Глава 5. — Успокойся, Петер, и объясни, в чем дело, — с трудом выговорила Берит.

— Успокойся, Петер, и объясни, в чем дело, — с трудом выговорила Берит.

Она стояла, держась за дверной косяк, перед глазами шли круги. Больше всего ей хотелось обратно в постель. Все тело ломило, глаза щипало, а тут еще она стоит на самом сквозняке. Седеррот махал руками и поскуливал по-собачьи. В его историях всегда было много эмоций, но на этот раз он переборщил. Берит не могла больше его слушать и уже собиралась закрыть дверь, как Петер произнес:

— Голуби Рубена подохли, абсолютно все! Понимаешь, о чем я, Берит? Все чертовы птицы, до единой, валяются там в голубятне лапками кверху! Что с ними случилось? Я стучался к нему, но старикан не открывает! Как думаешь, может, ему что в голову стукнуло, и он их прикончил? Ты же знаешь, какой он!

— Не знаю я ничего, Петер.

— Его голуби стоят по пять тысяч крон, не меньше. Мог бы их продать или подарить кому, ненормальный. Что же он натворил? Отравил их газом или подсыпал мышьяка? Никак не возьму в толк! И не появился на соревнованиях, хотя у него были все шансы выиграть. Понятное дело, все удивились. Мог бы и позвонить, предупредить. Видать, кто-нибудь ему что-то поперек сказал, вот он с катушек и съехал.

— Ты уверен, что они все подохли, а не только те, что лежат в тазу у двери? — с усталостью в голосе уточнила Берит.

Ей пришлось присесть, иначе она бы свалилась в обморок. В голове звенело, а голос Петера то накатывал, то отступал, словно волны.

— Проходи, Петер, не стой в дверях.

— Все голуби! Я пересчитал их. Там даже на одного больше. Ума не приложу, что произошло. Чего это с ним?

— А ты пробовал позвонить ему на мобильный? — спросила Берит, потерев глаза и поправив халат. Не дело ходить полуодетой, когда у тебя гости. — Я тут прилегла ненадолго, я что-то приболела, — извинилась она и еще туже затянула пояс халата. — Рубену тоже нездоровилось, когда я заходила к нему вчера. Он весь день не вставал, и мне пришлось пойти задать корму голубям. Неужто я где-то ошиблась? Дала им не те зерна? Ой как нехорошо, если все из-за меня. Что люди скажут?

— Я ему раз двадцать звонил. Может, с ним беда какая случилась? Может, он с собой чего сделал? Только подумай, сначала голубей порешил, а потом и себя заодно, а? С него станется. Очень надеюсь, что я ошибаюсь, но надо бы пойти проверить.

— Не знаю, смогу ли я пойти с тобой, я неважно себя чувствую. Грипп, наверное, подхватила или что-то в этом роде. Или, чего доброго, сморчками отравилась, Рубен тоже их ел. Но ты прав, стоит пойти посмотреть.

С этими словами Берит, шатаясь, вышла в прихожую и открыла наружную дверь. Дневной свет резал глаза, голова кружилась, и во всем теле ощущалась слабость.

— Разреши, я возьму тебя под руку, Петер. Надеюсь, никто не увидит, а то что народ подумает. Но иначе я не дойду.

— Берит, а я думал, ты так никогда и не попросишь, — громко рассмеялся Петер, как только он умел, и приобнял ее. — Мне, милочка, и не такое предлагали.

Они постучались с черного хода, но никто им не ответил. Дверь была заперта. Парадный вход через застекленную веранду никогда не использовался, и здесь тоже было заперто. Ничего другого ожидать от старика и не приходилось. Берит и вовсе растревожилась. Если это она отравила Рубена Нильсона, то как же ей теперь с этим жить. А еще повариха называется!

— Придется нам вломиться самим, — констатировал Петер Седеррот. — Если хотим наименьших разрушений, то, наверное, через окно. Надо выбить стекло.

— Нет, ну так же нельзя. Вдруг нас кто-нибудь заметит и что тогда подумают?

— Да наплевать. Сейчас некогда осторожничать. Лучше разбить подвальное окошко — дешевле всего. Но я в него не пролезу, — сказал Петер, положив ладони на пузо размером с бочонок. — А вот если тебе попробовать…

— Ни за что в жизни! — наотрез отказалась Берит, ловя воздух ртом. Она бы никогда не решилась, да и сил ей не хватит. — Даже и не думай! — Безусловно, ее талия в обхвате поменьше, чем у Седеррота, но не намного. От одной лишь мысли о том, чтобы выставить себя на смех, у нее перехватило дыхание.

— Ну, тогда кухонное окно.

Что касалось Петера Седеррота, то от слова к делу он переходил моментально. Берит еще не успела закрыть рот, как он уже снял с ноги деревянный башмак и разбил стекло, после чего принялся убирать осколки из рамы.

— Вижу ключ, вон он в замке. Сейчас я открою тебе, — произнес он и забрался в окно с неожиданной ловкостью.

— Осторожно, не порежься о стекло на полу.

— Вот черт! — Седеррот покачнулся и наступил на стекло рядом с башмаком, сильно порезав пятку. — Кровищи-то сколько. Нужно сначала перевязать ногу, а потом я тебе открою, — прокричал он из темноты. — Возьму полотенце, ничего не остается, тут ведь темно как в могиле, хоть глаз выколи. М-да, основательно порезался.

— Он даже не притронулся к еде, что я ему принесла, — заглянув в холодильник, констатировала Берит, когда Петер впустил ее в кухню. Тушеные грибы так и стояли в мисочке, а на тарелке лежал омлет.

Прихрамывая на одну ногу, со ступней, обвязанной цветастой тряпкой, Петер стал подниматься по лестнице на второй этаж, где находилась спальня Рубена. Берит присела на стул, бессильно сложив ладони на коленях. Больше ей и шагу не сделать, ноги просто не слушаются. Пусть Седеррот говорит что угодно. Через пару минут он снова показался на лестнице. У Петера было странное выражение лица. Ловя взгляд Берит, он так крепко вцепился обеими руками в перила, что косточки побелели. Казалось, он сейчас разрыдается или рассмеется или и то и другое одновременно. Неприятное зрелище, подумала Берит.

— Что такое, Петер? Ты сам на себя не похож.

— Он мертв, — ответил Седеррот. Голос едва слушался его. — Причем давно. Он совсем холодный. Я потрогал его щеку. Вот так. — Петер погладил своим большим кулаком перила. — Кожа ледяная.

— Боже милостивый, и что же нам теперь делать? Вдруг это из-за грибов! — ужаснулась Берит, прикрыв рот рукой и зажмурив глаза.

Ей хотелось прочь отсюда, куда-нибудь далеко, в безопасное место, где все идет своим чередом. Головокружение усилилось, еще немного, и ее стошнит. Она резко поднялась и поковыляла в туалет Рубена, где на краю раковины увидела его вставную челюсть, лежащую в стакане с водой. Организм тут же среагировал: Берит опустилась на колени и обхватила унитаз руками, в то время как все ее нутро выворачивалось наружу.

— Я отвезу тебя в больницу, — решил Петер. — И никаких возражений, ты серьезно больна. Попросим их послать сюда кого-нибудь, кто знает, что делать с… телом. Или следует позвонить в полицию? Да, наверное, стоит позвонить в службу спасения. Но это можно из машины сделать. Сейчас главное — отвезти тебя в больницу. Если это отравление, то времени терять не стоит.

— А как же Рубен? Мы вот так его и бросим?

— Да куда он теперь-то денется? Пусть лежит себе, а тебе, вероятно, промывание желудка понадобится, соображаешь? — сказал Петер и помог Берит встать.

— Ты уверен, что он мертв? Может, он просто крепко заснул? — Берит в отчаянии заломила руки, все еще надеясь на чудо.

— Мертвее не бывает. А теперь пойдем, я подгоню машину.

— Но я даже не одета. Вот беда! Мне нужно переодеться во что-то приличное, так я на людях показаться не могу. Если он и вправду отравился моими грибами, лучше мне вообще остаться дома и отправиться за ним вслед. Что люди-то скажут? Растреплют ведь тут же: ни в магазин сходить, ни в глаза никому взглянуть…

— Да, может, грибы и ни при чем. Вдруг его удар хватил или тромб там какой, черт его знает. Нужно взять себя в руки. Давай садись вот сюда, на переднее сиденье. Ага, вот так. Держи, это тебе на случай, если снова тошнить будет, — успокоил ее Петер, положив на колени рулон полиэтиленовых пакетов. Он почти всю жизнь проработал водителем такси и знал, что делает.

В отделении неотложной помощи была очередь, и сбившаяся с ног медсестра, увидев завернутую в пеструю тряпку ногу Петера, поначалу решила, что они пришли из-за пореза, а потом долго не могла взять в толк, что именно Петер пытается ей объяснить. Рана была довольно глубокой, из нее вытекло немало крови. В ту секунду, когда медсестра отодвинула кожу, обнажив надкостницу, Берит упала в обморок. Никто не удивился, приняв это за естественную реакцию. А Петера, бормотавшего что-то о промывании желудка, почтовых голубях и умершем соседе, никто всерьез не воспринял. Недаром эта женщина сопровождает его в больницу — мужик, похоже, немного не в себе.

Когда потерявшая сознание так и не очнулась, позвали врача, который констатировал, что она в тяжелом состоянии: содержание кислорода опустилось до семидесяти девяти процентов, а кровяное давление вообще ниже измеримого. Ее положили на носилки и отвезли в процедурный кабинет. Седеррот остался в зале ожидания и наблюдал, как небольшая лампочка над дверью кабинета мигает то зеленым, то красным, размышляя, что бы это могло означать. Какой-то мальчуган катал игрушечный трактор по полу и проехался им прямо по ноге Петера — тот взвыл от боли, и малыш, испугавшись, расплакался. Чтобы успокоить и мальчугана, и его маму, Седеррот дал им по медовой карамельке, а потом его вызвали в один из кабинетов накладывать швы.

— Вам давно делали прививку от столбняка? — поинтересовался доктор, с виду совсем молодой и неопытный, хотя обезболивающее он вколол твердой рукой.

— Не припомню, хотя погодите, как-то раз, когда мы разбирали сарай, мне в зад вонзился ржавый гвоздь. Года четыре тому назад, — ответил Петер, скорчив гримасу.

Несмотря на укол, процедура причиняла боль. Лучше бы врач не сразу схватился за иглу, а немного подождал. Но с другой стороны, все быстро закончилось. Еще и аккуратную белую повязку наложили. Только Петер собрался поведать доктору о Рубене, как тому поступил срочный вызов, и он умчался. Через открытую дверь Петер видел, как каталку Берит бегом подкатили к лифту. Ему так хотелось узнать, что с ней. Кислородная маска у нее на лице и суета персонала вокруг носилок ничего хорошего не предвещали. Неужели все так серьезно?

Прошло еще полчаса, а в палату никто так и не зашел. О Петере будто забыли. Он приподнялся и сел на койке. Взять, да и пойти домой? Не может же он тут весь день валяться! Обращаться к медсестре в регистратуре, занятой молодой мамашей с орущим младенцем на руках, Петер не хотел. Ему пора домой, следует хорошенько выспаться перед ночной сменой.

Дата добавления: 2015-07-08