Толпа и ее искусственное создание

Ницше писал: «Когда сто человек стоят друг возле друга, каждый теряет свой рассудок и получает какой-то другой».

С конца XIX века одной из главных проблем психологии, философии и культурологии стало массовое сознание. Мы были отделены от накопленного в этой области знания обществоведением, которое исходило из категории классового сознания. Но эти две категории друг другу не противоречат, речь идет о разных вещах. Класс - часть общества, структурированное социальное образование, соединенное устойчивой системой идеалов и интересов, занимающее определенное место в историческом процессе и обладающее развитой культурой и идеологией. Масса (и ее крайняя, временная и неустойчивая форма - толпа) не есть часть общества, хотя и образует коллективы. В ней отсутствует структура и устойчивые культурные системы, у нее другой разум и образ поведения, нежели у класса.

Можно также предположить, что феномен массы и толпы не вызывал в русской и советской культуре большого интереса потому, что эта проблематика еще не была актуальной. Жесткая сословная система старой России не давала возникать толпам - инерция культурных стереотипов и авторитетов была столь велика, что даже выдавленные из общества разночинные люди (бродяги, босяки и т.п.) восстанавливали своеобразные общественные структуры с определенными правами и обязанностями. Обитатели ночлежки в пьесе Горького «На дне» - не толпа и не люди массы. В советском обществе также довольно быстро возродилась сословность, да и другими связями общество было сильно структурировано, так что не было пространства для «толпообразования». Эта проблема стала возникать уже в ходе быстрой урбанизации в 60-е годы, что и повлекло возникновение массового человека и массовой культуры и стало одной из предпосылок крушения советского строя, сметенного искусственно возбужденной толпой.

Ле Бон в своей основополагающей книге «Психология масс» перечисляет подмеченные им особенности этого краткоживущего человеческого коллектива. Приведем его тезисы из раздела «Душа толпы».

В толпе «сознательная личность исчезает, причем чувства и идеи всех отдельных единиц, образующих целое, принимают одно и то же направление. Образуется коллективная душа, имеющая, конечно, временный характер, но и очень определенные черты... Индивид, пробыв несколько времени среди действующей толпы, под влиянием ли токов, исходящих от этой толпы, или каких-либо других причин - неизвестно, приходит скоро в такое состояние, которое очень напоминает состояние загипнотизированного субъекта». Толпа - качественно новая система, а не конгломерат. В ней «нет ни суммы, ни среднего входящих в ее состав элементов, но существует комбинация этих элементов и образование новых свойств».

«Индивид в толпе приобретает сознание непреодолимой силы, и это сознание дозволяет ему поддаваться таким инстинктам, которым он никогда не дает волю, когда бывает один. В толпе же он менее склонен обуздывать эти инстинкты, потому что толпа анонимна и не несет на себе ответственности. Чувство ответственности, сдерживающее всегда отдельных индивидов, совершенно исчезает в толпе».

Человек в толпе обладает удивительно высокой восприимчивостью к внушению: «В толпе всякое чувство, всякое действие заразительно, и притом в такой степени, что индивид очень легко приносит в жертву свои личные интересы интересу коллективному. Подобное поведение, однако, противоречит человеческой природе, и потому человек способен на него лишь тогда, когда он составляет частицу толпы... Прежде чем он потеряет всякую независимость, в его идеях и чувствах должно произойти изменение, и притом настолько глубокое, что оно может превратить скупого в расточительного, скептика - в верующего, честного человека - в преступника, труса - в героя. Отречение от всех своих привилегий, вотированное аристократией под влиянием энтузиазма в знаменитую ночь 4 августа 1789 года, никогда не было бы принято ни одним из ее членов в отдельности».

«Толпе знакомы только простые и крайние чувства; всякое мнение, идею или верование, внушенные ей, толпа принимает или отвергает целиком и относится к ним или как к абсолютным истинам, или же как к столь же абсолютным заблуждениям. Так всегда бывает с верованиями, которые установились путем внушения, а не путем рассуждения... Каковы бы ни были чувства толпы, хорошие или дурные, характерными их чертами являются односторонность и преувеличение... Сила чувств в толпе еще более увеличивается отсутствием ответственности, особенно в толпе разнокалиберной».

«Толпа никогда не стремилась к правде; она отворачивается от очевидности, не нравящейся ей, и предпочитает поклоняться заблуждению, если только заблуждение это прельщает ее. Кто умеет вводить толпу в заблуждение, тот легко становится ее повелителем; кто же стремится образумить ее, тот всегда бывает ее жертвой».

Ле Бон много места уделяет изменчивости толпы - ее удивительной способности моментально, «все разом» реагировать на импульсы, получаемые от вожаков. Это показывает, что человек в толпе действительно обладает новым качеством, становится элементом новой системы. Он не обдумывает свои действия, а мгновенно подчиняется полученному каким-то образом сигналу. Такое поведение можно уподобить тому, как реагируют на сигнал два разных типа группы - стая рыб и, например, группа водителей, сидящих в своих автомобилях. Стая рыб, получив сигнал через колебания воды, поворачивает вся разом, одновременно. У каждой особи нет рефлексии на сигнал, она не задерживается с переработкой информации. Группа автомобилей, стоящая у светофора, теоретически могла бы при появлении зеленого сигнала тронуться с места вся разом, одновременно - сигнал-то виден всем. Однако каждый водитель поступает осторожно и начинает двигаться только тогда, когда с места тронется стоящая перед ним машина, да еще с некоторым запасом на неопределенность поведения ее водителя. И получается, что расстояние между машинами увеличивается, и задние трогаются уже когда светофор закрылся. Водители толпы не образуют.

Дав описание толпы, Ле Бон не поднимает вопроса о том, почему не всякое скопление людей превращается в толпу и не подчеркивает того факта, что он писал именно о толпе западных индивидов. Эту тему затем вскользь затронул Ортега и Гассет в книге «Восстание масс». Индивид, склонный стать человеком массы и влиться в толпу - это человек, выращенный в школе определенного типа, обладающий определенным складом мышления и живущий именно в атомизированном гражданском обществе массовой культуры. Это человек, который легко сбрасывает с себя чувство ответственности. В этом ему помогают и политики, применяющие «толпообразование» как поведенческую технологию.

Фашисты пришли к власти, сумев на время превратить рассудительный немецкий народ в толпу - и она ринулась в безумный поход, забыв о совести и не думая о последствиях. В отношении молодежи фашизм сознательно pазpушал тpадиционные отношения. Шло снятие естественных для подpостков культуpных ноpм, запpетов, подчинения и уважения к стаpшим. Идеологи фашистов поставили задачу: создать особый стиль - так, чтобы «молодежи стало скучно в лагеpе коммунистов». Была выработана целая философия под названием «а мне что за дело» или стиль «бpодяги и фанфаpона» - говоpя попpосту, хулигана. Наставники молоденьких фашистов поощpяли уличное насилие, ножи и кастеты. Сам фюpеp заявил: «Да, мы ваpваpы, и хотим ими быть. Это почетное звание. Мы омолодим миp». Конечно, «учиться, учиться и учиться» гораздо скучнее.

Контрастом толпе может служить сход сельской общины - внешне похожее скопление людей, особенно если сход готовится к насильственным действиям (например, разгрому имения помещика). Отличие в том, что сход - собрание в высокой степени структурированное системой статусов, уважения и авторитета. Это именно собрание, налагающее на каждого огромный груз ответственности. Вот, пишет английский историк русского крестьянства Т.Шанин о насилии 1907 г.: «Поджоги часто следовали теперь особому сценарию. Решение о них принималось на общинном сходе и затем, при помощи жребия, выбирались исполнители из числа участников схода, в то время как остальные присутствующие давали клятву не выдавать поджигателей... Крестьянские действия были в заметной степени упорядочены, что совсем не похоже на безумный разгул ненависти и вандализма, который ожидали увидеть враги крестьян, как и те, кто превозносил крестьянскую жакерию... Крестьянские выступления России оказались непохожими на образ европейской жакерии, оставленный нам ее палачами и хроникерами».

Виднейший американский социолог Р.Мертон в книге «Социальная теория и социальная структура» (1968) указывает на важное значение «свободы конкуренции», которая порождает несбыточные притязания, а они - склонность к преступному поведению. (Напротив, в России сельская община внутри себя была прежде всего основой солидарности, и в то же время крестьяне, борясь с помещиками за землю, вовсе не имели притязаний «жить как помещики»). Р.Мертон пишет: «Наша идеология равенства косвенно отрицает существование неконкурирующих индивидов и групп в погоне за денежным успехом. Напротив, все имеют одинаковые символы успеха. Цели не связываются классовыми границами и могут выходить за их пределы. А существующий социальный порядок накладывает классовые ограничения на их доступность. Вот почему основная американская добродетель, «честолюбие», превращается в главный американский порок - «отклоняющееся поведение». Толпа, тем более узаконенная Линчем, стала едва ли не символом Америки (вероятно, ее значение было многократно преувеличено Голливудом).

Р.Мертон подмечает и другие важные условия, которые способствуют «толпообразованию». Это мифологизация общественных отношений, которая маскирует причинно-следственные связи и делает мышление суеверным (а значит, восприимчивым к внушению): «Рабочий видит вокруг себя опытных и квалифицированных людей без работы. Если у него есть работа - он чувствует себя «удачливым», нет - он жертва «неудачи». Рабочий почти не видит взаимосвязи между заслугами и вознаграждением». Р.Мертон отмечает очень важное качество массовой культуры США, о котором нам как-то мало известно: «Нелюбовь к ручному труду почти в равной степени присуща всем социальным классам американского общества». Здесь надо вспомнить мысль, которую настойчиво повторял К.Лоренц - именно ручной труд служит важным условием сохранения в сознании и культуре традиций и способности к уважению.

Наконец, буржуазное общество создало целую промышленность масс-культуры. Обладая высокими техническими возможностями, она выносит на рынок очень соблазнительный продукт, идеологическое содержание которого целенаправленно принижает человека, делает его мышление инфантильным и сильно повышает восприимчивость к внушению. Трудно найти более примитивные фильмы, чем серия Стивена Спилберга «Индиана Джонс». Когда этот герой действует в Китае или Индии, эти фильмы кроме того становятся предельно расистскими - даже удивительно, как могут их демонстрировать в современном обществе. Я их видел за границей в междугородных автобусах и, еще не зная, что Спилберг знаменитый режиссер, про себя ругался: скупые автобусные компании, закупают для показа самую дешевую дрянь. Поэтому я был поражен, узнав, что в США два фильма из этой серии держат рекорд выручки за первые шесть дней проката: «Индиана Джонс и храм Страшного суда» 42,3 млн. долл. и «Индиана Джонс и последний крестовый поход» 46,9 млн. долл. Хоть и слыхали мы о непритязательности американцев, но только руками развести.

Ле Бон выдвигает одно важное положение, которое, видимо, опережало его время и, наверное, вызывало у современников удивление. Но сегодня, с развитием радио и телевидения, оно стало очень актуальным. Суть его в том, что для образования толпы не является необходимым физический контакт между ее частицами. Ле Бон пишет: «Тысячи индивидов, отделенных друг от друга, могут в известные моменты подпадать одновременно под влияние некоторых сильных эмоций или какого-нибудь великого национального события и приобретать, таким образом, все черты одухотворенной толпы... Целый народ под действием известных влияний иногда становится толпой, не представляя при этом собрания в собственном смысле этого слова».

Именно это мы и наблюдаем в последние десятилетия: население «развитых» стран Запада, подверженное постоянному воздействию масс-культуры и телевидения, превращается в огромную виртуальную толпу. Она не на площади, а в уютных квартирах у телевизоров, но вся она не структурирована и слушает одних и тех же лидеров и пророков, не вступая с ними в диалог. Она не бежит сама громить Бастилию или линчевать сербов, она лишь одобряет такие действия своих властей. Когда говоришь с западным обывателям о разрушительных действиях, которые он поддерживает, берет жуть. Эти люди действительно могут уничтожить Землю без всякого злого умысла, просто «не подумав».

Арабский философ Самир Амин пишет: «Евpоцентpизм заменил pациональное объяснение истоpии частными и пеpекpывающимися, поpой пpотивоpечащими дpуг дpугу псевдотеоpиями, котоpые, однако, пpекpасно pаботают, дополняя одна дpугую, в постpоении успокаивающего евpопейца мифа, осво­бож­дающего его подсознание от всякого комплекса ответст­вен­ности».

Безответственность внушается средствами идеологии как национальная ценность! Чтобы снять возникающие иногда синдромы раскаяния, совершаются даже военные акции типа абсурдной агрессии в Гренаду (там бригада спецназа численностью 6 тыс. человек «подавила сопротивление» нескольких десятков полицейских и получила за это 8 тыс. орденов и медалей США)[124]. В 1977 г. президент Картер сформулировал принцип, согласно которому «американцы не должны извиняться, испытывать угрызения совести и принимать на себя вину», поскольку они всегда действуют исходя из благих побуждений.

Вот парный случай, который стал важным экспериментом над массовым сознанием в разных культурах. В 1981 г. южнокорейский самолет рейса KAL-007 вошел в воздушное пространство СССР, углубился на 500 км и пересек его с севера на юг, активизировав всю систему ПВО. В конце концов, после многих предупреждений он был сбит. В СССР это вызвало тяжелое чувство - независимо от оценки действий военных. Трагедия есть трагедия. На Западе это было поводом длительной (десять лет) антисоветской кампании[125]. Но главное в другом - в 1988 г. военный корабль США «Винсенс», находившийся в Персидском заливе, среди бела дня сбил ракетой иранский самолет с 290 пассажирами на борту. Самолет только что поднялся в воздух и находился даже еще не в международном пространстве, а над иранскими территориальными водами.

Когда корабль «Винсенс» вернулся на базу в Калифорнии, огромная ликующая толпа встречала его со знаменами и воздушными шарами, духовой оркестр ВМФ играл на набережной марши, а с самого корабля из динамиков, включенных на полную мощность, неслась бравурная музыка. Стоящие на рейде военные корабли салютовали героям артиллерийскими залпами.

Н.Хомский, проводя структурный анализ обоих случаев, приводит выдержки из центральных американских газет, которые буквально внушили американцам объяснение, начисто снимающее у них чувство ответственности за жизнь 290 пассажиров. Было достигнуто невозможное. Читаешь эти статьи, и голова кругом идет. Самолет сбили из благих побуждений, и пассажиры «погибли не зря», ибо Иран, возможно, чуть-чуть одумается...

В последние десять лет мы в России видим целенаправленные действия по превращению народа в толпу - через изменение типа школы, ослабление традиций и осмеяние авторитетов, воздействие рекламы, телевидения и массовой культуры, разжигание несбыточных притязаний и пропаганду безответственности. Все признаки тех методов и технологий «толпообразования», на которые обращали внимание изучавшие это явление философы. Дело пока что идет медленно, но если люди не осознают опасность, то стихийные механизмы защиты не справятся с таким нажимом.

Дата добавления: 2015-07-10