Вопрос права

Рано утром 22 мая «Симью» бросил якорь перед Понта-Дельгада, главным городом острова Св. Михаила, в последнем месте стоянки у Азорских островов.

Площадью в семьсот семьдесят квадратных километров, насчитывающий около ста двадцати семи тысяч обитателей, этот остров – самый значительный во всем архипелаге, и столица его, с семнадцатью тысячами жителей, – четвертый город Португальского королевства. Он защищен с востока и с запада двумя мысами: Понта-Дельгада, давшим ему свое имя, и Понта-Гале, косой в восемьсот пятьдесят метров длины, делающей совершенно безопасным его закрытый рейд, достаточный для ста судов.

Между этой косой и берегом стал на якорь «Симью» среди многих других паровых и парусных судов. На севере террасами поднималась Понта-Дельгада, пленительная своими ярко-белыми домами, симметрично расположенными. Со всех сторон сверкают они мало-помалу, теряясь в массе прекрасных садов, точно зеленым ореолом окружающих город.

Так как большинство пассажиров еще нежились в койках, то высадка на сушу назначена была после завтрака. Три дня посвящалось острову Св. Михаила, а четырех или пяти должно было вполне хватить для осмотра Понта-Дельгады – значит, не приходилось торопиться.

Однако решение это было принято не без бурных протестов. Некоторые выражали очень живое неудовольствие. Сондерс и Хамильтон находились среди наиболее брюзгливых, само собой разумеется. Еще одно нарушение программы! Это становилось невыносимым!

Они отправились со своими сетованиями к администрации. Та ответила, что господа эти свободны съехать на берег, когда им угодно. Сондерс возражал, что все должны высадиться с администратором и переводчиком, и за счет агентства. Томпсон посоветовал ему тогда уговорить товарищей, и объяснение закончилось в довольно язвительном тоне.

В результате только два пассажира высадились утром: сторонящаяся всех молодая чета, путешествовавшая на свой лад. Томпсон был уверен, что увидит их снова только в час отъезда.

Что касается Сондерса и Хамильтона, то они должны были сдерживать свою досаду. Вместе с четырьмя-пятью компаньонами, почти такими же несносными, они коротали досуг, обмениваясь милыми намеками.

Эта оппозиционная группа не была многочисленна. Однако она существовала, и Томпсону пришлось убедиться, что она приобретает приверженцев. Впервые слабый, но действительный раскол разделял гостей «Симью» на два лагеря, к счастью неодинаково сильных. Причина была пустая, но казалось, что все прежние неприятности вернулись на память и сплотились, чтобы раздуть без всякого основания настоящий скандал.

Томпсон оправился от этого вовремя.

После завтрака, когда лодки высадили всех, кроме непримиримого Джонсона и «зачумленного» Блокхеда, на набережную Понта-Дельгады, всякое недоразумение казалось забытым, и туристы под руководством Робера приступили к осмотру города, выстроившись в ряды, правильность которых возвещала о восстановленном согласии.

Осмотрели таким образом церкви и монастыри, находящиеся в Понта-Дельгаде, и под непрестанный звон колоколов до вечера толкались на узких и грязных улицах.

Какое разочарование! Дома, такие легкие и белые издали, вблизи оказывались тяжелыми и массивными. На мостовых развязно разгуливали большей частью громадные свиньи, среди которых приходилось прокладывать дорогу. А высокие ограды скрывали от взоров туристов зеленеющие сады. Из-за гребня этих стен едва замечались кое-где макушки пышных розовых кустов или камелий, обыкновенно достигающих на острове Св. Михаила высоты большого дерева.

Эта прогулка, по-видимому, огорчала туристов. Поэтому объявление о возвращении на пароход было принято с удовольствием.

Группа, спускаясь по склону, уже не шла в том дивном порядке, который она до сих пор поддерживала. Несомненно, уважение к дисциплине было слишком велико, чтобы эти холодные англичане осмелились сразу и открыто пренебрегать ею. Но явное утомление давало себя чувствовать. Неравные дистанции отделяли ряды, из которых одни увеличились в ущерб другим. Были отстающие. Томпсон замечал это и вздыхал.

По прибытии к морю туристов ожидал сюрприз. На набережной кишела многочисленная толпа, из которой неслись раздраженные крики. Кулаки угрожающе поднимались в воздух. Очевидно, тут были две партии, предварительно обменивающиеся руганью и готовые перейти к тумакам. Неужели свалка, разыгравшаяся на Терсере, опять повторится?

Томпсон остановился в нерешительности, а за ним и пассажиры. Невозможно было пробраться к лодкам через сборище, заграждавшее доступ к ним. Оставались местные шлюпки, в которых, конечно, не было недостатка в порте, но чего недоставало, это гребцов.

Вдруг Томпсон издал крик. Шесть лодок отчалили от набережной, и, провожаемые ревом толпы, удалялись под веслами двумя различными группами, причем одна, по-видимому, гналась за другой. Во всяком случае, они направлялись прямо к «Симью», а после испытанной на Терсере азорской буйности приходилось серьезно опасаться за судно. Среди возраставшего волнения Томпсон ходил взад и вперед по набережной.

Вдруг он принял решение. Подтянув за бечеву одну из ближайших лодок, он смело сел в нее, увлекши за собой Робера, которого сопровождали Рожер, и Джек Линдсей. В минуту конец был отдан, якорь поднят, и под напором четырех гребцов лодка быстро направилась к пароходу.

Возбужденные этим примером, другие пассажиры поспешили проделать то же самое. Шлюпки заполнились, мужчины схватили весла, знакомые большинству англичан, и через пять минут целая флотилия в миниатюре подняла волнение в водах порта.

Томпсон, пристав к «Симью», отчасти успокоился. Шесть подозрительных лодок действительно принадлежали двум враждебным партиям, и их антагонизм явился неожиданной помощью для пассажиров «Симью». Каждый раз, как одна из них пыталась сделать движение вперед, враждебная лодка становилась поперек и делала невозможным причал к трапу, впрочем охраняемому десятком матросов.

– Что тут такое, капитан? – спросил запыхавшийся Томпсон, вскакивая на палубу.

– Решительно ничего. Я был в своей каюте, когда мистер Флайшип явился предупредить меня, что какая-то молодая девушка поднялась на пароход, и что две группы, угрожающе махая руками, собрались на набережной. Не знаю, вытекает ли один факт из другого, потому что я не мог понять ни одного слова из проклятого жаргона этой девушки.

– А что же вы сделали с ней, капитан?

– Она в салоне.

– Пойду туда! – трагически произнес Томпсон, словно шел на смерть. – Пока же, капитан, продолжайте охранять судно, за которое вы несете ответственность.

Капитан вместо ответа усмехнулся с презрительным видом.

Положение, впрочем, не казалось критическим. Пассажиры без труда перерезали линию обеих воюющих сторон. Один за другим они взбирались на пароход. «Симью» мог долго без ущерба для себя противостоять этой странной блокаде. В общем, было ясно, что если в силу неизвестных мотивов «Симью» имеет врагов на острове Св. Михаила, то располагает там, также в силу неведомых причин, твердыми союзниками, содействия которых, по крайней мере пока, было достаточно для его защиты.

Между тем Томпсон и Робер вошли в салон. Как и сказал капитан, они нашли там молодую девушку, буквально свалившуюся на диван, с лицом, закрытым руками, сотрясаемую рыданиями. Услышав приближение двух мужчин, она поспешно поднялась и, сделав скромный поклон, открыла прелестное лицо, которое в эту минуту выражало жестокое смущение.

– Мадемуазель, – сказал Робер, – вокруг парохода какая-то сумятица. Не можете ли сказать нам, не имеет ли это обстоятельство какого-нибудь отношения к вашему присутствию здесь?

– Увы, сударь, я думаю, имеет, – ответила девушка, залившись слезами.

– В таком случае прошу вас объясниться. Прежде всего, ваше имя?

– Таржела Лобато.

– И почему, – продолжал Робер, – вы явились на пароход?

– Чтобы искать защиты от матери моей! – решительно ответила молодая азорка.

– От вашей матери?

– Да, это злая женщина. И затем…

– И затем?… – допытывался Робер.

– …и затем, – пробормотала Таржела, щеки которой зарделись, – из-за Жоакимо Саласара.

– Жоакимо Саласара? – повторил Робер. – Кто это такой?

– Мой жених, – отвечала Таржела, закрывая лицо руками.

Робер крутил усы с огорченным видом. Дело принимало отчасти смешной оборот. Что делать с этой девушкой? Как нетерпеливо заметил Томпсон, он прибыл на остров Св. Михаила не для того, чтобы брать под свою защиту любовные интриги девиц, встретивших препятствие для своих чувств. Робер все-таки полагал, что немного нравоучения будет достаточно, чтобы успокоить эту шальную голову.

– Послушайте, послушайте, дитя мое, – сказал он добродушным тоном, – вам надо вернуться домой. Вы, наверное, не подумали, что нехорошо восставать против матери.

Таржела с живостью выпрямилась.

– Она не мать мне! – воскликнула она, и щеки ее побледнели от внезапного гнева. – Ребенком я была отдана этой негодной женщине, фамилию которой ношу за неимением другой, только имя Таржела – мое. Но, кроме того, даже если бы она была моей матерью, то не имела бы права разлучать меня с Жоакимо.

И, упав на скамью, Таржела опять залилась слезами.

– Все это мило, любезный друг, – сказал Томпсон Роберу. – Но, в конце концов, как бы ни было печально положение этой девушки, оно нас не касается, и мы ничего не можем сделать для нее. Пожалуйста, объясните ей… Пора покончить с этой комедией.

Но при первых же словах, произнесенных Робером, Таржела подняла лицо свое, озаренное торжествующей радостью.

– Вы можете это! Вы можете! – воскликнула она. – Это закон.

– Закон? – переспросил Робер.

Но тщетно подступал он к вопросу со всех сторон. Закон стоял за нее, Таржела знала это. Впрочем, если господа англичане желают быть более осведомлены, почему не позвать им Жоакимо Саласара? Он тут, недалеко. Он все знает. Он ответит на все вопросы.

И, не дожидаясь ответа, Таржела увлекла за собой Робера на палубу, подвела его к абордажным сеткам левого борта и показала ему с улыбкой, осветившей все ее свежее лицо, высокого человека, стоявшего в одной из лодок.

– Жоакимо! Жоакимо! – позвала Таржела.

На зов этот последовали в ответ возгласы. Рулевой же, повернув лодку, пристал к «Симью», взобрался на палубу, после чего его лодка вернулась и заняла свою прежнюю боевую позицию.

Это был действительно красивый парень, с открытым и решительным лицом. Взобравшись на пароход, он первым делом поднял на руки девушку и наградил ее «перед небом и землей» двумя звонкими поцелуями, еще усугубившими гам и крик в двух враждебных лагерях. По исполнении этого долга между женихом и невестой завязался оживленный разговор; наконец Жоакимо, обернувшись к пассажирам, с любопытством смотревшим на эту сцену, в теплых выражениях поблагодарил их за помощь, которую они оказали его дорогой Таржеле.

Робер точно перевел. Томпсон же состроил гримасу. Какой, мол, дипломат этот парень! Не обяжет ли он его теперь перед экипажем и пассажирами?

Между тем Жоакимо продолжал свое импровизированное обращение. То, что говорила Таржела, правда.

Азорские законы разрешают молодым людям вступать в брак по собственному желанию, прибегнув лишь к следующему средству. Стоит им покинуть дом родителей, чтобы тем самым уклониться от их власти и подпасть под власть судьи, который тогда обязан дать желанное разрешение.

Впрочем, Жоакимо не знал в точности этого закона, но можно хоть сейчас отправиться к коррежидору,[15] и он осведомит господ англичан как о нравственности госпожи Лобато, так и о правах ее питомицы Таржелы и жениха ее Жоакимо. Если бы спросили его, почему девушка избрала убежищем «Симью», а не дом какого-нибудь друга, то он ответил бы: просто потому, что бедняки не имеют друзей. Кроме того, старуха Лобато, немножко ведьма, немножко ростовщица, застращиваниями или посулами привлекла на свою сторону половину пригородного простонародья, как это доказывала настоящая манифестация. На суше Таржела, значит, подвергалась бы опасности быть забранной домой. На «Симью» же под защитой благородного английского народа этого не может случиться.

Сказав это, искусный говорун смолк.

Последняя фраза подействовала. Доказательством того служила замеченная молодым азорцем перемена в поведении сэра Хамильтона. Не зная его, он, однако, задался целью убедить этого господина, изысканные манеры которого выдавали его как самого неприятного из слушателей. И вот Хамильтон бесспорно растаял. Он даже одобрил кивком заключение выслушанной речи.

Томсон в нерешительности, украдкой бросал взгляды направо и налево.

– Что думаете вы, капитан, насчет всего этого? – спросил он.

– Гм! – произнес капитан, скромно отворачиваясь. За ним на своем посту находился верный Артемон.

– Разве вы как английский джентльмен станете при таких условиях отталкивать женщину?

– Право, сударь, мне кажется, – сказала Алиса Линдсей, смело выступив из кружка туристов, – мне кажется, не предрешая вопроса, можно было бы сделать то, что предлагает этот юноша, то есть отправиться к коррежидору, который и решит, как быть.

– Пусть будет по-вашему, миссис Линдсей! – воскликнул Томпсон. – Агентство ни в чем не отказывает своим пассажирам.

Раздались крики «браво!». Очевидно, молодая чета завоевала симпатии пассажиров «Симью». К этим аплодисментам только сэр Хамильтон не присоединился. Удивительное явление: его обычная манера, корректная, но холодная, сразу вернулась к нему. Так как ведение дела некоторым образом взяла на себя американская гражданка, то оно сразу перестало его интересовать. Теперь оно должно было быть улажено двумя низшими нациями – португальцами и американцами. Англия в его лице была уже здесь ни при чем.

– Во всяком случае, – заметил Томпсон, – попытку эту можно будет сделать только после обеда, час которого уже давно наступил. Тогда останется прорваться через линию осаждающих. Вам следовало бы, господин профессор, потолковать на этот счет с парнем.

– Я берусь за это, – заявил Жоакимо. Подойдя к борту, он обратился к обеим сторонам, передав им о принятом решении. Сообщение его встретило различный прием. Но, наконец, раз дело шло не об увозе, не о похищении при содействии иностранцев, раз оно должно было получить правильное решение, оставалось только подчиниться ему, и все подчинились, причем каждая сторона вольна была приписывать себе победу. Доступ к «Симью» тотчас очистился, и когда по окончании обеда Томпсон и Робер в сопровождении Жоакимо высадились на набережной, то нашли, что настроение тут господствовало относительно спокойное.

Однако в канцелярию судьи они шли, провожаемые довольно многочисленной толпой. Коррежидора там не оказалось, и один из служащих должен был отправиться искать его. Вскоре он появился. Это был человек средних лет, лысый, смуглый, на вид раздражительного и желчного темперамента. Рассерженный, несомненно, этим непредвиденным беспокойством, он резко допрашивал своих поздних посетителей.

Робер в немногих словах ознакомил его с обстоятельствами и спросил его мнение. Но как ни кратко излагал он дело, он оказывался еще слишком многоречивым, на взгляд нетерпеливого коррежидора, барабанившего пальцами крайне бурный марш по столу, за которым сидел.

– Госпожа Лобато, – ответил он, – пользуется плохой репутацией. Жоакимо Саласар и Таржела – прекрасной. Полное право последней – уйти куда угодно и выйти замуж за кого угодно, когда я, коррежидор, так постановлю. Таков закон. Однако я могу сделать подобное постановление только в том случае, если Таржела потребует этого устным или письменным заявлением.

– Вот оно, – живо проговорил Жоакимо, протягивая бумагу коррежидору.

– Хорошо! – одобрил тот, схватив перо, которым сделал грозный росчерк на печатном бланке. – Сегодня – двадцать второе мая. Венчание – двадцать пятого. Обратитесь к дону Пабло Терраро, в церковь святого Антония.

Коррежидор встал и с силой нажал звонок. По этому сигналу два служащих явились в кабинет судьи.

– Доброго вечера, господа! – поклонился судья, и трое заинтересованных вскоре очутились на улице.

– Вот дело ваше и улажено, милейший, – сказал Робер Жоакимо. – Через три дня вы с Таржелой поженитесь.

– О, господа, господа, как мне вас благодарить! – вскрикнул Жоакимо, горячо пожимая руки обоим услужливым иностранцам.

– Сделав жену свою счастливой, голубчик, – сказал Робер, смеясь. – А как же вы будете до дня свадьбы?

– Я? – спросил Жоакимо удивленно.

– Да. Не боитесь вы всех этих недавних неистовцев?

– Ба! – беззаботно произнес молодой человек, показывая свои кулаки. – У меня есть чем защищаться.

И, весело насвистывая мотив какого-то танца, он исчез в темной улице главного города острова Св. Михаила.

Дата добавления: 2015-07-08