Кот, который тебя наебывает

Лестница здесь крутая. Нет, серьезно. С нее-то все и началось. С лестницы. Кофе. И кота. Наверно, все же с кота.

Старая, железная, пожарная лестница петляла изломанной по этажам змеей, скрипела и ржавела на ветру. Обычно я выходил на небольшую площадку, выполняя план эвакуации от невероятного спокойствия и безопасности дома в рассвет, садился на ржавые прутья ступенек, пил кофе, курил, смотрел на светлеющий мир и думал, эту ночь, слава богу, я тоже пережил.

По каким-то причинам, спать последнее время я не мог. Вечером приходила жуткая усталость, глаза слипались, сознание угасало, но я твердо знал: спать нельзя. Выключался на пару часов, а потом словно какая-то сила выдергивала из забытья. Полудохлой мухой я плелся на кухню, делал кофе, поддерживая работу сознания, и оставался наедине с темнотой. Надо пережить эту ночь. Словно вдруг оказался в осаде тучи нежити, вампиров, демонов, зомби, ведьм, чудовищ и прочих тварей, что исчезнут лишь с рассветом.

А если сплю – то не смогу защитить что-то, далекое, едва досягаемое, не смогу дотянуться хоть как-то и спасти. Во сне я был лишь отзвуком далекого присутствия, еле ощутимого. В физическом плане же оставался безучастен.

Но это смутные и неясные ощущения – делать-то мне было нечего. К чему тянуться, чего ради оставаться бодрствовать в сознании, я не знал. И все, что оставалось – как-то убивать эти ночи.

Как-то пережить.

Всю ночь я слушал музыку, пил пиво из банок и читал комиксы, изредка чередуя просмотром легкого порно. В среднем я всаживал по упаковке пива, полсотни рисованных журналов и пачку сигарет. Я действительно убивал эти ночи. Потом начинало светать.

Я смотрел на пустой, тихий город, какой-то мягкий и чистый, уже почти трезвым взглядом. Ни людей, ни звуков, прохлада и свежесть заходились, и чистота, приносимая уходом ночи, словно вобравшей всю грязь, тьму и тошноту. Прекрасный светлый мир.

Утро всегда приносило ненависть. Казалось, ночь предназначена для каких-то свершений, деяний, открытий или чудес, а я лишь убивал ее. Убивал свое время. Убивал свою жизнь.

Тяжелая ночь. Тяжелая жизнь.

Словно и не по-настоящему все, будто какой-то полуфабрикат. Мы захлебываемся фаст-фудом. Другие страны заменили фото и видео других стран, события в мире заменили новости на телеэкране, секс заменило порно, людей заменили иконки, общение заменили социальные сети, бога заменил интернет, жизнь заменили муляжом. А я не пытался сделать и шага к выходу.

Люди словно покинули внешний мир, и без присмотра он превратился в ужасное место, где совершенно не хочется пребывать. Страх запирал людей в квартирах. Отвращение к миру запирало в стенах комнаты меня.

Жизнь растрачена, пущена на ветер. Погрузившись в самокопания и самоуничижение, я смотрел за восходящим над крышами солнцем. Впереди еще целый день, утомительный и невыносимый – надо вытерпеть и протянуть. Пережить ночь ради совершенно неприятного и отвратительного дня. Все вращается по какой-то совершенно неправильной схеме.

Где-то ко второй сигарете и пустой чашке я окончательно трезвел и заканчивал с самокопанием. Не сумевший ни измениться, ни оправдать свое существование, я был в порядке.

К чему все это? Да, собственно, и ни к чему. В мире столько вещей, но у нас слишком мало времени, чтобы познать их все. В результате мы распыляемся, тратим его непонятно на что и дохнем, так и не успев ничего сделать.

Может, я просто не умею развлекаться и получать удовольствие от того, что делаю. Радоваться тому, что имею. Но, черт возьми, я хочу большего! Если у тебя есть цель, ты должен идти к ней, иначе она будет отдаляться с каждым днем и однажды окажется вне пределов досягаемости.

И вот тогда, собственно… ты обернешься назад и скажешь: Хоть я ничего не достиг, я прожил все же хорошую и приятную жизнь. Я могу умереть спокойно. Мне не о чем сожалеть.

Господи, ну что это за хуета?

Так действительно можно подумать? Не добившись ничего, я закончу жизнь где-нибудь в сточной канаве, пьяным и умирающим.

Что ж, ты влез в мою жизнь, чтобы услышать эту историю, так добро пожаловать в мое утро ненависти.

Сначала в него влез этот кот, нарушив прекрасное единение с рассветным миром.

Откуда он возник? Подкрался снизу, сверху, или появился из воздуха? Просто на перилах вдруг образовалась здоровенная черная туша, откормленная, словно домашняя версия бегемота, и жутко пушистая. Короткие лапы крепко вцепились в железную периллу, а огромные зеленые глаза – в меня.

-Беатриса в беде, – сказал котяра.

Я крепко затянулся и выпустил дым мохнатую морду.

-Как думаешь, есть разница, падает с седьмого этажа на землю обычный кот или говорящий?

-ЧТО? – вздыбился пушистый бегемот.

-Почему я так не так удивляюсь тому, что ты говоришь, как удивляешься ты, что я говорю? Что с Беатрисой?

-Она в беде, – успокоившись, произнес кошара. – Ты должен помочь ей.

Я испытующе смотрел в зеленые стекла. Когда происходит подобное, в голове сразу возникает куча мыслей и эмоций. В первую очередь невыносимое желание сорваться с места и броситься спасать Беатрису. Не зная ни куда, ни от чего, ни зачем. Здесь нужна трезвая голова. Во-вторых: это кот. Он разговаривает? Действительно разговаривает? Я не спятил? Что за ерунда? И потом: что я должен делать? Должен ли я вообще хоть что-либо делать?

Те проблемы, которые придется решать, хочешь того или нет.

-Так, – сказал я. – А теперь рассказывай, кто ты такой и что знаешь.

-Найди Беатрису, – повторил котяра. – Ты должен помочь ей.

-Думаешь, у тебя есть право меня игнорировать?

Но черная туша спрыгнула с перил и рванула вниз на невероятной для такого толстого куска мяса скорости.

-А ну вернись! – заорал я. – Мы еще не закончили!

Но кот уже взял фору в два пролета, а скоро и вовсе скрылся. А я остался на седьмом этаже, с проблемами, которые он оставил.

Можете представить? Теперь развейте и до моих чувств.

Я помыл чашку и вытряхнул пепельницу. Закурил. Неотступно терзала мысль, словно кто-то изо всех сил старается меня удивить.

Как сильно люди любят утренние телефонные звонки? Думаю, как и звон будильника. Хорошо, что еще сохранились безобидные вещи, которые можно ненавидеть.

Никто не брал трубку. И шансов, что ее поднимут, с каждым впечатывающимся в сознание гудком становилось все меньше. Количество мыслей о том, что же это могло быть, так же становилось все меньше.

Галлюцинация или действительность? Обман или правда? Думаю, я в любом случае не буду удовлетворен ответом. Разговаривающий кот. Черт! По крайне мере, это не грабитель, пытающийся пырнуть ножом или застрелить из револьвера. Хотя неизвестно, что хуже.

Это вселяет беспокойство. Я не мог дозвониться до Беатрисы.

Мы расстались месяца два или три назад, и с тех пор она не причиняла мне беспокойства. До сих пор. Почему мы расстались? Почему люди вообще расстаются? Думаю, это… неизбежно. Не важно.

Если бы меня просили рассказать о Беатрисе, чтобы я мог сказать? Она добрая. Умная. Играет в бейсбол. У нее отличное тело. Она ненавидит блюз, морковь и правительство. Учится на врача. Кажется, ее мечта: переехать в Венецию. А еще: мы скверно расстались.

Совсем не по-дружески. Но все давно похоронено. А тут этот котяра, и сообщает, что она в беде. Спрашивается: что с ней случилось, и: причем тут я? (На самом деле вопросов намного больше, это не важно.)

Как найти иголку в стоге сена? А человека, которого когда-то знал, но давно не виделся? Зачем вообще искать кого-то? Видите, как их много.

И почему-то я уверен, что проще не станет. Ничего хорошего в себе такие дни не несут.

Я решил заглянуть домой к Беатрисе. План довольно прост: если вам нужен конкретный человек в этом огромном муравейнике – просто тяните за все ведущие к нему нити, и он скатится к вам сам. Места, где она чаще всего бывала, друзья, соседи, знакомые. Дом, работа, окружение, вопросы, вопросы, изобретательность, проявляемая в убеждении людей выдать интересующие сведенья.

Чувствовал себя детективом из дешевого романа в мягкой обложке. Дешевый потребительский шлак. Их не спасало даже обилие драк, стрельбы, алкоголя и секса. Похоже, люди давно разучились творить в этом жанре. Кто сейчас вспомнит что-нибудь действительно стоящее? Дешевая потребительская жизнь.

Но из меня вышел скверный детектив даже для столь невысоких стандартов. Беатрисы нигде не было. Поводов для беспокойства тоже. Все видели ее вчера, но никто не видел сегодня. Утром она просто растворилась. Ну, у человека есть право проводить свободное время как и где угодно. Все в порядке веще. Ничего удивительного.

За исключением черного кота. Если Беатрисы нигде нет, и никто не знает, где она, можно все же задумываться над этими словами. А можно и не задумываться. Если я не скажу, куда отправлюсь, найти меня в этом муравейнике может стать невозможно.

Стоило переждать, и если через пару дней она не вернется и дело получит развязку, можно начинать что-то делать. С другой стороны, какое вообще я к этому имею отношение?

Это касается меня, как пережаренная картошка в Макдональдсе, которую я никогда не заказываю.

Только никому нет до этого никакого дела. Ни чертовому коту, ни расспрашиваемым мной знакомым, ни парням в черных костюмах, взявших меня под лопатки.

Шикарное черное авто с затемненными окнами, караулящее под окнами выглядит подозрительно. В этом районе не появляются столь дорогие машины. Особенно, если из них вылезают квадратные ребята в невероятно чистых костюмах и подходят специально к тебе.

-Поедешь с нами.

Эти квадратные лица, без эмоций за черными очками. Широкие спины и мощные плечи. Огромные руки. Словно ступившие с экранов фильма про гангстеров на грязный тротуар начищенные ботинки.

-А вы, собственно, кто такие?

-Поедешь с нами.

-Нет, спасибо. Мама говорила, что не стоит кататься с незнакомцами, одетыми как торговые автоматы.

-Ты поедешь с нами.

Блядь.

И вот я зажат между двумя шкафами, как пограничный пост меж воюющими государствами, а черное авто мчит с бешеной скоростью без всякого рева. Напряженная тишина не своей тарелки связывает челюсти. Здесь даже Боб Дилан не играет. Хоть бы какой-нибудь Бетховен. Ни черта.

Страшно ли мне? Да, пожалуй. Чего бояться – сам не знал. Все грозящее впереди разбивалось о какое-то безразличье и флегматичность. Да что они могут? Убить? Ладно, я пожил в этом мире. Избить? Не смертельно. Пытать? Вечность это длиться не сможет. Сделать калекой? Неприятная перспектива, но этот кусок мяса мне не сильно жалко. Угрожать? У меня мало того, что можно отнять. Убить близких и родственников? Моя семья за границей. Это глупо. Тронуть моих друзей? А вот это уже неприятно.

Но мне они ничего не могли сделать. Огромные суровые парни в черных костюмах, такие мощные, на крутой тачке, с пушками, при деньгах, и абсолютно ничего не могут мне сделать. Это же идиотизм.

Но страх был. Бояться нечего, а я боялся. Мы никогда не узнаем, чего на самом деле стоит бояться. Возможно, нас пугает сам факт нашего бесстрашья.

Конечно, философский взгляд на вещи помогает по-иному увидеть ситуацию. Но желудок он не наполнит. И не перенесет из этой машины куда-нибудь на Карибы.

Вообще я – мелкая сошка. В полном строительства автострад, громадных небоскребов, чемоданов с деньгами, наркотой, пушками и личных самолетов мире мое существование более чем незаметно. В социальной жизни я призрак, оплачивающий лишь счета за квартиру и оставляющий чеки в магазинах.

Даже среди однокашников я лишь блеклая тень. В то время как к моим годам большинство из них давно знали свою дорогу и уверенно топали по ней ровным строем, я свернул куда-то не туда. Почти все они реализовались в жизни и заняли нужную нишу, построили ячейку в улье общества. Машины, личные квартиры, карьерный рост, жены и любовницы, отдых за границей. Стабильность и уют. Образцовые представители человечества.

А теперь посмотри в зеркало. Пока остальные чего-то достигали, я уверенно проповедовал политику разгильдяйства. У меня был план, и он вполне действовал. С его помощью я мог отдыхать и ни о чем не задумываться еще как минимум лет десять. Официально я учился. Получал стипендию, деньги от родственников, и в свое удовольствие сбегал от будущего в настоящее, не задумываясь о работе и прочих социальных проблемах. План был хорош и прост. Я метался между факультетами и курсами, вытягивая деньги из университета за одно свое присутствие там, и все, что нужно было для поддержания этого прекрасного состояния – не получать профессию.

Кажется, я читал о такой схеме в какой-то книге. И она работала, черт возьми! Я мог спокойно грузиться алкоголем, читать свои комиксы и разгильдяйничать, ничего не опасаясь, наслаждаясь жизнью и никуда не двигаясь. И вот где в итоге я оказался.

Я был совсем неразличим в этой стае планктона. Такому здоровенному киту незачем вылавливать меня. Просто какая-то ошибка.

Оставалось надеяться, что большие люди прощают себе подобные ошибки.

-Здесь не курят, – произнес правый шкаф.

Я не обратил внимание.

-Я сказал: здесь не курят, – убедительнее повторил он, остановив руку с горящей спичкой.

-Вы даже не знаете кто такой Пол Маккартни, ребята. О чем мне с вами разговаривать?

Но я убрал спички и сигареты. Здесь не курят. Кажется, был такой старый черно-белый фильм. О диком западе, ковбоях и бандитах. И, кажется, там все закончилось не слава Богу. А может, я ошибаюсь. Аминь.

Эти скворечники ничего не решают, но вот когда я предстану перед Большой Акулой… и как там этих воротил?

-Мистер Эндрю Робинсон, добро пожаловать. Присаживайтесь.

-Ага. Здравствуйте, мистер.

Вежливость – превыше всего. Это походило на какую-то постановку. Я сидел через стол от него, здоровенного упитанного мистера Не-святого-а-крестного Отца, развалившегося в черном кресле. И вся эта обстановка, все эти костюмы, и ребята, стоящие за спиной. Они словно инсценировали фильм в стиле 80-ых. Я бы так не делал. А может, все дело в традициях? Или в стиле. Никогда не понять, о чем думают такие ребята.

-Хотите виски? – спросил босс.

-А вы, похоже, занятно изучили мое дело.

Он без улыбки разлил янтарную жидкость в стаканы. Никто не чокался. Никакой дружеской атмосферы. Но виски от этого хуже не стало.

-Зачем вы пригласили меня сюда? – спросил я.

-Зачем вы ищите Беатрису Лэстинжер?

Один-один.

-Где Беатриса?

-Зачем она вам?

Скоро я начну сливать. Это как неизбежность.

-Где она?

-В безопасности.

-У меня другие сведенья.

-Откуда?

-Назовем это предчувствием.

-Мистер Робинсон, – сказал босс. – Похоже, вы не осознаете положение, в котором оказались.

-Мистер, – сказал я, перегнувшись через стол. – Я вас не боюсь.

-А сейчас?

Он достал пистолет и приставил мне к лицу.

Я достал сигарету и вставил в зубы.

Он отвел пистолет в сторону и спустил курок. Грянул выстрел. Черная пустота снова смотрела мне в лицо.

Я не двигался, все так же смотрел ему в лицо.

-Простились с жизнью, мистер Робинсон?

-Еще до твоего рождения.

Он выстрелил.

Дата добавления: 2015-07-07