Доброе расположение — это все

— А если, Геронда, у меня просят помощи, но мне нечего дать?

— Когда я хочу подать милостыню и мне нечего дать, я даю милостыню кровью. Тот, кто что-то имеет и оказывает другим материальную помощь, испытывает радость, тогда как человек, которому нечего дать другим, постоянно страдает и в смирении говорит себе: "Я не оказал милостыни своему ближнему". Доброе расположение — это все. У иного богача есть что дать, но он не дает. А какой-нибудь бедняк хочет дать, но не дает, потому что дать ему нечего. Одно от другого отличается. Богатый, подав милостыню, чувствует удовлетворение. А бедному больно, он хочет сделать добро, но ему нечего дать ближнему. Он душевно страдает, тогда как, будь у него что-то, он отдавал бы его и не мучился. Доброе расположение видно по делам. Если кто-то попросит милостыни у бедняка и тот, сам испытывая лишения, подаст ему, то независимо от того, пропьет ли эти деньги человек, получивший милостыню, бедняк, подавший ее, получит душевную радость, а Бог, просветив кого-то еще, поможет материально и милостивому бедняку. А иногда, знаете, какая случается несправедливость? Человек, чтобы помочь ближнему, отдает ему то, что имеет сам, а другой в своем помысле истолковывает это, как ему нравится...

— Что вы имеете в виду, Геронда?

— Предположим, что у какого-то несчастного есть всего-навсего пять тысяч драхм[109] в кармане. Встречает он на дороге нищего, сует их ему в руку и убегает. Нищий видит, что это пять тысяч, и радуется. Проходит в это время мимо какой-то богатей и, видя, что другой подал пять тысяч милостыни, говорит в своем помысле: "Раз он так пятерки раздает, то кто его знает, сколько у него денег? Миллионер, небось!". И подает этот богатей нищему пятьсот драхм, успокаивая помысл тем, что исполнил свой долг. Между тем все, что имел тот несчастный, и была эта пятерка. И как только он увидел нищего, его сердце взыграло, и он ее отдал. А если бы и богач немножко духовно работал [над собой], то имел бы добрый помысл и сказал бы: "Гляди-ка, отдал последнее" или: "У самого и было-то всего тысяч десять, а пять отдал нищему". Но как ему придет добрый помысл, если он духовно не работал [над собой]? Вот он и комментирует: "Раз он так деньгами швыряется, значит, лопатой их гребет".

А некоторые люди подают пятьсот или тысячу драхм нищему, но с бедным работником, трудившимся у них, из-за пяти или десяти драхм устраивают целые еврейские базары. Я не могу понять: ну хорошо, ты даешь пятьсот или тысячу драхм тому, кого не знаешь, и при этом оставляешь голодным того, кто рядом с тобой и помогает тебе? А ведь его ты обязан полюбить и ему помочь прежде всего. Но, видимо, милостыня этих людей делается для того, чтобы их похвалили. А какого-нибудь рабочего такие люди, движимые мирской логикой, могут еще и в суд потащить якобы для того, чтобы не быть посмешищем в глазах других. Одна женщина, ходившая в церковь, рассказала мне[110], что однажды она хотела купить дрова у одной бабушки, которая их три часа везла на мулах из леса в деревню. А в тот день эта бабушка прошла еще полчаса лишних, то есть в общей сложности три с половиной, потому что обходила сторожевые посты, чтобы ее не схватили лесники. "И почем же?" — спрашивает ее госпожа. "Пятнадцать драхм", — отвечает старушка. "Нет, — говорит госпожа, — это много. Я плачу тебе за них одиннадцать драхм". "Так-то вот, — сказала она мне потом, — это чтобы нас, людей духовных, не считали дураками". Я ей после задал трепку! Бабуля держала двух мулов и потеряла два дня, чтобы выручить двадцать две драхмы. Почему бы не дать ей двадцать драхм сверху?! Так нет же, вместо этого надо было устроить настоящую еврейскую торговлю.

Дата добавления: 2015-07-08