Была ли борьба «леса со степью»?

Особенности взаимоотношений Руси с кочевниками

(по книге Л.Н.Гумилева «Древняя Русь и Великая степь»)

Выполнила: студентка 1 курса

группа 08112

Пястова Анастасия Евгеньевна

Проверил: доцент, кандидат

исторических наук

Михайлов Дмитрий Алексеевич

Новосибирск

2008 год

Содержание

Введение………………………………………………………………………….3

1. Была ли борьба «леса со степью»?.................................................................. 5

2. Пассионарность………………………………………………………………13

3. Спад пассионарности………………………………………………………...16

Заключение……………………………………………………………………...17

Список литературы……………………………………………………………...18

Введение

Вклад Л. Н. Гумилева в развитие отечественного гуманитарного знания не ограничивается концептуальными построениями. Величайшей заслугой ученого является его открытия для широчайшего круга читателей, и в первую очередь - для школьников огромного мира, простирающегося на восток от Руси. Глубокое изучение народов, живущих на краю Ойкумены древнекитайской цивилизации (не говоря уже о цивилизациях европейских), собственно и составило ту почву, на которой выросли теоретические модели Л. Н. Гумилева.

Ученому удалось разрушить стереотипы восприятия «Дикого» Востока не только обыденным сознаньем, но и широкими научными кругами, пробить брешь в сугубо европоцентричном «официальном» взгляде на историю Руси-России. Роль «восточного» фактора в развитии Древнерусского государства русских княжеств XII- первой трети XIII в., взаимодействие и взаимовлияние русских земель, Великой Монгольской империи и Золотой Орды – вот колоссальный комплекс проблем, изучение которых сегодня во многом определяется прямым или косвенным влиянием трудов Л. Н. Гумилева.

В своей книге «Древняя Русь и великая степь» Л. Н. Гумилев рассматривает одну из самых сложных и запутанных проблем отечественной истории – проблему взаимоотношений Древней Руси и ее соседей, главным образом степняков и монголов.

Лев Николаевич не объясняет, например, почему одни армии одерживали победы,а другие терпели поражения, и отчего одни страны усиливались, а другие слабели. И, наконец, почему возникали могучие этносы и куда они пропадали, хотя полного вымирания их членов не было.

Все перечисленные вопросы всецело относятся к избранной мною теме – внезапному усилению того или иного народа и последующему его исчезновению. Мною разобран наиболее яркий пример- монголы, но другие народы также подчинялись этой закономерности.

Была ли борьба «леса со степью»?

В XII в. бывшая степная окраина Киевской Руси превратилась сначала в «Землю Незнаема», потом в «Большой Луг» и, наконец, в «Дикое поле», завоеванное русскими и их союзниками-калмыками лишь к концу XIII в. Но тогда изучение этой страны пришлось начинать заново. Степные просторы Западного Причерноморья всегда были удобны для развития скотоводства. Поэтому в Восточную Европу переселились азиатские кочевники. Разумеется, эти миграции вызвали столкновение с местным населением - славянами, хозяйство которых было связано с лесными массивами и речными долинами. Однако кочевое хозяйство не может существовать вне связи с земледельческим, потому что обмен продуктами одинаково важен для обеих сторон. Поэтому здесь наблюдается наряду с важными столкновениями постоянные примеры симбиоза. Печенеги после разгрома при Лебурне осели в Добрудже и стали союзниками Византии; тюрки поселились на правобережье Днепра и поставили пограничную стражу для киевских князей; куманы, сильный и воинственный народ, после первых столкновений с русичами сделались союзниками Черниговского княжества.

И это не случайно. Экономико-географическое единство региона, в котором сочетались зональные и азональные, (речные долины) ландшафта, определяло необходимость создания целостной системы, где части не противостоят друг другу, а дополняют одна другую. Разумеется, это не исключало столкновений, подчас кровавых, и это-то бросалось в глаза современникам событий. Авторы XIX-XX вв. создали концепцию извечной борьбы «леса со степью». Начало этой идеи положил С.М. Соловьев, считавший, что поток славянской колонизации шел по линии наименьшего сопротивления - на северо-восток, где Ростовская Земля, поселенная финнами, без сопротивления покорилась славянам, тогда, как воинственные кочевники были для славянских землевладельцев неодолимой преградой. Оптимальное условие для становления культуры и процветания хозяйства имелись не в глухих лесах Заволжья и Сибири и не в солнечной пустыне Казахстана, а на ландшафтной границе лесной и степной зон, а также в азональных и ландшафтах, речных долинах. Аборигены леса и степи научились жить в этническом симбиозе, обменивались излишними продуктами труда и не образовали химер, несмотря на частые смешанные браки. При этом оба этноса – русичи и куманы жили, каждый за счет природных ресурсов своего региона и потому были ограничены пределами своих ландшафтов. Неоднозначными являлись отношения Руси с тюркоязычными кочевниками-печенегами, в конце IX-X в. вышедшими из Заволжья и захватившими степи северного Причерноморья. Известны факты как союзнических отношений с ними (например, печенеги участвовали в походе Игоря на Константинополь в 944 г.) так и военной конфронтации (920, 968-972). С целью противостояния возросшему в конце Хв. Натиску печенегов Владимир Красное Солнышко усилил оборону южнорусских рубежей, создав сеть городов-крепостей по рекам Десне, Остру, Суле, Трубегне, Стугне, но, тем не менее, их набеги продолжались. В 1036 г. Печенеги осадили Киев, но в конечном итоге потерпели поражение, от которого они так и не смогли оправиться: их вытеснили из черноморских степей другие кочевники – половцы, которые были известны как кипчаки и куманы.

Само имя кипчак означает, видимо, «неудачливый, пустой человек»: по гипотезе С. Г. Кляшторного, под таким презрительным именем победители-уйгуры стали именовать одно из тюркских объединений – сиров, - некогда занимавших наряду с тюрками-ашина главенствующее положение в разгромленном уйгурами Тюркском Каганате. Имя кипчак сохранилось в этнонимии многих современных тюркских народов (алтайцев, киргизов, казахов, узбеков) как родовое или племенное название. Русское наименование кипчаков - половцы связано с характерными для тюрков цветовыми этническими и географическими классификациями: цветовое обозначение «половый, светло-желтый», видимо, является переводом тюркского этнонима сары, шары - «желтый»».

Киевские князья проводили по отношению к половцам такую же политику, что и к степным предшественникам. Против половцев использовали союзных печенегов и пограничное население, пытались разрешить споры мирным путем, заключали династические браки, менялись заложниками и совершали походы вглубь половецких степей. Русско-половецкое противостояние перерастало в войны, которые сменялись перемириями. Две крупные русско-половецкие войны произошли во временном промежутке 1103-1117 и 1057-1075 гг.

Другими словами, отношения между Русью и степью складывались не столь трагично, а, может быть, даже и не столь драматично, как может показаться на первый взгляд. Вооруженные столкновения сменялись мирными годами, ссоры – свадьбами. При внуках и правнуках Ярослава Мудрого половцы уже были «нашими». Многие русские князья: Юрий Долгорукий, Андрей Боголюбский, Андрей Владимирович, Олег Святославич, Святослав Олегович, Владимир Игоревич, Рюрик Ростиславич, Мстислав Удалой и другие женились на половчанках либо сами были на половину половцами. В XIII в. русичи считали половцев «своими», особенно крещеных; половцы перестали выступать как противники, чего нельзя сказать о мордве и тем более камских булгарах, захвативших в 1219 г. Устюг и отбитых при Унже.

Булгары, принявшие ислам, вошли в систему другого суперэтноса, и долгое время старались оттеснить русских от Волги. В этих войнах половцы сражались на стороне русских. А русские князья, в свою очередь, в 1223 г. выступили в защиту половцев и сложили свои головы на Калке. Злейших врагов не защищают ценой своей жизни.

И наоборот, столкновения между осколками Киевской державы носили куда более жестокий характер, причем к свирепости часто добавлялось вероломство. Так пострадал в 1178 г. Торжок от буйства воинов Всеволода III вопреки княжеской воле, так как ратники заявили, что осажденным нельзя верить, потому что «новгородцы на одном дне целуют крест и нарушают клятву». За это новгородцы отплатили резней Суздальцев на р. Липице в 1216 г.

Итак, запустение и «погибель Русской земли» произошли не по вине злых соседей, а вследствие естественного процесса — старения этнической системы, или, что то же, снижения пассионарного напряжения. К аналогичному заключению пришел С. М. Соловьев, давший блестящую характеристику последнему паладину Киевской Руси — Мстиславу Удалому: «...князь, знаменитый подвигами славными, но бесполезными, показавший ясно несостоятельность старой, Южной Руси, неспособность ее к дальнейшему государственному развитию: Южная Русь стала доживать свой век в бесконечных ссорах Мономаховичей с Олеговичами, Ростиславичей с Изяславичами, а Северная Русь, называвшаяся Залесской Украиной, «отстала» от Южной Руси в процессе разложения. Она еще сохранила элементы инерционной фазы, ибо пассионарность, как рецессивный признак, отодвигается на окраины ареала и ис­чезает позже, чем в центре. Благодаря этой закономерности Великое княжество Владимирское продлило свое существова­ние до середины XIII в., т. е. до инкубационной фазы нового пассионарного толчка, проявившегося в XIV в. Здесь сохрани­лась культура, материальная и духовная, унаследованная от Древней Руси, ибо культурогенез всегда отстает во времени от исчезает позже, чем в центре. Благодаря этой закономерности Великое княжество Владимирское продлило свое существование до середины XIII в., т.е. до инкубационной фазы нового пассионарного толчка, проявившегося в XIV в. Здесь сохранилась культура, материальная и духовная, унаследованная от Древ­ней Руси, ибо культурогенез всегда отстает во времени от этногенеза, что делает возможным передачу эстафеты новому этносу. Но последний усваивает свое наследие лишь настолько, насколько оно ему подходит; многое остается утраченным и вскрывается только науками — археологией и филологией.

Осенью 1236 г. монгольские войска взяли Великий Булгар, а весной 1237 г. напали на алан и кыпчаков. В дельте Волги погиб "храбрейший" из половецких вождей — Бачман, а вой­ска хана Котяна отступили за Дон. Впрочем, фронтальное на­ступление монголов на запад захлебнулось.

Тогда монголы двинули отряд на север и осенью 1237 г. подчинили бур-тасов, эрзю и мокшу, подойдя к границам Рязанского княже­ства. Начался поход на Русь. Во главе монгольского войска стоял внук Тэмуджина Чингисхана — Бату (Батый), Батый разгромил войско Рязанского княжества, взял в Великом княжестве Владимирском 14 городов и разбил войско князя Юрия II на р. Сить, затем 5 марта 1238 г. взял Торжок. Батый повернул на юг и семь недель осаждал Ко­зельск, помощи которому не подали ни смоленские князья, ни Михаил Черниговский, ни Ярослав Всеволодович,хотя у всех этих князей войска были; например, во время осады Козельска Ярослав Всеволодович совершил победоносный поход на Литву. Летом 1238 г. Батый перешел в степь и соединился с южной армией, после чего половцы стали отходить в Венгрию. В 1239 г. монголы взяли Чернигов, а в 1240 г. — Киев; попутно были разгромлены "черные клобуки" (каракалпаки). Кроме того, значительная часть монгольского войска была оття­нута на Кавказ и в Крым. В 1241 г. монголы напали на Венгрию, потратив на путь через Волынь всего 4 месяца. Так закончился русский этап войны, но монгольский поход продолжался до 1242 г. Разница лишь в том, что девятый вал бедствия прокатился уже по Венгрии и Польше.

Монгольский "западный поход" — феномен необычный, а потому интерпретация его была разнообразна. Советские историки, глубоко изучившие проблему, приводят интересные подробности. "Несмотря на непосредственную опасность нашествия, в Южной Руси не было заметно никаких попыток объединиться для отражения врага. Продолжались княжеские усобицы; летописец рядом с рассказом о разгроме монголами Переяславля и Чернигова спокойно рассказывает о походе Ярослава, во время которого тот "град взял Каменец, а княгиню Михайлову со множеством полона приведе к своя си". Продолжались усобицы в самом Киеве. Киевский князь Михаил Всеволодович бежал "пред Татары в Оугры", и осво­бодившийся киевский стол поспешил захватить один из смо­ленских князей, Ростислав Мстиславич, но был вскоре изгнан... Даниилом Галицким, ничего не сделавшим для подготовки города к обороне; он даже не остался в Киеве, оставив за себя "тысяцкого Дмитра"... Никакой "помощи от других южно­русских княжеств Киев не получил". Согласно монгольским правилам войны, те города, кото­рые подчинились добровольно, получали название "гобалык" — добрый город; монголы с таких городов взимали умеренную контрибуцию лошадьми для ремонта кавалерии и съестными припасами для ратников. Но и другие города, не успевшие вовремя сдаться, страдали недолго. Так как монголы нигде не оставляли гарнизонов, то "подчинение" носило чисто симво­лический характер; после ухода монгольского войска жители возвращались домой, и все шло по-старому.

Несчастный Торжок пострадал лишь потому, что жители его ждали помощи из Новгорода, из-за чего не успели капитулировать. Но по монгольскому закону, после того как была выпущена первая стрела, переговоры прекращались и город считался обреченным. Видимо, на Руси были толковые и осведомленные люди, успевшие растолковать согражданам "пра­вила игры" и тем уберегшие их от гибели. Но тогда причиной разгрома Владимира, Чернигова, Киева и других крупных городов была не феодальная раздробленность, а тупость правителей и их советников-бояр, не умевших и не стремившихся организовать оборону. Когда же тупость становится элементом поведенческого стереотипа, то это симптом финальной фазы этногенеза — обскурации, после которой этнос переходит в гомеостаз, даже если он не раздроблен на части и не подчинен противником. А Русь монголами не была ни подчинена, ни покорена.

План монгольского командования заключался в том, чтобы в то время, когда половцы держали оборону на Дону, зайти к ним в тыл и ударить по незащищенным приднепровским ко­чевьям. Черниговское княжество было в союзе с половцами, следовательно, надо было пройти еще севернее — через Вла­димирское княжество. Думается, что Батый не ожидал активного сопротивления от Юрия II, но, встретив таковое, сломил его и проложил дорогу своему войску.

Да и в самом деле, зачем бы русские люди, не только храбрые, но и сметливые, стали подставлять головы противнику, который и сам уйдет? Это сообразил даже брат и наследник Юрия — Ярослав. Он не пришел к нему на Сить, хотя имел достаточно войска, которое он употребил в походах на лито­вцев и Черниговцев, о чем говорилось выше. Затем в 1240— 1242 гг. эти полки понадобились ему для спасения Новгорода от шведско-немецких крестоносцев, а в 1243 г. он явился на поклон к Батыю и получил от хана ярлык на великое княжение. По сути дела это был союзный договор, обставленный по этикету того времени. Дипломатическая гибкость Ярослава Всеволодовича уберегла Северо-восточную Русь от лишних бедствий и от запустения, которому подверглась Киевская Русь.

Причиной столь неровных отношений была, судя по всему, специфика «экономики» кочевого общества. Проблема состояла «лишь» в том, чтобы понять эту специфику. А вот здесь мнения исследователей расходились – и весьма существенно. Подборку основных точек зрения на этот счет приводит Н. Крадин:

«наверное, самый интригующий вопрос истории Великой степи – это причина, толкавшая кочевников на массовые переселения и разрушительные походы против земледельческих цивилизаций. По этому поводу было высказано множество самых разнообразных суждений. Вкратце их можно свести к следующему:

1. разнообразные глобальные климатические изменения;

2. воинственная и жадная природа кочевников;

3. перенаселенность степи;

4. рост производительности сил и классовая борьба, ослабленность земледельческих обществ вследствие феодальной раздробленности (марксистские концепции);

5. необходимость пополнять экстенсивную скотоводческую экономику посредством набегов на более стабильные земледельческие общества;

6. нежелание со стороны оседлых торговать с номадами (было некуда продать излишки);

7. личные качества предводителей степных обществ;

8. этноинтегрирующие импульсы (пассионарность)».

Таким образом, мы подошли к главному теоретическому труду выдающегося историка, географа и этнолога Л. Н. Гумилева, автору пассионарной теории этногенеза.

Дата добавления: 2015-07-08