой) или вой, воинъ, войникъ. Тот, кто вел войско, назывался воевода; это славянское название перешло и к византийским грекам (βοεβόδος) Константина Багрянородного (De adm. imp., 38), и к румынам (voje-vod), и к венграм (vаjvoda, vajda). Только в войсках, находившихся под римским или византийским влиянием, уже в X и XI веках появились наименования меньших чинов, предводителей небольших отрядов, такие, как десятникъ (от десетъ) и сетник, сотник (от сьто), а позднее и другие. 20

Тактика боя

С того времени, как славяне появились на исторической арене, древние сообщения говорят о способе ведения боя, присущем только славянам, а именно: славяне не вступали в открытый бой, а старались в труднодоступных местах неожиданно напасть на неприятеля и уничтожить его или хотя бы нанести ему ущерб, а затем быстро скрыться в лесу и скалах. 21 Эту тактику внезапных набегов они сохранили кое-где и позднее, 22 но в сообщениях Х-ХІ веков упоминаются чаще всего уже регулярные бои. Славяне со временем приспособились, видимо, к римской (византийской) или германской тактике. Больше того, это восприятие простиралось так далеко, что уже в VІ-ІХ веках славянам известны были все приемы римской военной тактики (см. ниже).

Хотя ни один источник, изображая славянские бои той эпохи, не описывает нам подробно приемы и тактику какого-либо похода и боя, мы можем все-таки восстановить их — хотя бы в общих чертах — по отдельным, разрозненным сведениям и военным терминам.

В военном походе войско шло отдельными группами, которые в древнейших славянских источниках обычно именуются плъкъ, пълкъ 23. Древний полк не обозначал еще, однако, большой группы воинов определенной численности; это был обычно небольшой отряд, посы лавшийся в бой родом и насчитывавший всего лишь около ста человек, 24 и только с XI века можно говорить, что численность полка стала большей (1000?), по крайней мере на западе. Когда наступала ночь, командир отыскивал пригодное для лагеря место, а если нужно было разбить лагерь на более длительное время, то место это окружалось окопами, по-видимому, по римско-византийскому образцу. 25 Наиболее интересным видом лагеря у славян был лагерь, окруженный тяжелыми повозками, которые сопровождали войска, будучи нагруженными продовольствием и другими необходимыми вещами, — то есть это был тот лагерь, которым прославились в XV веке чешские гуситы; он был известен в древности германцам, галлам и тюрко-татарам. У славян он засвидетельствован в VI веке. 26

Каждый войсковой отряд, сначала родовой и жупный, имел свою эмблему, или знамя (signum, effigies, vexillum), так же, как это было у галльских, германских или тюрко-татарских соседей. 27 На этих эмблемах имелось изображение либо фигуры животного (на востоке также хвосты лошадей), либо фигуры богов. По крайней мере о лютичах мы имеем несколько сообщений, свидетельствующих о том, что на своих знаменах они помещали изображения богинь. 28 Первые славянские князья также изображаются со знаменем в руках, например св. Вацлав в Вольфенбюттельском или Вышеградском кодексе (рис. на с. 191 и 250).

Когда нужно было идти в бой, командир прежде всего выстраивал свои полки в боевом порядке — по древней летописной терминологии нарядити, иставити полки, исполчитися 29 (у Титмара под 1018 годом мы читаем: acies turmatim ordinata 30); затем он обращался к воинам, призывая их к храбрости, после чего по его приказу поднимались знамена и войско с громкими криками и под звуки труб бросалось на врага. «Zevāte signa» — восклицал языческий князь Власлав перед боем с чехами. 31

Со времени венгерских набегов старая тактика изменилась настолько, что, следуя венгерскому примеру (а на Руси также тюрко-татарскому), бой открывали большие отряды лучников (sagittarii, русск. стрельцы), действовавшие рассыпным строем с целью противостоять туче венгерских стрел. 32 Только после этого построенная в ряды часть войска вступала в бой (борнь, брань, сечь).

Но иногда большой битвы не было, так как предводители вызывали друг друга на поединок либо выставляли для этого вместо себя выбранных из своих войск мужей. Исход поединка решал победу. Этот обычай мы встречаем в обеих частях славянского мира — на западе в боях с германцами, а на востоке в боях с печенегами и касогами, 33 и трудно установить, заимствован ли он славянами у кого-нибудь из вышеуказанных соседей или же являлся древним местным обычаем.

О том, насколько славяне сумели воспринять военные приемы своих врагов, лучше всего видно по тому, как они научились начиная с VI века совместно с аварами, болгарами или самостоятельно захватывать древние римские города и крепости. При этом они использовали и военную технику византийцев, более того, они употребляли и неизвестные византийцам виды военной техники — всевозможные пращи, черепахи, башни, лестницы и, конечно, устраивали различные валы и подкопы. Об этом имеется ряд сообщений, описывающих бои за Солунь, Топерос, Царьград, а также сообщения из северных областей. Неизвестный автор легенды о св. Димитрии удивляется ухищрениям славян во время нападений на солунские городские стены. 34

Славяне не сумели использовать только греческий огонь, и хотя Константин жалуется однажды на то, что греческие предатели продали это изобретение варварам, 35 последние поджигали города самым примитивным способом. Когда в 946 году княгиня Ольга хотела поджечь главный город древлян Искоростень, она хитростью вытребовала из этого города голубей и воробьев и затем выпустила их обратно в город с горящей серой на хвостах. 36 Лишь в XII веке в русских источниках появляются два упоминания о метании живого огня: одно в Ипатьевской летописи, где указывается, что в 1184 году половецкий хан Кончак метал огонь из самострелов на русских, и другое — в «Слове о полку Игореве». 37

Об успехах, которых славяне достигли в морских битвах, я уже упоминал выше, на с. 400.

Вооружение славян

На первый взгляд кажется, что в отношении вооружения древние славяне до самого конца языческого периода были крайне бедны. В славянских погребениях IX и XI веков оружие встречается очень редко, 38 к тому же в ряде древних сообщений о славянах говорится так, как будто у них вообще не было оружия. Иордан характеризует славян IV века как armis despecti, 39 Константин Багрянородный го ворит о них даже «eÃθνη σκλαβινικaÜ aÓοπλα oÀντα», 40 таков же смысл еще нескольких приведенных ниже сообщений.

Однако, вопреки этому, мы знаем, что вся история расселения славян часто свидетельствует о больших боях, а также и история первых веков после поселения славян в новых исторических местах жительства полна больших и часто победоносных боев с тюрко-татарами, греками и германцами. Кроме того, имеется ряд других исторических сообщений, которые говорят о многообразном военном снаряжении славян, да и уже известное нам высказывание Иоанна Эфесского от 584 года, что славяне научились вести войну лучше римлян, при всей своей преувеличенности противоречит все же «eÃθνη aÓοπλα» Константина.

Противоречие между вышеприведенными сообщениями и данными археологии, с одной стороны, и всем историческим развитием, с другой, только кажущееся и легко объяснимо.

В древности славяне действительно были мало и плохо вооружены. Когда они вышли со своей прародины, у них почти не было оружия, по крайней мере металлического; все оно ограничивалось небольшими луками со стрелами, остроконечными копьями из твердого дерева и щитами, деревянными, сделанными из прутьев или кожаными. Такими их изображают еще древнейшие авторы. Поэтому для готов III и IV веков они были armis despecti; точно так же характеризуют их оружие историки VI—VIII веков, часть которых встречалась со славянами лично: Прокопий, Маврикий, Лев VI, Иоанн Эфесский, Михаил Сириец, Павел Диакон, — а также древний источник, использованный Ибн Русте и Гардизи, 41 и, наконец, только это мог иметь в виду император Константин, когда, сравнивая на основании этих древних источников вооружение славянских воинов с вооружением своих римских тяжело вооруженных воинов, назвал их «eÃθνη aÓοπλα».

Но если это вооружение было недостаточным в III—IV веках нашей эры, то уже в последующие столетия славяне сумели его развить и усовершенствовать по германскому, римско-византийскому и восточному образцам, что ясно видно из дальнейшего описания. Нельзя представить себе, чтобы у них оставалось прежнее несовершенное вооружение, если Иоанн Эфесский при описании нападений славян на Грецию говорит, что они научились вести войну лучше римлян, и если мы вспомним, какая военная техника уже тогда использовалась славянами, о чем я только что говорил.

Итак, очевидно, что если сначала славяне действительно были плохо вооружены и оружие их было несовершенным, то к концу языческого периода — к Х-ХІ векам — это относиться уже не могло. К тому времени славяне уже многое заимствовали у германцев, рим лян и народов Востока. Копье, лук и щит оставались еще, правда, характерным славянским оружием, 42 но наряду с ними появились меч, кинжал, сабля и защитное вооружение (панцирь и шлем), что будет детально освещено в дальнейшем изложении. Поворот произошел в X и XI веках (на Балканском полуострове еще раньше), и сообщения того периода рисуют уже другую картину, чем вышеприведенные древние сообщения. 43

Вооружение русского воина из погребения X века, открытого в Таганче близ Канева (по Хойновскому)

И если все же в славянских погребениях X и XI веков редко встречаются предметы вооружения, то это объясняется другим обстоя тельством. В те времена повсюду, а главным образом там, где христианство было введено римской церковью, в могилы перестали класть погребальный инвентарь, а следовательно, и оружие. Карл Великий в 785 году запретил языческие погребения во Франкской империи, впоследствии его примеру последовал весь славянский запад, а также и на востоке вскоре отказались от древнего обычая могильных приношений. Погребения христианских воинов в полном вооружении встречаются только как исключение, например погребения из Таганчи у Канева или у Колина в Чехии 44. Хотя мы встречаем иногда целые большие германские кладбища Меровингской эпохи лишенными оружия, никто не сомневается в том, что германские воины V-VII веков были хорошо вооружены.

Дата добавления: 2015-07-08