Жажда власти

Другое отклонение, связанное с желанием обла­дать — это жажда власти. Это инстинктивное желание хозяина, который через любовь к окружа­ющему миру стремится к овладению им. Голод на власть не имеет ничего общего с завоеванием мира, а просто ис­ходит из присвоения вещей.

Для ребенка с отклонением взрослый просто существо, наделенное властью, которое можно попросить о любой вещи. Ребенок понимает, как велика должна быть его соб­ственная власть, чтобы она могла воздействовать на взрос­лого. Тогда он мог бы использовать ее, чтобы добиться от взрослого много большего, чем смог бы достигнуть в рам­ках своих ограниченных возможностей. Этот процесс по­нятен. Он охватывает все больше и больше детей, так что и это должно говорить об очень распространенном, но очень трудно поддающемся излечению явлении - о классической детской капризности, очень знакомой и кажущей­ся естественной. Слабое, неразвитое и несвободное существо, которое знает, что находящееся вблизи сильное и сво­бодное лицо может принести ему пользу, не упускает эту возможность. Ребенок начинает испытывать взрослого, изъявляя свои чрезмерные желания, которые взрослый счи­тает логически оправданными. Но ребенок не знает гра­ниц: он представляет взрослого в своих фантазиях всемогущим существом, которое может исполнить его мечта­ния. Ведь они выполняются в сказках, которые можно было бы назвать романом детских душ. В них ребенок находит осуществление своих желаний, облаченных в привлека­тельные формы. Тот, кто подойдет к фее, тому улыбнет­ся счастье - фантастическое богатство, которое никакой человеческой властью не достигается. Есть феи добрые и злые, красивые и ужасные. Они могут превращаться в злых и богатых людей. Они могут жить как в лесах, так и дворцах, о которых можно только мечтать. Эти детские идеалы переносятся на взрослых.

Есть феи престарелые, похожие на бабушек, и есть мо­лодые и красивые, как мама; есть феи, одетые в золотые одежды и другие, одетые в лохмотья, так же, как есть бед­ные мамы и богатые в ярких одеждах. Но и те, и другие балуют своих детей. Взрослый, будь он нищим или коро­лем, всегда является для детей существом, обладающим властью. Ребенок начинает использовать взрослого в жиз­ненных обстоятельствах, которые изматывают в борьбе. Но поначалу такая борьба не возникает, потому что взрос­лый сдается добровольно, ведь ему доставляет радость видеть ребенка счастливым. Так, взрослый вряд ли станет запрещать ребенку мыть самостоятельно руки, удовлетво­рив полностью его жажду на власть. Но после первого три­умфа хочется второго; и чем больше желаний ребенка вы­полняет взрослый, тем большего хочется добиться ребен­ку. Иллюзия взрослого об удовлетворении желаний ребенка превращается в горечь. И так как в действитель­ности бесконечному фантазированию приходит неумоли­мо конец, наступает момент столкновения, и тогда часто вспыхивают войны. Капризы ребенка становятся для взрос­лого истинным наказанием. Тогда он вдруг признает себя виноватым и говорит: «Я избаловал своего ребенка».

Покорный ребенок также имеет свои методы воздей­ствия: лесть, плач, мольба, печальное настроение, обида. Взрослый ловится на это до тех пор, пока может терпеть. Но в конце концов ему приходится, к несчастью, признать, что он своим участием способствует появлению отклоне­ния. Взрослый думает над этим и, наконец, замечает, что неправильно воспитывал ребенка, что сам способствовал появлению в нем отрицательных черт характера, и он спра­шивает себя, как это можно исправить.

Но мало что помогает в этой ситуации. Ни нотации, ни наказания не приносят результата. Это то же, что прочи­тать больному человеку с высокой температурой длинный доклад о необходимости быть здоровым или дать ему взбучку за то, что у него не падает температура. Нет, взрос­лый не портит ребенка, а мешает ему жить своей жизнью и тем самым подталкивает его к отклонению.

Дата добавления: 2015-07-10