Произведение изменений с помощью метафорической коммуникации.

Если субъект сопротивляется инструкциям, то можно применить аналоговую или метафорическую коммуникацию. Если субъект сопротивляется реакции

А, гипнотизер может говорить о Б и если А и Б метафорически связаны, субъект построит эту связь "спонтанно" и отреагирует соответственно. В сложнейшем процессе наведения гипнотического транса аналогия может быть передана вербально или невербально. Обычно, когда гипнотизер внушает субъекту, что рука стала легче и начала подниматься, он поднимает свою голову и начинает говорить более высоким голосом указывая метафорически на то, как рука должна двигаться. И субъект реагирует на это пространственное и вокальное изменения. Если субъект раньше подвергался гипнозу, а гипнотизер хочет сейчас, чтобы транс наступил "спонтанно" он может начать обсуждать с субъектом как эта комната или ситуация напоминает субъекту ту комнату или ситуацию в которой его гипнотизировали раньше. Субъект будет реагировать на такую аналогию так же как он реагировал тогда в той другой комнате или ситуации. Подобно этому если одного человека гипнотизируют в присутствии другого, можно метафорически обратиться к этому другому таким способом, что у первого возникнет состояние транса, причем он не будет никак на этом сосредоточен. Аналоговый или метафорический подход особенно эффективен при сильном сопротивлении, поскольку очень трудно сопротивляться внушению, о котором субъект не знает сознательно, что он его получает.

Милтон Эриксон мастерски владел метафорическим подходом. Слушая и наблюдая человека, реагируя на него он имеет дело со множеством метафорических сообщений, которыми постоянно обмениваются люди при общении. На уровне метафор он функционирует так же гладко и легко, как большинство людей функционирует на уровне сознательной логической коммуникации. Его инструкции пациентам не являются простыми и прямолинейными. Они включают множество аналогий, применимых к проблемам пациента. Метафорический подход, который он использует без формального применения гипноза, берет свое начало в том периоде, когда он экспериментировал с метафорическими внушениями, которые субъектом не осознавались.

Типичный пример. Если Эриксон имел дело с супружеской парой страдающей от сексуального конфликта, но избегающей обсуждения этого конфликта, то он использовал метафорический подход. Он выбирал какой-то аспект из совместной жизни, аналогичный сексуальному и изменял этот аспект так как он мог бы изменит сексуальное поведение. Он, например, мог обсудить с этой парой их совместный обед и расспросить их о том, что они предпочитают есть на обед. Он обсудил бы с ними то, что жена любит перед обедом заказать разные закуски в то время как муж хотел бы начать сразу прямо со второго блюда -- с мяса и картошки. Или же жене может нравиться обедать спокойно, не торопясь, слушая при этом музыку, для мужа же, быстрого и непосредственного по характеру, самым важным может быть еда. Если муж и жена начнут связывать то, что они обсуждают с сексуальными отношениями, Эриксон тут же быстро поменяет тему, а затем снова вернется к этой аналогии. В конце такой беседы Эриксон может дать им задание пообедать вместе в определенный день, причем так, чтобы оба получили от этого удовольствие. если прием сработал, то они начинают получать удовлетворение не только от обеда, но и от сексуальных отношений, и при этом они не осознают, что Эриксон сознательно поставил себе такую цель терапии.

Готовность Эриксона к работе с метафорами относилась так же и к тем людям, которые вообще жили метафорической жизнью. Такой стиль жизни типичен для шизофреников. Эриксон предполагал, что метафора является для шизофреника важным сообщением. Например, когда Эриксон работал в Уорчестерском госпитале, там был молодой пациент, который считал себя Иисусом Христом. Он шествовал как мессия, обернув вокруг себя простыню и пытался обращать окружающих людей в христианство. При встрече

Эриксон спросил его: "Если я не ошибаюсь, у вас есть опыт плотницкой работы?" И Эриксон привлек этого молодого человека к реализации особого проекта книжного шкафа и переключил его продуктивную работу.

В том же самом госпитале лежал крупный промышленник, который обанкротился и испытывал сильнейшую депрессию. Он не переставая плакал и стереотипно двигал руками вперед и назад, к груди и вперед. Эриксон сказал ему: "Вы человек, который знал свои взлеты и падения", и попросил его изменить движение руками. Теперь он должен был двигать руками вверх и вниз, а не вперед назад. Затем Эриксон обратился за помощью к трудотерапевту. Указывая на эти новые движения больного вверх и вниз, он сказал: "Вложите пожалуйста ему в каждую руку по куску наждачной бумаги, а между руками пропускайте доску. Таким образом он сможет ее зачищать". И вот этот пациент начал заниматься чем-то продуктивным и перестал плакать. Затем он увлекся работой по дереву, стал делать наборы шахмат и продавать их. Вскоре ему стало настолько лучше, что его смогли отпустить домой на испытательный срок, а через год после выписки его состояние составляло 10 тысяч долларов.

Несмотря на то, что Эриксон охотно общается с пациентами с помощью метафор, он никогда не "интерпретирует" их: не объясняет что означают эти метафоры и это резко отличает его от остальных психотерапевтов. Он не переводит "бессознательную" коммуникацию в сознательную форму. Если пациент говорит что-то в метафорической форме, Эриксон отвечает ему точно так же. С помощью притч, действий и инструкций он работает внутри метафоры, чтобы произвести определенные изменения. Он как-будто бы чувствует, что глубина и быстрота изменений не будет столь значительной, если пациента подвергнуть такой процедуре, как перевод коммуникации в сознательную форму.

Эриксон избегал интерпретации не только вербальных утверждений пациента, но и его движений. Он улавливал мельчайшие детали невербального поведения, но информация, которую он при этом получал и оставалась невербальной. Например, женщина однажды сказала своему психотерапевту: "Я без ума от моего мужа", и говоря это она прикрывала рот рукой. Психотерапевт тут же проинтерпретировал это так, что если она прикрывает рот, говоря эти слова, она вроде бы не должна этого говорить. Он помогал ей осознать ее "бессознательный" жест. Эриксон никогда бы не сделал такого замечания, но принял бы жест этой женщины как совершенно валидный способ коммуникации. Перевод этого сообщения в иную форму нарушил бы процесс коммуникации, и был бы просто невежливостью. Более того, это бы слишком упростило бы крайне сложное утверждение. Обычно "инсайтные" интерпретации бессознательной коммуникации являются редукционистскими до абсурда, подобно пересказу Шекспировской пьесы, состоящему из одного предложения.

Эриксон работал с помощью метафор не только в терапевтическом процессе. Он также собирал информацию с помощью подобных приемов. Например, один раз в присутствии посетителя он разговаривал с пациентом, который обратился к нему по поводу фонтомной боли руки. Этот пациент, 70-ти летний мужчина, упал с крыши и повредил себе руку настолько сильно, что ее пришлось ампутировать. Он страдал от болей в ампутированной руке уже много месяцев и никакое лечение ему не помогало. Наконец он приехал в Финикс к Эриксону. Во время беседы, в которой пациент говорил, в основном, о возможности выздоровления, он упомянул двух братьев. Позже, обсуждая эту беседу с посетителем, Эриксон заметил, что он знал только об одном брате. Возможно, этот человек имел других родственников, о которых он не упомянул. Эриксон заметил также, что пациент употребил какую-то туманную сразу, которая могла бы дать собеседнику понять, что он был женат более чем один раз. Посетитель заинтересовался, почему Эриксон прямо не спросил пациента о его родственниках. Эриксон ответил: "Этот человек в течении 27 лет занимался тем, что настилал полы. Большинство мужчин не могут выдержать на такой работе более 15 лет, но он выдержал почти в два раза больший срок. Если бы я действительно хотел узнать больше о его семье, я мог бы начать говорить с ним о том, как можно ехать по пустыне. Я бы описал, как кто-то едет по дороге и объезжает холм, стоящий посреди пустыни. И вдруг повернув за этот холм, я бы увидел на нем одинокое железное дерево. Одна из веток этого дерева сломана скорее всего порывом ветра, гуляющего по пустыне.

"Я бы использовал образ железного дерева, потому что у этого человека была именно такая специальность. Железное дерево со сломанной ветвью. Наверно ее сломал порыв ветра, гуляющего по пустыне. Затем я поговорил бы с ним о кустах мескито растущих вокруг дерева. Я узнал бы о его родственниках, потому что дерево было окружено кустами. "Если бы я был последним листочком на дереве".

Озадаченный тем, что Эриксон собирает информацию столь странным способом, посетитель спросил Эриксона, почему бы ему просто не спросить пациента о его родственниках. Эриксон ответил: "Да потому, что если я спрошу вас о вас и вашей сестре, о вашем брате, о ваших родителях, вы поместите их в социальную рамку, соответствующую вашему образованию. Если же я буду делать это косвенно, то получу совершенно иную информацию. Вот она сломанная ветка одинокого железного дерева". По всей видимости, Эриксону очень нравился этот образ, возможно потому, что скорее это он был похож на одинокое железное дерево в пустыне, многие годы борясь со своими физическими трудностями, что было поистине Геркулесовской борьбой. И он продолжал: "А когда я упомянул о том, что можно осмотреться вокруг -- нет ли поблизости кустов полыни, которые выше кустов мескито, пациент будет говорит о своих внуках и родственниках, которые выше ростом, чем его внуки".

Дата добавления: 2015-07-10