Печать в швейцарии

Хотя Швейцария сравнительно рано достигла государственного объединения и уже в 1499 г., отделившись от Германии, фактически обеспечила свою независимость, но она никогда не утрачивала тесной связи с умственной жизнью германского народа; она шла по его следам и в развитии периодической печати. Но известия и сообщения газет в большинстве случаев считались швейцарскими правительствами лишним неудобством, доставляющим массу хлопот администрации, часто даже прямым нарушением их давнишних прав, – немудрено поэтому, что всякий появлявшийся листок преследовался этими правительствами с безмерной жестокостью. Попытки издавать газеты по примеру прочих стран подавлялись в самом зародыше, так что швейцарская пресса в продолжение многих веков далеко оставалась позади германской и лишь в середине прошлого столетия получила первый толчок к широкому развитию.

Первая швейцарская газета появилась в 1610 г. в Базеле, почти одновременно с выходом в свет первых немецких газет в Страсбурге и Аугсбурге. Она была основана переселившимся из Шлейзингена в Тюринген книгоиздателем И. Шретером и носила название «Ordinäri Wochenzeitung». Но с самого начала ей приходилось бороться со значительными затруднениями. Уже 21 июля 1610 г. вышел следующий приказ местной администрации: «Ввиду помещенных в еженедельной газете ординарцев ложных сведений и несообразных сообщений, оберкнехту (административный чин) предписывается воспретить впредь печатание таковых Шорендорфу и Кеплеру (по всей вероятности редакторам) под страхом начальнической немилости». Одновременно была предпринята ревизия существовавшего уже несколько десятилетий административного органа по делам цензуры в Базеле и, сверх того, для всех книгоиздателей была введена ежегодная присяга в том, что они будут точно соблюдать все цензурные правила. Однако, несмотря на тщательность цензурного контроля, в «Ordinäri Wochenzeitung» летом 1611 г. проникли сообщения, не понравившиеся городским властям Берна и вызвавшие с их стороны жалобу на ее редактора. Вследствие этого книгоиздатель Шретер был посажен в бернскую башню на целую ночь; по всей вероятности, подвержен он был там жестокому телесному наказанию, отбившему у него всякую охоту продолжать издание своей газеты. Выход ее внезапно прекращается, подробности остались неизвестными. Прошло семьдесят лет до тех пор, пока один книгоиздатель взял на себя смелость основать и в Базеле газету: на этот раз попытка имела успех, но им воспользовался не книгоиздатель, а правительство, решившее издать собственную газету и, следуя примеру Цюриха, Шаф-Гаузена, Сан-Галлена и других, поручившее почтмейстеру составлять по чужим газетам официальную газету Базельского правительства. В 1684 г. газета почтмейстера стала выходить регулярно два раза в неделю; издание новых газет было строго воспрещено, и газетная монополия оставалась в силе до 1797 г. Но и административный орган был подчинен весьма строгой цензуре: он должен был соблюдать большую осторожность в отношении к своему могущественному соседу – Франции; должен был избегать всяких нелестных для папского клира сообщений, а внутренние дела – изображать в самом розовом свете.

В Цюрихе первые ростки периодической печати были еще скуднее, чем в Базеле. Здесь первой газетой, по всей вероятности, явилась «Zeitungspost», отдельные экземпляры которой, относящиеся к 1634 г., сохранились до нашего времени и находятся ныне в Цюрихской городской библиотеке. Но листок, по-видимому, имел незначительный успех, так как вскоре он бесследно исчезает. Некоторое время спустя на его место появляется «Freitags-Zeitung» и так называемая «Bürkli-Zeitung», выходившая, должно быть, с 1666 г., но во всяком случае существовавшая уже в 1687 г. Она выходит и поныне и является таким образом старейшей из существующих ныне швейцарских газет.

АНГЛИЯ

Первые шаги развития английской печати имеют большое сходство с начальными моментами германской прессы. И здесь появились сперва писанные газеты, и лишь особенно важные известия печатались на отдельных листках. Составление первых печатных сообщений приписывается лорду Бурлей в 1588 г., когда испанская армада появилась у английских берегов. Они имели характерные признаки газет и выходили под названием «Английский Меркур». Но достоверность этих данных весьма спорна, так как более точные сведения об «Английском Меркуре» до нас не дошли, а семь газет, четыре печатных и три писанных, находящиеся в Британском музее и долгое время считавшиеся подлинными экземплярами «Английского Меркура», в 1839 г. были признаны подложными благодаря исследованиям мистера Уаттса, библиотекаря Британского музея. Старший Дизраэли замечает по этому поводу в предисловии к двенадцатому изданию своих «Достопримечательностей Литературы»: «Все экземпляры сравнительно недавнего происхождения (около 1740 г.) и несомненно являются подлогом, – доктор Бирч владелец этого собрания. Я склонен думать, что это не более, как остроумная мистификация сведущих исследователей, возникшая при ближайшем участии доктора Бирча вкупе совершенно не объясняется друзьями Йорками».

В начале XVII в. печатанные летучие листки, по-видимому, значительно размножились, а в 1622 г. появилась первая настоящая газета в Лондоне, основанная составителем писем-ведомостей Натаниелем Буттер, под названием «The Certain of this Present Week». Но при господствовавшем в последние годы правления Иакова I всеобщем возбуждении, сказавшемся и на хозяйственной жизни, правильный выход газеты был невозможен; лишь появившемуся позднее «The Weekly Courant» удалось выходить еженедельно без перерывов. В непродолжительном времени вырастали все новые листки, носившие в большинстве случаев несколько странные названия, как, например: «Таинственный филин», «Дракон парламента», «Человек с луны», «Еженедельный изобретатель», но весьма скудные по содержанию.

Принужденные совершенно молчать о политических делах и парламентских заседаниях, да и по остальным вопросам постоянно подвергающиеся цензурным репрессиям, газеты должны были писать о несчастных случаях, убийствах, «чудесных происшествиях», в которых немалую роль играли русалки, ведьмы и прочие; при недостатке же материала они обращались к перепечатке рассказов из Библии. Издатели тщательно соблюдали цензурные правила, так как деспотический Карл I за нарушение их наказывал виновных розгами, заключением под стражу, увечиями, нередко даже смертной казнью. При Кромвеле репрессии были несколько смягчены. «Мое правительство было бы недостойно существовать, – сказал однажды Лорд Протектор, – если б оно не было в силах устоять под бумажной картечью», но при Карле II снова началось систематическое преследование всякой свободной мысли; по мнению короля, он один имел право опубликовывать политические новости; на этом основании были воспрещены все газеты, за исключением основанного цензором Роже Л'Эстранжем в 1663 г. «Intelligencer», выходившего впоследствии два раза в неделю под названием «Лондонской газеты». Но содержание и этого листка чрезвычайно скудно. Две страницы, из которых состоял каждый номер, содержали: известия о двух-трех назначениях, сообщение о какой-нибудь стычке, описание вооруженного нападения на большой дороге, объявление о петушином бое и публикации: о потерянной собаке, о найме прислуги и пр. О парламентских дебатах и государственных процессах, волновавших всю Англию, не упоминалось ни единым словом.

С низложением Иакова II (1689) и вступлением на престол Вильгельма III наступил конец этому жалкому состоянию печати, и в 1702 г. в Лондоне вышла в свет первая ежедневная газета «Daily Courant». Новое затруднение для печати, значительно затормозившее ее развитие, возникло в царствование королевы Анны в 1712 г., когда был введен штемпельный налог в размере полпенни с листа и одного пенни с 1¹/₂листа; вскоре, впрочем, были найдены средства для полного обхода этого закона или, по меньшей мере, некоторого ослабления его обременительности, благодаря чему в Лондоне постепенно появился целый ряд новых газет[1][14]. С 1715г. стала выходить «London Post», основанная мистером Гаррисом и стяжавшая себе бессмертную славу благодаря напечатанию романа Дефо «Робинзон Крузо»; с 1726 г. выходила «Craftsman» в издании Николая Анхерста, сыгравшая видную роль в тогдашних спорах о формах правления и государственного устройства и доведшая ежедневный выпуск до 10000 экземпляров; во второй половине XVIII в. возникли: в 1760 г. «Middlesex Journal», оппозиционная газета, прямо отстаивавшая начало всеобщего избирательного права, и «Public Advertiser» в издании мистера Вудфэлла, с 1769 г. до января 1772 г. печатавшая знаменитые 69 «Писем Юниуса», в которых с неслыханной смелостью высмеивалось правительство Георга II, причем личность автора, несмотря на все старания властей, оставалась неизвестной. И впоследствии этот вопрос долгое время вызывал разногласия среди историков. Вероятнее всего, что автором этой блестящей апологии свободы был сэр Филипп Франсис (родился в 1740 г., умер в 1778 г.). Благодаря опубликованию «Писем Юниуса», выпуск «Public Advertiser» увеличился на 3500 экземпляров, достигнув количества 7000 экземпляров ежедневно.

Наряду с политическими газетами, в самом начале XVIII столетия зародилась и другая отрасль английской журналистики в виде так называемых моральных еженедельников, занимавшихся на первых порах вопросами культуры, бичеванием извращенных нравов и вкусов и охотно предававшихся философским рассуждениям о Боге и бессмертии души. Впоследствии эти еженедельники сделали попытку сообщать отчеты о заседаниях парламента и пробили таким образом брешь в устаревшем запрещении обнародования парламентских прений. Первый из этих еженедельников «The Tatler» («Собеседник») появился в 1709 г. под редакцией Ричарда Стиля. Вымышленное Свифтом лицо, «Исаак Бикерстаф, эсквайр», рассуждало здесь обо всех вопросах, пользовавшихся вниманием общества: о чудовищных кринолинах дам, военных приключениях герцога Мальборо, сердечных тайнах госпожи Дженни Дистаф, единоутробной сестры мистера Исаака, миросозерцании Ньютона и т.п.

Статьи мистера Исаака Бикерстафа, эсквайра, отличались большим юмором, сразу обеспечившим журналу многочисленных подписчиков. Со вступлением в состав сотрудников Эдисона успех его еще увеличился. Элегантный стиль Эдисона и его остроумная манера развивать тему сделали «Tatler'a» самым популярным журналом. Но при этом изменился первоначальный характер журнала, что побудило Стиля и Эдисона прекратить его и вслед за тем основать новый журнал под названием «The Spectator» («Зритель»). Умственный уровень этого журнала был значительно выше, чем у его предшественника, и преемником мистера Бикерстафа выступил здесь молодой высокообразованный джентльмен, с одинаковым умением и знанием дела беседовавший как о восточной литературе и о переселении душ, так и о комических сторонах повседневной жизни, родимых пятнышках и французских башмачках. Душой предприятия был неутомимый Эдисон, напечатавший в «Spectator'e» около 274 статей. Герман Геттнер справедливо замечает, что статьи Эдисона до сих пор являются образцами журнальной литературы этого рода. И «Spectator» имел огромный успех, но тем не менее Стиль и Эдисон в декабре 1712 г. прекратили его и в марте 1713 г. приступили к изданию «The Guardian» («Блюститель»), который вскоре встал на политическую почву. «The Guardian» примкнул к вигам[2][15] и стал вести вместе с ними ожесточенную борьбу с ториями[3][16], но уже осенью того же года он погиб в водовороте политических событий. Многочисленные еженедельники, возникшие в этом периоде, не выходили из границ трезвой морали и мелкобуржуазного юмора и не заслуживают особого внимания; следует упомянуть лишь об основанном в 1731 г. «Gentleman's Magazine», осмелившемся с 1733 г. печатать парламентские отчеты, что впоследствии снова было воспрещено законом. Но эти отчеты появлялись лишь после закрытия сессии, причем имена ораторов оставались неизвестными читателями, и для вящей предосторожности редакция оговаривалась, что сообщенные прения происходили в волшебном царстве лилипутов. Тем не менее возникали конфликты; издатель Каве подвергся административному взысканию, что, впрочем, не удержало его от продолжения публикации отчетов. Он снискал себе этим столь прочные симпатии в обществе, что палата общин решилась отказаться от своей старинной привилегии – заседать при закрытых дверях. «Gentleman's Magazine» завоевал таким образом английской прессе доступ в парламент.

ФРАНЦИЯ

Основателем первой французской газеты был врач Теофраст Ренодо[4][20], родом из Лудена, в графстве Пуату, где он заслужил всеобщие симпатии своим человеколюбием и своими трудами по общественному призрению бедных. Несмотря на свою принадлежность к гугенотам, Ренодо, по приказу кардинала Ришелье, был призван в 1624 г. в Париж на пост главного начальника государственных благотворительных учреждений. Гражданские войны того времени довели до крайних пределов нищету и бедствия среди низших слоев населения; Ренодо деятельно заботился об устройстве общественных работ и доставлении заработка голодающим через организацию особых посреднических бюро. Он был инициатором открытия даровой поликлиники для бедных, а также основателем академии для лиц, получивших школьное образование. В этих академиях читались лекции по физике, математике, морали и др. Многосторонняя деятельность навела его на мысль издавать газету. Он хотел таким образом способствовать поднятию уровня просвещения в обществе и развитию общественных и государственных интересов. Своим первым долгом он считал защиту молодой монархии от посягательств феодальной аристократии и отстаивание религиозной терпимости против католического духовенства. Таким образом, с самого начала Ренодо поставил своей задачей, наряду с распространением известий, также и проведение в жизнь известной политической программы. Это позволяет нам признать изданную им газету первой политической газетой в современном смысле этого слова. Она выходила с 30 мая 1631 г. под названием «La Gazette» сначала в размере четверти листа о четырех страницах, потом в октавном формате. Первого января 1762 г. она получила название «Gazette de France»; под этим названием она выходит и по настоящее время. До Великой французской революции она появлялась еженедельно; цена за номер в розничной продаже равнялась одному су; абонемента[5][21] еще не существовало; экземпляры газеты продавались открыто. Во время революции она стала выходить два раза в неделю, а впоследствии была преобразована в ежедневную газету.

Уже первый номер «Gazette» был богат содержанием; большинство сообщений касалось Германии и приходило из Шлезии, Штеттина, Вены, Любека, Франкфурта-на-Одере, Гамбурга, Лейпцига, Майнца и Франкфурта-на-Майне; внутренние корреспонденции на первых порах ограничивались придворными известиями. Анонсы и публикации не принимались; но несколько лет спустя Ренодо, идя навстречу многочисленным желаниям, а также в интересах своего осведомительного бюро, основал самостоятельный справочный листок, приблизительно соответствовавший отделу для публикаций в наших современных газетах.

Ренодо прекрасно сознавал трудности, с которыми ему придется сталкиваться при издании газеты. «Если боязнь не понравиться современникам препятствовала многим писать историю своего столетия, – говорил он в обращении своем к читателю в первом номере, – то насколько опаснее для писателя представляется затея писать историю той самой недели, даже того самого дня, когда его будут читать? Вспомните при этом тот короткий срок, который ставит мне ваше нетерпение, и я сильно ошибусь, если даже самый строгий критик не найдет слова снисхождения по отношению к произведению, которое должно быть закончено в течение четырех часов, которые остаются мне для ознакомления с полученным материалом, его сводки и печатания». Далее он обещает быть правдивым в своих сообщениях, хотя здесь же оговаривается, что за точность своих известий он не всегда может поручиться. Среди многих, поспешно составленных сообщений легко могут заключаться и такие, которые потребуют поправки; поэтому он в таких случаях просит лиц, лучше него осведомленных, взяться за перо и исправить вкравшиеся неточности.

Предприятие Ренодо имело успех. В особенности Ришелье не скупился на знаки своей милости его инициатору. Он сразу понял, какие услуги газета может оказать его политическим планам, и всеми мерами старался упрочить ее положение, снабжал редакцию необходимыми техническими средствами, доставлял ей деятельных сотрудников и сам нередко помещал в газете специально для нее написанные статьи. Сверх того, он присылал Ренодо копии с заключенных договоров и капитуляций, с посольских докладов и донесений об осадах и битвах, но, разумеется, лишь те из них, которые он находил нужным обнародовать. Сотрудником Ренодо был не только Ришелье, но и сам король Людовик XIII, много лет сряду доставлявший ему весьма обстоятельные корреспонденции. Сотрудничество короля сначала не было известно и обнаружилось лишь благодаря заметке иезуита Гриффэ в «Histoire de Louis XIII»[6][22]; черновые наброски, по которым король писал свои статьи, вслед за этим были собраны, переплетены в двух томах и отданы на хранение королевской библиотеке. Этими сведениями исчерпывалось долгое время все, что было известно о драгоценных манускриптах, и несмотря на тщательные изыскания, их не удавалось найти, покуда, наконец, в 1894 г. редактор «Temps», при разборе старинной библиотеки, случайно не наткнулся на одну рукопись, содержавшую сообщения о походах в Лотарингию, Пикардию и Лангедок за 1633–1642 гг. Предполагают, что в другом томе собраны политические статьи короля. При сопоставлении манускриптов с соответствующими статьями «Gazette» было сделано любопытное открытие, что корреспонденции своего царственного сотрудника Ренодо перепечатывал отнюдь не дословно, а он делал в них нередко значительные исправления и сокращения. Весьма ценным сотрудником «Gazette» был также генеолог Гоцие, переписывавшийся со всей Европой и охотно делившийся с редакцией получаемыми им известиями. Несмотря на эти благоприятные условия, положение «Gazette» было не из легких. Государи соседних стран препятствовали ее распространению среди подвластного им населения, что в 1633 г. заставило Ренодо обратиться к ним в газете с просьбой изменить свое отношение к ней и указать им на бесполезность попыток задерживать его известия, так как в них кроется нечто, напоминающее собой способность горного потока, сила которого только увеличивается от возводимых на его пути препятствий. И внутри страны, в Париже, у газеты было много врагов и завистников, но козни их не причиняли ей особого вреда при жизни Ришелье и Людовика XIII. Со смертью последнего начались преследования Ренодо: у него было отнято право врачебной практики в Париже, академия его была закрыта; та же участь постигла его осведомительное бюро; в смутное время восстания Франции он нигде не мог добиться признания своих прав. Только со своей газетой он оставался неразлучен; несмотря на все трудности, он продолжал издавать ее при помощи своих сыновей Якова и Евзебия; но она давала одни убытки, и когда Ренодо 25 октября 1653 г. скончался, 70 лет от роду, один из его современников сказал: «Он умер нищим, как умирают великие». В посвященном его памяти некрологе, помещенном в «Gazette», отмечались крупные заслуги Ренодо перед родиной. «Потомство не забудет помянуть его имени, – читаем мы тут, – наряду с именами величайших деятелей нашего времени. Он выдавался своими огромными познаниями, своим врачебным искусством и многими другими сторонами своего гения, посвященными всеобщему благу. Его бескорыстие позволяло ему довольствоваться своей славой». Эта уверенность в благодарности потомства оправдалась: на месте деятельности Ренодо, в Париже, на Rue de Latèce, напротив Palais de Justice, ему поставлен памятник, характеризующий его как журналиста и благодетеля бедных.

Дальнейший рост периодической печати во Франции совершался весьма медленно, что объясняется отчасти малограмотностью населения в XVII и XVIII столетиях, отчасти же тем, что правдивое слово о народных бедствиях и из года в год возраставшей дезорганизации всей государственной жизни представляло большую опасность. Возникавшие в провинции мелкие листки поэтому сплошь незначительны и бесцветны. Таковы «Journal de Havie» (1757), «Petites Atiiches de la Gironde» (Бордо, 1758), «Journal de Rouen» (1762), «L'Union d'Jonne» (Сен, 1771), «Journal de Maine-et-Loire» (Анжер, 1773) и др. Наконец, в 1777 г. в лице «Journal de Paris» Франция получила первую крупную ежедневную газету. Но, по-видимому, она не имела широкого распространения. Более благоприятные для журнализма времена настали при первом разливе французской революции, когда законодательное собрание в 1791 г. декретировало свободу печати. Ежедневные газеты вырастали, как грибы после ливня, многие из них сразу и исчезали. Из 73 или даже, по другим источникам, сотни газет, появившихся в эти бурные дни, большинство осталось неизвестными для потомства даже по имени. Наибольшей популярностью пользовались: «Ami du peuple», «Orateur du peuple», «Patriote français», «Publiciste parisien», «Le défenseur de la constitution», «Révolution de France», «Tribun du peuple», некоторые другие, выходившие при ближайшем участии главных деятелей революции, каковы Марат, Камиль Демулен, Робеспьер и др.

Дата добавления: 2015-07-08