Глава 17. «О моя дорогая, я думала, что ты знала!», заливалась Оливия.

«О моя дорогая, я думала, что ты знала!», заливалась Оливия.

«Иди к чёрту!», тихо сказала Эдриен, и заставила себя подняться на ноги.

«Я пыталась помочь тебе…»

«Нет, не пыталась. Единственный человек, кому ты пытаешься помочь, это себе самой – отхватить кусок пожирнее от моего мужа».

«Ах, да. Твой драгоценный муж. Тебе не интересно узнать о временах, когда он был при дворе?», заманчиво промурлыкала Оливия.

«Ты правда думаешь, что я такая глупая, чтобы поверить, что ты мне скажешь правду о нём? Такая женщина, как ты?»

Оливия остановилась на полуслове, застыв с приоткрытым ртом. «И что это должно означать?»

Синевато-серые глаза Эдриен хладнокровно посмотрели в ярко накрашенные овалы Оливии. «Только то, что ты – женщина, которая оценивает свой успех количеством мужчин, уложенных в свою постель, и женщин, которых ей удалось ужалить, и скоро в один прекрасный день, это касается и твоей красоты тоже, ты будешь не более, чем откормленной, ненужной старой женщиной без друзей. Ну и как ты тогда будешь проводить своё время?» Оливия могла бы обмануть её пару лет назад, но теперь не больно то её обдуришь.

«Да как ты осмелилась, ты petite salope!», злилась Оливия, разбрызгивая слюной. «Я только предложила свою помощь…»

«Выслеживая нас, шпионя за нами, припоминая его прошлое? Что было, то прошло, Оливия». Эдриен не осознавала, что защищала его, пока не услышала себя делающую это. «Некоторые люди учатся на своём прошлом, становятся лучше и мудрее. И мой Хоук сделал это. Ты злишься лишь потому, что знаешь, он больше не тот мужчина, которым когда-то был. Если бы он был, то остался бы с тобой в саду, вместо того, чтобы провести этот вечер, разговаривая со мной».

«Разговаривая? Он и я, бывало,…разговаривали…вот так тоже. Он просто временно увлёкся новым телом. Он переболеет это. А когда это случится, он вернётся в мою постель».

«Ошибаешься, спокойно ответила Эдриен. «И ты знаешь это. И именно это огорчает тебя».

«Старые собаки не учатся новым трюкам, наивная молоденькая дурочка», высмеяла её Оливия.

Эдриен послала сахарную улыбку старшей женщине. «Возможно и нет. Но иногда собаки отказываются от своих старых трюков полностью».

«Ты говоришь, как влюблённая женщина. И ты всё ещё не назвала его по имени», заявила Оливия, изогнув накрашенную бровь.

Улыбка Эдриен исчезла. «Говорю от нас обоих, меня и моего мужа: предлагаю покинуть Далкейт при первых лучах солнца, в независимости от того, отдохнули лошади или нет. Тут тебе больше не рады. И никогда не возвращайся назад».

*****

А я уверена в том, что мне можно срывать их? размышляла она, пока срывала цветы по пути через сад.

Точно как с Эберхардом, тёмной лошадкой плейбойской элиты, который управлял ею так безукоризненно, она была дурочкой для красивой иллюзии. Настоящая красота исходит изнутри. Мужчина, прозванный королевской шлюхой… что за вид красоты был в этом?

Ещё хуже была мысль о том, что бы она делала и сделала бы охотно с Ястребом, если бы Оливия не шла следом. Его просьбы практически сломали всю её защиту, и она точно знала, если бы Оливия не прервала их, она и сейчас лежала бы под великолепным телом, как ещё одно завоевание королевской шлюхи.

А может всё не так, Эдриен. Может, ты не знаешь всю историю целиком, заметил тихий голосок в её сердце.

А может я не хочу знать всю историю целиком, разозлилась она. Она сжимала кулаки до тех пор, пока не почувствовала боль от ногтей, врезающихся в нежную мякоть ладоней. Я хочу домой, шептала она как потерявшийся ребёнок. Хочу Муни.

Это единственная ценность, в которой она нуждалась там, подумала она.

Она расстроено вздохнула.

«Эдриен». Его голос прозвучал из тени нижнего двора так тихо, что она подумала сначала, что она должно быть себе его вообразила.

Она обернулась, чтобы встретиться с его взглядом. Лунный свет падал широкими лучами сквозь деревья, бросая серебристую полосу на его чеканное лицо.

«Оставь меня одну, Хоук».

«Что тебе сказала Оливия?», слова звучали так, словно их вырвали из него против его воли.

«Почему бы тебе не пойти и не спросить её? Кажется, вы вполне хорошо ладили в прошлом. Что-то вроде ’бессловесного общения’, если мне не изменяет память».

«Милая, не надо», застонал он.

«Почему нет? Правда причиняет боль?»

«Эдриен, всё было не так. Это было…» Его голос умолк и он вздохнул.

«Это было что?», ледяным голосом спросила она. Эдриен ждала. Он объяснит? Слово шлюха могло иметь множество значений, но не было ни одного приятного среди них. Она знала, что у него было красивые женщины, и много, как поговаривали служанки Комина, вот только насколько много? Тысяча? Десять тысяч?

Когда Ястреб не ответил, надавила. «Ты любовник Оливии?»

«Нет, милая!»

«Был?», Эдриен заставила себя спросить.

Хоук вздохнул. «Да, но это было много лет назад, и ты не знаешь обстоятельств…»

Эдриен сердито посмотрела. «Я не хочу знать об обстоятельствах, при которых ты был с такой женщиной, как она! Если бы у тебя не было вообще никаких ограничений, ты никогда бы… Вы мужчины все одинаковые!»

Говор Хоука усилился. «Дай мне шанс, Эдриен. Выслушай меня. Несправедливо ненавидеть меня за то, что другие мужчины сделали с тобой. Ещё один шанс – это всё, о чём я тебя прошу, милая».

«Я дала тебе и так слишком много шансов! Оставь меня в покое, Хоук Дуглас! Просто оставь в покое!» Эдриен крутанулась на пятках и побежала к замку, прежде чем унизила бы себя, разразившись слезами.

*****

Она грезила о Ястребе и об обещании, что мельком увидела в его глазах. Надежда. Если бы он знал о её прошлом, всё ещё хотел бы её? Дремлющая душа Эдриен боролась со многим из всего этого. Осмелится она позволить себе любить его? Или не осмелится? Её сердце было ещё всё в кровоподтёках. Её разум отшатывался в ужасе от малейшей вероятности дальнейшего стыда и огорчений. Но соблазну влюбиться становилось тяжелей сопротивляться с каждым днём. Если бы только она была дома, в своём коконе одиночества. В безопасности снова, но такая одинокая…

Грезя во сне, она, наконец, вспомнила, как она оказалась здесь, и поняла, как она могла вернуться домой. Способ бежать от Ястреба и всех его бесконечных обещаний страсти и боли.

Она проснулась от вспышки воспоминаний. Выпутавшись из шелковых простыней, она пересекла комнату и посмотрела в чернильное небо.

Шахматы Эберхарда.

Она смогла, наконец, вспомнить во всех деталях, что она делала перед тем, как её катапультировали сквозь время на колени у Комину.

Она была в библиотеке, подбирая фигурки из шахматного набора Эберхарда.

Эти чёртовы шахматы и правда были прокляты. Когда она их стащила из дома Эберхарда, то была осторожной и к фигуркам не прикасалась. Эберхард часто шутил по поводу проклятья, но Эдриен предпочитала отдавать легендам, проклятьям и мифам должное. После того, как она украла набор, она оставила его упакованным, намереваясь распаковать только в том случае, если ей придётся продать его.

Она знала, что у неё в руке была чёрная королева, когда она появилась у Комина на коленях, но куда она подевалась оттуда? У неё точно нет её сейчас. Её забрала какая-нибудь служанка? Предстанет ли она перед презренным Комином, чтобы её вернуть?

Она уныло покачала головой. Фигурка должна быть где-то в имении Комина, и где бы она ни была, ей придётся постараться, чтобы найти её. Она могла бы вернуть её домой.

Сможет она найти дорогу обратно в имение Комина.

Конечно, убедила она себя. После путешествия по заросшим кустарником просёлочным дорожкам на две тысячи миль, Эдриен де Симон могла найти дорогу куда угодно. Но быстро, пока она всё ещё была под покровом ночи. И до того её решительность ослабнет.

*****

Тридцать минуь спустя она была уже готова. Пробравшись на цыпочках на кухню, она промасленный мешок и наполнила его твёрдыми хлебцами и сыром, и ещё парочкой яблок. Тэвис храпел на стуле у дверей, его рука держала полупустой стакан – она осторожно принюхалась – с чистым зерновым спиртом, если судить по запаху. После того, как она забежит на минутку в Зелёную комнату, где она оставила сапожки, которые Лидия дала ей, она будет готова идти.

Выскользнув из кухни, она быстро двинулась вниз по недлинному коридору и толкнула дверь в Зелёную комнату. Её глаза расширились от испуга. Здесь спал Ястреб, с ногами, обёрнутыми белой льняной простынёй, и торсом, обнажённым для утренней ласки рассвета. Его темноволосая голова металась по белым подушкам, и он спал один – сжимая в руках платье, в котором она была в тот день, когда в неё метнули дротик.

Его называли королевской шлюхой, напомнила она себе. Возможно, это было на самом деле королевское назначение на подобную должность. Или возможно он просто был таким неразборчивым, что сам заслужил подобный титул. Независимо от этого, она не будет снова одной из многих.

Эдриен обнаружила свои сапожки на деревянном сундуке у подножия кровати. Осторожно отведя глаза от своего спящего мужа, она стянула их с глянцевой сосновой крышки и метнулась обратно к двери, бесшумно, как котёнок, закрыв её осторожно за собой.

А сейчас самая сложная часть. Охранники стояли вокруг всего замка. Она сбежит через сады, вниз по вековечному мосту к заставе, а там через восточную башню. Ей доводилось раньше убегать и от худших вещей, и из худших краёв. Как-нибудь управится. Всегда делала, когда приходилось бежать.

*****

Хоук приоткрыл один глаз и смотрел, как она уходит. Он мрачно заворчал и переместил своё тело, сложив свои мускулистые руки за головой. Он смотрел на дверь долгие минуты.

Уходила от него?

Никогда. До тех пор, пока он жил и дышал, и в нём было чертовски много боевого духа, больше, чем она, должно быть, думала.

Он вскочил на ноги и схватил свой килт, завязывая его свободно на бёдрах.

Так вот как оно будет, горько думал он. При первом же признаке чего-то менее приятного из его прошлого, и она уже бежит. Он не относил её к непостоянному и легкомысленному типу. Он думал, что это была девушка пламенного темперамента под роскошной внешностью, но один вздох его постыдного прошлого и она готова покинуть его. После того наслаждения, что она так очевидно испытала в его руках, тем не менее, собиралась уйти.

Хорошо, где, к чёрту, она думала, он научился, как доставлять женщине удовольствие?

О, нет. В следующий раз, когда его жена будет лежать у него в руках, и когда будет следующий раз, он примет одно из цыганских снадобий, что сделает его отстранённым. А потом он на самом деле покажет ей те преимущества, которые она получила из прошлого, которого так яростно сторонилась.

Он предлагал ей свою любовь, щедро и открыто. Он, тот кто не предлагал ничего, кроме физического удовольствия на короткое время любой девушке, дарил этой женщине свою жизнь.

А она всё ещё не принимала его.

И она даже не знала той главной треклятой правды о том, что значило быть королевской шлюхой. Оливия почти собиралась сказать ей, там в садах. Оливия, которая жестоко воспользовалась его службой королю, упросив Джеймса приказать Ястребу предоставить ей сексуальные услуги, в которых до этого он ей отказывал. Оливия, та что подсказала Джеймсу новый способ унижать Ястреба. Воспоминания об этом бесчестили его и приводили в ярость. Он отогнал эти мысли и слепящую ярость, которую они порождали, с прочной гибкостью своей непреодолимой воли.

Эдриен была его непосредственной проблемой. Хоук фыркнул. Убегала ли она, чтобы расширить кругозор в руках своего кузнеца?

Да. Он был в этом уверен.

В этот момент, Гримм толкнул дверь и просунул голову, с молчаливым вопросом в глазах.

«Она направляется на север?», лицо Хоука было ожесточённым.

«Не», озадачил его Гримм. «Я тоже так предполагал, но она идёт в восточном направлении».

«К воротам? Одна?»

«Да. С крохотной сумкой».

«Должно быть, он встретит её там», размышлял Хоук. Охрана следует за ней?»

«Да, на расстоянии. До тех пор, пока ты не отдашь приказ».

Хоук повернулся спиной и посмотрел на угосающие угольки. Его приказ. Позволит ли он ей уйти? Сможет ли он? А если она присоединится к Адаму, как он удержит себя от того, чтобы не убить кузнеца голыми руками? Нет. Лучше остановить её до того, как ему придётся признать с полной достоверностью её предательство. «Что ты узнал об Адаме?», спросил Хоук, стукнув по камину ногой.

«Ничего, Хоук. Это так, словно его принёс ветерок и он взял да пустил корни. Крайне странная вещь. Никто не знает, откуда он пришёл. Я думал, что Эсмерельда наш лучший источник сведений, так как она согревает её постель. Но я всё никак не могу выйти на её след». Гримм задумчиво потёр челюсть. «Кажется, народ Эсмерельды двинулся прочь от северных рябин дальше на восточные выгоны».

Хоук крутанулся на пятках, его тёмные глаза пристально смотрели в глаза Гримма. «Цыгане никогда не меняют положения лагеря. Они всегда остаются на северных выгонах всё лето».

«Только не этим летом». Гримм пожал плечами. «Поистине странно. Говорят даже, что Самайн будут праздновать на новом месте в нынешнюю жатву».

«Непонятно». Размышлял Хоук над этой новой странностью. Но он уделил лишь минуту мыслям о цыганском клане, что располагался в Далкейте – были и более важные проблемы, которым следовало уделить внимание. Его жена покидала его. «Останови её у ворот, Гримм. Я скоро там буду».

*****

Эдриен знала, что за ней следуют по пятам.

Бежать из замка было так же тяжело, как пытаться вырваться из тюрьмы. У неё было меньше шансов ускользнуть от стражи, чем у её желания вернуться в двадцатый век. В этот раз у неё даже нет оружия.

Как в ту ночь, когда погиб Эберхард – та ночь, когда она пообещала себе никогда больше об этом не думать.

Она не преполагала ничего из того, что случилось. Она даже не знала, что происходит, до той ночи, когда она, наконец, обнаружила, почему Эберхард отсылал её на все эти одинокие отдыхи. Так восхитительно и глупо доверчивая. Кажется, эти слова она услышала, когда он описывал её в ту ночь, когда она неожиданно вернулась из Лондона, надеясь сделать ему сюрприз?

О да, сделать ему сюрприз – это у неё получилось.

Проскользнув через заднюю дверь гаража в его роскошный дом, Эдриен подслушала разговор, который не предназначался для её ушей.

За то, что она слышала этот разговор, он убил бы её.

Она не произнесла его имени, когда положила руку на дверь его берлоги. Голос Жерарда отчётливо доносился через дверь.

«Руперт встретил её в Лондоне?»

Эдриен застыла. Они говорили о ней. Как они узнали, что Руперт был в Лондоне? Она встретила его там только вчера. Она даже не звонила Эберхарду и ничего ещё не обсуждала с ним. Она вернулась ночным рейсом и это забрало у неё весь день и пол ночи, чтобы добраться домой. Она прижала ухо к двери, с любопытством слушая.

Эберхард засмеялся. «Как мы и планировали. Он сказал ей, что он находился в городе, чтобы купить подарок для своей жены. Ты знаешь Эдриен, она поверит во что угодно. Она ничего даже не заметила, когда он подменил ей багаж. Она такая красивая и доверчивая. Ты был прав насчёт неё с самого начала, Жерард. Она совершенная простачка. Её надуть легче простого. И она никогда не поймёт, что мы делаем, пока будет слишком поздно и перестанет иметь значение».

Эдриен сильно вздрогнула, её рука примёрзла к двери.

«А если она, наконец, поймёт, Эб? Что будешь делать тогда?»

От смеха Эберхарда у Эдриен застыла в венах кровь. «Ах, в этом вся и прелесть. Они раскопают записи сиротского приюта. Я взял на себя смелость и подправил их слегка. Теперь они свидетельствуют о малолетней преступнице с врождённой склонностью к преступному поведению. Она возьмёт провал полностью на себя. Нету ни одного копа в моём прекрасном городе, который бы попытался навесить что-нибудь на мистера Эберхарда Дароу Гарета – щедрого политического покровителя. Я никогда не покидаю Королевство Н’Оулинс. Она всегда одна въезжает и выезжает из страны».

Глаза Эдриен расширились от ужаса. О чём он говорил?

Жерард засмеялся. «Мы вывезли огромную партию в её Мерседесе в прошлый месяц, Эб. А поездку в Акапулько никак кроме блестящей не назовёшь».

Партия? Эдриен с яростью думала она. Партия чего? Она беззвучно пятилась от двери.

Глупая. Доверчивая. Невинная. Что плохого в том, чтобы быть невинной? спрашивала она себя, пока шла крадучись по тёмному замку, глотая слёзы. По крайней мере в невинности была честь. По крайней мере она никогда никому не причинила боли, никогда никого не использовала. Так может быть она была ребёнком…доверчивым. Может быть ей не хватало чуточку здравого смысла. Но она более чем компенсировала это в других областях. У неё доброе сердце. Это должно было что-то значить.

У неё сжималось горло от сдерживаемых слёз. Прекрати это, ругала она себя. Сконцентрируйся. Найди королеву. Вернись домой. Не рождаются такие мужчины, как Ястреб в двадцатом столетии, а после Ястреба уже никто и никогда не сможет быть для неё искушением снова.

Ворота маячили перед ней. Почему они не задержали её? Она знала, что они уже были там. Может, он хочет, чтобы они позволили ей уйти. Может, она была такой наивной и невежественной, что он на самом деле не интересовался ею вообще. После всего, у подобного мужчины не будет проблем с тем, чтобы найти сговорчивую женщину.

О чём беспокоиться королевской шлюхе? Всегда будет ещё одна женщина.

Она ударила сердито ногой по камешку и смотрела, как он катиться к стене ворот. Поднимут ли они решётку и оттянут ли выступающую балку для неё? Раскатают для неё красную дорожку, чтобы отпраздновать её прощание с ними?

И когда она ступила в арку, Гримм материализовался из тени.

Она остановилась, от облегчения.

Попытайся снова, сказала она себе. Напиши эту сцену ещё раз, Эдриен де Симон. Читаем, «Она остановилась, неистовая в отказанном побеге».

Нет, определённо, это облегчение.

Она вздохнула с поникшими плечами. «Гримм, позволь пройти. Это моя жизнь. Двигайся».

Он покачал головой. «Простите, миледи».

«Гримм, я должна вернуться в имение Комина».

«Зачем?»

Она изучала его какое-то мгновенье в преломляющемся свете. Он выглядел действительно озадаченным, и его глаза продолжали пристально всматриваться в северный двор, словно он ожидал кого-то. «Потому что я тоскую по дому», солгала она. Хорошо, может и не совсем это ложь – она действительно ужасно скучала по Муни.

«Ах!» Понимание осенило его красивые черты. Он стоял перед ней, расставив ноги, сложив мускулистые руки на своей груди. «Ищите что-нибудь?»

«Что?» он не мог знать! Или мог? «Гримм, Леди Комин – я хотела сказать моя мать – говорила что-нибудь о… ну…кое-чём моём, что я должно быть оставила там…дома?»

«Похожее на что?», спросил Гримм, с подлинно невинным видом.

«Да, похожее на что?», отозвался эхом голос за её спиной. Что-то в его голосе решительно изменилось, и не в лучшую сторону. Бархатное урчанье Ястреба приобрело холодность гладкой отполированной стали.

Несла ли она ответственность за это изменение?

«Отведи её в Павлинью комнату. Закрой дверь и принеси мне ключ, Гримм».

«Нет!», закричала она, развернувшись чтобы посмотреть ему в лицо. «Я должна идти! Я хочу пойти в имение Комина!»

«Что ищешь, жена?», спросил он ледяным голосом.

Безмолвная, она непокорно смотрела на него.

Хоук мрачно выругался. Могло ли это быть правдой? Могла ли она действительно быть из будущего и искать путь обратно домой? Мысль о том, что она могла покинуть его ради Адама, делала его почти безумным.

Но, мрачно размышлял он, если это была чёрная королева, которую она пыталась найти, тогда она точно делала это по определённой причине. Была вероятность, что она была откуда-то ещё, если не когда-то ещё, и она думала, что чёрная королева сможет увести её прочь от него.

Был единственный способ узнать об этом, решил он.

«Это ли не то, что ты ищешь, милая?», спросил он, пока вытягивал шахматную фигурку из своей сумки и поднял её перед её расширяющимися глазами.

Дата добавления: 2015-07-10