И вновь об отношениях милиции с наркомафиозным и бандитским миром.

Младшему милицейскому составу невыгодно сдавать всех, так как они кормятся за счет наркоманов, барыг же в основном сдают по начальству. Опера, с одной стороны, до­ят барыг, беря деньги за точку (т.е. за крышу), с другой сто­роны отстёгивают часть денег своему начальству и передают о барыгах информацию.

Районное начальство, беря барыг и привлекая их к ответ­ственности, стремится выйти на оптовика, чтобы доложить своему начальству. Но барыг берут в основном только тех, которых сдаёт им сам преступный мир, проштрафившихся или чем-то не угодивших ворам и авторитетам.

Оптовики имеют покровительство либо через авторите­тов из воровского мира, либо от милиции в лице чинов обыч­но районного масштаба. Но чаще - и со стороны авторитета, и со стороны милиции.

Купец, как крупный наркомафиозный деятель, охраняет­ся ворами и находится в тесном контакте с крупными кор­румпированными чинами МВД - ОБНОН, ОМОН, РУБОП на уровне города через воров. Некоторые крупные чины ми­лиции города так или иначе связаны с ворами и связь эта обусловлена следующими главными причинами:

- во-первых, тем, что жизнь у начальника одна, а вор, в свою очередь, не хочет сидеть, поэтому у них есть жизненно-важные интересы, связывающие -их если и не интересами дружбы, то, по крайней мере, интересами жизни;

- во-вторых, такая связь дает возможность подавать ин­формацию в верхние этажи власти о состоянии всей наркоси­стемы и воровской системы, отслеживать ситуацию, не давая ей выйти из-под контроля, чтобы она не разбалансировалась и оставалась стабильной. Информация об этой всей структу­ре важна не только милицейскому начальству, но и ворам, ибо они должны иметь чёткую информацию и о своей струк­туре, и о том, что замышляет против них другая сторона.

Поставщиком информации для милиции часто являются са­ми воры. Ворам же это нужно, чтобы убрать со своей дороги другого вора или вышедшего из-под повиновения авторитета, а также вновь образованные группировки, мешающие рабо­тать и становящиеся для них конкурентами, что приводит, ес­тественно, к разбалансировке всей воровской и наркосистемы и сложившейся стабильности в отношениях с милицией.

Вор сдерживает всю структуру по вертикали, помогая этим органам внутренних дел, не давая распоясаться своей вертикали и отслеживая стабильный приток суперприбыли, которая кормит все три вертикали - наркоторговцев, преступный мир и милицию.

Контактируя с высшим эшелоном власти МВД города, выходит, что вор - в законе, то есть охраняется "законом", то есть теми, кто должен охранять сам закон, а не воров. В этой ситуации выходит так, что пока есть левая сторона, то есть преступный мир, есть и правая сторона, и наоборот, и они нужны друг другу.

Высшим достижением для благополучного процветания всей этой структуры является героин. Когда не было герои­на, отношения милиции с преступным миром были сложнее, так как требовались большие и сложные разработки для обе­их сторон. Для преступного мира это могли быть грабежи банков, операции по торговле оружием, содержание прости­туток и мн. мн. др. Но всё это, кроме головной боли, не несло сверхприбылей. И только героин даёт всем сторонам верти­кали и сверхприбыли, и снимает лишнюю головную боль.

Вот почему невозможна реальная борьба с наркотиками, ибо в них заинтересованы все - и наркодельцы, и преступ­ный мир, и органы МВД. Все получают огромные прибыли, а чтобы видна была деятельность МВД по борьбе с незакон­ным оборотом наркотиков, хватают потребителей и ходоков, то есть больных, которых следует лечить, а не представлять их на суд. А суд, на основании имеющихся законов, которые являются явно несовершенными, судит больную и безза­щитную российскую молодёжь вместо того, чтобы дать ей возможность исправиться.

В этой системе получается так: если уберёшь вора, то у милиции всё равно возникнет необходимость в существова­нии вора, чтобы иметь контроль за системой.

Но, оказывается, кормится от потребителя, то есть от наркобольного, не только преступный и отчасти милицей­ский мир, но и некоторая часть медицины. Все структуры -и преступная, и милицейская - нуждаются и порой зависят от медицинского заключения.

Часто для доказательства правоправности своих дейст­вий милиции требуется заключение медиков, так как задер­жания наркоманов часто сопровождаются их избиением и даже изнасилованием. Избиения нередко приводят к теле­сным, а иногда и к тяжким телесным повреждениям. Но это по законодательству преследуемо. Поэтому если медик во­время даст заключение о высоком содержании в крови нар­котика или алкоголя, тогда у милиции появляется возмож­ность объяснить свои действия вынужденной обороной или реакцией на оказание сопротивления при задержании.

Любой наркоман имеет в арсенале своих приключений с милицией изъятие у него при задержании ценностей. Если наркоман лишается их, он стремится найти управу за их изъятие или за нанесение телесных повреждений. А остано­вить его может только медицинское заключение, данное вра­чом в момент задержания не в пользу его.

Наркоман становится немым. Ни один суд не услышит его, и ни одна прокуратура не возьмется его защищать. Как-то в г. Твери я беседовал с прокурором и он заявил мне, что смотрит на наркоманов как на преступников и что их надо су­дить и изолировать. На мой вопрос: "А считаете ли Вы их больными?" - "Конечно", - "А зачем же тогда больных отлав­ливать, судить и изолировать?" - "Не правильнее было бы их лечить?" — "Но ведь они же практически все преступники!" Вот логика прокурора, обвинителя моих подопечных на суде! Что можно ждать от такого служителя правосудия? По мое­му, сначала надо судить совесть такого прокурора судом духовным - покаянием, признанием своей глубокой греховнос­ти и вины перед Богом и обществом, а потом уже судить о его профессиональной компетентности. Мой разговор с этим прокурором лишний раз показал беспредел в сфере правоо­хранительных органов, причем ставший их идеологией.

Практика милиции по отлову больных наркоманов, пре­вращения их в наркоторговцев и осуждения по ст.228 ч.4, ко­торая предполагает наказание в виде лишения свободы на срок от 7 до 15 лет, является сугубо порочной, античеловеч-ной, позорящей не только правоохранительные органы, но и всё наше общество. В результате у нас оказалось под следст­вием, в ходе судебного разбирательства и в местах лишения свободы более 500000 молодых людей. Оказывается, в нашей стране каждый 29-й её житель - наркоторговец. Такого пре­цедента нет ни в одной стране мира! Если бы наша доблест­ная милиция действительно так хорошо работала, что отло­вила бы, всех наркоторговцев, тогда проблема наркомании у нас была бы снята. Ведь, с одной стороны, выявлены и отлов­лены все наркоторговцы(!), и некому было бы продавать нар­котики, с другой стороны, исчезли бы и сами наркоманы: ведь их всех можно пересажать (правда, как наркоторгов­цев). Прекрасная перспектива для вымирающей страны! Но, ведь, это же кому-то и нужно! А вот теперь давайте вернемся к первым страницам нашей книги — к ее первой главе "Рос­сия перед угрозой уничтожения" и вспомним о том, что нача­ли мы нашу книгу с утверждения, что против России ведётся необъявленная война по уничтожению её народа. Вот Вам подтверждение наших слов. Мы также говорили о том, что знаем маршалов, генералов, офицеров и солдат этой войны. Не наши ли доблестные правоохранительные органы и явля-ются частью этого воинства!

Даже высокопоставленные чиновники нашего государст­ва стали говорить о порочности такой практики работы пра­воохранительных органов. Вот что говорит по этому поводу заместитель председателя Верховного Суда РФ А.Е. Мерку-шов: "При рассмотрении судебной практики по делам о неза­конном обороте наркотиков обращают на себя внимание примеры неудовлетворительной работы органов дознания в отношении каналов их сбыта. Как правило, лица, привлечён­ные к уголовной ответственности за приобретение наркоти ков, называли конкретные места, где они их покупали, одна­ко сбытчики наркотиков обычно не устанавливаются... Не­вольно напрашивается вопрос, почему работники милиции, осуществляя оперативные мероприятия, не задаются целью установить поставщиков наркотиков, тех, кто эксплуатиру­ет несовершеннолетних подростков для продажи наркоти­ков, чтобы извлекать для себя прибыль.

Гораздо эффективнее и ценнее было бы выявление и при­влечение к уголовной ответственности главных действую­щих лиц, а не увеличивать количество лиц за счёт больных наркоманией (Материалы Парламентских слушаний на те­му "О мерах по предупреждению распространения в России наркомании и токсикомании среди детей и подростков", 21 мая 2001 года, Малый зал).

Весьма ценное признание заместителя председателя Верхов­ного Суда РФ! Только странным нам кажется вопрос уважае­мого заместителя председателя Верховного Суда о том, почему работники милиции не задаются целью установить настоящих поставщиков наркотиков, а отлавливают больных наркоманией! Как тут не вспомнить песню Владимира Высоцкого:

Идёт охота на волков.

Идет охота на серых хищников -

Матерых и щенков,

Кричат загонщики,

И лают псы до рвоты.

Кровь на снегу

И пятна красные флажков.

Да, обложили красными флажками больную российскую молодёжь, только вот матёрых хищников оставляют в покое!

Вместо того, чтобы бороться с наркобизнесом - курьера­ми, оптовиками, барыгами, чиновниками - коррупционерами в ГТС, МВД и других службах, почему-то решили отлавли­вать наркоманов. Это похоже на поведение страуса, спрятав­шего голову в песок при угрозе беды. Не видит - нет беды. Так и мы, отлавливая наркоманов, делаем вид, что боремся с наркоманией и торговцами смертью. А беда, между тем всё разгорается и разгорается: границы не перекрыты, наркотики свободно их переходят, далее их беспрепятственно перевозят по всей территории России по железной дороге, авиацией, ав­томобилями и любым другим способом. То, что изымается, крохи, вершина айсберга. Основных торговцев, а тем более оптовиков не берут, хотя всё-всё хорошо о них знают. Один их комитетчиков по контролю за незаконным оборотом наркоти­рсов сказал мне: "Чтобы взять одного барыгу, надо разрабаты­вать операцию около года". Чепуха это. Когда ему сообщили об активной наркоторговке, торговавшей смертью в студенче-ском общежитии, ее взяли в течение 1 часа.

Безусловно, новый Госкомитет по контролю за незакон­ным оборотом наркотиков вроде бы серьезно взялся за дело. 3а короткое время их работы видны поразительные резуль­таты. Но... время покажет.

Мы постарались уже довольно подробно показать на стра­ницах данной главы, почему милиция не отлавливает истин­ных торговцев смертью, а из наркоманов делает "козлов отпу­щения". Мы уже упоминали о том, что к настоящему времени отловлено более полумиллиона наркоманов - нашей россий­ской молодёжи, которую усилиями милиции и судов превра­тили в наркоторговцев. А сколько же посажено за решётку крупных наркоторговцев? По официальным данным, в Мос­ковской области, которая является одним из самых крупных в стране наркорегионов, за 4-5 лет были отправлены за решет­ку всего лишь 10 крупных наркодельцов. (Но эти данные -к!999 году). А ведь чего стоит один лишь г. Орехово-Зуево! (СОВЕТ ПО ВНЕШНЕЙ И ОБОРОННОЙ ПОЛИТИКЕ. Ана­литический доклад "Наркомания в России: угроза нации", подготовленный рабочей группой под руководством С.А. Ка­раганов, И.Е. Малашенко, А.В. Федорова, Москва, 1998).

Также по официальным данным, в Пензенской области оптовым снабжением наркорынка занимаются всего около 50 наркодельцов, и ни один из них не посажен. Эти 50 опто­виков снабжают героином около 2000 барыг, которые пре­красно себя чувствуют и убивают более 100000 молодых людей! (газета " Десница " №(14), 2000 г.).

В течение 2000-2003 года я выступал общественным за­щитником у одного своего подопечного в г.Твери. Вадим Б. проходил реабилитацию в нашем.Центре, но пробыл у нас всего лишь 6 месяцев, и ему этого срока явно не хватило для Успешной реабилитации. Вернувшись в Тверь, он вновь стал принимать наркотики, но чтобы иметь деньги на них, он стал Ходоком у барыги. В результате милиция его задержала как наркоторговца, хотя истинного наркоторговца и не подума­ла задерживать, оставила его на свободе торговать смертью.

Взяв в милицию, его стали избивать, сломали 2 ребра, ударили его кулаком так, что он перелетел через стол, гру­дью задел за край стола и сломал ребра. Вся эта пытка для устрашения проходила на глазах его "подельца". Жалоба в прокуратуру за беззаконные действия милиции не была при­нята. Кстати, его "подельца" также жестоко избивали.

Кстати, оперативник, избивавший Вадима и его "подельни­ка", через некоторое время во время допроса убил одного из наркозависимых. Вот сведения из газеты "Вече Твери" (3 сен­тября, 2002 г., стр. 7-8). "В четверг 29 августа 2002г. в Твери в здании Заволжского РОВД сотрудниками милиции на допросе был убит тридцатилетний Андрей Чугунов. В этот день он был задержан тремя сотрудниками отделения по борьбе с незакон­ным оборотом наркотиков Заволжского РОВД и доставлен в райотдел милиции. Они без санкции провели у него на кварти­ре обыск, прихватили у него ковер (попросту, украли), моти­вируя тем, что на следующей недели в областное УВД приез­жает с комплексной проверкой комиссия МВД, и необходимо привести в должный вид свои служебные кабинеты.

В ходе допроса задержанный был сильно избит. Потребова­лось срочно избавляться от тела. Милиционеры выкинули еще живого Андрея из окна служебного кабинета второго этажа. Б то время, когда они стали втаскивать тело Андрея в личный ав­томобиль одного из милиционеров, жена задержанного, нахо­дившаяся во время допроса в проходной райотдела, принялась умолять стражей порядка отдать ей тело мужа. Тщетно. Мили­ционеры отвезли тело Андрея Чугунова на карьеры в районе деревни Константиновна и выкинули его из автомобиля.

В тот же день еще живой Андрей был обнаружен в лесопо­лосе на карьерах и доставлен в реанимацию одной из тверских больниц, где от разрыва внутренних органов скончался, не приходя в сознание. Один из убийц был оперативник Суханов, избивавший Вадима Б. Если бы прокуратура Твери отреагиро­вала на наши жалобы по поводу избиения Вадима, то, невиди­мому, этого убийства могло бы не произойти. Даже на следую­щую нашу жалобу на избиение Вадима прокуратура дала отписку. Приводим ее. Кстати, как выяснилось, никакой проверки на самом деле, по словам наших подзащитных, не прово­дилось, так что зам. прокурора района М.А. Бирюков солгал.

(ответ Бирюкова отсканирован)

Совершенно удивительный с юридической точки зрения слу­чай произошелв г. Санкт-Петербурге. Оттуда приехала ко мне мать одного молодого человека, не имевшего никакого отноше­ния к наркотикам, но тем не менее взятого милицией как нарко­мана, его заставляли дать на себя показания как на наркоторгов­ца. При этом в милиции он оказался прямо-таки чудом.

С мая месяца в одном из следственных изоляторов (мы спе­циально не приводим номер следственного изолятора и измени­ли фамилии) г. Санкт-Петербурга незаконно содержится Савиц­кий Виктор Михайлович, 1975 г. рождения, инвалид, имеющий склонность к потери сознания и пристапам эпилепсии.

Он первого мая 2002 года на улице потерял сознание, с ним произошел эпилептический припадок, очнулся в милиции, где ему было предъявлено обвинение в том, что он хранит в карма­не дозу героина со шприцом. Поскольку Виктор находился в бессознательном состоянии, он не знал каким образом нарко­тик оказался у него в кармане, был ли он подкинут ему в мили­ции или в машине при его транспортировке, так же он не зна­ет, где у него находится справка об инвалидности, лежавшая у него в кармане (других документов у него с собой не было), не знал, где его очки (у него высокая потеря зрения), не знал, по­чему он был доставлен в милицию, а не в больницу.

Месяц Виктор был сокрыт от общества, письма его близ-ким из тюрьмы не пропускались, в ответ на его просьбу со­общить о нём родителям следствие дало ему понять, что ро­дителям сообщено о его задержании по телефону, но они на сообщение никак не отреагировали.

В течение этого месяца, сразу после исчезновения сына, родители Виктора совместно с милицией (группой поиска) 'искали его, сообщение о его исчезновении было подано на телевидение. Около домашнего телефона у него в квартире было почти постоянное дежурство.

В переполненном помещении изолятора, где в комнате приблизительно 20 кв. м находилось 20 человек в три яруса, Виктор содержался на третьих (верхних) нарах, где почти Нечем дышать (при сидении голова упирается в потолок), сильная жара, очень высокая влажность, вши, тараканы. Кормили похлёбкой из гнилой рыбы.

От постоянного сидения со спущенными вниз ногами по­явились сильные боли в ногах. Их ничем не снять, потому что нет возможности- двигаться. Нельзя лечь, нельзя за­снуть, потому что спали по очереди, а не в то время, когда в этом есть естественная потребность организма.

У людей не было возможности трудиться, не было книг и других каких-либо привычных человеческих занятий.

У Виктора были сердечные приступы, приступы удушья, неспадающая высокая температура тела, гнили ссадины и ра­ны, был приступ эпилепсии, и он чудом остался жив. Обычно эпилептики падают во время приступа с третьих нар на пол и разбиваются на смерть. В камере хозяйничали воры.

На языке следователей всё это называется "пусть у нас полечится".

Тяжелое физическое состояние Виктора было усугубле­но психической травмой, нанесенной ему следствием. Счи­тая, что в этих жутких условиях от него, больного и не зна­ющего за собой вины, почему-то отказались родители и все близкие, он находился в глубокой депрессии.

Тюремным врачом в госпитализации и вообще в помощи ему было отказано на основании того, что у них нет медика­ментов. Там не было даже йода и бинтов. Медикаменты, ко­торые передаются заключенным родственниками, поступа­ли к ним через 7-10 дней или не поступали вообще.

Через месяц после сокрытия Виктора Савицкого, когда сведения о нем просочились из тюрьмы, родители стали пы­таться как-то облегчить его участь, наняли адвоката, кото­рый подал протест против незаконного задержания Виктора и содержания его под стражей, оставшийся судом необосно­ванно неудовлетворённым: у следствия не было никаких дан­ных, негативно характеризующих Виктора, были представле­ны положительные характеристики с места работы, с места жительства, от участкового инспектора милиции, от граж­дан, безусловно заслуживающих доверия. Представлены че­тыре личных поручительства от людей, знающих его давно. Поручители лично присутствовали в городском суде (в кори­доре), надеясь, что суд захочет с ними познакомиться. Но суд закрытый, практически никого и не было. Виктора на суде не было. Адвокат представил материалы. Судьи ответили: пусть сидит. Адвокат: нет вины. Судьи: это неважно. Адвокат: он -инвалид, был приступ эпилепсии. Он мог разбиться, Судьи: это недоказано. Адвокат: его возили в больницу им. Газа, ту­да просто так не возят. Судьи: это не доказательство. Адво­кат: а если умрет? Судьи: ну и что? На все вопросы ответ один: он опасен для общества. Для какого общества и в чём опасен? Он никогда не грабил, не воровал, не распространял наркотиков. Он - не употребляет наркотики. Его хорошо ха­рактеризует то общество, для которого он якобы "опасен", и за него пришли поручиться члены этого общества.

Судья районного суда, подписавшая по-существу смерт­ный приговор для больного человека, - Горбуновская, судьи городского суда: Пановая, Орловская, Гитова.

Вот тут матери Виктора Савицкого и стало окончательно ясно, почему следователь Мозжевелкина в первую встречу сказала, подавая ей запросы на характеристики с места работы и домоуправления; "Вы можете, конечно, собрать характерис­тики, но это всё бесполезно, всё уже решено - его посадят".

Матери такое заявление следователя тогда показалось в высшей степени циничным и совершенно безумным, ведь не было не только суда, но и следствие практически не начина­лось. Однако вскоре, ещё до суда, она поняла, что на суд рас­считывать не стоит. Это просто пустая формальность. Всё было решено в тот момент, когда он отказался от наркотика, ему не принадлежащего, и отказался заплатить выкуп, ска­зав, что он - инвалид, ему такие деньги за два месяца не за­работать. Зря отказался, люди бы собрали, как собрали на адвоката и дорогостоящие передачи в тюрьму, заплатить вы­куп разбойникам было надо (это слова матери).

И стало ясно многое, что было неясно раньше: почему за одну и ту же дозу героина, найденного в кармане, одним да-Вот год условно и до суда под стражей не держат, а других держат по полгода и более до суда, а потом дают три года за-ключения или принудительное лечение. Конечно, это не ка­сается тех, кто из камеры уходит вперёд ногами - "вылечи­лись". И методы следствия стали ясны. Когда нет никаких данных, отрицательно характеризующих человека, берутся медицинские карточки из наркологического диспансера или. диспансера, куда больные обращаются за помощью, со вершенно не имея в виду, что это обернется против них и све­дения из псих. больницы будут свидетельством против них.

А сведения, записанные в мед. карточках псих. больницы, никогда не показываются ни пациентам, ни близким попав­ших в стены больницы людей. Но всё тайное когда-то стано­вится явным. И всплывают совершенно лживые записи в мед. картах вроде того, что человек в детстве нюхал "момент" и был наркоманом, что у него деградация головного мозга и т.д. А у человека было совершенно чистое детство, и "момен­та" тогда вообще никто не знал (он ещё не был придуман), а деградация головного мозга скорее у врача, у которого пому­тился рассудок от постоянной лжи. Странно, но почему-то методы в псих. больницах и у следователей одинаковые, только следователи свои хитроумные фантазии всё же вы­нуждены показывать подсудимым, и если у тех не путается ум от ужасов подследственной "мясорубки", они всё же мо­гут отказаться подписать явную ложь, написанную как бы от их имени, но, конечно, это далеко не всегда им удаётся.

И ясно становится, почему люди, попавшие в условия подследственной изоляции и дальнейшего заключения, ни­когда ранее не употреблявшие наркотики, выходят из за­ключения наркоманами. А наркомания - болезнь, и насили­ем и издевательствами она не лечится.

Родители Виктора Савицкого поставили в известность об­щественность, которая, не имея надежды на городские орга­ны правосудия, обращается через телевидение к городской общественности в надежде на помощь человеку, инвалиду, попавшему в беду, фактически приговорённому к смерти без суда и следствия, а также органам правосудия России и меж­дународным организациям в защиту прав человека.

Он был задержан во время проведения в городе управле­нием по борьбе с наркоманией операции "Вихрь" якобы по очистке города от наркоманов. Наркобизнес в городе про­цветает, бизнесмены от наркомании ходят по улицам города, заправляют во всех структурах общества, а в тюрьмы "вих­рем" ежегодно попадают, содержатся и умирают больные люди, и так уже с трудом выдерживающие атмосферу безза­кония и жестокости, царящие в нашем нравственно глубоко больном обществе.

Виктора - не наркомана - судили после 4-х месяцев от­сидки в следственном изоляторе и назначили наказание - 1 год условно. Судьи прекрасно все знали. Так кто же судьи? Оборотни в мантиях? Невольно напрашивается такой вывод.

Мне хорошо известно, что в правоохранительных органах сложились свои организованные преступные группировки (ОПГ): адвокат - следователь - прокурор - судья. Адвокат ра­ботает в тандеме со следователем и судьей. Деньги с родителей или родственников берет адвокат и передает их следователю, прокурору и судье. Знакомые адвокаты мне не раз рассказыва­ли, что им предлагали войти в такую группировку, но, будучи верующими людьми, они наотрез и категорически отказались.

Однажды, будучи общественным защитником у одного из моих подопечных, который давно перестал наркоманить, стал работать и против которого было сфабриковано дело, я узнал от родителей, что они дали взятку прокурору (2.000 долларов), чтобы парню меру пресечения дали в виде подпи-ски о невыезде (ему вменяли ст.228, ч.4). На суде вскры-Бюсь, что дело было шито белыми нитками. Но судья упорно стояла на стороне обвинения. Когда я спросил у нее, разве она не видит явных несуразностей материалов дела и неви­новности подсудимого, она мне в седцах сказала: "Да все я вижу и знаю, но на меня давит прокурор, и я ничего не могу поделать". Как выяснилось, прокурор вымогала у родителей большие деньги и вела себя весьма агрессивно. • А вот другой случай, с которым я столкнулся в том же Мос­ковском суде г.Твери. Молодого человека А. Нев. задержала милиция якобы за участие в совершении кражи чужого иму­щества. Не будем входить в подробности дела. Для нас важно другое. Нев. А. утверждает, что его на 2-м этаже Заволжского РОВД в разных кабинетах отделения уголовного розыска из­бивали работники уголовного розыска - не менее 4-х человек. Имя одного палача Василий. Оперуполномоченный ОУР За­волжского РОВД лейтенант милиции В.П. Гусев нанёс А. не менее 20 ударов кулаками. В качестве пытки А. подвешивали в наручниках, застёгнутых сзади на принесённую для этой це­ли в кабинет дверь и в таком неудобном положении держали его в течение 2 часов, А. Нев. требовал адвоката. Ему в этом отказали. Следы этой пытки на обоих бицепсах сохранялись в течение многих дне. А. Нев. утверждает, что после его пыток в кабинет заводили несовершеннолетнего А Ф, и, указывая на физический вид Нев. А., угрожали сделать с ним то же, что и с Нев., если он не признается в якобы совершённом хищении и в других нераскрытых преступлениях, которые "вешали" этому несовершеннолетнему парню. К этому несовершенно­летнему применялись и другие методы физического и психоло­гического воздействия, о чём свидетельствует то обстоятель­ство, что он оговорил себя в двух других квартирных кражах. Позже он отказался от показаний в этой части. Это отражено в протоколах его допросов в качестве подозреваемого и обви­няемого, а также в постановлении о частичном прекращении материалов уголовного дела.

Привожу выдержки из письма ко мне матери этого моло­дого человека - Л.Н.: "Сын обратился к прокурору За­волжского района г.Твери с заявлением о привлечении работников милиции к уголовной ответственности за пытки во время следствия. Ответа от прокурора на это заявление не последовало, хотя максимальный срок в 10 дней для разрешения такого рода заявлений.

Со слов сына мне также известно, что к нему приме­нялись недозволенные методы ведения предварительно­го следствия и в Московском РОВД г.Твери. Там работ­ники уголовного розыска его избивали кулаками и ногами и одевали на голову целлофановый мешок, лишая таким способом его возможности, дышать.

Я на общественных, началах участвую в борьбе с нар­команией в городе Твери и Тверской области. В составе группы таких же, как я активистов посещаю следствен­ный изолятор г. Твери и беседую с лицами, там содержа­щимися. Из бесед с ними мне известно о том, что во всех районных отделениях милиции г. Твери, работники мили­ции активно применяют физические меры воздействия на лиц, подозреваемых, в совершении тех или иных пре­ступлений. Анализ этой информации позволяет сделать следующие выводы о причинах такого беззакония в г. Твери и Тверской области:

1. Работники милиции, особенно уголовного розыска, выполняют требования вышестоящих органов милиции об "улучшении" статистической отчётности и повыше­ния процента раскрываемости преступлений, поэтому вынужденно применяют недозволенные методы ведения дознания и предварительного следствия, за что поощря­ются ростом по службе.

2. Эти явно преступные действия не пресекаются, а скорее поощряются вышестоящими милицейскими орга­нами и прокуратурой.

3. Работники прокуратуры редко посещают места лишения свободы граждан - изоляторы временного со­держания, следственные изоляторы, камеры временного
содержания при РОВД, и не опрашивают задержанных на предмет незаконного ведения следствия.

4. В прокуратуре также существует статистичес­кая отчётность о процентах раскрытых уголовных дел, поэтому они "закрывают глаза" на явное беззаконие милиции, за которой по закону должны осуществлять прокурорский надзор.

5. Суды при рассмотрении уголовным дел в тех случа­ях, когда подсудимые начинают говорить о пытках, ко­торым они подвергались в милиции, выносят определения о допросе тех лиц, на которых указывают подсудимые так на насильников и истязателей. Эти лица, дают лож­ные показания, отрицая обвинения в совершении пре­ступления против правосудия. Суд, давая оценку собран­ ным таким незаконным способом доказательствам, верит сотрудникам милиции. Таким образом, на лицо имеется круговая порука правоохранительных органов, направленная против Конституционных прав граждан".

Приведу еще один характерный пример преступной дея­тельности людей в милицейской форме в отношении нарко­зависимых. Вот рассказ одного из моих подопечных, давно прекратившего наркоманить, успешно реабилитировавшего с я и в социальном, и в семейно-бытовом планах.Антон Муравьёв, 23 года, москвич: "Придя вечером домой, (к узнал, что мне целый день названивал какой-то знако­мый. По определителю на телефоне я узнал, кто мне зво­нил. Это был один из старых моих школьных друзей — Ва­ня. Поздно вечером я перезвонил этому Ване и узнал, чего он от меня хочет. Этот Ваня, по кличке "Гром", настойчи-во уговаривал меня достать ему наркотик, так как ему очень плохо. Я ему сказал, что я этим уже не занимаюсь, и вообще не наркоманю, так как прохожу духовную реабили­тацию в Душепопечительском Центре. Но он очень наста­ивал, уговаривая меня, что ему очень плохо и просил меня купить наркотик у моего друга Макса. На мой вопрос: "Л почему ты сам не можешь сходить к Максу?", он ответил, что Макс его не знает и поэтому наркотик не продаст. Мне всё это казалось подозрительным, и я даже подумал, а не есть ли это ментовская подставка, но всё же ради ста­рой школьной дружбы я решил помочь ему и достать нарко­тик. Макс был связан с барыгой, и я попросил его достать героин на 400 рублей, которые давал Ваня. Макс перезво­нил мне, и мы договорились, что я зайду к нему в 23 ч 50 мин. Зайдя к Ване домой за деньгами, я очень удивился, что день­ги мне передавал не Ваня, а его пьяная мать, а он стоял ря­дом. Приехав к Максу, я взял у него 2 чека за 400 рублей и поехал к Ване. Зайдя к нему в подъезд, я сразу же заметил двух мужчин, быстренько выбросил коробку с чеками, и стал подниматься по лестнице. Менты схватили меня, а это были они, спровоцировавшие наркомана Ваню на "от­лов" меня, хотя они уже и знали, что я не колюсь, но они на­верняка знали, где я раньше добывал героин.

У одного из оперов фамилия начиналась с букв "Вол", поэтому я буду называть его именем Воланд, у другого же фамилия начиналась с буке "Чер", поэтому я буду на­зывать его Чёртовым, чтобы, в случае чего, они меня не вычислили бы. Воланд спросил меня: "Тебя зовут Ан­тон?" Я ответил: "Да". - "Вот ты-то нам и нужен". Во­ланд быстро подобрал коробок с чеками, который я вы­бросил, а Чёртов надел на меня наручники и предупредил: "Если будешь орать, я тебя так упарю, что забудешь мать родную!" — и почти бегом проводили меня в машину. Привезли меня в отделение милиции №666 (я специально изменил его номер) и посадили меня в кабинет №13 и стали мне объяснять, как и почему я попал сюда и сколько мне дадут лет за торговлю нарко­тиками, если не стану с ними сотрудничать, то есть ес­ли не стану стукачом и не сдам своего друга, у которого покупал героин, хотя они прекрасно его знали, ведь тот же стукач Ваня знал и Макса, и его телефон.

Затем Чёртов стал спрашивать меня о том, кто мои родители, какого года и какая у меня машина, смогу ли я или мои родные принести сейчас же деньги за моё осво­бождение. Мои ответы их не устраивали, и я сказал им: "Позвоните домой и скажите маме, что я здесь". Они бы­стро воспользовались этим и уже утром получили от мо­ей бедной мамы и тёти 2 тысячи долларов, после чего я был освобождён, уголовное дело на меня не завели, но я должен был посадить моего друга Макса. С 9 часов утра до 14 часов дня со мной проводилась соответствующая "воспитательная работа", в которой роль директора школы играл Чёртов, его заместителя - Воланд, а в ро­ли "учителей" - Преисподний и Подбесёнкин. Мне было очень сложно противостоять им и под их мощным психо-логичским давлением и под их диктовку (бесовскую!) я написал 2 заявления: первое — о том, что я, Антон Му­равьёв, сам, по доброй воле пришёл в отделение милиции № 666 и хочу изобличить в преступной деятельности мо­его лучшего друга Макса Санина. В своем заявлении под диктовку Чёртова я описал и эпизод, который произо­шёл ночью, когда я под контролем оперативных сотруд­ников Воланда и Чёртова, произвёл контрольную закуп­ку 2-х чеков героина у Макса Санина. Но, честно говоря, и к моему сожалению, я ничего не написал о даче взятки Воланду и Чёртову в размере 2 тысяч долларов.

Результатом этой "операции" явилось то, что я нару­шил 9-ю заповедь Господню "Не лжесвидетельствуй", в чём я перед Богом и всенародно каюсь, и то, что по-мое­му оговору был взят ментами Чертовым, Воландом, Преисподниным, Подбесенковым мой друг и ему грозит осуждение на срок от 7 до 15 лет. Я постараюсь на суде предать огласке всю неблаговидную деятельность Чёр­това и Воланда и им. подобным взяточникам и преступ­никам в милицейской форме. (Кстати, на суде Антон высту­пил, и честно все рассказал, и о взятке милиционерам также было рассказано. Однако судья ничему не вняла, она пове­рила слугам дьявола — Воланду, Чертову, Преисподнину и Подбесенкову. Я разговаривал с судьей. Она мне на это ска­зала: "Все, что Вы говорите, интересно, но это не имеет ни-• какого значения." — прим. автора)

После суда дня через два Антона остановила милицей­ская машина. Его насильно засунули в нее, посадили на зад­нее сиденье между двумя ментами, и они стали стыдить его за поступок на суде, угрожали физической расправой и обе­щали завести на него уголовное дело. Но пальцем не трону­ли и оставили его в покое. Ныне Антон сам активно занима­ется реабилитацией наркозависимых, весьма успешно и быстро пройдя реабилитацию в нашем Центре. Он ведет трезвый образ жизни и является хорошей опорой для вновь приходящих к нам наркозависимых.

Однажды я читал лекцию в ДК МЭИ по проблеме реаби­литации наркозависимых. В конце лекции я получил запис­ку из зала: "Отец Анатолий! Я несколько раз пытался слезть с иглы. Был в Радонеже, лечился автономно, уез­жал подальше от Москвы, поступал на работу. И я не могу сказать, что не было положительного результата. Я скажу больше: во мне появилось непреодолимое жела­ние вернуться к жизни. Но этому постоянно мешает на­ше общество в лице органов правопорядка. Последние два случая привели меня на скамью подсудимых. В обоих случаях наркотики мне подкинули в отделениях мили­ции. В первом случае потребовали 3.000$ США, а. во вто­ром — сдать как наркоторговца своего друга. Ни того, ни другого я не сделал, и на 11 февраля назначен суд. Мне 24 года. Я хочу жить и жить нормально - без наркотиков и милицейского произвола. Что мне делать? Помогите!"

После лекции я встретился с Павлом. Чем я мог ему по­мочь? В этом случае я предложил ему честного православно­го адвоката, отказавшегося в свое время вступить в "правоо­хранительную преступную группировку", а до суда взял его в Душепопечительский Центр для проведения духовно-психологической реабилитации.

Милицейский беспредел поистине "беспределен". Посто­янно удивляешься, почему в милиции служит столько бесчест­ных, непорядочных людей, или попросту, преступников и пре­дателей Родины. В свое время за предательство было суровое наказание. Теперь же за беспредел, воровство, грабительство, вымогательство, подлог не только не судят, но даже поощря­ют. Однажды два офицера - милиционера, с Урала, на ред­кость порядочные и честные, мне сказали, что начальство дало им негласное указание - брать взятки и заниматься вымога­тельством, т.к. нормальную зарплату обеспечить им не могут. А еще - в качестве премирования раз в неделю давали своим подчиненным жезл сотрудника ГИБДД и ставили на опреде­ленный участок автодороги для выколачивания денег с водите-_: лей автомобилей. К сожалению, все это правда.

Дата добавления: 2015-07-10