Корр. — А когда пишешь сразу много стихов, ты устаешь?

— Наоборот, разгружаюсь”.

Интересен еще один факт, отмеченный корреспондентом: среди родственников Вики произошло четкое разделение — “ Мужчины верят, что Вика пишет сама. А женщины — нет ” (там же). Как видим, более чуткими оказались именно женщины. Попытаемся теперь, разложив факты в известном порядке, понять их взаимосвязь и причину.

1. Стихи возникают ночью (!).

2. Они “прут”, как выразилась девочка, сами собой, строка за строкой, стихотворение за стихотворением. Вика едва успевает их записывать или диктовать родителям.

3. В сознание стихи входят как бы под давлением, которое создает некоторое беспокойство, душевный дискомфорт. После того, как стихи выплескиваются на бумагу, наступает успокоение; девочка, по ее словам, как бы “разгружается”.

4. Ночью, когда ребенок входит в спальню к родителям, требуя записать “прущие” из нее стихи, ее характер воспринимается как характер другого человека. Она меняется, меняются свойства личности, точнее — она становится как бы другой личностью.

5. В сознании стихи возникают уже готовыми, не требующими никакой корректировки и обработки. Девочка даже не успевает задуматься: о чем будет очередное стихотворение. Она об этом пока даже не знает. Узнает только после того, как стихотворение будет записано. Стихи “наплывают” друг за другом, и девочка едва успевает их записать или диктовать; о продумывании сюжета и образов, о работе над формой не может быть и речи. Требуется всего лишь записать уже готовое.

6. По форме и содержанию стихи не соответствуют ни опыту чувств (эмоций), ни опыту переживаний, ни опыту построения литературной формы, ни объему знаний ребенка 10 лет. Коллизии чувств, отображенные в этой поэзии, никогда не возникают у детей. Импрессионизм и символизм поэтических образов совершенно не соответствуют мировосприятию человека 10-летнего возраста.

Внезапна звезда и внезапна земля

И я на холсте проступаю внезапно...

* * *

Солнышко сочится апельсином,

Небо бесконечно и свежо.

От любви безвременной и сильной

На душе останется ожог.

Падают лучи, пересекаясь,

Светятся прозрачные следы.

Я сегодня в клетку попугаю

Позабуду выставить воды.

Заболею странною виною

Посредине правды или лжи,

И кому-то за своей спиною

Я отвечу голосом чужим.

Похоже, что именно этим чужим голосом и диктует по ночам бедная Вика чужие стихи своим родителям…

Даже этих шести приведенных фактов вполне достаточно для того, чтобы любой грамотный исследователь мог понять, что в данном случае имеет место контакт с СПМ. Подобно контактеру Л. Киселевой, ребенок получает готовую информацию поэтического характера в форме “ диктовки на подсознание ” (выражение Киселевой), или ментизма (термин из области психопатологии, обозначающий симптом, при котором характерно непроизвольное возникновение, наплыв мыслей, их независимость от сознания “больного”).

7. Несмотря на религиозную индифферентность семьи, в стихах ребенка явно ощущается плохо скрытый богоборческий дух.

Возьми мою немую плоть,

Пока она еще живая,

Пока земную цену рая

Еще не заломил Господь.

Первые две строки могла бы написать страстная женщина, обращаясь к своему возлюбленному: “ Возьми мою немую плоть, пока она еще живая ”. Две последние строки говорят о том, что автор прекрасно понимает — какова “земная цена” будущей райской жизни, то есть жизни, которая наступит (для тех, кто будет достоин) на новом этапе бытия, после завершения существования современной цивилизации и окончательного Суда Божьего, подводящего черту земной жизни человечества (по Евангелию).

Мы вправе, как нам кажется, говорить о Евангельском понимании событий, поскольку девочка родилась в православной стране и воспитывалась, по словам родителей, на поэзии Пушкина, Есенина, Маяковского и Ахматовой, у которых не встречается, даже в отголосках, ни буддизма, ни конфуцианства, ни синтоизма. К тому же, у этих поэтов не замечено ни теософских, ни антропософских реминисценций.

Да, действительно, “земная цена рая” очень высока — это жизнь по заповедям Божиим. “Поэтесса” как бы чувствует, что так жить ей не по силам; не по силам и такая цена — ее томят страстные блудные желания, она спешит насладиться жизнью, с головой окунуться в чувственность, пока еще не пришел конец, “ пока она (ее плоть) еще живая ”, пока не настал час расплаты, “ пока земную цену рая еще не заломил Господь ”. Очень о многом говорит к месту подобранное, очень сочное слово — “заломил”. Оно придает особую окраску и наполняет глубоким эмоциональным содержанием не очень явный, но какой-то природно-глубинный богоборческий пафос поэта.

Вот еще одно четверостишие, которое, как нам кажется, говорит само за себя и не требует комментариев:

Покатилось яблоко холодом,

Да на берег, да на черный пруд.

Если жизнь кончается смолоду,

Ошибается Божий суд.

Попытаемся теперь дать оценку изложенным выше фактам с точки зрения психопатологии, поскольку все подобные явления хорошо известны любому психиатру. В течение последних 100 лет они подробно и многократно описаны в соответствующей литературе, в какой-то мере систематизированы и классифицированы. Единственное, что осталось невыясненным — это этиология странных, непонятных и неестественных (патологических) процессов психики. В контексте нашего исследования генезис этих явлений становится очевидным: все они являются результатом воздействия СПМ (существ параллельного мира) на сознание человека.

Читатель, не знакомый с соответствующей медицинской терминологией, ничего по сути не потеряет, пропустив приведенный ниже текст, набранный другим шрифтом, и предназначенный для специалистов.

Итак, еще раз обратим внимание на следующие симптомы. Во-первых, стихи входят в сознание девочки-контактера (“прут”, по ее выражению), создавая некоторое давление на ее психику, которое утихает, как бы “разгружается” после выплескивания наружу давящей информации. Во-вторых, следует отметить, что пробанд (здесь — наблюдаемый индивидуум) получаемую информацию никак не продумывает и не анализирует. В сознании контактера информация поэтического содержания появляется уже в систематизированном виде и облечена в стройную форму. В-третьих, имеет место изменение личностных характеристик, ее эмоционально-волевой структуры.

Все описанные факты являются характерными симптомами гипоманиакального состояния, сопровождаемого псевдогаллюцинаторными явлениями в форме ментизма, которые наблюдаются иногда при дебютах шизофрении. Патология личности, в данном случае, проявляется в частичной деперсонализации, не осознаваемой пока ребенком, что вполне естественно для предпубертатного (до начала полового созревания) периода. Трудность осознания автономности пси­хи­ческой продукции от своего “Я” заключается в том, что, во-первых, сами собой, автоматически возникающие в голове мысли (мен­тизм) паразитируют на относительно сохранных психических функциях и отдельных преморбидных (здесь — изначальных, неискаженных) чертах личности, а во-вторых, в том, что окружающие высказывают восхищение этой продукцией, препятствуя тем самым критическому восприятию факта ее необычного появления в сознании пробанда.

Кроме того, деперсонализация в указанном случае выражается также в частичном проявлении синдрома альтернирующей личности, поскольку дневное состояние ребенка, описываемое отцом (“послушная, веселая, смешливая”), которое соответствует ее преморбиду, значительно отличается от ночного, отражающего уже иную личность (по словам отца: “меня­ется, становится жесткой, требовательной”). Обратному переходу от психотического состояния к преморбиду предшествует глубокий сон.

В рассматриваемом случае синдром альтернирующего сознания отличается от его обычного варианта, во-первых, тем, что психическая продукция амнезируется у ребенка не полностью, т.е. наблюдается не полная, а скорее — ретардированная амнезия (вся продукция забывается, но не сразу, поэтому для сохранения ее необходимо записать или продиктовать — это вполне понятно, потому что пробанд над ней не работал совершенно, она поступила в сознание уже в готовом виде), во-вторых, не полностью амнезируется и сам факт пребывания в ином состоянии, что указывает не на полную замену личности, а на диффузию одной личности (ее индивидуальных характеристик) в другую.

Сложность в постановке диагноза для психиатра заключается в том, что психическая продукция не носит галлюцинаторно-бредовый характер, явление ментизма наблюдается на фоне практически полной сохранности сознания. Но именно такая странная патология сознания и характерна для случаев “положительного” (псевдохаризматического)контакта с разумными сущностями параллельного сверхтонкого мира.

Таким образом, в результате анализа психической деятельности пробанда мы приходим к выводу о том, что в рассмотренном случае имеет место так называемый псевдохаризматический (не разрушающий явно психику) контакт с существами параллельного мира (СПМ), использующими ребенка в качестве средства для творческого самовыражения. В подобных случаях дементирующий шизофренический процесс (разрушение психики и деградация личности), приводящий к асоциальным поступкам (психопато­подобное поведение с расторможением влечений), а иногда — к суициду (само­убийству), проявляется в вялотекущей прогредиентной форме и становится очевидным только к 14–18 годам.

“Подарок” экстрасенса

Аналогичный “поэтический” контакт наблюдался и у другого ребенка — Ники Турбиной, из г. Ялты (Крым). Ника “вышла на контакт” еще раньше, чем Вика Ветрова, примерно в 4–5 лет, когда еще не умела даже писать. По свидетельствам родителей обеих девочек, и та, и другая еще до установления контакта побывали на сеансах у экстрасенса. Как мы полагаем (исходя из многих других наблюдений), контакт с существами параллельного мира (СПМ) очень часто инициируется именно через экстрасенсов, что и произошло, по нашему мнению, и в том, и в другом случае.

Симптомы у обеих девочек были одинаковы. Так же как и Вика Ветрова, Ника Турбина начала испытывать поэтический наплыв мыслей в сумеречном состоянии сознания во время физиологического сна. Как показали наши исследования, именно во время сна, благодаря торможению коры головного мозга, значительно облегчается возможность трансляции мыслей, зрительных образов и сенсореализованных представлений в сознание спящего человека, чем очень активно пользуются существа параллельного мира (именно таков генез у подавляющей части наших снов).

Вот что об этом сообщал корреспондент “Собе­сед­ника” Юрий Орлик: “ Обнаружив у дочери поэтический дар, Майя Анатольевна не на шутку забеспокоилась. Ника просыпалась по ночам, звала маму, просила записать (сама еще не умела) нахлынувшие строки. И лишь “освободившись” от стихов, засыпала вновь <...> Нику показывали врачам. Те советовали сделать все, чтобы девочка не писала стихов. Но это было выше ее сил — не писать <...> Откуда это? Вопрос можно сформулировать и иначе: откуда талант? И тогда станет ясно, что ответить на него не просто ” (“Собеседник”, № 25 за июнь 1985).

Недоумение, которое звучит в вопросе корреспондента: “ откуда талант? ”, — вполне понятно. Его разделял и Юлиан Семенов, прочитав поразившие его стихи маленькой девочки из Ялты. Именно он предложил “ подго­то­вить материал, а заодно проверить — не мистификация ли это. Недоверие объяснимо: стихи поражали драматизмом, психологической глубиной, завершенностью ” (там же).

Как видим, неестественность соотношения между формой и содержанием стихов, с одной стороны, и отсутствием у младенца жизненного опыта переживаний и осмысления бытия, а также минимальных поэтических навыков — с другой, насторожили и маститого писателя, и маму. Первый заподозрил мистификацию, а мама по вполне понятной причине обратилась к психиатрам. Надо отдать им должное: врачи оказались на высоте. Судя по их рекомендации: всеми силами воспрепятствовать ночному писанию стихов, — они отлично поняли, что в данном случае имеет место патология сознания в форме идеаторного психического автоматизма (синдром Кандинского – Клерамбо). Но в том-то и заключается вся проблема, что при подобном воздействии СПМ (так называемое “насильственное мышление”) человек ничем не может себе помочь (мы не говорим здесь о сознательно верующих православных людях, для которых эта проблема решается достаточно просто). Фактически для того, чтобы защититься, человек должен каким-то образом помешать существам параллельного мира транслировать мысли в свое сознание, т.е. ему необходимо “экра­ни­ровать” себя от насильст­вен­ной трансляции. Но это возможно лишь с помощью нетварных Божественных энергий, называемых благодатью Святого Духа, которые подаются только в Теле Церкви и только через ее Таинства. А без этого... Можно, конечно, запретить писать, как того требовали врачи от мамы несчастной девочки, но прекратить с помощью запрета насильственное внушение невозможно. Человек в этих случаях себе не принадлежит. Запретить писать можно лишь тому, кто пишет самостоятельно. Но те, кто находятся под управлением СПМ, словно рабы, скованные цепью, такой самостоятельности не имеют. Более того, насильствен­ное внушение бывает иногда настолько сильным, что до тех пор, пока человек не выплеснет на бумагу то, что ему внушают, он чувствует себя мучительно плохо. И лишь “освободившись” от стихов (как это мы видим в обоих случаях с Викой и Никой), он успокаивается.

Изучение произведений, написанных с помощью насильственного мышления (ментизма) или слышания голосов (вербального псевдогаллюциноза), показывает, что некоторые из существ параллельного мира очень талантливы и испытывают, как и люди, потребности создавать литературные, музыкальные и даже художественные произведения, записывая на бумаге или воспроизводя их в красках не только с помощью человека, но, в некоторых случаях, даже без его помощи, вполне самостоятельно. И, хотя мы уже говорили об этом (вспомним г-жу д’Эсперанс), нам придется еще не раз коснуться указанной способности СПМ, в частности, при описании художественной формы их самореализации. А пока познакомимся с поэзией одного из существ параллельного мира, который, заставляя Нику смотреть на мир его глазами (в то время, как сам смотрит через ее глаза), задает, как бы от ее лица, вопрос: “Кто я?”... Так называется, кстати, одно из его стихотворений, на которое мы посмотрим своими глазами и со своей точки зрения.

Глазами чьими я смотрю на мир?

Друзей, родных, зверей, деревьев, птиц?

Губами чьими я ловлю росу

С листа, опавшего на мостовую?

Руками чьими обнимаю мир,

Который так беспомощен, непрочен?

Свой голос я теряю в голосах

Лесов, полей, дождей, метелей, ночи.

Но кто же я?

В чем мне искать себя?

Ответить как

Всем голосам природы?

(1982)

В другом, более позднем стихотворении, поэт из параллельного мира как бы ужасается своей собственной раздвоенности. Он, с одной стороны, прижился в своем доме (речь идет о теле человека), привык к нему, а с другой — отчетливо осознает, что его (СПМ) нахождение в нем приведет этом дом к гибели и разрушению, и это — неизбежно. Отсюда такие щемящие поэтические строки:

Неужели я подожгу

Свой дом?

Сад, который с таким трудом

Рос на склоне заснеженных гор,

Я растопчу,

Как трусливый вор?

Ужас, застывший в глазах людей,

Будет вечной дорогой моей?

Не правда ли, странное сочетание, особенно если взглянуть на данный феномен глазами духовно неопытного человека: стихи шизофреника с симптомом раздвоения сознания и... 5-летняя девочка, играющая в куклы? При том не будем забывать, что эти строки возникли во время сна и “мате­риа­лизова­лись” ночью, заставив ребенка проснуться, чтобы записать более чем стран­ные стихи от лица автора, причем в мужском роде.

Но, как это ни ужасно, предсказанное автором из параллельного мира разрушение дома(и не только дома, но и личности ребенка)началось значительно раньше, чем можно было предполагать.

Через знакомых семьи Ники Турбиной нам стало известно, что в 14 лет несчастная девочка пристрастилась к наркотикам, убежала из дома и в течение длительного времени вместе с группой хиппи кочевала по разным городам страны. Дальнейшая деградация нравственности и всей личности ребенка была настолько быстрой и страшной, что мы не рискнем об этом писать, т.к. ее родные еще живы.

В ночь с 14 на 15 мая 1997 года в четыре часа утра Ника Турбина бросилась с бал­кона пятого этажа и, получив множественные переломы позвоночника, сконча­лась в больнице. Одна из крымских газет писала: “Уже в четыре года Ника написала стихотворение, предрекающее страшную судьбу. Сбылось. А начиналось все так удачно. Золотой Лев получила за свои стихи в Венеции, когда ей было двенадцать. Ездила в Америку с Евгением Евтушенко, после чего, однако, их теплые отношения полностью разрушились” (http://www.cris.crimea.ua/time/newspaper/97/110/g110p5tl. gen.html). Просим читателей запомнить фразу: “ Уже в четыре года Ника написала стихотворение, предрекающее страшную судьбу. Сбылось”. К этому феномену мы вернемся немного позднее.

Когда “автор” подобен компьютеру

Оба описанных случая интересны для нас тем, что сознание девочек не участвует в создании поэтических произведений. Существа параллельного мира используют их подобно компьютеру: пользователь (СПМ) вводит в него информацию, а компьютер (ребенок) через принтер (собственная или родительская рука с авторучкой) “распечатывает” ее на бумаге.Впоследствии (в 10–11 лет) обе девочки, вкусив дурманящих плодов славы и ощущения избранности, перешли к другой форме контакта с СПМ — к сотворчеству, т.е. к совместной работе.

Детей (особенно некрещеных) вывести на контакт с разумными существами параллельного мира можно очень легко. Для этого существуют простейшие методики, разрушающие духовную защиту, которой от рождения обладают люди. Одним из таких методов является, например, гипноз, который в своей оккультной энциклопедии Мэнли П. Холл —крупный знаток оккультизма, называет одной из форм черной магии. Он пишет: “ В своих различных ответвлениях искусство черной магии включает почти все формы церемониальной магии... Сюда же относятся месмеризм и гипнотизм ” (“Энциклопедическое изложение Масонской, Герметической, Каббалистической и Розенкрейцеровской Символической Философии”, “СПИКС”, СПб, 1994, с. 368, пер. с англ.). Легкостью инициации контакта с СПМ у детей, кстати, активно пользуются люди, давно и сознательно контактирующие с ними, т.е. с СПМ: оккультисты-эзоте­рики, колдуны. Так, например, в начале “пере­стройки” в Москве группой оккультистов во главе с Т.Н. Дащинской был создан “Институт человековедения”, при котором уже 12 лет действует детская школа “Валаш­веш”. Основную свою задачу педагоги-оккультис­ты видят в том, чтобы “ акти­ви­зировать сверхсознание ребенка ”.

Но что такое “сверхсознание”? То, что находится сверх детского (и взрослого) сознания и принадлежит иному сознанию, т.е. сознанию иноприродных разумных существ (СПМ). Таким образом, когда Т. Дащинская говорит о “ необходимости запустить механизмы сверхсознания ”, это следует понимать как задачу “подключения” ребенка, как инициализацию контакта с СПМ.

В результате подготовки и осуществлен учителями контакт детей с СПМ, о чем пишет газета “Мир новостей” № 41 за 9 октября 1999 г. в заметке “Озаренные солнцем”: “ Вне зависимости от “неспособности”... на обучаемых детей снисходит творческое вдохновение, то есть:

— стихи рождаются как бы сами собой;

— писание картин не требует многолетнего мучительного технического постижения;

— и к сочинению собственных музыкальных композиций можно приступить, даже не зная нотной грамоты.

Дети, опираясь на предложенные в школе “Валашвеш” формы обучения, испытывают неподдельный восторг и гордятся собой ”.

“Творчество” без знаний
и без способностей?

Выше мы уже рассматривали причины самопроизвольного появления стихов в сознании ребенка, а несколько позже, в соответствующем разделе, разберем механизм писания картин и сочинения музыки без какого-либо, даже самого элементарного обучения.

Продолжая начатую тему в беседе с известной московской поэтессой, членом Союза писателей России Ниной Карташевой, мы попросили разрешения записать ее рассказ, который для нас важен и интересен, во-первых, тем, что свое мнение по поводу аномальных явлений в поэзии высказывает профессиональный поэт, а во-вторых, потому, что исходит из уст очевидца.

Нина Карташева: “ В течение последних семи лет я веду поэтические вечера в Международном Центре Славянской письменности и культуры. Часто мне приходится иметь дело с молодыми поэтами и даже с такими, совсем юными, которых можно назвать еще детьми. В последнее время все больше меня поражает явление, которое иначе, как медиумизмом, а точнее — одержимостью, не назовешь. Причем этот феномен с каждым годом приобретает все более широкие масштабы.

Хорошо помню, как однажды к нам на вечер пришла девочка лет девяти с косичками. Ее отец с гордостью продемонстрировал книгу стихов дочери, которую он издал на собственные средства. Открыв книжечку, я ужаснулась: это писал не ребенок! В ней содержались манерные, страстные стихи бурно пожившей и много повидавшей дамы. Эти чувства не могли быть свойственны юной чистой душе. Да бедняжка и сама не понимала, о чем она пишет. Из беседы с девочкой мне стало ясно, что ей самой были глубоко чужды и содержание, и настроение ее стихов. Она никогда не переживала “эротичес­ких фантазий”, понятия не имела, кто такой Дельфийский оракул, о котором писала.

Остановим здесь на минуту внимание читателя, чтобы пояснить очень интересную параллель, связанную с Дельфийским оракулом. Оракул — особо почитаемый объект, где СПМ, которых в древней Греции и других странах почитали “бога­ми”, осуществляли контакт с людьми, специально выбранными для этого служения. Двусторонний контакт происходил обычно через вопросы, которые задавали жрецы от лица просителей, и ответы, передаваемые “богом” через медиума-посред­ника. Самым почитаемым в Греции считался оракул Аполлона в Дельфах. Здесь, на склоне горы Парнас, над расселиной в скале, в которой, по преданию, обитал некий дух-прорицатель, был построен величественный храм Аполлона, где совершались предсказания. Для служения этому священному для древних греков оракулу и обитающему в нем духу посвящались девственницы, называемые пифиями. Во время медиумического транса, т.е. контакта, пифия совершенно менялась: “ в ее тело входил некий дух. Она корчилась, срывала с себя одежду и выкрикивала неразличимые звуки. Через некоторое время такое состояние проходило. На нее нисходило спокойствие, и ее поведение становилось величественным. Тело ее деревенело, глаза фиксировались на одной точке, и она произносила пророческие слова. Предсказания обычно преподносились в форме гекзаметрических стихов, но слова были часто двусмысленными и иногда непостижимыми ”(Мэнли П. Холл, СПб., 1994, с. 208–210).

Из всего сказанного выше со всей очевидностью вытекает следующее: тот, кто телепатически транслировал стихи в сознание московской школьницы, прекрасно знал, в отличие от нее, не только назначение Дельфийского оракула, посвященного Аполлону — богу искусств, но и намекал на параллелизм в служении пифий (одержи­мых девственниц, вещавших стихами) и московской девочки, служащей механизмом для самовыражения СПМ.

Налицо была явная одержимость злым духом, который и диктовал своей жертве строки, вызывающие бурный восторг родных. Как православный человек, понимая, какой трагедией может закончиться подобное “творчество”, я посоветовала отцу отвести девочку в храм, чтобы она смогла исповедаться и причаститься. К счастью, ее родные прислушались к этому совету. Позже я узнала, что после причастия сознание девочки очистилось, и в нем перестали появляться чужие и совершенно чуждые ей по духу стихи. Бесовское “творчество” отошло от ребенка, разрушенное Божественной благодатью.

Таких детей за семь лет прошло перед моими глазами немало. Теперь все они выросли. Но самое страшное заключается в том, что с каждым годом их становится все больше...

На одном из вечеров авангардной поэзии собралась очень талантливая молодежь 17–19 лет. Зал был набит до отказа. Знакомая уже одержимость сквозила и в жестах, и в стихах молодых поэтов, проповедующих дикое, агрессивное язычество. Меня поразил злобный блеск их глаз, когда они исступленно восклицали: “Назад, к Сварогу!” Слышались хулы и проклятья в адрес Христа, призывы к созданию “форпоста языческих империй”, как это и прозвучало в одном из стихотворений:

Мы слышим, как в ночи

воинственных мистерий

Богов воскресших нас скликает Рог

Создать форпост языческих империй.

Беснование со сцены изливалось на толпу, которая с ревом восторга воспринимала эти адские вирши. Атмосфера в зале как бы сгустилась, наэлектризовалась злобной энергией. Находящимся здесь православным людям стало трудно молиться, они не могли даже прочесть до конца молитву Животворящему Кресту — что-то их все время сбивало…

Как это ни печально, но среди творческой молодежи становится все больше явно одержимых людей, исповедующих “эстетику” распада, смерти, половых извращений и прочих мерзостей. “Череп луны”, “гнойный распад”, “лунный труп” — это не просто поэтические образы, — это сатанинское кредо в творчестве.

Снова оскалился череп луны,

Гнойный распад замерцал на паркете.

Снятся, наверно, вам странные сны

В ночь полнолуния, лунные дети.

.............

Видно, так надо. Обречены

Вы на пленение лунного света.

Что ж, поклоняйтесь, дети луны,

Лунному трупу распятого Сета.

* * *

Я родился под северным Солнцем

На земле, где героев сверхраса.

Вы богов узнаете питомца

И жреца одноглазого Аса?

Создаются поэтические объединения с характерными названиями вроде “Необитаемое время”. Иллюстрации к их изданиям тоже характерны, например, четырехглазый профиль женщины, изо рта у которой торчит обоюдоострый меч со свастикой... Бред? Да. Но не простой, а демонический, воплотившийся в “виртуальную поэзию” ада.

Участились случаи одержимости женщин “бальзаковского” возраста неким духом, который вводит их в поэтический экстаз, погружая в стихию меняющихся и скользящих образов и мыслей. В их буйном потоке одержимые дикими поэтическими фантазиями несчастные дамы воображают себя то нимфами, то ведьмами, то валькириями, а иные — вампиршами. С такими “поэтами” о чем-либо говорить совершенно невозможно, убедить их ни в чем нельзя. И все-таки однажды мне удалось уговорить одну из этих женщин сходить в храм, исповедаться и причаститься. Дама после этого буквально возненавидела меня:

— К какому Богу вы меня послали?! Он меня творчески кастрировал после причастия!

Еще более опасен творческий бред на псевдоправославные темы, в котором одержимые поэты, совсем еще далекие от христианской жизни по заповедям, запросто беседуют с “ангелами”, а то и с “Матерью Божией”, которые им якобы являются и наяву, и в видениях. Находясь в состоянии глубочайшего прельщения злыми духами, такие, с позволения сказать, православные люди, совершают духовную подмену, выдавая ложные, демонические явления за благодатные Божественные откровения, которых они недостойны ”.

Среди поэтов не так много людей, которые, подобно Нине Карташевой, могли бы правильно понять суть творческого процесса, протекающего в сознании человека, не защищенного благодатью Святого Духа, а потому открытого влиянию СПМ. Именно поэтому мы с удовольствием представляем вниманию читателей пока еще не опубликованное стихотворение московского барда Владимира Бережкова. В нем поэтический образ поэта-контактера ассоциируется с образом языческого шамана, который, войдя в транс (состояние контакта), с упоением колотит в свой бубен.

Дата добавления: 2015-07-10