Покажи себя

Люди в большинстве своем хотят быть обольщенными, они идут вам навстречу добровольно и с желанием. Если вашим усилиям сопротивляются, то причина, возможно, в том, что вы недостаточно далеко зашли и не успели помочь жертвам подавить одолевающие их сомнения относительно ваших мотивов, глубины ваших чувств и того подобного. Достаточно одного, но точно подгаданного по времени действия, поступка, демонстрирующего, насколько сильно вы желаете завоевать их, чтобы все сомнения рассеялись. Не бойтесь глупо выглядеть в глазах своих жертв или совершить ошибку — любое ваше деяние, напоминающее самопожертвование или нечто, совершенное во имя их, настолько потрясет их чувства, что всего остального они просто не заметят. Ни в коем случае не показывайте, что вас обескураживает сопротивление, не жалуйтесь. Вместо этого примите вызов — совершите любой безрассудный, героический или по-рыцарски благородный поступок. Настала очередь окружающих, пусть они в свою очередь проявят себя, а вы теперь недосягаемы, за вас придется побороться.

Обольстительное доказательство

На словах каждый может многое, все выспренне рассказывают о своих чувствах, распинаясь о том, как много мы для них значим. Но если поведение никогда не соответствует этим словам, мы начинаем сомневаться в их искренности и подозреваем, что имеем дело с шарлатаном, лицемером или трусом. Лесть и красивые слова способны воздействовать лишь до определенного предела. Неизбежно наступает момент, когда вам приходится на деле доказывать своей жертве, насколько слова соответствуют действительности.

Доказательство такого рода несет две функции. Во-первых, оно подавляет любые гложущие вас сомнения. Во-вторых, любое действие, приоткрывающее в вас какие-то положительные качества, уже само по себе обладает мощным обольстительным потенциалом. Продемонстрировав смелость или бескорыстие, вы вызовете сильную положительную эмоциональную реакцию. Не беспокойтесь, вашим действиям не обязательно быть настолько героическими или самоотверженными, чтобы в процессе вы лишились всего. Чаще всего достаточно просто выказать благородство. В самом деле, в мире, где люди только и делают, что разговаривают, копаются в себе и рефлексируют, любое действие покажется решительным и обольстительным.

Встретить сопротивление в процессе обольщения вполне естественно и нормально. Чем больше препятствий вам приходится преодолевать, тем, разумеется, сильнее будет наслаждение, ожидающее вас в конце; но нередко бывает и так, что обольщение срывается, потому что обольститель неверно истолковывает сопротивление объекта. Часто, слишком часто в подобных случаях сдаются без боя. Прежде всего вам необходимо осознать основополагающий закон обольщения: сопротивление — это признак того, что в процесс вовлечены чувства другого человека. Единственные люди, которых невозможно обольстить,— это личности холодные и бесчувственные. Сопротивление эмоционально и может превратить его в его противоположность, совсем как в джиу-джитсу, где можно использовать физическое усилие противника для того, чтобы положить его же на лопатки. Если вам сопротивляются из недоверия, то явно бескорыстный поступок, показывающий, на что вы готовы, чтобы доказать свои чувства, окажется действенным лекарством. Если сопротивление объясняется целомудрием или тем, что объект хранит верность кому-то другому, тем лучше — добродетель и подавляемые желания легко преодолеваются действием. Как написала однажды талантливейшая обольстительница Натали Барни: «Величайшая добродетель — потребность безоглядно поддаться соблазну».

Проявить себя можно двумя способами. Первый способ — экспромт, неподготовленный поступок: предположим, возникла такая ситуация, что ваш объект нуждается в помощи — требуется разрешить проблему или просто оказать ему или ей небольшую услугу. Предвидеть подобную ситуацию вы не можете, но следует быть готовым к тому, что она может возникнуть в любой момент. Поразите объект, вложив в это больше, чем на самом деле требуется,— пожертвуйте более значительную сумму денег, уделите больше времени, потратьте больше сил, чем от вас ожидают. Ваш объект может начать часто использовать такие моменты, даже подстраивать их, устраивая своего рода испытание: отступите ли вы? Или бесстрашно примете вызов? Вы не должны колебаться ни секунды, отступать нельзя, иначе все будет потеряно. Если потребуется, сделайте вид, что дело стоило вам больших усилий, чем на самом деле, но не говорите об этом, а покажите косвенно — через утомленный вид, слухи, дошедшие через третье лицо, и тому подобное.

Другой способ показать себя — решительный поступок, который вы сами запланировали и подстроили заранее и осуществили в удобный для вас момент. К такому решению проблемы можно прибегнуть в том случае, если объект продолжает испытывать по отношению к вам сомнения и вам кажется, что ситуация становится все хуже. Здесь потребуется эффектный поступок, настоящий подвиг, причем особенно важно, чтобы от объекта не укрылось, сколько мучений, времени и труда вы на него затратили. Просто невероятно, какой обольстительной может быть опасность. Осторожно и незаметно подведите свой объект к кризису, к опасному моменту или постарайтесь сделать так, чтобы он попал в неудобное положение, и вот уже у вас появляется возможность сыграть спасителя, галантного кавалера, рыцаря. Это вызовет сильнейшие ответные чувства, которые без труда можно перевести в любовь.

Кое-какие примеры

1. Во Франции 1640-х куртизанка Марион д'Орме пользовалась у мужчин огромным успехом. Она славилась своей красотой, в числе ее любовников были сам кардинал Ришелье, а также и многие другие известнейшие государственные деятели и прославленные военачальники. Добиться ее расположения было непросто и считалось особым достижением.

Месяцами парижский повеса граф де Граммон добивался благосклонности д'Орме, и вот наконец она дала согласие на то, чтобы провести с ним вечер. Граф предвкушал сладостную встречу, но в день свидания получил от нее письмо, в котором она рассыпалась в извинениях — у нее внезапно случился ужасный приступ мигрени, она вынуждена оставаться в постели, их встречу придется отложить. Графу показалось, что его отодвинули в сторону ради чего-то более интересного — д'Орме, надо сказать, была столь же капризна и ветрена, сколь прекрасна.

Граммон не колебался. На закате он верхом отправился в Маре, где жила д'Орме. Вскоре он увидел человека, торопливо направлявшегося к дому куртизанки,— он узнал герцога де Бриссака и мгновенно понял, ради кого ему было отказано в свидании. Бриссака, по всей видимости, неожиданная встреча с графом не порадовала, однако тот, не обращая на это внимания, быстро приблизился и заговорил: «Бриссак, друг мой, вы должны оказать мне услугу первостепенной важности: у меня свидание — первое! — с красоткой, что живет здесь; встреча не займет много времени — мы с ней только договоримся о свидании в будущем. Сделайте одолжение, дайте мне надеть ваш плащ и подержите мою лошадь, пока я не вернусь; главное, не удаляйтесь от этого места». Не ожидая ответа, Граммон сдернул с герцога плащ и сунул ему в руку поводья своего коня. Обернувшись, он увидел, что Бриссак смотрит ему вслед, поэтому притворился, что входит в дом, а сам скользнул в темноту, крадучись обошел дом с другой стороны и незамеченным отправился к д'Орме.

Граммон постучал в дверь, и прислуга впустила его в дом, приняв за герцога. Он направился прямиком в будуар хозяйки. Она лежала на кушетке в роскошном пеньюаре. Граф отбросил в сторону плащ Бриссака — д'Орме в страхе отпрянула. «В чем дело, искренняя моя? — спросил он.— Ваша головная боль, судя по всему, прошла?» Она, казалось, не находила места от волнения, стала уверять, что голова все еще болит, настаивала, чтобы он ушел. В конце концов, ей решать, назначать ли свидание или отменять его. «Мадам,— спокойно отвечал он,— я понимаю, что вас волнует: вы боитесь, что мы столкнемся здесь с де Бриссаком; но на этот счет вы можете быть совершенно спокойны». При этих словах он приоткрыл окно и показал ей Бриссака, который, понурясь, прилежно прогуливал взад-вперед коня, будто обычный конюх. Зрелище было презабавное; д'Орме расхохоталась и, обняв графа, воскликнула: «Милый кавалер, я больше не хочу ждать; вы столь любезны и столь эксцентричны, что не простить вас просто невозможно». Он рассказал ей всю историю без утайки, и она пообещала, что, прогуливай герцог коня хоть целую ночь, она никогда больше не впустит его к себе. Они договорились о свидании назавтра. Выйдя на улицу, Граммон с благодарностью возвратил герцогу его плащ и извинился за долгое отсутствие. Бриссак был весьма любезен, он даже подсадил Граммона в седло и помахал на прощание, когда тот поскакал прочь.

Толкование. Граф де Граммон отлично знал, что большинство потенциальных обольстителей легко отказываются от намеченной цели, ошибочно принимая каприз, кокетство или внешнюю холодность за действительное отсутствие интереса. На самом деле подобные вещи могут иметь тысячу объяснений: может, вас хотят испытать, проверить, насколько серьезны ваши намерения. Колючий прием — идеальный экзамен в этом случае: если вы отступаете при первом же осложнении, стало быть, эти отношения вам больше не нужны. А может случиться, что ваши объекты не уверены не в вас, а в самих себе или пытаются сделать выбор между вами и кем-то еще. Что бы там ни было, сдаваться просто абсурдно. Достаточно один раз недвусмысленно показать, на что вы готовы,— такая демонстрация способна отмести все сомнения. Тем же ударом вы уничтожите соперников, поскольку в большинстве они, как и все люди, скованны и застенчивы, только и думают о том, как бы не оказаться в глупом положении, и лишь в очень редких случаях готовы пойти на риск.

Имея дело с объектами сложными или оказывающими сопротивление, лучше всего импровизировать, приблизительно так, как делал это де Граммон. Если ваши действия будут внезапными, неожиданными для объектов, это выбьет их из колеи. Постарайтесь что-то о них поразузнать, пошпионить немного — лишняя информация никогда не помешает. Самое важное — в каком ключе вы собираетесь преподнести свою демонстрацию. Если вы по природе беспечны и игривы, что ж, вы можете позабавить свои объекты, одновременно показать себя и развлечь их. В этом случае не будет иметь особого значения, если ваша попытка провалится, вас простят, даже если выяснится, что вы немного смошенничали. Объекты будут пребывать в том самом приятном настроении, которое вы им навеете. Заметьте, что граф ни разу не выказал ни малейшего признака гнева или обиды. Все, что он сделал, это приоткрыл занавес и показал, как герцог прогуливает его лошадь; увидев это, д'Орме расхохоталась и растаяла — сопротивление было сломлено. С помощью одной удачной выдумки он показал, на что способен ради того, чтобы добиться ее благосклонности.

2. Полина Бонапарт, сестра Наполеона, сменила столько любовников, что доктора опасались за ее здоровье. Кавалеры так быстро надоедали ей, что ни один не удерживался долее нескольких недель; единственным удовольствием была для нее новизна. В 1803 году Наполеон выдал ее замуж за князя Камилло Боргезе, но это ничего не изменило, разве что интрижки участились. Поэтому, когда в 1810 году она встретила майора Жюля де Канувилля, все были уверены, что и эта связь не продлится дольше обычного. Конечно, майор был человеком незаурядным — славный солдат, великолепно образованный, отменный танцор и один из самых красивых мужчин во французской армии. Но в список кавалеров тридцатилетней Полины входили десятки мужчин, обладавших не меньшим количеством достоинств.

Спустя несколько дней после того, как начался этот роман, к Полине прибыл придворный дантист. Из-за зубной боли она не спала по ночам. Дантист вынес приговор: зуб следует вырвать немедленно, сейчас же. В те времена не применяли обезболивающих средств, и, увидев устрашающие инструменты, Полина пришла в ужас. Забыв о мучительной боли, она отказалась от операции.

Майор Канувилль лежал на диване в шелковом халате. Вмешавшись, он попытался подбодрить Полину, уговорить ее решиться на удаление зуба: «Мгновение боли — и все кончено навсегда... Даже ребенок может выдержать это, не проронив ни звука».— «Хотела бы я посмотреть, как это получится у вас». Канувилль поднялся, подошел к дантисту и, ткнув пальцем в один из зубов у себя во рту, приказал вырвать его. Совершенно здоровый зуб вырвали, причем Канувилль даже глазом не моргнул. После этого Полина не только позволила дантисту закончить лечение, но и взглянула на Канувилля по-новому: ни один мужчина прежде не совершал ради нее ничего подобного.

Шли недели и месяцы, а они все не расставались. Это сердило Наполеона. Полина была замужем; кратковременные интрижки дозволялись, но глубокая привязанность выглядела предосудительной. Он направил Канувилля в Испанию с донесением. Выполнение поручения требовало его долгого отсутствия — за это время Полина наверняка должна была подыскать замену.

Канувилль, однако, разрушил все расчеты. Он скакал без остановки днем и ночью, не спешиваясь ни чтобы поесть, ни чтобы отдохнуть. Благодаря этому путь до Саламанки занял у него всего несколько дней. Там, обнаружив, что путь отрезан и дальнейшее продвижение невозможно, он, не дожидаясь дальнейших распоряжений, отправился назад в Париж — один, без сопровождения, по территории, занятой неприятелем. Их с Полиной ждала лишь краткая встреча — Наполеон приказал ему снова отправляться в Испанию. На сей раз прошли месяцы, прежде чем ему позволено было вернуться, но, когда это произошло, их связь тут же возобновилась — небывалая демонстрация преданности со стороны Полины. На сей раз Наполеон отослал Канувилля в Германию, а оттуда в Россию, где он доблестно сражался и погиб в 1812 году. Он был единственным, кого Полина когда-либо дожидалась и по кому даже носила траур.

Толкование. Порой в обольщении наступает момент, когда объект уже начинает проникаться к вам все более глубокой симпатией, но внезапно отступает. По какой-то причине ваши мотивы вдруг начинают казаться им корыстными, возникают подозрения, что все, что вам от них нужно, это постель, или деньги, или помощь в продвижении по службе — да мало ли что еще. Люди настолько неуверенны в себе, что подобные сомнения способны разрушить все волшебное здание обольщения. В случае с Полиной Бонапарт она привыкла использовать мужчин как орудие наслаждения, прекрасно зная при этом, что и сама служит им таким же орудием. Ей, другими словами, был присущ абсолютно циничный взгляд на вещи. Но ведь зачастую цинизм служит защитой для тех, кто неуверен в себе. Полина втайне боялась, что ни один из ее мужчин никогда по-настоящему не любил ее, что всем им было нужно от нее одно из двух — или секс, или помощь в карьерных и политических делах. Когда Канувилль на деле продемонстрировал, что готов ради нее на любую жертву — будь то зуб, карьера или жизнь,— он превратил ее из самовлюбленной гедонистки в преданную любящую душу. Конечно, нельзя сказать, что в такой реакции Полины начисто отсутствовал эгоизм: ведь его поступки прежде всего льстили ее самолюбию. Если ради нее мужчина решился на такие подвиги, значит, она этого заслуживает. Но в ответ на проявленное им благородство она должна была и сама подняться до того же уровня и на преданность ответить такой же преданностью и верностью.

Позаботившись о максимальном благородстве и безрассудстве совершаемых вами поступков, вы добьетесь того, что обольщение выйдет на новый уровень. Это вызовет сильные ответные чувства и поможет скрыть любые скрытые мотивы, буде таковые у вас имеются. Принесенную вами жертву непременно должны заметить, но вам касаться этой темы опасно: если вы сами пуститесь объяснять, как было трудно, это будет выглядеть бахвальством. Такая ошибка может пустить насмарку все ваши старания. Сделайте все возможное, чтобы те, ради кого вы все это делаете, сами заметили: вы лишились сна, заболели, не задумываясь тратили свое драгоценное время, поставили под удар свою карьеру, извели больше денег, чем можете себе позволить. Можете подчеркнуть, преувеличить все это, чтобы добиться большего эффекта, только ни в коем случае не распространяйтесь на эту тему и не рассказывайте, как вам себя жалко: страдайте молча, пусть видят, с каким благородством они имеют дело. Поскольку практически все остальные в этом мире руководствуются лишь собственной выгодой, устоять перед вашим бескорыстием и великодушием будет просто невозможно.

3. В последнее десятилетие девятнадцатого века и в начале века двадцатого Габриэль д'Аннунцио почитался в Италии первым среди романистов и драматургов. При этом многие итальянцы его недолюбливали. Писал он цветисто и напыщенно, при личном общении производил впечатление человека самовлюбленного и чересчур экстравагантного — то обнаженным гарцевал по пляжу верхом на лошади, то одевался и вел себя, как человек эпохи Возрождения,— подобных примеров его эксцентричности было множество. Многие его произведения были о войне, прославляли тех, кто бесстрашно бросает вызов смерти и побеждает в поединке с ней — тема весьма занимательная для тех, кому никогда не приходилось самому рисковать собой в подобных обстоятельствах. Поэтому, когда началась Первая мировая война, никого не удивило, что д'Аннунцио выступил с лозунгом о присоединении Италии к Антанте и участии ее в военных действиях. Он развил бурную деятельность, успевал, казалось, повсюду со своими речами, призывающими к войне,— и добился-таки своего: в 1915 году Италия наконец объявила войну Германии и Австрии. Роль д'Аннунцио в этом была вполне предсказуемой. Но что по-настоящему удивило итальянцев, так это то, что не юный уже, пятидесятидвухлетний человек добровольцем пошел в армию. Прежде он никогда не проходил военной службы, на кораблях страдал от морской болезни, но разубедить его было невозможно. В конце концов власти определили его на какой-то пост в кавалерийский полк, надеясь, что на передовую он не попадет.

Италия, надо сказать, не относилась к державам с большим военным опытом, а в итальянской армии просто царил хаос. Как-то так случилось, что д'Аннунцио упустили из вида, а он тем временем принял решение оставить кавалерийскую часть и сформировать собственное подразделение. (Не забывайте, он был художником и не имел об армейской дисциплине даже отдаленного представления.) Присвоив себе звание Commandante, он каким-то немыслимым усилием преодолел свою морскую болезнь и организовал целую серию дерзких вылазок группы катеров, которые под покровом ночи врывались в порты и гавани и торпедировали стоявшие на рейде австрийские суда. Он научился летать на самолете и совершал опасные боевые вылеты. В августе 1915 года он пролетел над Триестом, который в тот момент был захвачен неприятелем, и разбросал с самолета итальянские флажки и тысячи листовок с призывами к надежде, написанными

в его неподражаемом стиле: «Близок конец ваших мук! Уже занимается заря радости, ее приход неотвратим. С небесных высот, на крыльях Италии, бросаю я вам эту клятву, это послание из глубины сердца». Он поднимал свой самолет на неслыханную по тем временам высоту, прорывался сквозь неприятельский обстрел. Австрийцы назначили за его голову выкуп.

В 1916 году д'Аннунцио был сбит, тяжело ранен: он ослеп на один глаз, второй был серьезно поврежден. Узнав, что его летная карьера окончена, он отправился на излечение домой в Венецию. В те годы первой итальянской красавицей и законодательницей моды считалась графиня Морозини, бывшая возлюбленная кайзера Германии. Ее великолепный палаццо располагался на Канале Гранде, напротив дома д'Аннунцио. Писатель-воин атаковал ее письмами и стихами, в которых описания его военных подвигов перемежались объяснениями в любви. Он, слепой на один глаз и почти ничего не видящий вторым, пересекал канал во время воздушных налетов на Венецию, чтобы лично доставить очередное послание. Д'Аннунцио был несравнимо ниже Морозини по положению — простой литератор, не аристократ,— но ее покорила эта готовность идти ради нее на риск. Она отдавала себе отчет в том, что такое безрассудство могло в любой момент стоить ему жизни, но это лишь придавало ее ощущениям дополнительную остроту.

Невзирая на запреты врачей, д'Аннунцио возобновил полеты, совершая еще более бесшабашные рейды, чем прежде. К концу войны он прославился по всей Италии как доблестный герой. Где бы он ни появлялся, на площадях собирались толпы, люди приветствовали его и с воодушевлением слушали его речи. По окончании войны он со своими соратниками возглавил поход на Фиуме, городок на побережье Адриатики, и занял его. Более года просуществовала новоявленная автономная республика под руководством поэта-вождя. Никто и не вспоминал о довольно бесславном прошлом писателя-декадента. В его славном настоящем не было места прежним ошибкам.

Толкование. Обольщение призывает нас вырваться из повседневности и рутины и с трепетом и восторгом окунуться с головой в неизведанное. Смерть — крайнее выражение неизведанного. В периоды хаоса, смуты и смерти — эпидемии чумы, поразившей Европу в Средние века, террора Французской революции, воздушных налетов на Лондон во время Второй мировой войны — люди часто отбрасывают обычную осторожность и совершают поступки, на которые нипочем не решились бы в другое время. Их охватывает своеобразное опьянение. Есть что-то невыразимо обольстительное в опасности, риске, в том, чтобы мчаться сломя голову неведомо куда. Покажите, что обладаете бесстрашием, азартом и безрассудством, что вам незнаком обычный страх смерти, что простые смертные замирают перед вами в немом восторге.

Тем самым вы не выказываете свои чувства по отношению к другому человеку, но помогаете увидеть и понять кое-что о себе самом: вы стремитесь навстречу опасности. Вы — не простой болтун и бахвал. Таким путем можно мгновенно заработать харизму. Все политические деятели — Цезарь, Черчилль, де Голль, Кеннеди,— имевшие возможность показать себя на поле сражения, обладали несокрушимой харизмой. Долгое время д'Аннунцио был в общем мнении не более чем фатом и дамским угодником; военная доблесть изменила это представление, осенила его славой героя, наполеоновским ореолом. Положа руку на сердце, он и прежде был вполне успешен в качестве обольстителя, а тут стал поистине дьявольски привлекательным, просто неотразимым. Вовсе необязательно, однако, совершать подобные подвиги, рискуя собственной жизнью,— чтобы приобрести заряд обольстительной энергии, вполне достаточно находиться где-то рядом. Ничто не привлекает к себе сильнее, чем люди, играющие в прятки со смертью. Окружающие потянутся к вам; кажется, они надеются, что рядом с героем и они засветятся хотя бы отраженным светом его славы.

4. Один из вариантов сказания о короле Артуре гласит, что великий рыцарь сэр Ланселот увидал как-то королеву Гиневру, супругу короля Артура, и безумно, страстно полюбил ее с первого взгляда. Поэтому, узнав однажды, что королева похищена неким злым рыцарем, сэр Ланселот не колебался ни секунды — забыв обо всех прочих своих обязанностях, он бросился им вдогонку. Когда под ним пал загнанный конь, он продолжил свой путь пешком. Наконец он почувствовал, что близок цели, но настолько утомился, что упал, не будучи в силах ступить более ни шагу. Мимо проезжала повозка, запряженная несколькими лошадьми; она была тесно набита отвратительного вида людьми, закованными в кандалы. В те дни в подобных повозках было принято возить преступников — убийц, предателей, разбойников и воров. Их провозили по каждой улице в назидание горожанам. Проехав хоть однажды в такой повозке, свободный человек до конца жизни лишался всех своих прав. Повозка палача вызывала у людей такой ужас, что, увидев ее — даже пустую,— прохожие вздрагивали от страха и торопливо осеняли себя крестным знамением. И все же сэр Ланселот остановил возницу, уродливого карлика: «Именем Господа, ответь, не встретил ли ты на дороге мою госпожу, королеву?» «Если согласишься отправиться в путь на повозке, которой я правлю,— отвечал карлик,— то к утру узнаешь, что с королевой». И он тронул повозку с места. После минутного колебания Ланселот бросился к нему и, настигнув в два прыжка, забрался в повозку.

Всюду, куда ни они приезжали, вокруг повозки толпились горожане. Рыцарь, сидевший среди преступников, вызывал особое любопытство. В чем он провинился? Как его казнят — живьем сдерут с него кожу? Или утопят? А может, сожгут на костре из терновых веток? Наконец карлик отпустил Ланселота, не сказав ему ни слова о местонахождении королевы. В довершение всех бед теперь никто не желал разговаривать с рыцарем, которого видели сидящим вместе с преступниками в повозке палача,— все шарахались от него, как от больного чумой. Он продолжал свои поиски, и на всем протяжении пути другие рыцари поносили его, осыпали проклятьями и всячески выказывали ему свое презрение. Проехав в повозке, он утратил отныне рыцарское достоинство. Но никто и ничто не могло остановить или задержать его. Наконец ему стало известно, что похитителем королевы был злодей, рыцарь Мелигант. Он вызвал Мелиганта на поединок. Ланселот еще не полностью оправился после изнурительного преследования и был слаб. Казалось, что поражение его неизбежно, но до него дошел слух, что за поединком будет наблюдать королева, и это придало рыцарю сил. Он уже занес меч, чтобы убить Мелиганта, и в этот момент поединок был прекращен. Гиневра махала ему рукой.

Ланселот был так счастлив, что вновь видит свою даму, что едва сдержал радостный крик. Но, к его горестному удивлению, королева гневно хмурилась и даже не взглянула на своего спасителя. Обращаясь к отцу Мелиганта, она произнесла: «Сир, этот человек трудился напрасно. Я объявляю, что нисколько не рада ему и не питаю к нему ни малейшей благодарности». Ланселот пришел в отчаяние, но не показал виду и не отступился. Прошло немало времени, прежде чем после множества испытаний ему все же удалось добиться того, чтобы королева, смягчившись, вернула ему благосклонность и разделила с ним ложе. Однажды он спросил ее: почему тогда, у Мелиганта, она публично отвергла его? Не потому ли, что он лишился всех рыцарских почестей, проехав в страшной повозке палача? Королева отвечала: «Прежде чем решиться поехать в ней ради меня, ты помедлил и дал ей отъехать на целых два шага. По правде говоря, именно из-за того твоего колебания я и не хотела с тобой знаться».

Толкование. Возможность отличиться, совершив самоотверженный или бескорыстный поступок, подчас появляется внезапно. И тут необходимо показать, на что вы способны, мгновенно, не тратя время на раздумья. Может быть, нужно броситься на помощь, а может, оторвать от сердца дорогую вам вещицу или оказать какую-то услугу — главное, требуется все бросить и сделать то, чего от вас ждут в настоящий момент. Может статься, вы будете действовать неумело или даже сделаете какую-то глупость — что с того, ведь судить вас будут не по этим ошибкам, а по готовности действовать ради другого, не заботясь о том, какие последствия это будет иметь для вас.

В подобных случаях колебание, каким бы кратковременным и мимолетным оно ни было, может в несколько мгновений свести на нет все ваши тяжкие труды, разрушив обольстительные чары и продемонстрировав во всей красе ваши эгоизм, неблагородство и трусость. Такова, во всяком случае, мораль истории Ланселота, как она была описана в двенадцатом веке Кретьеном де Труа. Помните: важно не только и не столько то, что вы делаете, сколько то, каким образом вы делаете это. Если вы и на самом деле эгоистичны, научитесь это скрывать. Реагируйте быстрее и как можно более непосредственно, преувеличенно эмоционально, не бойтесь выглядеть взволнованным и даже показаться глупым — ведь до такого состояния вас довела любовь. Если придется прыгать в повозку палача ради спасения Гиневры, позаботьтесь о том, чтобы ей стало известно: вы не колебались ни секунды.

5. Примерно в 1531 году в Риме жила удивительная молодая женщина, Туллия д'Арагона. Согласно представлениям того времени, ее нельзя было назвать идеальной красавицей: она была высокого роста, хрупкая и тоненькая, а тогда ценились крупные женщины с пышными формами. Кроме того, ей были чужды слащавость, жеманство и прочие ужимки, с помощью которых девушки привлекали внимание мужчин. Нет, у нее были другие достоинства. Она безукоризненно владела латынью, могла обсуждать последние новинки литературы, играла на лютне и замечательно пела. Словом, в ней была прелесть новизны, а поскольку многих мужчин привлекает к себе именно это, то она пользовалась у них громадным успехом. Был у нее постоянный любовник, дипломат, и мысль о том, что она принадлежит лишь ему одному, сводила остальных поклонников с ума. Они соревновались в попытках удостоиться ее внимания, слагали в ее честь вирши, каждый надеялся занять место фаворита. Никому из них это не удавалось, но они не оставляли стараний.

Конечно, кое-кто отходил в сторону, оскорбленный ее невниманием, они-то и стали распространять слухи, что она — просто-напросто шлюха, только очень дорогая. Повторяли сплетню (не исключено, что правдивую), будто она заставляет стариков плясать под ее лютню и разрешает тем, чей танец ей понравится, сжимать ее в своих объятиях. Преданные воздыхатели Туллии — люди, как на подбор, высокородные — с негодованием называли подобные слухи клеветой и злобными измышлениями. Они составили бумагу, которую позаботились разослать повсеместно: «Наша достопочтенная госпожа, высокородная и благородная госпожа Туллия д'Арагона, воистину превосходящая и затмевающая своими достоинствами всех дам прошлого, настоящего и будущего... Всякий, кто откажется признать это, будет наказан занесением в позорные списки одним из нижеподписавшихся рыцарей».

Туллия оставила Рим в 1535 году, переехав вначале в Венецию, где ее возлюбленным стал поэт Торквато Тассо, а оттуда в Феррару, которая в те времена славилась своим двором — пожалуй, одним из самых изысканных в Италии. Там ее появление поистине произвело сенсацию. Чудесный голос, умелое пение, даже написанные ею стихи — придворные превозносили и восхваляли их на все лады. Она основала литературную академию. Себя она называла музой, а вокруг нее, как и в Риме, сформировался кружок преданных молодых людей. Они повсюду сопровождали ее, вырезали ее имя на коре деревьев, складывали в ее честь сонеты и распевали их всем и каждому, кто только соглашался слушать.

Один молодой вельможа буквально потерял рассудок — он был доведен до того, что не мог думать ни о чем и ни о ком, кроме Туллии; ему казалось, все влюблены в нее, а она никому не отвечает взаимностью. Твердо решив во что бы то ни стало похитить Туллию и жениться на ней, молодой человек всеми правдами и неправдами пытался уговорить ее позволить ему навестить ее ночью. Он клялся в вечной любви и верности, осыпал ее драгоценностями и другими подарками, просил ее руки. Она отказывала. Он выхватил кинжал, но Туллия стояла на своем, и тогда он вонзил его себе в грудь. Юноша выжил, а репутация Туллии теперь еще укрепилась: ни деньги, ни драгоценности не могли купить ее милости, или так казалось... Даже когда с годами ее красота поблекла, все же всегда рядом с ней оказывался поэт или философ, готовый взять ее под свою защиту. Мало кому из них была известна правда: Туллия действительно была куртизанкой, и одной из наиболее высоко оплачиваемых.

Толкование. У каждого из нас непременно есть какие-то изъяны. Некоторые свойственны нам от рождения, и исправить их невозможно. У Туллии изъянов было немало. По своим внешним данным она отнюдь не соответствовала идеалам эпохи Ренессанса. К тому же она была рождена вне брака, от куртизанки. Однако в глазах тех мужчин, что попадали во власть ее чар, все это не имело ни малейшего значения. Все затмевал ее образ — возвышенной и благородной красавицы, недоступной, за обладание которой приходится бороться. Этот образ позаимствован из Средневековья — времен рыцарей, трубадуров и прекрасных дам. Тогда женщине, как правило, уже связанной узами брака, удавалось регулировать отношения между полами, отказывая в своих милостях до тех пор, пока рыцарь не представит доказательств того, что чувства его искренни, а сам он достоин любви. Он должен был справиться с испытанием — отправиться в дальний путь на поиски сокровищ, жить среди прокаженных или совершить смертельно опасный подвиг во имя прекрасной дамы. И все это следовало выполнять без страха и упрека. Хотя времена трубадуров давно прошли, схема осталась: по сути дела, мужчине и нравится испытывать себя, соревноваться, принимать брошенный вызов, подвергаться испытаниям и возвращаться победителем. В нем есть мазохистская струнка: ему нравится испытывать боль. И странно, чем большего требует женщина, тем более желанной она кажется. Женщина, добиться которой легко, не может в представлении мужчины быть дорогим сокровищем.

Заставьте окружающих искать вашего внимания, показать, достойны ли они вас, и вы увидите, как охотно они примут вызов, желая добиться вашего расположения. Подобные вызовы разжигают искру соблазна — докажи, что в самом деле меня любишь. Когда человек (любого пола) отвечает на вызов, от другого ждут в ответ того же, и обольщение набирает силу. Заставляя людей проявить себя, вы к тому же повышаете себе цену и скрываете свои изъяны. Ваши объекты зачастую настолько поглощены тем, чтобы самоутвердиться, что не обращают внимания на ваши недостатки или промахи.

Символ: Турнир. Яркие, многоцветные знамена, лошади в нарядных попонах, а дама смотрит из-под руки на воинственных рыцарей. Она слушала, как они клялись ей в любви, опускаясь на одно колено, слушала бесконечные песни и красивые клятвы. Это у них хорошо получается. Но вот трубит труба, и начинается сражение. На турнире нет места притворству и колебаниям. У ее избранника должно быть окровавлено лицо и переломаны конечности.

Оборотная сторона

Стараясь доказать, что вы достойны своего объекта, не забывайте, что разные объекты воспринимают вещи по-разному. Демонстрация физической силы не произведет впечатления на тех, кто не ценит физическую силу; она лишь покажет, что вы кичитесь своим совершенством и хотите, чтобы вами восхищались. Обольститель должен уметь чувствовать и понимать такие вещи и наилучшим образом проявить себя, применяясь к слабостям и вкусам обольщаемых. Для кого-то красивые слова, особенно изложенные на бумаге, будут более верным свидетельством, нежели безрассудные деяния. Имея дело с такими людьми, рассказывайте им о своих чувствах в письмах — это тоже своего рода доказательство, а если письмо поэтично, то действует подчас лучше, чем какой-то демонстративный поступок. Изучите свой объект получше и нацельте свое доказательство преданности и любви точно в источник их сомнений или сопротивления.

Дата добавления: 2015-07-10