Публичная библиотека

Она для меня всегда была вторым Университетом. О значении Публичной библиотеке в русской культуре, её руководителях (от Оленина, Крылова, Стасова и других) написано много: научного, серьезного и документального. Я же хочу написать только о своем восприятии этого «Храма мысли, образования и науки» и о некоторых людях на этом же пути.

Библиотеку я начала посещать еще будучи студенткой первого курса в 1944 году. Тогда все еще работали там в пальто – было холодно. Работала и училась я там с удовольствием, со всей серьезностью, мне в то время свойственной. Уже одно то, что я в руках держала журналы более чем столетней давности, издания XVIII века порождало к поиску доказательности и точности в своей работе. Здесь приучила я себя к регулярности занятий, самостоятельности в работе, уважению к труду работников библиотеки, в основном людей очень образованных и не хваставшихся своими знаниями.

Моей первой штатной работой также стала Публичная библиотека, где я, защитив кандидатскую диссертацию, начала работать в 1953 г. библиографом в общем читальном зале, помогая студентам в поисках нужной литературы.

Мой дорогой брат, Павлик, попросил свою сокурсницу, в то время заместителя директора библиотеки, Ольгу Дмитриевну Голубеву, крупного книговеда и исследователя принять меня на работу.

Мне хочется рассказать, прежде всего, о людях, с которыми мне довелось работать в течение девяти лет, с 1953 по 1962.

Там я нашла одну и своих подруг, с которой у меня было наибольшее взаимопонимание – Наташу Горбачевскую и более молодую Ладу Серебрякову, дочь репрессированного в 1937 году историка Серебрякова. Судьба и жизнь милой Наташи была трудной. Родом она с Украины, по национальности, наверное, тоже украинка. Родилась в Днепропетровске. В 16 её угнали в Германию, как рабочую силу. Года три она прожила в Бремене, работая где-то, прячась иногда под нары, чтобы её не признали за еврейку и не направили в концлагерь. Вернулась в Россию беременной, как она рассказывала, от какого-то военнопленного, итальянца. Родилась дочь – тоже Наташа. Федор Горбачевский, безмерно любя свою школьную подругу, женился на ней. Они прожили счастливую, наполненную радостями и переживаниями жизнь. К огромному сожалению, Наташа рано, в шестьдесят с небольшим лет умерла от рака.

Я в основном работала в отделе печатных библиографических работ (ОПБР), так он тогда назывался. Мы готовили библиографию по художественной литературе для массовых библиотек и научную библиографию «Русские советские писатели-прозаики». Я подготовила более 10 персонажей. Эта библиография содержала краткую библиографическую справку, полный перечень изданий (к тому времени), полный обязательный список первых публикаций, что особенно ценилось в издательствах, и критическую литературу о писателях.

С какими людьми я работала? Из старой русской интеллигенции занимавшихся книговедением и библиографией – М. Сокурова, М.В. Машкова (ученица П.Н. Беркова), Е.Н. Жилина. Все эти люди срослись с библиотекой, любили её и честно ей служили. Абсолютно честные, они многому учили меня, но близкими мне не были.

Особую стать представляла Вера Владимировна Гнучева. Фармацевт по образованию, влюбленная в литературу и понимающая её. Была знакома с Ахматовой. Навещала её в 50-ые годы и знала о взаимоотношениях Ахматовой с сыном, совсем не идеальных. Кое-что с ее слов могло бы быть интересным в документальном плане. Например, свой первый томик стихов после постановления 1946 года Анна Андреевна назвала «садово-парковый», очевидно намекая на то, что все личное «острое» не допущено, Ахматовская ирония на содержание сборника.

Вера Владимировна делала библиографию по земледелию для массового читателя (надо же чем-то жить). Ко мне относилась с некоторой долей снобизма, но в целом хорошо. Недавно прочла печально-веселую книгу (серию очерков),Валерия Попова «Запомните нас такими». (Попов – один из андеграунда 60-х). И вот, из его очерков, как-бы случайно всплывает разговор о Вере Владимировне. Как пишет Попов «Вера Владимировна – репрессированная аристократка, внучка бывшего полицмейстера Петербурга Гнучева. В честь его назван на Невском мост - Полицейский (ныне Народный). Сын Никита, правнук барона Бьердерлинга, установивший памятник Прежевальскому в Александровском саду». Вера Владимировна это не рассказывала. Господи! Всего боялась и никому из нас не верила. Люди не должны пропасть. Кто-то должен их вспомнить, как писал Д. С. Лихачев.

Александр Сергеевич Мыльников – Зав. Отделом, добрый но трусоватый. Выбился в люди, став позже директором Этнографического музея. Работал в нашем отделе и бывший резидент КГБ в Австрии Грасский, отозванный из -за границы по болезни – острейший диабет, и отсидевший в ссылке до 1953 года. Освобожден в связи со смертью Сталина.

Одно из самых замечательных воспоминаний – встреча с Ираклием Луарсабовичем Андрониковым. Андроникова я не раз слушала и в Филармонии. В 1924 году, или чуть раньше, он работал в Публичной библиотеке, кажется в алфавитном каталоге. Его привел в наш отдел Эрик Найдич – тоже лермонтовед. Был жаркий июньский день, нас собралось в маленькой комнате человек восемь и Андроников, с которого пот лил ручьями, нам, восьмерым читал с полной отдачей часа полтора свои бессмертные, дышащие остроумием и блеском изложения рассказы. Выступал с полной отдачей, как для большой аудитории.

Во время работы над созданием библиографии о русских советских писателях были и интересные встречи.

Как-то мне в отдел прислали пожилую женщину, почти седую. Она интересовалась сотрудником, занимающимся библиографией Грина. Библиографию Александра Грина составляла я.. Мы встретились. Это была Нина Николаевна Г – вторая жена, теперь вдова писателя, которой посвящены «Алые паруса». Она пришла, чтобы узнать какие книги Грина выходят и что о нем пишут. Но главное… она искала помощи для открытия в Старом Крыму музея Грина в его доме. Я отвезла её в Пушкинский дом. Особой реальной помощи оттуда не было. Позже помог писатель Константин Паустовский. И в конце 50-х или 60-х Музей Грина был открыт.

В читальный зал литературы меня вызвала женщина, лет 35, небольшого роста, худенькая, очень скромно одетая, прихрамывала. Это была дочь писателя-фантаста Александра Беляева. Я готовила библиографию и о Беляеве. Её интересовали, какие издания её отца издавались до 1958 года. Ей важно было знать: действительно ли авторское право на гонорар за издание книг её отца. Авторское право тогда было действительно 15 лет. В 1957 году вышел двухтомник избранных произведений Беляева. Из более поздней информации я узнала, что этот гонорар был ею получен.

Готовя библиографию о Зощенко, я ходила в квартиру, где еще жила его вдова и сын, на канале Грибоедова, 9. Комната – спальня Михаила Зощенко. Белая односпальная кровать у окна, какие-то небольшие этажерки. Очень бедно. Никаких списков литературы, им составленных, не было и мне не дали.

Ольга Дмитриевна Форш, автор знаменитого романа о декабристах «Одеты камнем» и других произведений. Мне не найти было первые публикации ее двух рассказов «Черный лебедь», названия второго сейчас не помню. Это было срочное задание из издательства «Художестенная литература». Я позвонила к Ольше Дмитриевне, рассказала о готовящемся издании и попросила о встрече. Она жила с дочерью – геологом в доме на улице Куйбышева, за известным домом политкаторжан. Пригласили в комнату. Там, на низком кресле, сидела полноватая, с усиками и копной седых волос, старушка. Когда я объяснила цель своего прихода, она очень колоритно, несколько глуховатым голосом вспоминала… «Я тогда жила в Париже. Это был 1925 год. Денег не было. Я написала рассказы «Черный лебедь» и "другой" и послала их в журнал «Огонек». Ищите там за 1925 и 1926 год…»

Это наиболее яркое из воспоминаний о работе в Публичной библиотеке, но много можно было еще вспомнить…

Главнейшее и важнейшее из моей жизни тех лет – рождение двух сыновей. Андрюша – в 1955 году и Митя в 1960.

Ушла из ГПБ в 1962 году на педагогическую работу в ЛВПШ.

В Ленинградской Высшей Партийной Школе проработала более тридцати лет. Это, пожалуй, самые счастливые, радостные и наполненные любимой, педагогической работой годы. Люди там были разные, но в целом это был коллектив единомышленников, не всегда и не во всем согласные с партийной и правительственной линией. Крупные ученые: В.В. Чубинский, Д.П. Прицкер

Честные и порядочные, абсолютно советские, - последний ректор Борис Григорьевич Андреев, зав. по хоз. Работе О. Пашаев. В те годы я прошла путь педагога и ознакомилась с практической журналистикой, будучи редактором газеты. Написала ряд статей и документальный очерк о Белинском «Жил труженик с открытою душой».

Чем дольше живу, тем ближе и дороже прошедшее. И, прежде всего, рождение моих детей, моих сыновей.

Андрюша, наш первенец, родился 30 апреля, 1995 г. в больнице им. Эрисмана. Пошла туда с мамой пораньше 28, но меня возвратили домой. Пришлось придти 29 и к вечеру перед праздником всем (медперсоналу) было некогда. Поэтому Андрюше «досталось» - он чуть не задохся от обвития пуповиной. Хорошо, что дежурная врач пришла и приняла экстренные меры. Два дня мне его не показывали, но потом – все хорошо.

Счастье появления первого ребенка, да еще сына для Павла было особенно замечательно, празднично и очень важно. Он стал каким-то более сговорчивым, мягким, внимательным. О росте, болезнях Андрея не пишу. Все у всех бывает. Но для меня после рождения ребенка мир изменился. Недаром говорят «Женщина без детей еще не женщина» и есть женщина, если она мать. Все радости, все трудности, всё пережитое детей – самое близкое к сердцу матери.

Дмитрий, Митя, как мы его сразу назвали и зовем, родился 18 сентября 1960 года в Военно-медицинской академии. Павлик, брат мой, помог туда устроиться. Вес Мити – 3900 гр.

Предшествующий день, 17 сентября интересен тем, как спокойно его провела. День рождения Паши был 14 сентября (по свидетельству его матери за неделю до рождества Богородицы, а не как в паспорте 14 декабря) и мы решили его немножко отметить 17. Были моя мама, Наташа Горбачевская и Федей и я. Вдруг… часа через два начались роды. Вызвали скорую и с направлением, уже приготовленным, меня повезли в Военно-медицинскую академию. Подвыпившие гости были очень веселы, даже смеялись, ожидая, когда я выйду попрощаться.

Роды прошли благополучно, и народившегося младенца врачи назвали Васей-богатырем. Родился Митя в 3 часа 18 сентября. Утро было солнечным. Золотой день осени, все блестело и сверкало.

Особую окраску в мое повествование хочется внести в воспоминания об автомобильных путешествиях, в основном по России. И первое знаменательное путешествие (еще до моей женитьбы) – поездка в 1950 году в пушкинские места, под Псковом. Гостиница в Пскове. Нам, как весьма скромно жившим людям, отдельный двухместный номер, казался верхом шика. Ездили втроем: Павлик, Нина и я. (с шофером)

С утра едем в Святогорский монастырь. Поклонились могиле Пушкина и его матери. Могила как бы открывает вход в монастырь. Находится у его входа.

В музее мы познакомились с одним из замечательных людей Семеном (Михайловичем??) Гейченко – хранителем и директором музея, инвалидом войны, без руки, он встретил нас очень приветливо. Серенький, чуть дождливый день. Вторая половина дня. Тишина. И никого… большой дом еще не отремонтирован. В экспозиции только домик няни. Он стоит справа от усадьбы, если стоишь перед усадьбой. Гейченко проводил нас до Тригорского, по полям около реки Сороти. Какое же русское, щемящее. Что-то родное и близкое охватило меня.

В 1958 году Паша с помощью Михаила Дмитриевича приобрел машину синего цвета «Москвич». И каждый год мы летом сначала вдвоем, потом с Андреем, а затем и с Митей и мамой.

Одно перечисление того где мы были: Седнев на Украине, Чернигов, Киев, Одесса; Подмосковье и Москва, в Эстонии – мотель «Витна-Таллин», Тарту, Пярну, остров Саарема, Рига и её окрестности, Рижское побережье, Вильнюс, Игналина, Пабраде (это окрестности Риги), Калининград, Зеленоградск, Курская дуга и Выборг и по всему Карельскому перешейку. Это были не только путешествия. Это было совместное общение с природой, с новыми людьми и открытия друг друга. Для детства – важнейшее и полезное воспитание. Более конкретно расскажите сами, Андрей и Митя.

1962 год. Поездка на автомобиле в Киев. Едем втроем: Паша, Андрей и я. Детали поездки уже не помню. Перед Киевом ночевали в мотеле. На другой день обедали в ресторане, у Владимирской горки, над самым Днепром. Спокойно, счастливо, тихо. На другой день поехали снимать окрестности Киева – Пушу-Водицу. Там сняли комнату, с террасой и кухней. Утром поехали встречать с поезда маму, с Ниночкой Балясной и Митей. Все прошло благополучно.

Недалеко от дома – лиственный лес с земляникой и довольно большим прудом или запруженной речкой. Купались каждый день. Мои малыши барахтались тоже. Лето было горячее, но легко переносимое.

Один занимательный эпизод обогатил меня и Пашу новыми друзьями. Однажды Паша с Митей что-то делали около нашего «Москвича». Подходит молодой человек с годовалой девочкой. Видит ленинградский номер машины. «Вы откуда?» - спрашивает он. – «Из Пушкина.» - отвечает Паша. «А мы переезжаем в Пушкин». «Откуда переезжаете?» «С Карповки, 19, кВ 42». А мы жили в этом же доме, на этой же площадке 43. Удивлению и радости не было границ. Так мы познакомились и дружим до сих пор с семьей Бобиных, Вадимом и Верой. Увы, уже нет ни Вадима, ни Паши. Почти 10 лет мы жили неподалеку друг от друга в Пушкине. Прошли счастливые, наполненные взаимопониманием, различными поездками, радостью годы.

Далее – впечатления, воспоминания и дневниковые записи 2000-х годов. Все перепечатывать вряд ли стоит, но свое мироощущение, когда мен больше восьмидесяти, хочется запечатлеть.

Все убежденнее прихожу к выводу, что от духовной отупленности, от старости может спасти только умения и желание мыслить, думать, работать над собой.

Практически, цепляюсь за занятия с Сашей не только грамматикой и языками, но и расширением его кругозора. Хотелось бы писать рассказ, но мои сюжеты только биографические, типизации не получается.

Однако точку ставить не хочется, ибо это значит, конец чего-то,… поэтому продолжаю.

Дата добавления: 2015-07-08