Пьер Бурдье

Выпуск: N 3(27), март 2005г

NewLiberalSpeak. Либеральный новояз (Заметки о новом планетарном жаргоне)

В течение нескольких лет во всех "продвинутых" обществах как работодатели, так и международные должностные лица, как высокопоставленные чиновники, так и работники масс-медиа с амбициозными журналистами - все начали говорить на каком-то странном "новоязе". Выражения из этого лексикона, возникшего вроде бы из ничего, сейчас на устах у всех: "глобализация" (globalization) и "гибкость" (flexibility), "руководство" (governance) и "возможность трудоустройства" (employability), "люмпенизированные слои" (underclass) и "изгнание, исключение" (exclusion), "новая экономика" (new economy) и "нулевая терпимость" (zero tolerance), "коммунальность " (communitarianism) и "мультикультурализм" (multiculturalism), - не считая их т. наз. постмодернистских родичей, вроде "меньшинство" (minority), "этническая принадлежность" (ethnicity), "идентичность" (identity), "фрагментация" (fragmentation) и т. п. Распространение этого нового планетарного жаргона (из которого были высокомерно изгнаны термины "капитализм" (capitalism), "класс" (class), "эксплуатация" (exploitation), "господство" (domination) и "неравенство" (inequality), под предлогом их устарелости и неуместности) является следствием нового типа империализма. Его воздействие является тем более мощным и разрушительным, что он поддерживается не только партизанами неолиберальной революции, которые под покровом "модернизации" намереваются вымести все социальные и экономические завоевания столетия социальной борьбы, которые теперь изображаются в качестве архаизмов и препятствий для "нового порядка". Нет, он поддерживается также деятелями культуры (исследователями, писателями, художниками, артистами) и левыми активистами, огромное большинство которых все еще думают о себе как о прогрессивных деятелях.

Подобно этническому или половому господству, культурный империализм является формой символического насилия, которое связано с отношениями ограниченной коммуникации при вынужденной покорности. В этом случае, его специфика состоит в универсализации частностей, связанных с единичным историческим опытом. Таким образом, как и в 19-м столетии, ряд так называемых философских вопросов, обсуждавшихся повсюду в Европе (например, тема "заката" Шпенглера или дихотомия между объяснением и пониманием Дильтея), берет свое начало, как это показал историк Фриц Рингер, в исторических затруднениях и конфликтах, характерных для особенного мира немецких университетов. Так и теперь множество тем, непосредственно вытекающих из особенностей общества и универсистетов США, "накладываются" на всю планету с очевидным отсутствием историзма. Эти общие места (так Аристотель называл понятия или утверждения, которыми аргументируют, но которые сами остаются необоснованными), эти необсуждаемые исходные посылки дискуссии обязаны большей частью мощи своего убеждения престижности того места, откуда они исходят, и тому факту, что, постоянно циркулируя от Берлина до Буэнос-Айреса и от Лондона до Лиссабона. Они повсюду сильно связаны с предположительно нейтральными агентствами - в диапазоне от главных международных организаций (Всемирный Банк, МВФ, Европейская комиссия и ОЭСР), консервативных "мозговых танков"(Манхеттенский Институт в Нью-Йорке, Институт Адама Смита в Лондоне, Фонд Сен-Симона в Париже, Deutsche Bank Fundation в Франкфурте) и благотворительных организаций, до "школ власти" (Сьянс-По во Франции, Лондонская школа экономики в Англии, Гарвардская школа Кеннеди правительства Америки, и др.)

В дополнение к автоматическому эффекту вследствие интернационального характера циркулирования идей, которое приводит, по своей собственной логике, к сокрытию оригинальных условий генерирования и смысла, игра предварительных определений и схоластических выводов подменяет пестроту черновых социологических зависимостей - видимостью логической необходимости, и приводит к сокрытию исторических корней всей совокупности вопросов и понятий,таких как "эффективность" (свободного) рынка, необходимость осознания (культурных) "идентичностей", или беспечное утверждение об (индивидуальной) "ответственности". Об этих проблемах говорят как о философских, социологических, экономических или политических, в зависимости от места и времени приема. Таким образом, "планетаризированное" или глобализированные в строго георгафиеческом смысле данного термина, путем этого выкорчевывания, и, одновременно, освобожденное от частностей, как результат призрачного разрыва, произведенного концептуализацией, эти общие места, которые постоянное повторение в СМИ мало-помалу трансформируется в универсальный здравый смысл, преуспевают в том, чтобы заставить нас забыть о том, что (во многих случаях) они просто-напросто выражают, в искаженной и неузнаваемой форме (в том числе и для тех, кто их распространяет) сложные и спорные реалии конкретного исторического общества, молчаливо утвержденного в качестве образца и меры всех вещей: американского общества "после Форда" и "после Кейнса", единственной, всемогущей и символической Мекки. Это - общество, характеризующееся сознательным демонтированием социального государства и соответствующим разрастанием государства карательного, крушением профсоюзов и диктатурой "акционерной" концепции предприятия, а также своими социологическими следствиями: всеобщим распространением ненадежного наемного труда и социальной незащищенности, превратившейся в предпочтительный мотор экономической активности.
Вот парадигматический пример - неясные и мутные дебаты по поводу "мультикультурализма". Данный термин был недавно импортирован в Европу с целью описания культурного плюрализма в гражданской сфере, несмотря на то, что в США он относится, в своем собственном смысле, к продолжающемуся остракизму чернокожих, а также к кризису национальной мифологии "американской мечты" о "равных возможностях для всех", соответствующих несостоятельности государственного образования в то самое время, когда усииливается конкуренция культурного капитала и классовое неравенство нарастает головокружительными темпами. Выражение "мультикультурный" скрывает этот кризис с помощью искуственного втискивания его в университетский микрокосм, и путем выражения его в якобы "этническом" регистре, в то время как то, что в действительности поставлено на карту - это не вхождение изолированных культур в академический канон, но доступ к средствам (вос)производства среднего и верхнего класса, в контексте активного и массивного устранения государства их этого процесса. Североамериканский "мультикультурализм" - это не концепция, не теория, не социальное либо политическое движение - пусть даже он претендует одновременно на все перечисленное. Это - речь-ширма, суть которого - продуцирование гигантского эффекта национальной и международной "всеобщей догмы", которая обманывает как тех, кто вовлечен в это, так и тех, кто не вовлечен. Он является также Североамериканским дискурсом, даже если считается и представляется универсальным, в той степени, которая выражает противоречия, специфические для затруднений ученых США. Оторванные от общественной сферы и подверженные высокой степени конкурентной дифференциации в своей профессиональной среде, американские профессоры никудае не могут "вложить" свое политическое либидо, кроме как в "школярские" дрязги, выдаваемые за грандиозные концептуальные битвы.
То же самое можно продемонстрировать на примере весьма многозначного понятия "глобализация", которое нацелено - если не предназначено - для того, чтобы обрядить эффекты американского империализма в одежды культурного "объединения" или экономического фатализма, а также в том, чтобы сделать транснациональные связи экономической власти похожими на естественную необходимость. Посредством символического "обращения", основанного на "натурализации" схем либерального мышления, переделка социальных отношений и культурной деятельности по американскому шаблону, которая навязывается продвинутыми обществами с помощью пауперизации государства, обращением общественных благ в товары и распространением ненадежности в сфере работы, сейчас покорно принимается как неизбежное следствие национального развития, когда оно не прославляется с овечьим энтузиазмом. Опытный анализ траектории продвинутых экономик в отношении долгопериодических зависимостей предполает, однако, что "глобализация" - это не новая фаза капитализма, но "риторический прием", запущенный в оборот правительствами с целью легитимизировать свою добровольную капитуляцию перед финансовыми рынками и свое превращение в их доверенных лиц. Далеко не являясь - как мы постоянно говорим - неизбежным следствием роста международной торговли, деидустриализация, растущее неравенство и урезывание социальной политики - вот следствия "домашних" политических решений, которые отражают опрокидывание баланса между классовыми силами в пользу собственников капитала.

Путем навязывания остальному миру категорий осмысления, однородных со своими собственными социальными структурами, США переделывают весь мир по своему образу и подобию; интеллектуальная колонизация, которая происходит посредством распространения таких концепция, может привести только к роду "обобщенного" и даже спонтанного "Вашингтонского соглашения", как это каждый без труда может обнаружить в сфере экономики, благотворительности или подготовки руководящих кадров. Действительно, данный двойной дискрус, который, хотя и основанный на вере, имитирует науку путем наведения "марафета" разума - и особенно экономического или политологического разума - на социальные фантазии господствующих классов, - наделяется "исполнительной" силой для овеществеления тех реалий, на описание которых он претендует, в соответствии с принципом самоисполняющегося пророчества: вкладываемый в умы политических или экономичсеских деятелей и их аудитории, он используется как средство построения общественной и частной политики, и в то же время как средство оценки этих самых политик. Наподобие мифологических построений эры науки, новый планетарный жаргон покоится на группах противопоставлений и тождеств, которые поддерживают и укрепляют друг друга для описания теперешних изменений, которым подвергаются продвинутые общества, - вытеснение государства из экономики и усиление его полицейских и карательных компонентов, прекращение регулирования финансовых потоков и ослабление административного контроля за рынком трудоустройства, сокращение социальной защиты и морализирующее восхваление "индивидуальной ответственности" - как по очереди мягкое, необходимое, неизбежное или желательное, в соответствии с противопоставлениями, укладываемыми в следующую идеологическую схему:

государство (state [globalization])_________________рынок (market)

ограничение (constraint)_________________________свобода (freedom)

закрытый (closed)_______________________________ открытый (open)

жесткий (rigid)___________________________________гибкий (flexible)

неподвижный (immobile, fossilized)________________ динамичный, подвижный,

самостоятельно преобразующийся

прошлое, устаревшее (past, outdated)____________будущее, новизна

застой (stasis)__________________________________развитие,pocт (growth)

группа, лобби, холизм, коллективизм ___________индивидуум, индивидуализм

единообразие, искусственность _________________разнобразие, подлинность (diversity, authenticity)

деспотический (тоталитарный) __________________демократический (democratic)

Империализм на неолиберальных основаниях находит своё важнейшее интеллектуальное достижение в двух новых фигурах культурного творчества, которые в больше и больше заполоняют самостоятельный и критический интеллектуальную сферу, зародившуются в традиции просвещения за пределами общественой сцены. Одна из них - это эксперт, который, в темных коридорах министерств или штаб-квартир компаний, или же в изоляции think-tanks, приготавливает "высоко технологичные" документы, предпочтительно сформулированные экономическим или математическим языком, используемые для обоснования политических решений, сделанных на бесспорно нетехнической почве. (Великолепный пример - планы "спасения" пенсионных схем от предполагаемой угрозы, исходящей от увеличения средней продолжительности жизни, когда демографические демонстрации используются для протаскивания приватизационных планов, которые благословляют права держателей акций и увеличивают риск наемных работников посредством пенсионных фондов). Другой пример -- консультант по связам при "князе" [the communication consultant to the prince], перебежчик из академического мира на службу господствующим классам, миссия которого состоит в том, чтобы придать академический лоск политическим проектам новой государственной и деловой элиты. Его планетарным прототипом, без сомнения, является британский социолог Энтони Гидденс, директор Лондонской школы экономики и отец "теории структурализации", схоластического синтеза различных социологических и философских традиций, решительно вырванных из контекста и, таким образом, идеально подходящих для целей академизированной "социодицеи" (sociodicy).

Нетрудно видеть, что замечательная иллюстрация коварства империалистического разума - факт, что именно Англия - которая, по историческим, культурным и языковым причинам, стоит в промежуточной, нейтральной позиции (в этимолоuическом смысле `neither/nor' или `either/or') снабдила мир двухголовым троянским конем, с одной политической и одной интеллектуальной головами - в лице Тони Блэра и Энтони Гидденса. На основании мощи своих связей с политиками, Гидденс был выведен в качестве мирового апостола "Третьего пути", которого, с его собственными словами, - которого надо было бы здесь процитировать из каталога определения из учебников его теорий или политических взглядов в разделе FAQ (Frequently Asked Questions) интернет-сайта его Лондонской школы экономики (www.lse.ac.uk/Giddens/FAQs.htm), "демонстрирует положительное отношение к глобализации", "пробует (sic!) ответить на изменяющиеся образы неравенства", но начинает с предупреждения, что "бедный сегодня - не то же самое, что бедный в прошлом", и что, "точно так же и богатый - это не то, каким он привык быть", принимает идею относительно того, что "существующие системы социального вспомоществования и расширяющаяся струтура Государства являются источником проблем, а не только средствами их разрешения", "подчеркивает, что социальная и экономическая политика в действительности связаны", с целью лучше объявить, что "социальные расходы должны быть оцениваемы в их последствиях для экономики в целом", и, наконец, "вовлекает себя в механизмы исключения снизу и сверху (sic!), х... "новое определения неравенства относительно исключения на обоих уровнях является совместимым с динамической концепцией неравенства".
Магистры экономики и другие, "исключенные наверху", могут спать спокойно: они наши своего Панглосса.

Дата добавления: 2015-07-08