Глава 33

Стремись познать истину, как бы трудно и больно тебе ни было. Из всего,совершаемого тобой, лишь то, что ты делаешь в поисках освобождения,засчитывается Дарующим его. В 1981 году я получил небольшое наследство и решил, что пришло времяисполнить свою мечту об отшельнической жизни. Встреча с Тошей отменила мойплан бегства на Камчатку, но учителя больше рядом не было, и я опять испыталнепреодолимое желание уйти. Я решил найти хижину в горах Кавказа и занятьсятам медитацией всерьез. После нашего путешествия в Армению Кавказские горыпритягивали меня, как магнит. На этот раз, однако, я задумал отправиться вГрузию. Рассчитавшись с долгами, я купил все необходимое для жизни в горах ивылетел в Батуми. Свое путешествие я начал с Батуми, потому что хотел найтитам человека по фамилии Королев. Королев был китайцем, бежавшим в СоветскийСоюз во время культурной революции. Он принадлежал к старомуаристократическому роду и пересек границу, спасая свою жизнь. Королев осел вБатуми, где прожил уже довольно долго. Он взял русские имя и фамилию, у негобыли жена и взрослая дочь. Королев занимался акупунктурой и имел большуюпрактику. Я услышал о нем в Ленинграде от одной знакомой, котораяпознакомилась с Королевым при довольно странных обстоятельствах. Это была молодая привлекательная замужняя женщина, страдавшая отбесплодия. Она обратилась к китайцу за помощью, когда тот приехал вЛенинград на медицинскую конференцию. Королев осмотрел женщину и сказал, чтоможет помочь ей, но лечить ее он должен не иглами, а ему нужно переспать сней, причем сделать это следовало не тайно, а с согласия ее семьи и мужа.После нелегкого размышления семья дала добро, и процедура состоялась.Королев уехал, и через некоторое время выяснилось, что женщина беременна.Девять месяцев прошли в гаданиях, кто же родится. Родился китаец. Послеэтого молодая мать слышать не могла о Королеве, хотя ее цель и быладостигнута. Меня заинтересовала эта история, и я захотел встретиться скитайцем. Женщина дала мне его визитную карточку. Я прилетел в Батуми рано утром. Небольшой аэропорт был пустынен, иединственный человек, прохаживающийся возле здания, был как будто китайцем,только необычно высокого роста. "Неужели в Батуми живут два китайца?" -мелькнуло у меня в голове. Я хотел было подойти к нему, но передумал. У менябыла визитка Королева, и я решил, что все равно позже его найду. Из аэропорта я отправился на железнодорожный вокзал, чтобы сдать рюкзакв камеру хранения. В автоматической камере был испорчен замок, и мне никакбыло не закрыть дверцу. Это привлекло внимание вокзального милиционера, и онповел меня в отделение. Там меня заставили вытряхнуть все содержимое моегорюкзака на стол. Спальный мешок и палатка почему-то показались ментамподозрительными, и они начали куда-то звонить. Вскоре появились военные. Меня посадили в джип и привезли в военнуючасть, огороженную колючей проволокой. Только тут до меня дошло, что Батумибыл пограничным городом, и меня взяли пограничники. Меня привели в комнатудля допросов, где уже ожидал гебешник в штатском. Взглянув на меня и насодержимое моего рюкзака, где лежала книжка Кастанеды на английском икарманный англо-русский словарь, он коротко бросил: "Ну, с этим ясно. Из тойже группы". Как выяснилось из допроса, в это время ловили группу перебежчиковграницы. Меня раздели догола и долго прощупывали швы на одежде. Что ониискали в швах, не знаю. На вопрос, зачем приехал в Батуми, я показалвизитную карточку Королева и сказал, что должен получить у него медицинскуюконсультацию. Забрав карточку, пограничники через час притащили несчастногоКоролева на очную ставку со мной. К своему изумлению я узнал в нем китайцаиз аэропорта. Какой же я был идиот, что не подошел тогда к нему! И вотдовелось встретиться в камере. Королева взяли прямо на приеме и, ничего не объяснив, привезли в часть.Было заметно, что он нервничает. "Вы знаете этого человека?" - был задан емуклассический вопрос. Убедившись в том, что я китайцу незнаком, егоотпустили. Меня же продержали до вечера, поскольку послали запрос обо мне вленинградское КГБ и полдня ждали ответа. Наконец, меня сдали на руки чинупомельче, грузину. Он довез меня на машине до гостиницы и с явнымсочувствием посоветовал уехать утром первым же поездом. "Если они возьмуттебя второй раз, то уже не выпустят", - сказал он. Утром я решил все же повидаться с Королевым и приехал к нему в кабинет,который находился на окраине города. Я попросил прощения за недоразумение,на что врач замахал руками: "Ничего, ничего, бывает". Говорил он с сильнымкитайским акцентом. "Что ты хочешь?" - спросил он. Я сказал, что меняинтересуют традиционные китайские методы лечения энергией. Королев сказал,что знает их, но обучением не занимается. "Где можно этому учиться?" -спросил я. "Средняя Азия китайца есть, учат кун-фу и энергия лечить, носначала бить будут сильно. Если выдерживать, то брать будут". После этого Королев рассказал мне про своего учителя, которого, по егословам, учили лечению инопланетяне. По его лицу невозможно было понять,говорит он серьезно или издевается надо мной. Разговор в том же духепродолжался еще какое-то время, после чего появилась пациентка, и Королевпопросил меня показать, что я умею. Я провел сеанс, который китаец одобрил,и на этом мы расстались. Каким образом он избавил мою знакомую от бесплодия,так и осталось неизвестным. Много лет спустя я узнал, что Королев перебралсяв Петербург, открыл там практику, пишет книги и вернул себе свое китайскоеимя У Вэйсин. Добравшись до вокзала, я сел в первый подошедший поезд и на утрооказался в Тбилиси. Город превзошел все мои ожидания. Он был гораздо теплее("тбили" по-грузински значит "теплый"), живописнее и красивее Еревана.Многие жили в просторных домах, утопавших среди фруктовых садов, что, поленинградским понятиям, было немыслимой роскошью. Люди на улицах запростознакомились и звали к себе в гости. Нигде в мире я не встречал ничегопохожего на грузинское гостеприимство. Тебя принимали как друга и брата, соткрытой душой и настоящей, идущей от сердца щедростью. Грузия - христианская страна, и, по-моему, одна из немногих стран, гдевера не ограничивается посещением церкви и разговорами, но зримо выражаетсяв национальном характере. Давать для грузин так же естественно, как и жить.В них чувствовались достоинство, гордость и благородство характера - плодыдревней крови и старой культуры. Я влюбился в Грузию сразу и навсегда: в ее печальные на закате горы, вмонастыри, храмы и башни дивной красоты, в удивительные протяжные мелодиипесен; я полюбил грузинскую еду, вино, самый воздух этой страны. Грузинынеобычайно музыкальны; я несколько вечеров подряд слушал, как пели простыелюди после работы, сидя где-нибудь в беседке в новом микрорайоне за бутылкойвина. Грузинская семиголосная полифония - единственная в мире в своем роде,и врожденная способность грузин к многоголосному пению поистинепоразительна. Я остановился в доме Мате Джандиери - художника-монументалиста и другаМалхаса Горгадзе, у которого когда-то гостил Тоша. Мате, по советскимпонятиям, был сказочно богат. Он жил со своей семьей в элитном районеТбилиси, принадлежавшем художникам и артистам. Его дом - настоящая вилла сбассейном, садом, с павлином в вольере и двумя слугами, один из которых,японец Яша, бежал когда-то из Астрахани за изнасилование дочери ректораинститута. Теперь Яша ошивался в богатом районе, подрабатывая, чем придется. Более всего меня поразило то, что Мате зарабатывал деньги абстрактнымимонументальными фресками, в отличие, скажем, от своего соседа, весь дворкоторого был уставлен огромными бюстами Ленина. Богатство никак неотразилось на превосходных человеческих качествах Джандиери, - он былжизнерадостен и бескорыстно помогал многим людям. На небольшой площадке за домом стояла недостроенная шарообразнаяконструкция, накрытая брезентом. Когда я спросил Мате, что это такое, он,улыбаясь в усы, объяснил, что возводит свою старую мечту. Мечта Джандиерибыла довольно странной: он строил зеркальный изнутри шар, диаметром чутьвыше человеческого роста. Мате признался мне, что его долгие годы занималвопрос: что увидит человек, помещенный в зеркальный шар. Никто не могответить ему на этот вопрос, и тогда Джандиери решил построить шар, чтобывыяснить это самому. Он пошутил, что шар, вероятно, будет отличнымвытрезвителем для его гостей. Идея показалась мне занимательной, но времени дожидаться окончанияпостройки не было - меня звали горы. Много лет спустя я позвонил Мате иузнал, что шар был разрушен во время гражданской войны в Грузии в 1992 году.На мой вопрос, как выглядел человек внутри шара, Джандиери ничего неответил. Мате пришел в восторг от моего плана поселиться в горах и добавил, чтоесли бы не семья и работа, он бы и сам с удовольствием отправился пастиовец. Джандиери организовал для меня джип, шофера и отправил к своимродственникам, жившим в Хевсурети - удаленном горном районе на границе сЧечней. Я поблагодарил Мате за помощь, и ранним утром мы отправились в путь. В машине ехало еще два человека, которым нужно было в Хевсурети. Дорогазаняла пять часов. По пути мы остановились на берегу горной реки отдохнуть иперекусить. Неожиданно из леса появился всадник, молодой хевсур, одетый внациональный костюм - серый кафтан с нагрудными карманами для патронов,черная шерстяная шапка с вышивкой и старинный кинжал на поясе. Конь его былвзмылен, и всадник выглядел утомленным. Пот струился по его лицу. Фигура этапоказалась мне совершенно фантастической, как будто я попал в глубокуюдревность. Всадника пригласили к нашей трапезе. Он не говорил по-русски, имои попутчики перевели мне, что хевсур возвращается домой со свадьбы,продолжавшейся две недели, и потому очень устал. Закончив с едой и вином, мы распростились с нашим гостем и двинулисьдальше. Дорога становилась все хуже, но наш джип упрямо полз вверх.Спустившись с перевала, к вечеру мы прибыли в Шатили - маленькую деревушку,расположенную неподалеку от границы с Чечено-Ингушетией. Летнее населениеШатили составляло всего семьдесят человек. В центре поселения высиласьдревняя каменная башня; этих башен в горной Грузии много, о назначении ихдавно забыли, и никто не мог мне объяснить, зачем их строили в старину. Подну долины неслась бурная река, в которой мальчишки ловили форель. Меняпоселили в доме родственников Джандиери, где я столкнулся с неожиданнойпроблемой. Оказывается, в день нашего приезда начался местный праздник, а значит -нескончаемое застолье. Уйти из-за стола было невозможно, бесконечные тостыследовали один за другим. Пили араку - мутный самогон местного изготовления.День проходил за днем, а конца пьянке было не видно. В довершение всего изТбилиси прибыла киногруппа для съемок исторического фильма. Вместо съемокнагрузившиеся артисты в старинных костюмах и при полном вооружении верхомносились с утра до вечера по ущелью, горланя песни и размахивая саблями. Веселенькое у меня получалось отшельничество. Не зная, как уйти, чтобыне обидеть хозяев, я обдумывал планы бегства. Наконец, не выдержав, собралрано утром рюкзак и удрал. Снежные вершины виднелись вдали, и я пошел погорной тропе вверх, в их направлении. Через пару часов крутого подъема язаметил вдали пастушеский лагерь - огороженное жердями становище, внутрикоторого стояли тенты. Вдали по склону ползла отара с пастухом и несколькимисобаками. Я обрадовался. Это было как раз то, что мне нужно. Приблизившись к лагерю, я понял, что меня заметили. Из становища вышелчеловек и с распростертыми руками направился мне навстречу. В одной руке ончто-то держал. Сначала я не мог понять, что это такое, но потом, к своемуужасу, увидел, что это рог. Приблизившись, пастух протянул его мне и сказал:"Пей!". Делать было нечего. В роге оказалась не арака, явосьмидесятиградусная чача. В желудке у меня заполыхало. Это был конец. Я в отчаянии оглянулся по сторонам. Дальше идти было некуда - вышетолько снежные вершины. Посидев у костра и закусив бараньей печенкой, япринялся расспрашивать пастуха об этих местах. Он посоветовал мнеотправиться в Муцо, где, по его словам, можно найти заброшенный дом ипоселиться в нем. Переночевав в лагере, на следующее утро я вернулся вШатили и, не заходя к своим не в меру гостеприимным хозяевам, двинулсядальше. До Муцо, по словам пастуха, было два часа ходьбы. Дорога шла по берегу реки, зажатой в каменистом ущелье. В месте слияниядвух потоков дорога превратилась в тропу. На повороте я заметил странноесооружение, сложенное из плоских слоистых камней и напоминавшее склеп. Содной его стороны был узкий лаз. Заглянув внутрь, я увидел, что внутри былинары, заваленные человеческими костями, полуистлевшей одеждой и остаткамисгнивших трупов. Двести лет назад на Кавказе свирепствовала чума. Вымиралицелыми деревнями. Спасения не было, и при первых признаках болезни людиоставляли свои дома и заживо хоронили себя в склепах. Таким образомраспространение эпидемии было остановлено. Каким же мужеством должны былиобладать люди, обрекавшие себя на подобную смерть! Кроме склепа, по дороге попадались и знаки недавних смертей -небольшие, сложенные из камней памятники с мужской фотографией посередине иштабелем пустых бутылок внизу. Поначалу я не мог понять, кому и зачем этипамятники поставлены, но позже узнал, что это память о разбившихсявсадниках. Памятники ставили там, где разгоряченные вином джигиты срывалисьвместе со своими конями в пропасть. Я добрался до Муцо в полдень. Это было большое ущелье, по дну котороготекла река. На одном из склонов возвышались развалины крепости XII века. Надругой стороне я заметил крестьянский дом и направился туда. В доме жилстарик со своим сыном, который немного говорил по-русски. Меня угостилиовечьим сыром, маслом и хлебом. Я объяснил хозяевам, что хотел бы пожитьздесь. Никакого удивления это не вызвало. Сын старика сказал, что мне нужнозабраться на башню крепости, откуда было видно все ущелье. Здесь естьзаброшенные дома; нужно обойти их и выбрать тот, который мне понравится. Я так и сделал. С трудом вскарабкавшись на полуразвалившуюся башню, яувидел на противоположном склоне несколько домов. За час обошел их все,выбрал приглянувшийся мне, перетащил сюда оставленный у старика рюкзак истал устраиваться. Дом был маленький, одноэтажный, в две небольшие комнаты.Одна - чистая и пустая, вторая - бывший хлев. Крыша земляная, поросшаявысокой травой. Возле дома росла одичавшая алыча, за деревом бил маленькийключ. Из окна, закрывавшегося деревянной ставней, виднелись крепость надругой стороне ущелья и снежные пики вдали. Идеальнее место трудно себепредставить. Я натаскал сена из хлева, бросил на него спальный мешок, собралперед входом стол из плоских камней - и мое жилище было готово. Первый раз в жизни мне приходилось жить в горах одному. Ночь быланаполнена странными звуками, и я долго не мог уснуть. Я не знал, что будуздесь есть. Деньги у меня были, но никаких магазинов поблизости я незаметил. Слава Богу, что ручей рядом. Наконец, убаюканный журчанием ручья, яуснул. Наутро меня разбудил топот копыт. Я встал и вышел из дома. Пели птицы,первые лучи солнца пробивались из-за снежных вершин. Всадника уже и следпростыл, но я заметил оставленный им у двери мешок. Внутри оказалась еда:сыр, хлеб, масло - все домашнее. Неплохо для начала! Я так и не узнал, ктобыл этот человек, привезший мне еду, но поступок неизвестного горца меняпоразил. Если я пришел, значит, мне нужно есть. Здесь все было просто.

Дата добавления: 2015-07-10