Эмпирическая семейная психотерапия

Выдающимися представителями этого направления были Карл Витакер, Вирджиния Сатир и другие. Основное внимание они уделяли личностному росту, а не изменению дисфункциональных взаимодействий или устранению симптомов. Личностный рост предполагает автономию и свободу выбора. Рост происходит тогда, когда каждый член семьи способен переживать настоящее и, более того, делиться своими переживаниями с другими, эмоциональное выражение является способом передачи опыта и средством личной и семейной реализации. Задача психотерапевта – помощь членам семьи в выражении своих переживаний максимально честно и открыто. Их учат не столько обсуждать проблемы или симптомы друг друга, сколько делиться своим личным опытом.. Главный акцент делается на субъективном опыте индивида

Теоретические конструкты и основная идея
В данном виде семейной психотерапии не принято теоретизировать. По мнению Карла Витакера, психотерапевт работает наиболее эффективно в том случае, когда ему удается быть самим собой. Опытный и думающий психотерапевт ведет себя открыто и спонтанно (Whitaker, 1976b). Более того, Вирджиния Сатир считает, что психотерапевты склонны употреблять в речи технические термины, тем самым отдаляясь от клиента (Satir, 1972). Сторонники данного направления предпочитают быть как можно ближе к членам семьи, чтобы помочь им справиться с проблемами. Не придавая большого значения теории, семейная психотерапия делает акцент на индивидуальности, свободе выбора и личностном росте.

Индивидуальность

Сторонники подхода отдают приоритет ощущениям, смыслам и ценностям отдельных членов семьи. Главный акцент делается на субъективном опыте индивида, а не на наблюдаемом поведении.

Интерес к индивидуальности частично заимствован из экзистенциальной философии Мартина Хайдеггера (Heidegger, 1963), Ж.-П. Сартра (Sartre, 1964), Пауля Тиллиха (Tillich, 1952) и Мартина Бубера (Buber, 1958). Хайдеггер отмечает, что человек начинает осознавать свою экзистенцию через понимание того, что она конечна. Поскольку индивидуальность обнаруживает себя лишь через личностный смысл (personal meaning) (Sartre, 1964), отсутствие его заставляет индивида испытывать страх пустоты и небытия (Tillich, 1952).

Мартин Бубер также говорит об индивидуальности, но в контексте межличностных отношений. Он ратует за я – ты отношения (I-thou relationship), при которых обе стороны могут быть вдвоем, сохраняя собственную индивидуальность. Витакер и Кейт (Whitaker & Keith, 1981) отмечают, что способность к близким отношениям зависит от того, удается ли при этом сохранять свою индивидуальность (отдельность):

Рост близости и отдельности должен идти параллельно. Одно невозможно без другого. Индивид способен к близости ровно настолько, насколько способен к отдельности. Семейные правила определяют степень выдерживаемого семьей давления, и этот своеобразный барометр очень точен. В нормально функционирующей семье наблюдается широкий диапазон уровней близости и отдельности. Реальная зависимость невозможна без реальной автономии, аналогичным образом связаны между собой близость и отдельность. Символические отношения – те, в которых эмоциональная дистанция строго фиксирована. Изменить эту дистанцию не в силах ни один из участников. То есть сами отношения определяют поведение обоих участников. Таким образом, супруги могут быть вполне автономными, но в случае стрессорного воздействия, например, появления ребенка или болезни одного из супругов, другой супруг окажется в трудном положении, поскольку должен будет по-прежнему поддерживать дистанцию. Иногда зависимой выглядит жена, в то время как муж представляется автономным и независимым. Однако если присмотреться, все совершенно наоборот: реальная власть сосредоточена в руках жены, а муж в действительности не более чем ребенок, сила которого в капризах и/или хорошем поведении.

Следовательно, индивидуальность, или отдельность, человека сосуществует с его общностью с другими людьми. Экзистенциальная потребность человека заключается в том, чтобы ощущать свою отдельность и, одновременно, причастность к другим членам своей семьи.

Свобода выбора

Поскольку все мы живем в абсурдном мире, наш выбор должен быть значимым, придавая смысл жизни. Если же выбор не обладает социальной значимостью для нас самих или других членов семьи, возникает экзистенциальная тревога. Семья придает смысл выбору, сделанному членом семьи, поддерживая этот выбор.

Работы теоретиков-экзистенциалистов, таких как Карл Роджерс, посвящены разработке темы свободы выбора. Роджерс подчеркивает, что индивид, делая свой выбор, должен осознавать происходящие в нем экзистенциальные процессы. Кроме того, Роджерс указывает, что способность индивида реализовать свой потенциал ограничивается другими людьми. В том случае, когда семья мешает одному из членов реализовать свои возможности, возникают проблемы (Rogers, 1951).

Обстановка в нормально функционирующих семьях располагает к свободному самовыражению. Члены семьи склонны выслушивать и сопереживать друг другу. Благодаря этому вырабатываются адекватные для данной семьи способы выражения эмоций. Сатир (Satir, 1967) считает, что свобода в самовыражении позволяет ощущать себя значимыми и любимыми. Более того, дает возможность позаботиться друг о друге.

По мнению Витакера (Whitaker & Keith, 1981), свобода выбора есть право индивида оставаться самим собой. Каждому члену семьи разъясняют необходимость выполнения собственной уникальной роли. Вот как описывает Витакер (Whitaker & Keith, 1981) свободу выполнять свою роль: Главной отличительной особенностью всех здоровых семей является наличие структуры как будто (as if). Игра присуща любой метакоммуникации. Так, 6-летний сын спрашивает отца: Можно я за обедом буду раскладывать еду на тарелки?, на что отец отвечает: Конечно, ты будешь сидеть на этом стуле и раскладывать еду, а я займу твое место и стану хныкать. Отец, вероятно, получает гораздо больше, представляя себя маленьким мальчиком, чем сын, играя роль мужа своей матери, отца семейства и взрослого мужчины. Считается, что метакоммуникация основана на обращении к личному опыту, а участие в ней позволяет приобрести новый опыт, не утрачивая возможности вернуться к привычной и безопасной ролевой структуре и не рискуя попасть в ловушку семейного театра как будто. Эта ловушка – обстоятельства, заставляющие сына угонять автомобили, а дочь – вступать в интимную связь с отцом, в то время как мать играет роли леди. Творческий потенциал семьи в последнем случае настолько высок, что ее подгруппы или отдельные члены чувствуют себя вправе поступать неразумно и даже абсурдно.

Данный вид психотерапии призван помогать членам семьи в поиске ролей, способствующих самореализации, личностному росту и формированию индивидуальности.

Личностный рост

Внимание сторонников подхода привлекает личностный рост, а не устранение симптоматического поведения. С их точки зрения личностный рост – процесс постоянный. Смена обстоятельств требует, чтобы члены семьи пересматривали свои прежние убеждения и были открыты для нового опыта. Часто по мере личностного роста своих клиентов изменяется и сам психотерапевт. Следовательно, переживания в процессе проведения психотерапии сопряжены с личностным ростом всех ее участников.

Открытая коммуникация в здоровых семьях способствует личностному росту. Правила коммуникации всем понятны и могут легко изменяться в зависимости от ситуации. По мере достижения определенной стадии зрелости члены семьи получают возможность в зависимости от собственного желания оставаться в семейной системе или покидать ее пределы (Satir, 1972). В открытых системах индивид может говорить о своих чувствах и мыслях, а также обсуждать свои потребности, связанные с личностным ростом, не рискуя быть отвергнутым (Satir, 1967). Семейная психотерапия, основанная на опыте, поощряет открытое самовыражение и обсуждение потребностей, связанных с личностным ростом и здоровым семейным функционированием.

Оценка

Отличительными особенностями дисфункциональных семей являются ригидные взаимодействия и блеклость эмоций. Такая атмосфера часто приводит к появлению симптомов у одного или нескольких членов семьи. Специфический симптом часто связан с привычными для семьи ролями и треугольниками отношений. Витакер (Whitaker & Keith, 1981) подобрал образные названия некоторым из таких ролей: синдром отца-одиночки (lonely father syndrome), синдром уставшей от борьбы матери (battle-fatigued mother syndrome) и синдром ребенка, измученного родительским вниманием (parentified child syndrome). Каждая из этих жестко закрепленных ролей (симптомов) служит для поддержания равновесия в семье.

В дисфункциональных семьях коммуникация осуществляется вяло, а для ролевых ожиданий характерна неопределенность (Satir, 1972). Правила взаимодействия жестко определены и не меняются в соответствии со спецификой сложившейся ситуации. При возникновении проблемы члены семьи продолжают придерживаться привычных правил и стереотипов поведения. Сатир (Satir, 1967) так описывает замкнутую систему (closed system): Дисфункциональная семья является замкнутой системой: замкнутые системы характеризуются тем, что каждый участник взаимодействия должен внимательно следить за своими словами. Основным правилом взаимодействия, по-видимому, является сходство, подлинное или мнимое, чувств, мнений, желаний у всех членов семьи. В замкнутой системе невозможно честное самораскрытие. Если же кто-то на это отваживается, другие считают его девиантом, больным или сумасшедшим. Различия между членами семьи таят в себе угрозу семейному благополучию, то есть ситуация складывается таким образом, что один или несколько членов семьи в буквальном смысле будут обижаться на себя, если останутся в системе. Такая группа накладывает жесткие ограничения на личностный рост и психическое здоровье своих членов. По моим наблюдениям, эмоциональные или поведенческие нарушения являются свидетельством принадлежности индивида к замкнутой семейной системе.

Дисфункциональные семьи с жестким распределением ролей часто оказываются в тупике в момент перехода одного этапа жизненного цикла в другой. Рождение ребенка, уход старшего ребенка из семьи или смерть одного из членов семьи, как правило, требуют поиска новых видов взаимодействия, которые ускользают от осознания либо отвергаются семьей. Именно тогда, когда обстоятельства требуют коректировки и гибкости взаимодействия, трансакции становятся особенно ригидными, приводя к появлению симптоматического поведения.

Оценивая выраженность семейной дисфункции, психотерапевт изучает родительскую семью, выясняет особенности данного этапа жизненного цикла нуклеарной семьи, а также определяет эмоциональный возраст каждого ребенка. Вместе с тем сторонники подхода уделяют особое внимание переживаниям членов семьи во время интервью. Кроме того, психотерапевты пристально следят за собственными реакциями на поведение членов семьи. Витакер и Кейт (Whitaker & Keith, 1981) пишут: Мы всегда обращаем внимание на собственную реакцию при проведении оценки семейного взаимодействия. Нас особенно интересуют следующие вопросы: каков наш собственный уровень тревоги? Осознаем ли мы происходящее в нас самих во время беседы с членами семьи? Испытываем ли какие-либо физические ощущения, мышечное напряжение, начинающуюся эрекцию, отчуждение чувств? Мы наблюдаем за интонацией голоса, изменениями позы, манерой поведения, выражением лица, отмечаем употребление слов с метафорическим значением.

Подобно Витакеру, Сатир использует себя как инструмент для выявления особенностей семейного функционирования. При оценке семейной коммуникации оба прибегают к метафорам, гиперболам и фантастическим предположениям.

Цели

Главной целью является личностный рост, а не редукция симптомов. Психотерапевты считают, что индивидуальный рост ослабит потребность в симптоме. Именно поэтому членам семьи рекомендуют проявлять собственную уникальность, делая творческий выбор. Кроме того, их учат видеть глубинный смысл общения друг с другом. Вирджиния Сатир (Satir, 1972) так описывает цели семейной психотерапии: Мы пытаемся произвести в семейной системе изменения трех видов. Во-первых, каждый член семьи должен уметь полно, конгруэнтно и внятно комментировать все, что видит и слышит, ощущает и думает о себе и других в их присутствии. Во-вторых, с каждым надо обращаться, учитывая его уникальность, а решения следует принимать не с позиции силы, а после совместного обсуждения и в результате переговоров. В-третьих, межличностные различия должны быть легализованы и использованы для индивидуального роста.

Помимо вышесказанного, Витакер (Whitaker & Keith, 1981) считает одной из основных задач психотерапии развитие творческих способностей. Члены семьи, умеющие играть и творить, лучше осознают свои эмоции, в том числе подавленные. Свобода творить или безумствовать позволяет членам семьи поддерживать взаимную близость, одновременно оставаясь обособленными. Эти условия считаются необходимыми для правильного функционирования и интеграции семьи.

Психотерапевт сосредоточивает свои усилия на том, чтобы развить способность членов семьи принимать конструктивные решения. Для расширения смысла такие цели часто формулируются метафорически. Метафора имеет вербальный и невербальный компонент. Далее будет коротко описана техника семейной скульптуры Сатир, которая используется для отображения ожиданий членов семьи. Витакер (Whitaker & Keith, 1981) отмечает, что метафорически сформулированным целям недостает определенности, поэтому члены семьи получают доступ к новым высотам личностного осознания и роста. В данном виде семейной психотерапии цели не столь очевидны, как в других.

Техника

Большинство сторонников этого направления пользуются приемами, непосредственно вытекающими из их личных особенностей. Личная встреча психотерапевта с семьей позволяет ему стать авторитетным ее членом. Став полноправным членом семьи, психотерапевт переживает те же радости и горести, вместе со всеми ощущает беспомощность (Whitaker, 1976a). Сторонники подхода утверждают, что техника вмешательства уникальна в каждом конкретном случае и возникает из особенностей данных семейных отношений.

Подобно Витакеру, Сатир (Satir, Stachowiak, & Taschman, 1975) считает, что невозможно обучить кого-либо специфическим техникам семейной психотерапии. Вместо этого она предпочитает учить психотерапевтов осознаванию собственных реакций, для последующего использования их в целях достижения терапевтических изменений в семье. По мнению Сатир (Satir, Stachowiak, & Taschman, 1975), психотерапевты, безусловно, нуждаются в освоении определенных техник вмешательства, таких как проведение интервью, конфронтация и поддержка. Все же гораздо важнее самому достичь самоактуализации, быть конгруэнтным и искренним в процессе психотерапии.

И Витакер (Whitaker, 1976а), и Сатир (Satir, Stachowiak, & Taschman, 1975) полагают, что психотерапевт призван быть наставником членов семьи, подавать им пример правильной коммуникации. Если психотерапевт ведет себя открыто и спонтанно, члены семьи постепенно учатся вести себя аналогичным образом. Сатир считает, что психотерапевт должен служить образцом конгруэнтной коммуникации. Психотерапевт помогает членам семьи прояснить и изменить свои взгляды на жизнь, чтобы открыто общаться друг с другом. В его задачи входит обучение членов семьи замечать несоответствие между намерением и воздействием своих сообщений (Satir, 1967). Психотерапевт служит своего рода стандартом, в соответствии с которым члены семьи могут оценить себя и эффективность своей коммуникации.

Помимо обучения психотерапевт способствует ускорению терапевтического процесса. Особым образом заданные вопросы, эмпатические реакции, кларификация и директивы стимулируют эффективную коммуникацию в семье. Члены семьи учатся решать собственные проблемы без явного руководства извне. Психотерапевт искренне верит в то, что семья в рамках терапевтических отношений отыщет конструктивное решение своих проблем.

Следовательно, эффективность подхода зависит не столько от терапевтической техники, сколько от самого психотерапевта. Личные качества психотерапевта имеют решающее значение для успеха лечения. Психотерапевту следует самому быть искренним и открытым, прежде чем ожидать от членов семьи аналогичных проявлений в отношении друг друга (Keith & Whitaker, 1983).

Хотя сторонники подхода не склонны действовать систематически, все же тщательное изучение их работы показывает наличие у них терапевтических стратегий. Эти стратегии включают ряд неструктурированных техник, фантазий, аффективной конфронтации и абсурдизации (Whitaker & Keith, 1981), а также структурированных техник, таких как скульптура и хореография семьи (Satir, 1972).

Дата добавления: 2015-07-08