Неприятная Рутина

СЕЙЧАС

Осталось всего две недели лета, и я практически пряталась, оставаясь дома, от взглядов и вопросов. Скелет был повсюду. Когда я покидала дом: шепот, шепот, шепот. Я знала, что люди собирают разные факты, смешанные со сплетнями, придумывая истории: что Люк и я воры, что я была его водителем для побега, что мы сбежали в Теннесси, чтобы убежать от закона, что мои родители прячут Люка где-то и не говорят полиции. Вся наша семья: преступники. Я никак не хотела возвращаться в школу. Но в то же время мне не хватало того отвлечения при учении истории, английского, науки и даже математики. Единственная вещь, которая позволяла мне чувствовать себя лучше, это скольжение стежка за стежком, чтобы создать детское одеяльце, слушая, как щелкают мои спицы, и наблюдая, как плавают мои рыбы.

После двух дней успешного избегания всех, Дреа вломилась в мою комнату, сказав, «Ты не можешь здесь вечно прятаться. И, серьезно, тебе надо рассказать мне, что случилось. Вокруг ходят сумасшедшие слухи, что ты и Люк украли вместе какую-то хрень, и что тебя арестовали.»

Я сказала ей, что ничего не украла, что я никогда не делала ничего неправомерного, не считая тех раз, когда мы с ней выпивали, превышали скорость и притормаживали, вместо того, чтоб полностью остановиться. Она была обижена и зла, что я не брала трубку и не писала сообщения. Ей хотелось больше информации, больше деталей о том, что случилось. Ей хотелось иметь возможность защитить меня. Ей нужно было, чтобы я рассказала ей больше.

Было сложно столкнутся с таким разговором. Я хотела, чтобы она просто ушла, но я знала, что она так не сделает. Так что я сказала ей, что просто отвезла Люка, как одолжение. Если он и сделал что-то неправомерное – Ха! Я использовала слово Если. Я все еще пыталась защитить его. Если он и сделала что-то неправомерное, я не была в курсе этого.

Я не сказала ей, что Люк использовал меня. Он использовал меня, из-за моей машины. И я не сказала ей, насколько зла и расстроена, и разочарована, и запутана я была.

Под предлогом того, что я не могу говорить, пока полиция все еще ведет расследование, я позволила ее сменить тему на ее поездку, на новости от Лалы, и стипендию, которую только что получил Омар. Я позволила ей говорить со мной, будто все было в порядке. По крайне мере, это позволяло ей чувствовать себя лучше. Через примерно тридцать минут я выдумала какую-то работу, которую я должна была сделать для моей мамы, так что Дреа ушла.

Я вернулась к вязанию. Я закончила последний ряд очередного детского одеяльца. Обычно, как только я заканчиваю очередное одеяльце, я сразу же отвожу его в Loving Hearts. У меня готово уже два. Но я боялась. Что если Пегги каким-то образом узнала? Не может быть. Приют находится в сорока пяти минутах от города. Но все же. Я не могла отвезти их сейчас. Я боялась увидеть ее разочарование во мне.

Я свернула одеяльце, нежно обняв его, прежде чем положить его под кровать. В следующее мгновение я уже накручивала очередные 132 стежка. Это одеяльце также никуда не пойдет. Теперь я просто вязала, чтобы слушать щелканье спиц.

Начались школьные дни. Я и мои друзья сидели в тени ели во дворе, жуя наши обеды, слушая, как Райана бил в свой бонго, а его друг Гари играл на акустической гитаре, окруженные красотками из Cranberry Hill. Флайер на их предстоящий концерт в Luv-a-Latte лежал рядом со мной.

Я ждала взглядов в начале года, и первый день был немного трудным, но теперь казалось, что никто уже ничего не говорил обо мне. Даже мои друзья. Дреа, должно быть, поговорила с ними. Они ничего не спрашивали, и я не рассказала им ничего нового. Даже Лала, которая обычно не может оторваться от сплетен, ни разу не завяла об этом разговор.

«Видали, сколько у нас домашки? И всего неделя прошла. Они уже меня убивают!» Омар вскинул брови, почти как в мультиках.

Послышалось общее ворчание Дреи, Чейза, Скай и Лалы, и они продолжили шутить о школе и крайних сроках сдачи. Я ступила в разговор с обязательным недовольством.

Я на самом деле рада дополнительному домашнему заданию, как причина, чтобы избегать ситуаций, где люди могут вспомнить Люка, избегать встреч с Райаном и Гари, играющими в кофейне, где Менди захотелось бы выпендриться перед девочками из Cranberry, задавая ее нелепые вопросы. Я была рада оставаться дома и прятаться за эссе. Но на самом деле я никогда не говорила об этом в слух.

* * *

К концу сентября в сумочке Менди пропал тюбик с ее помадой во время урока французского, единственного нашего общего урока. Когда она начала визжать, каждый взгляд в классе – даже Скай – даже Скай! – обратился ко мне. Не имеет значения, что я практически не ношу помады, тем более цвета темной лаванды, которая исчезла. Когда учитель настоял на том, чтобы Менди вытряхнула все содержимое ее сумки, прежде чем вызывать сыщика, она вынула даже подкладку, как доказательство. Скелет тыкнул на маленькую дырку, достаточно большую, чтобы через нее выпала помада. Помада цвета лаванды нашлась между подкладкой и обшивкой. Менди начала возмущаться по поводу того, как дешево сделана эта сумка, перебиваемая нашим учителем, которая говорила, «En Français, s’il vous plait!» ^[2] .

Скай не смотрела на меня. Ее фарфоровая кожа покрылась темно-красным оттенком. Она подумала, что я была виновна. Может не снаружи, но где-то внутри она так подумала. Она мой друг. Она знает меня. Она до сих пор считала возможным то, что я украла помаду.

Вместо того, чтобы пойти к Чейзу смотреть фильм вечером, я пошла домой в мою комнату.

И так было трудно чувствовать себя нормальной, надеясь хотя бы, что мои друзья считали меня невиновной. Сейчас, зная, что Скай не уверена… Также ли постепенно бросят меня мои друзья, друг за другом?

Осенний ветер студил яблоню за моим комнатным окном. Ее тяжелы фрукты наклоняли ветки, упрощая мне собирание яблок.

Мы готовили их для яблочного пирога, яблочного пюре, яблочного желе. Питер, Папа и я помогали Маме резать и вырезать сердцевину. Почти как семья. Почти. Мама консервировала и запасалась так, будто миру пришел конец, и мы выживем лишь благодаря нашему подвалу, забитому продуктами из яблок.

Полиция до сих пор не нашла Люка. Они больше не допрашивали меня. Люк не звонил; он не писал. В каком-то смысле это было странным облегчением. Мне начинало казаться, что, может, моя жизнь вернется к тому состоянию, в котором она была ранее. Я даже подала заявку на четыре работы в городе, надеясь, что кто-нибудь будет готов дать мне еще одни шанс.

Но я также начала думать о том, если Люк никогда не будет найден. Будет ли это лучше, чем знать, что он в тюрьме? Он, возможно, где-то там на воле. С безопасным местом, где он проводит ночь. Может, у него даже есть работа. Друзья. Девушка. Но, возможно, он мертв. Он мог быть мертв, а мы бы даже и не знали. Я представила Люка, валяющегося в каком-то переулке. Передоз? Застрелили? Зарезали? Это казалось драматичными и нереальным, но, все же, возможным.

Я хотела, чтобы Люка нашли, даже если это означало бы, что он вернется в тюрьму, но я хотя бы знала бы, где он, и что он живой.

Впервые за все время, когда я вернулась домой от Бабушки, я достала кулон Люка и посмотрела на фотографию, желая, чтобы жизнь была такой, какой она была до того, как он впервые попал в неприятности. Я надела его на шею, но в следующую же секунду сорвала его. Слишком тяжело, и цепочка раздражает мою кожу.

Я засунула кулон в деревянную коробку Люка. Закрыла ее и поставила ее на верхнюю полку шкафа.

25 октября. День Шапок. Я вытащила все шапки, которые я делала весь прошлый год, и положила их в мой рюкзак. Все, кроме одной: шапки Райана. Я не говорила с ним с тех пор, как уехала к Бабушке. Какими бы не были наши дружеские отношения, лето прошло. Я положила его шапку обратно в коробку.

Когда я пришла в школу, все носили их любимые шапки, кроме моих друзей. Они ждали меня.

«Чувствуешь, что витает в воздухе, Клэр?» Сказал Омар, сделав глубокий вздох, когда мы встретились во дворе. «Горящая древесина в костре, странный запах влажной, мертвой листвы, и яблочное пюре твоей мамы. Да, почувствуй это. Вдохни это. Это запах осени. Это запах отмены правила о неношении шапок до самой весны.»

Чейз потер руки. «Больше никаких голых голов. Завтра, бейсболки. Сегодня, шапки.»

«Ну так…» Омар повернулся ко мне. «Что у тебя для нас в этом году?»

«Ничего,» пошутила я. Но мои друзья не смеялись. Скай и Дреа обменялись понимающими взглядами. Воздух между нами накалился до предела. Они думали, что я настолько была вне себя, что забыла? «Я шучу, ребята,» сказала я, открывая мой рюкзак, и начала вынимать шапки, выдавая их одну за другой.

«Бело-синяя в стиле Янки! Отлично, Клэр!» Сказал Чейз, одевая ее.

Зеленые глаза Скай стали еще более заметными, когда она натянула свою белую шапку на голову, ее косы каскадом спускались вдоль плеч по обеим сторонам.

«Ты превзошла саму себя в этом году,» сказала Дреа, скользя пальцами по бусинкам.

Я успокоилась, что стиль с широкими полями, который я выбрала для шапки Омара, идеально подошел его большим и неаккуратным кудрям, в отличии от той маленький, которую я связала в прошлом году. Наконец, я надела мою шапку цвета зеленого океана с тремя полосами, связанными из той же пряжи, что я использовала для шапки Дреи.

Мои друзья все обсуждали и хвалили меня. Все были так рады. И я тоже чувствовала себя достаточно хорошо.

Пока Скай не сказала Дрее что-то о сексуальном поведении Гари и они обе не засмеялись. Когда я спросила их, что случилось, Дреа попыталась объяснить, но она слишком сильно смеялась, так что Скай вступила в разговор, но затем согласилась, «Я неправильно рассказываю историю. В смысле, тогда это было смешно. Но теперь… Может он повторит это в Luv-a-Latte сегодня вечером. Тебе стоит прийти.»

На секунду я задумалась об этом. Потом я подумала о Райане, играющим на бонго, и Менди, парящей по комнате, будто она хозяйка. И меня даже не успокаивал то факт, что я подала туда запрос на работу и, как и в остальных трех местах, они мне даже не перезвонили. Я слишком волновалась о том, что Менди будет спрашивать меня о Люке или что никто ничего мне не скажет, а лишь буду говорить обо мне.

«У меня важный тест по математике в пятницу,» пробормотала я, как извинение.

Дреа вздохнула. Когда она засовывала книги в сумку, я заметила краюшек шапки, которую я связала ей в прошлом году. Моя лучшая подруга знала меня лучше всего, и она принесла запасную шапку на случай, если я забуду.

«Я заеду за тобой в шесть тридцать,» сказала Дреа Скай. Я чувствовала, как увеличивалось расстояние между мной и моими друзьями. И я до сих пор не могла убедить себя в том, что если я выйду, то почувствую себя лучше, даже если это означало потерять друзей.

И так до Хэллоуина.

«Мы не можем упустить такой шанс,» заявил Чейз. «Возможно, мы больше никогда не сможем вновь пойти выпрашивать сладости. Пока мы не станем взрослее, и у нас не появятся дети.»

«Разве мы не были слишком взрослыми в прошлом году?» Спросила Скай, положив голову ему на плечо. «И в позапрошлом году? И в поза-позапрошлом?»

«Но у них до сих пор есть сладости,» напомнил ей Омар. «Много-премного вкусных, красивых сладостей.»

«Я за,» сказала Дреа. «Я чертовски обожаю конфеты Almond Joy. Особенно бесплатные Almond Joy.»

«Для меня это не имеет значения. У меня свидание. Встретимся с вами на вечернике,» сказала Лала, пожав плечами.

«Клэр?» Спросил Омар. Все посмотрели на меня. Если я не пойду, это будет означать еще больше времени, проведенном вдали от них, больше шуток, которых я не понимаю. Возможно, я не буду в безопасности, как в моей комнате, в моей кровати, с моими спицами и моими рыбами в аквариуме, но у меня будет костюм, под которым можно будет спрятаться.

«Ладно,» сказала я. «Я за.»

Я посмотрелась в зеркало, когда мое лицо скрылось под полоской бинта. Я мумия, я больше не Клэр Товин. Скелет останется дома, сидя в своем кресле, читая книгу. Кроме моих друзей, никто не будет знать, кто я.

Мама и Папа сделали несколько фотографий, а потом довели меня до моей машины. Когда я кинула мою сумку для ночлега на заднее сидение, они вновь сказали мне держать телефон рядом с собой в любое время и следить, чтобы мы вернулись к Дрее не позже полуночи.

У Дреи мы все запрыгнули в багажник грузовика Чейза. Одна мумия, один вампир, один импровизированный супергерой, один ребенок и Белка Стенли.

Сегодня не было шепота, не было Скелета, лишь взрослые, бурчащие, «Не слишком ли вы взрослые для выпрашивания сладостей?»

После десяти часов я отправила сообщение моим родителям. Мы закончили и я жутко устала, так что увижусь с ними утром. Наши наволочки забиты конфетами, мы проведем в палаточном лагере оставшуюся половину Хэллоуина.

Все держались вблизи костра, благодарные теплу. Мои повязки позволяли мне оставаться неузнаваемой; слои белой ткани держали меня в тепле. Было хорошо. Почти нормально.

«Малютка Пастушка.» Пушистый локоть Белки Стенли Омара толкнул меня, когда Менди выпрыгнула из своей машины, таща за собой Райана.

«Здесь холодно. Принеси мне еще чего-нибудь попить, быстро! И можно с вишенками сверху?» Он протолкнулась в первый ряд круга с помощью своего пастушьего крюка, пока Райан направился к бочонку, который оказался рядом со мной.

«Отличный костюм овечки,» сказала я, надеясь, что это звучало также иронично, как оно должно было звучать.

«Ох, это идея Менди.» Он поднял в воздух копыто, показывая на яркую задницу Менди, которая вертелась слишком близко к огню. «Кто здесь? Подожди… Я знаю эти глаза, этот голос… Клэр.»

«Ага.» Ну вот я опять начала с этими «ага».

«Привет! Как прошел остаток твоего лета? В смысле, я уехал в Мексику, и тебя след простыл. Я больше не видел тебя на озере, ни разу.»

«Я поехала к Бабушке в Теннесси и красила сарай,» сказала я, пытаясь придать остатку моего лета как можно более нормальный вид. Не то, чтоб это имело значение. Я уверена, что он слышал слухи. «И провела последние несколько недель, заканчивая летнюю домашку. Не было времени, чтобы поплавать.» Последние слова дались мне тяжело.

Он глянул краем глаз: Малютка Пастушка повернулась. Конечно, она видела лишь мумию, разговаривающую с ее овечьим парнем.

«Мне надо иди и отнести этот напиток Менди,» сказал Райан почти извиняющимся тоном. «Хм, но я быстро, Клэр. Не думаю, что ты связана со всем этим дерьмом с кражей. Так что не приравнивай меня к этим людям, ладно? Тебе не надо избегать меня.» Он замолчал. «В смысле, я уверен, что я видел, как ты развернулась и ушла в другую сторону от меня, когда я увидел тебя в коридоре. Это не круто.»

Я была так шокирована, что, если бы это был мультик, мои мумийные повязки бы разлетелись в разные стороны, распутавшись и вновь закрутившись. Я молчала. Райана начала уходить.

«Райан!»

Он повернулся.

«Спасибо.» Я хотела добавить, «Ты даже не представляешь, что это значит для меня.» Но я этого не сделала. Потому что я поняла, что, может, он знает. Возможно.

«Без проблем.» Он поднял свой бокал пива и присоединился к Менди у костра.

Я была окружена друзьями, наслаждающимися костром, поющими пиво. Несмотря на холод, это была теплая обстановка. Единственное, что холодило меня, это лес по ту сторону от кемпинга, тропинка, где я встретилась с другом Люка Деном, и темнота, в которой можно было спрятать все.

Райан прошел мимо нашей ели во время обеденного перерыва на следующий день в школе. Он остановился, чтобы поздороваться, сверкнув своей яркой улыбкой. Было хорошо иметь еще одного союзника. Я справлюсь с этим. Мне не надо запирать себя в комнате, в ожидании распространения слухов. Может, я даже смогу осмелиться и отвезти одеяльца в Loving Hearts.

«Сегодня пятница вечер… Кто за то, чтобы посмотреть фильм?» Спросил Чейз, когда ушел Райан.

Если я действительно постараюсь, я смогу перебороть мою неприятную рутину. И сделать ее вновь хотя бы немного приятнее.

«Конечно,» сказала я. «Как насчет комедии?»

Глава 42:

Тепло

ТОГДА: Возраст Шестнадцать

В январе ветер был таким холодным, что от него у меня слезились глаза. Мама и я бежали от входа в магазин MegaMarket к нашей машине. Женщина пересекала парковку, идя прямо против ветра. Когда он прошла, я услышала плач и обернулась. Маленький ребенок в ее руках, закутанный как можно лучше в поношенную куртку женщины. Ребенок был без шапки, без куртки, без одеяльца.

Помогая маме загружать все в багажник машины, я смотрела, как они перешли дорогу и зашли в приют для бездомных Loving Hearts.

Даже когда она исчезла, я все еще была с ней. Я видела ее, когда закрывала глаза. Я слышала ее ребенка в каждом треске нашего пола. И я чувствовала холодный ветер, сидя в моей комнате, когда вязала зеленое одеяльце, которое я думала сделать для себя.

Когда я закончила одеяльце, я нашла вебсайт, где были шапки для детей и образцы ботиночек, и я смогла сделать целый набор. Я вынула остатки пряжи и связала маленького панду.

Я направилась в Loving Hearts. Перед дверью я остановилась. Что если им не нужны одеяльца? Что если они знали, что Люк Товин мой брат, и что он был вором, и им бы не хотелось связываться с моей семьей? Я сказала себе перестать. Глупо бояться сделать пожертвование. Холодный ветер окатил меня. Пришло время зайти.

Зазвонил звоночек, когда я толкнула дверь.

«Могу ли я вам помочь?» Тепло сказала женщина Маминого возраста, когда она выглянула из-за своего компьютера.

«Привет. Хм. Я сделала это,» сказала я, вынув одеяльце, шапку, ботиночки и панду из сумки. «Пару недель назад я увидела женщину на парковке на другой стороне улицы. У нее был ребенок, но не было одеяльца. И я увидела, как она зашла сюда.»

«Это восхитительно!» Воскликнула женщина, пробежавшись пальцами по стежкам. «Меня зовут Пегги. Как тебя зовут?»

«Клэр,» сказала я, радуясь тому, что мы лишь обменялись именами. «Эта женщина с ребенком здесь?»

«Да, она здесь. И здесь много таких же женщин,» сказал Пегги. «Хочешь осмотреться?»

Пока мы ходили по приюту, она объясняла, что Loving Hearts был временным приютом для женщин с детьми, где они могли спать и есть, пока матери искали работу, копили деньги и, в конечном счете, переезжали в их собственное жилье. Обход закончился в гостиной. Пегги кивнула на женщину, держащую ребенка, на диване.

«Это для вас.» Я протянула ей мои подарки.

Ее глаза заслезились, когда она укутала своего ребенка в одеяльце. «Спасибо тебе огромное,» прошептала она. «Амелия выглядит очень красиво в нем.»

Я чувствовала себя лучше, чем когда плавала. Лучше, чем когда получала 100 баллов за тест. Лучше, чем когда возвращался домой Люк. Лучше, чем когда Мама говорила, что гордится мной.

Я хотела сохранить это чувство лишь для себя одной. Я не хотела делиться им с кем-то. Я не хотела, чтобы Скелет разрушил и это.

Глава 43:

Вилка

СЕЙЧАС

День до Дня Благодарения, и я стою на кухне с Мамой, катая тесто и думая о моих заявках о поступлении в колледж, последняя была написана и отправлена вчера. Заявки в Университет Лос Анджелеса и Университет Беркли были отправлены первыми. Затем, неделю назад я подала заявку в школу мечты Дреи, Pepperdine, и еще в одну школу из ее списка, Long Beach State. Может, мы окажемся в одной школе. Ох. А Мама и Папа убедились в том, что я подала заявку в местный дерьмовый колледж, в который они хотели чтобы я пошла. Насколько им известно, это единственная заявка, которую я отправила. Папа слепо подписал каждый бланк, который я ему выдала. А теперь осталось ждать. Заявления о принятии или об отказе должны будут появиться на пороге моего дома где-то в марте или апреле.

«Хорошо поработала, Клэр,» сказала Мама, потрогав тесто пальцами. «Я впечатлена.»

Я улыбнулась, повернувшись и поклонившись в благодарность.

Передняя дверь внезапно распахнулась. Моя мама и я обе повернулись к двери и вытаращили глаза.

Это был Люк.

Его глаза были впалыми. Он был худым, грязным. Мои ноздри начали жечь, когда он приблизился к нам.

Я замерла, мои пальцы схватились за край стола. Почему он здесь? Ему нельзя здесь находиться. В голове так внезапно всплыла одна мысль, что у меня закружилась голова.

Я должна была позвонить в полицию.

«Мам! Птенчик!» Позвал Люк. «Я вернулась домой. Как и обещал. Я всю дорогу ловил попутку, чтобы вернуться прям ко Дню Благодарения.»

Мама положила деревянную ложку, которую она использовала для заполнения пирога начинкой. Она отошла от стола и заключила Люка в свои объятия. Как могла она обнимать его?

«Ловил попутку? Всю дорогу из Теннесси?» Это был мой голос? Это был мой голос, отвечающий ему. Задающий ему вопрос. Пытающийся казаться нормальным.

«Да, это был единственный способ добраться досюда,» сказал Люк. «Я уеду после Дня Благодарения, потому что мне надо возвращаться к моей девушке Честити. Она замечательная. Она очень заботится обо мне. Я хотел приехать с ней, но у нее есть маленькая девочка, и мы не смогли бы ловить попутку с ней, понимаешь. Но теперь я здесь. Как и обещал.» Люк почесал лицо, протер нос, почесал руки.

«Люк, ты наверно вымотался. Почему бы тебе не принять освежающий душ? В ванной чистые полотенца, я найду какую-нибудь твою старую одежду, чтобы ты переоделся.» Мама отступила, ее лицо непроизвольно сморщилось от его запаха. Она натянула улыбку, чтобы спрятать это. «Ты как раз успеешь к ужину.»

«Ладно,» сказал он, направившись в ванную.

Когда дверь закрылась, Мама и я посмотрели друг на друга.

«Сядь, прежде чем упадешь и ушибешься.» Мама поставила ступ позади меня. Плюх. Я села.

«Нам надо позвонить,» сказала я. Я не двинулась в сторону телефона. Мама не двинулась в сторону телефона.

«Мы позвоним, Клэр. После того, как он вымоется и съест что-нибудь. Тебе не стоит об этом беспокоиться. Я позабочусь об этом.»

Я не могла не обращать внимание на то, что Люк дома. Я не могла претворяться, что мы устроим душевный ужин в честь возвращения моего брата. Я не буду рисковать моей жизнью.

Я глубоко вздохнула, и медленно выдохнула. Я понимала, что Люка арестуют, когда сюда прибудет полиция. Я должна сделать то, что правильней для меня.

Я взяла телефон и начала набирать номер следователя, который я запомнила.

«Что ты делаешь?» Спросила Мама резко, вырвав телефон из моей руки. «Сегодня день до Дня Благодарения. Ты действительно хочешь отправить своего брата за решетку прям перед праздником?»

Я уставилась на нее.

«Но нам надо позвонить,» сказала я.

«Тебе не стоит об этом беспокоиться. Я же сказала тебе, я позабочусь об этом. И точка. Ты поняла меня?»

Я кивнула. Она не позволит мне позвонить. Она скорей раздолбает все телефоны кувалдой.

Но Мама позаботится об этом. Она сделает это. Она позвонит после того, как она вымоется и поест. Или она спрячет его здесь до Дня Благодарения так, чтобы у нее был идеальный праздник. Потом она позвонит. Она сделает то, что мы должны сделать по закону. Она не сделает выбор в пользу него, разгуливающего на свободе, а меня, сидящей в тюрьме, ведь так? Она выберет меня. Она должна выбрать меня. Я не сделала ничего плохого.

Она протянула мне стакан воды.

«Выпей,» сказала она мне. «Ты бледна как приведение.»

Я медленно глотнула воды и посмотрела на стену.

«Может, ты можешь мне помочь,» сказала она, в этот раз мягко, «и поставить тесто для пирога в печь.»

Я кивнула.

«Помнишь, как делать верхушку в виде решетки после того, как добавила начинку?»

Я вновь кивнула, сплющивая пальцами тесто.

«Теперь мне надо отнести эту одежду твоему брату. Я ведь могу тебе доверять?» Спросила она.

Я кивнула. Она вышла из комнаты.

Люк был в ванной. Мама была на чердаке. Теперь я могла позвонить. Я должна была позвонить. Я посмотрела на телефон. Но мои руки не могли взять его.

Возьми его! Возьми этот чертов телефон и набери номер. Полиция арестует и тебя, если ты не позвонишь.

Мои руки не слушались. После всего, что сделал Люк. После всего, он все еще был дорог мне.

Вместо этого, мои руки, на автопилоте, подготовили основу обоих пирогов, залили начинку и теперь делали полоски для решетчатого верха.

Люк и Мама присоединились ко мне на кухне, когда Питер зашел через заднюю дверь. «Питер, подойди и поздоровайся со своим братом,» позвала Мама. И Питер замер, в полушаге, уставившись на Люка. «И не поднимайся в свою комнату. Мне надо, чтобы ты накрыл на стол.»

«Я сделаю это, Мам,» сказал Люк, его огромные зрачки были окутаны кровеносными сосудами, красными и набухшими.

«Что если вы накроете на стол все вместе. Ужин будет готов через пять минут.» Мама закрыла печь, положила рукавицы на стол. Она улыбнулась нам троим. Питер посмотрел на меня, и я знала, о чем он думал – как могла она вести себя так, будто Люк лишь вернулся домой после рабочего дня, а не был несколько месяцев в бегстве?

Может, она лишь прикидывалась. Просто вела себя нормально для Люка. Претворялась.

«Пойду помою посуду к ужину,» заявила она, покинув комнату.

Питер и я взглянули на телефон. Он покачал головой и плюхнулся на стул.

Я бросила мои пироги, вымыла руки и вынула тарелки из шкафчика. Повернулась и увидела, как Люк стаскивал Питера со стула.

«Поднимись и помоги,» сказал Люк, держа Питера за подмышки.

«Ладно, отпусти, я встал.» Питер отбился от рук Люка. «Отвали.»

«Нет, ты отвали, маленький говнюк. Имей хоть немного уважения к своей матери и помоги нам накрыть на стол, как тебя и попросили.» Питер взглянул на него, так что Люк приблизился к его лицу. «Не заставляй меня повторить это.»

«Перестаньте. Просто перестаньте,» сказала я. Посмотрела на Питера. Посмотрела на телефон. Протянула Люку тарелки и потянулась к шкафчику за стаканами.

«Не понимаю, почему ты всегда заступаешься за него, Клэр. Позвони,» сказал Питер тихо мне на ухо, пока забирал стаканы у меня из рук, прежде чем поставить их на стол.

«Что это было?» Люк отошел от стола.

«Ничего,» сказали Питер и я хором.

«Люк, не мог бы ты достать вилки и ложки? Не думаю, что нам понадобятся сегодня ножи,» сказала я. Большие пузыри начали пробиваться поверх тушенки, разбрызгивая бульон по плите. Я помешала и выключила огонь. Потом взяла миску с салатом и повернулась, собираясь поставить миску на стол, но он столкнулся со мной. Салат взлетел в воздух, упал на пол. Миска разбилась на миллион осколков, прям на мои голые ноги.

«Черт.» Питер отскочил от меня, вытянув свою футболку, покрытую соусом.

«Ты ее только что толкнул?» Спросил Люк, его голос был громок и зол.

«Нет. Я – Мы лишь столкнулись.» Питер остановился на полпути в ванную, взглянув на свою футболку, потом поднял взгляд. Взглянув в прошлое, пытаясь восстановить последовательность событий.

Я стояла не двигаясь в осколках стекла, мои глаза были опущены на кусочку, застрявшие в моих ногах. Смотря на сочащиеся красные капельки.

Разбитое стекло, разбитая кость, разбитое доверие, разбитый дом, разбитая семья, разбитое сердце, разбито, разбито, разбито, разбито.

Скелет положил свои руки мне на плечо, прогнув позвоночник вперед, печально облокотившись. Он не мог больше. Он тоже уже натерпелся.

Каждая мышца напряглась, напряглась. Мое сердце, мои легкие. Я не могла дышать.

Хныканье. Первым вышло медленное хныканье. Я не могла больше это терпеть. Не могла больше терпеть кровь, разбитое стекло, разбитые кости. Я не могла больше терпеть бессонные ночи, и борьбу, и шепот. Я не могла больше плакать.

Питер повернулся, он увидел мои ноги, увидел кровь. «Вот черт.»

Люк подбежал ко мне, пять вилок в руке.

«Ты в порядке, Птенчик? Ты в порядке?» Но Люк не ждал ответа. «Ты, говнюк. Ты, чертов мелкий говнюк!» Люк направился к Питеру широкими шагами. Он оставил мне стоять в стекле.

Питер засмеялся. Это был непроизвольный смех с намеком на икоту от страха.

«Это была случайность! Я ее не увидел.» Его лицевые мышцы забились в судороге, когда он попытался успокоиться, попытался улыбнуться. «Посмотри. Клэр нужна помощь. Принеси ей пластырей. Я уберу стекло.»

«Я предупреждал тебя, чтобы ты перестал трогать Клэр. Ты сломал ей руку. Я говорил тебе больше никогда не поднимать на нее руку. Помнишь?» Люк приближался к Питеру. «Знаешь, кто ты? Ты чертов лузер и сволочь. Выплескивать все свое говно на девушку, которая на четыре года младше тебя.»

Люк кинул все вилки на пол. Все кроме одной. Его кисть с силой сжала ее. Питер сделал шаг назад. Его лицо залилось краской.

«Перестань, Люк. Не расстраивайся. Прости. Ладно? Клэр, прости меня.» Питер посмотрел на меня. Нет, Питер! Не отводи взгляд от Люка.

Вилка вошла в руку Питера. Люк воткнул ее с силой, пробивая ее через мясо.

Тушенка кипела и шипела, стекло хрустело по моими ногами. Я шла? Я приблизилась, чтобы посмотреть на руку Питера. Мне было интересно. Я не ужаснулась? Я не закричала. Я не выбежала из дома за помощью и спасением. Тихо, интригующе. Я вытерла слезы, чтобы увидеть вилку, точащую из руки Питера, вверх в воздух, будто это был кусок стейка. Струилась яркая кровь. В воздухе пахло итальянским соусом и жаренным. Это был приятный запах; он никак не был связан с тем, что я видела. С этим запахом за столом должна была сидеть семья, смеясь, передавая блюда, разговаривая. Не вилка, торчащая из руки моего брата, и девочка, склонившая голову, наклоняющаяся все ниже и ниже, как ученный, а не сестра.

«Что здесь происходит?» Закричала Мама, когда она ворвалась в комнату.

«Мам.» Люк был спокоен? Говорил с ней, будто все было в порядке, все было нормально. «Это была случайность. Ошибка. Он ударил Клэр. Он ударил Клэр, а потом вилка, которая была у меня… выскользнула.»

На полу были кровавые следы ног. Мои. Глаза Питера были широко распахнуты и полны боли, слезы наполняли его нижние веки. Он смотрел сквозь меня, сквозь Люка, сквозь стены, и сквозь небо над домом. Мама переводила взгляд с одного из нас на другого. Будто она пыталась решить, на чьей стороне она будет.

Мы услышали сирену. Сирену полиции. Мама позвонила. Она должна была.

«Это была случайность.» Лицо Люка побледнело. Разве он не должен был начать плакать и кричать? «Вы же не хотите, чтобы я отправился в тюрьму из-за случайности. Скажи ей, Клэр. Скажи ей, что это была случайность.» Люк улыбнулся мне. Он улыбнулся мне?

Мой голос сел.

«Скажи ей, Клэр!» Настаивал Люк. Теперь он был зол. Он был зол на меня?

Вилка была в руке Питера. Питер, камень, скала. Питер закрыл оба глаза, но слезы все равно текли. Никто не вытаскивал вилку.

«Знаете что, пошли вы все!» Огрызнулся Люк. «Вы меня не любите. Вот почему я такой.» Люк выбежал через заднюю дверь. Выбежал, когда сирены стали громче.

Позже тем же вечером, пока Мама заканчивала яблочные пироги, Папа постелил мне в комнате Питера на нижней кровати. Мне было страшно оставаться одной. Я взяла мою подушку, мое одеяло, мой телефон. Надеясь, что я смогу обмануть мой разум, чтобы то подумал, что я в безопасности, и позволил мне глубоко уснуть, без снов, без кошмаров, лишь бесконечное ничего. Это маловероятно, но, если Питер будет рядом, может, это возможно?

Я не знала, почему нас всех не арестовали за то, что мы не позвонили в полицию, когда появился Люк. Оказалось, что Миссис Бречетт была тем, кто увидел Люка, была тем, кто позвонил. Мама не звонила. Он не выбрала меня.

Когда следователь приехал в больницу, он спросил меня, почему я не позвонила. Я сказала единственную причину, которую я смогла придумать, что моя Мама сказала, что она позаботится об этом. Моих родителей увели. Единственное, что я знала, что они сказали, это «Нет, мы не будем писать заявление. И Питер также не будет писать заявление.»

Питер забрался на верхнюю кровать.

«Тебе удобно там внизу?» Спросил он.

«Конечно,» сказала я.

«Как ноги?»

Я вздрогнула. Всего шесть стежков: четыре на правой ноге, два на левой. Бесконечное число порезов, слишком маленьких, чтобы зашить. «Болят. Наверно, также, как и твоя рука.»

«Ха.»

«Думаешь, они нашли его? Думаешь, он вернулся в тюрьму?»

Питер замолчал на мгновение.

«Нет. Он всегда в первую очередь звонит Маме. Мы бы уже знали.»

И он замолчал.

«Питер?»

«Да.»

«Он ведь уже не вернется сегодня вечером, верно? Ни на День Благодарения?»

«Нет. Он не будет рисковать, чтобы его не поймали. Просто ложись спать и не волнуйся об этом.»

«Я не волнуюсь,» соврала я.

«Думаю, это логично, ведь он всегда так добр к тебе, маленький Птенчик.» Голос Питера стал резким. Я не хотела, чтобы разговор пошел в этом направлении. Разверни его, Клэр.

«Иногда он и к тебе добр. Как тогда, когда он играл в мяч с тобой.»

«Он сломал мне нос мячом, когда мне было десять.»

«Но разве ты его не пропустил?»

«Никто не кидает мяч так сильно, когда он играет в мяч.»

Ладно, хороший аргумент.

«Да ладно, Клэр. Не забывай все остальные случаи, когда он причинял нам вред. Он всегда что-то брал.» Всегда? «Он украл мою камеру в прошлый раз, когда он вышел.» Правда. «Он выписывал себе чеки из Папиной чековой книжки.» Правда. «Он украл наши свиные копилки. Кто крадет у маленьких детей?» Правда. «И, ты знаешь, он сделал из тебя соучастника своей кражи.» Правда, правда, правда, правда. Он крал. Он крал, потому что ему нужны были деньги. Наркоманам нужны деньги. Но это не то, чтоб он действительно вредил людям.

Я подумала о вилке, торчащей из руки Питера, и мне нужно было спросить, «Думаешь, он вредил другим людям? Я имею ввиду, физически?»

«Я знаю, что он вредил другим людям. Воров не запирают за решеткой в тюрьме строгого режима на четыре года.»

«Что?» Я села и ударилась головой об кровать надо мной. Никто не говорил мне, что Люк был в тюрьме строгого режима. Ох, Боже мой. Строгого режима?

Может этим утром я бы подумала, что это не могло быть правдой. Но наблюдая за тем, как он ранил Питера… Это могло быть правдой.

«Строгого режима, Клэр,» прыснул Питер. «Место для насильников, опасных убийц, опасных преступников. Именно там он и был.» Он замолчал, потом добавил, «Извини. Я думал, ты додумалась до этого.» Я вгляделась в темноту. Я не додумалась. Все говорили мне, маленькой слепой Клэр, что мой любимый брат был в тюрьме за кражу, ничего серьезного, ничего страшного.

Мой желудок свернулся. Может, это было от обезболивающего. Скорей всего нет.

«Ты не знаешь, что он сделал, что его посадили туда?» Спросила я, даже если я была уверена, что не хотела этого знать.

«Я не в курсе. Я просто рад, когда он за решеткой, а когда нет, то боюсь.» Его голос ослаб. «Мы можем перестать говорить об этом? Перестать говорить и лечь спать? Теперь он будет держать подальше от нас. Он не вернется, потому что полиция может следить за домом.»

Хотела бы я, чтобы в комнате Питера не было окон, и был бы замок на двери. Но ничего этого не было.

И я наконец поняла, чего я боялась.

Я боялась Люка.

Я боялась моего собственного брата.

Ясность этой мысли удивила меня. Я боялась Люка. Я не когда не чувствовала себя в безопасности в моем собственном доме, в моей собственной комнате, в моей собственной кровати. Никогда. Из-за Люка. Это была самая ужасная правда, та, которую я никогда не хотела признавать.

Я легла на спину, переводя взгляд с окна Питера на дверь Питера. В ожидании того, когда вломится Люк с ружьем в руке. С вилкой, с ножом. Мамиными дешевыми подсвечниками. Может даже у ее ангельских украшений были достаточно острые крылья. В голове сформулировался план побега. Я продолжала представлять его, пока не убедилась, что он действительно сработает. Постепенно это смешалось с моим полусном.

Ледяной синий воздух.

Ступеньки, ступеньки и еще ступеньки. Старые и раздробленные. Мои ноги жгли, каждый раз наступая на них. Высокие фигуры под тонкими черными плащами выросли из тени и начали приближаться ко мне. Я побежала наверх. Ступеньки заканчивались там, где была раньше дверь. Теперь там остались лишь петли. Серебренный металл, покрытый красной ржавчиной. Комната. Широкая и просторная без мебели. Маленькая девочка в углу. На полу, плачущая. Половицы скрипели. Я подбежала к ней, чтобы защитить ее. Мои руки подхватили ее. Но тени были теперь близко ко мне, окутывающие меня тишиной. Девочка не плакала. Она была мягкой, и невинной, и важной для меня. Она умерла. Пытаясь бежать, чтобы защитить себя, я споткнулась. Упала на колени, приземлилась на что-то острое. Мои ноги не слушались. Я не могла убежать от теней. Я закричала.

«Клэр, Клэр, Клэр! Проснись, Клэр!» Лицо Питера. Комната Питера. Дверь Питера. Я была на полу, смотря на дверь Питера. Дрожащие и мелкие вздохи. Мои легкие были заполнены?

«У тебя был кошмар.» Питер взял меня за руку. «Видишь. Ты теперь проснулась. Я здесь.» Он вытянулся и включил лампу на столе. Из моего правого колена шла кровь. Мое левое колено стало синим. Двухъярусная кровать была на другой стороне комнаты.

«Хочешь об этом поговорить?» Питер осмотрел мои колени.

«Нет.» Я ненавидела то, что никто не понимал, насколько мои кошмары казались реальными. Зачем пытаться им объяснять? «Хотела бы я, чтобы уже было утро. Это так глупо. Мне семнадцать лет. Я не должна бояться темноты.» Я опустила взгляд. «И какого черта у меня из колена идет кровь?»

Питер оглядел комнату. «Это.» Он показал на его коньки для хоккея, лежавшие на полу, лезвиями вверх. «Мне стоило здесь убраться, прежде чем ложиться спать. Прости меня. Я забыл.» Он закинул все в свой шкаф.

«Я вернусь через пять секунд. Ничего, если ты останешься одна?»

«Конечно. Я в порядке.» Но я не в порядке. Сосредоточившись на самых любимых атлетов Питера, я замерла на месте, где проснулась. Изучая лица Майкла Джордана, Уейна Гретцки, Лионеля Месси, Александра Овечкина и Коби Брайанта, я пыталась думать о чем-то другом, но не об одном из моих братьев, колющем другого вилкой и о моем кошмаре. Но я только и думала о моих братья, колющих друг друга вилкой, и о моем кошмаре.

Питер вернулся с двумя стаканами воды. Пакетом льда. Пероксидом водорода и пластырями. Я глотнула воды и прислонила лед к одной из колен, пока он промывал другую.

«Этот порез не страшный. Он выглядел хуже с кровью. Надо всего два пластыря,» сказал Питер. Я посмотрела на мою забинтованную ногу и на мои колени.

«Может, в следующий раз я упаду и случайно сломаю себе запястье.» Я попыталась пошутить.

Питер покачал головой, и выдавали «Ха.» Затем добавил, «Даже не шути об этой ерунде, Клэр.»

Я пожала плечами.

«Хочешь попробовать вновь заснуть?» спросил Питер. Ответ был нет. Я уже не хотела спать. Я посмотрела в окно. На часы. Светать начнет лишь через два часа. «Мы можем оставить свет включенным, ладно, Клэр?»

Он облокотился о ножку стола, его веки начинали трепетать, когда он пытался держать их открытыми. Я не могла попросить его не заспать со мной.

«Ладно,» сказала я. «Мне надо что-нибудь почитать. Что-нибудь хорошее, чтобы не думать о… всем.»

«Спорт в картинках?» Предложил Питер. Я не увлекаюсь спортом, кроме тех раз, когда меня просят Чейз и Скай, чтобы они могли потренироваться. Я не понимаю спорт. Читать о спорте, это именно то, что мне нужно было сейчас.

Вновь лежа на нижней кровати, я обмоталась одеялом. Питер положил свою подушку вниз рядом с кроватью.

«Нет, Питер. Все в порядке. Тебе не надо делать этого.»

«Я могу использовать свернутый свитер. Я буду спать спокойнее, зная, что у тебя есть что-то там на случай, если ты вновь упадешь.» Два кошмара за одну ночь. Я не потреплю этого.

Утром настольная лампа Питера все еще была включена. Спорт в картинках лежал на моей на груди. Все мое тело болело, но я дожила до рассвета без кошмаров.

Размышляя над тем, где был Питер, я медленно вылезла из кровати, потянула руки, вставая, и прильнула к окну. Я отодвинула штору, позволяя серому свету облачного неба заполнить комнату. Положив одну руку на стекло, мои пальцы почувствовали сочившийся сквозь него холодный воздух. Сегодня мог пойти снег.

Смотря на вид из окна Питера – наша передняя дорожка, которая вела к парковке, где стояли наши машины – я прошлась по воспоминаниям. По всем тем кусочкам паззла моего прошлого.

Смотря на переднюю дорожку, я чувствовала, как сердце начинало сильно биться, когда я видела разбитое переднее окно, следы крови.

Я позволила себе вспомнить. Я позволила себе проследовать по каплям и завернуть за угол.

Глава 44:

Дата добавления: 2015-07-08