Памяти Сурендры Дахъябхай Патела 24 страница

- Мал Вотер! – женщина закачалась, выровнялась, тогда попробовала пойти чуточку быстрее.

- Вода, – подтвердила Пайпер. – Конечно. И тогда я отвезу вас в больницу.

- К черту… блатория…

Это слово Пайпер поняла и решительно замотала головой.

- Да нет. Вам надо прямехонько в госпиталь. Обоим, и вам, и вашему ребенку.

- Мал Вотер, – прошептала женщина. Она стояла, пошатываясь, со склоненной головой, волосы сви-сали ей на лицо, пока Пайпер открывала передние двери и, наконец, усадила ее в машину.

Пайпер взяла бутылку «Поланд Спринг» с передней панели и открутила пробку. Не успела передать воду женщине, как та выхватила бутылку у нее с руки и начала жадно пить, вода, переливаясь, капала у неё с подбородка, расплываясь темными пятнами на майке.

- Как ваше имя? – спросила Пайпер.

- Сэмми Буши.

И тут же от воды Сэмми скрутило желудок, и та самая черная роза вновь начала расцветать перед глазами. Бутылка выпала из ее пальцев на коврик под ногами, булькая, и она вновь отключалась.

Пайпер гнала, как только могла, и это у нее выходило довольно быстро, поскольку Моттонская дорога оставалась пустой, но, добравшись до госпиталя, она узнала, что доктор Гаскелл умер еще вчера, а по-мощника фельдшера Эверетта сейчас нет на месте.

Сэмми осмотрел и госпитализировал знаменитый медицинский эксперт Даги Твичел.

Пока Джинни старалась остановить у Сэмми Буши вагинальное кровотечение, а Твич ставил капель-ницу весьма обезвоженному Малышу Уолтеру, Расти Эверетт тихонько сидел на парковой скамейке с той стороны площади, где стояло здание горсовета. Скамейка пряталась под развесистыми ветвями высокой голубой канадской ели, и он думал, что ее глубокая тень делает его почти невидимым. Пока он не двигал-ся, так оно и было.

Интересные вещи приоткрывались ему для созерцания.

Он был намерен пойти прямо к складскому помещению за горсоветом (Твич назвал его сараем, но длинное деревянное здание, где также хранились четыре городских снегоочистителя, было гораздо круп-нее, чем это определение) и проверить, как там обстоят дела с пропаном, но тут подъехал патрульный автомобиль с Фрэнки Делессепсом за рулем. С пассажирской стороны вылез Джуниор Ренни. Пару минут они о чем-то поболтали и после этого Делессепс вновь куда-то поехал.

Джуниор поднялся по ступенькам полицейского участка, но вместо того чтобы войти вовнутрь, он сел прямо там же и начал тереть себе виски, словно у него болела голова. Расти решил подождать. Ему не хотелось, чтобы кто-то увидел, как он проверяет городские запасы топлива, особенно, если этот кто-то сын второго выборного.

В какой-то момент Джуниор достал из кармана мобильный телефон, открыл, послушал, что-то сказал, вновь послушал, еще что-то сказал и, наконец, закрыл. Снова принялся тереть себе виски. Что-то такое говорил доктор Гаскелл об этом юнце. Не о том ли, что у него мигрень? А очень было похоже на мигрень. Потому что он не просто тер себе виски, он еще и голову наклонил особым образом.

«Старается избежать света, – подумал Расти. – Наверное, забыл дома свои таблетки имитрекс или зомиг. Если, конечно, Гаскелл их ему выписывал».

Расти уже встал, собираясь, пересекая Коммонвелс-Лэйн, подойти к заднему фасаду городского со-вета (Джуниор явно был не в том состоянии, чтобы что-то заметить), но тут он заметил кое-кого другого и вновь сел на скамейку. Дейл Барбара, повар, которого, кажется, было возведено в полковники (как кто-то говорил, приказом самого Президента), стоял под козырьком кинотеатра «Глобус», в тени, еще более глу-бокой чем та, где прятался сам Расти. К тому же Барбара, это было видно, держал в поле зрения Джунио-ра.

Интересно.

Очевидно, Барбара пришел к тому же выводу, который чуть раньше сделал для себя Расти: Джуниор не наблюдает, а ждет. Возможно, кого-то, кто его заберет. Барбара поспешно перешел улицу и, спрятав-шись от потенциального взгляда Джуниора за зданием горсовета, задержался возле его дверей, чтобы прочитать объявление. А потом зашел вовнутрь.

Расти решил еще некоторое время посидеть на том же месте. Под деревом сиделось хорошо, к тому же ему стало интересно, кого это может ждать Джуниор. Люди все еще тянулись из «Диппера» (кое-кто за-держался бы там и подольше, если бы сейчас наливали выпивку). У большинства из них, как и у того мо-лодчика, который сидел на ступеньках, головы были склонены. Но не из-за боли, догадывался Расти, а от подавленности. Хотя это почти то же самое. Тема стоящая серьезного обдумывания.

И вот появился черный угловатый пожиратель бензина, хорошо знакомый Расти: «Хаммер» Большого Джима Ренни. Он нетерпеливо посигналил тройке горожан, которые шли посреди улицы, шугнув их в сто-рону, как овец.

«Хаммер» остановился перед полицейским участком. Джуниор поднял голову, но не встал. Откры-лись двери. Из-за руля вылез Энди Сендерс, Ренни вылез с пассажирской стороны. Как это он позволил Сендерсу управлять его любимой черной жемчужиной? У сидящего на скамейке Расти брови полезли вверх. Нет, он никогда не видел никого другого, кроме самого Большого Джима, за рулем этого монстра. «Может, он решил повысить Энди от лизуна пяток до ранга своего шофера», – подумал он, но, увидев, как Большой Джим поднимается по ступенькам туда, где так и сидел его сын, Расти поменял мнение.

Как и большинство медиков-ветеранов, Расти был довольно точным внешним диагностом. Он нико-гда не назначал курс лечения, основываясь на этих наблюдениях, но это же нетрудно – по походке отли-чить человека, которому полгода назад была сделана имплантация бедра, от такого, который сейчас стра-дает геморроем; можно легко узнать растяжение шеи по тому, как женщина поворачивается всем корпу-сом, вместо того, чтобы просто оглянуться через плечо; ты можешь узнать ребенка, который хорошенько нахватался вшей в летнем лагере по тому, как он чухает себе голову. Большой Джим поднимался по сту-пенькам, положив одну руку себе на свой немалый живот, классическая позиция для человека, который недавно вывихнул себе плечо, или потянул руку, или и то, и другое вместе.

Итак, не удивительно, почему Сендерсу было доверено пилотировать этого зверя.

Они втроем начали о чем-то говорить. Джуниор не привставал, вместо этого Сендерс присел около него, порылся у себя в кармане и достал оттуда что-то, что блеснуло в блеклом свете дня. У Расти было хорошее зрение, но он сидел по крайней мере в пятидесяти ярдах поодаль, и он не узнал, что это за вещь. Что-то или стеклянное, или металлическое, единственное, что он понял наверняка. Джуниор положил этот предмет себе в карман, потом они втроем еще говорили. Ренни показал на «Хаммер» здоровой рукой, но Джуниор покачал головой. Потом Сендерс показал на «Хаммер». Джуниор вновь возразил, наклонил голо-ву, и в который раз взялся обрабатывать себе виски. Двое мужчин переглянулись, причем Сендерс выги-бал шею, потому что так и продолжал сидеть на ступеньках. В тени Большого Джима, что показалось Рас-ти знаменательным. Большой Джим пожал плечами и развел руки в жесте «что здесь поделаешь». И тогда уже Сендерс встал и оба мужчины зашли в полицейский участок, перед тем Большой Джим задержался на довольно продолжительное время, чтобы погладить сына по плечу. Джуниор на это никак не отреагиро-вал. Так и сидел, где сидел, словно решил просидеть там все свои дни. Сендерс для Большого Джима вы-ступил в роли швейцара, придержав ему двери, а потом уже зашел внутрь сам.

Как только двое выборных исчезли в участке, из городского совета появился целый квартет: пожи-лой джентльмен, молодая женщина, девочка и мальчик. Девочка держала мальчика за руку, а во второй руке несла шахматную доску. Мальчик имел вид почти такой же неутешительный, как и Джуниор, подума-лось Расти… и, черт побери, он тоже себе трет висок свободной рукой. Четверка пересекла Комм-Лэйн и приблизилась к скамейке Расти.

- Привет, – весело произнесла девочка. – Я Алиса, а это Эйден.

- Мы будем жить в доме, где живет пассия, – сурово сообщил малыш по имени Эйден. Он не переста-вал тереть себе висок и выглядел очень бледным.

- Это просто чудесно, – ответил Расти. – Мне тоже хочется оказаться в доме, где моя пассия.

Мужчина с женщиной догнали детей. Они держались за руки. Отец и дочь, решил Расти.

- На самом деле мы просто хотели бы поговорить с пастором Либби, – объяснила женщина. – Вы ча-сом не знаете, она уже вернулась?

- Не имею понятия, – ответил Расти.

- Ну, тогда мы пойдем, подождем ее там. В пасиянате, – на этом слове она улыбнулась пожилому мужчине. Расти решил, что они, наверное, никакие не дочь с отцом. – Так нам посоветовал вахтер.

- Эл Тиммонс? – Расти видел, как Эл залезал в кузов пикапа «Бэрпи».

- Нет, другой, – уточнил пожилой мужчина. – Он сказал, что преподобная может помочь нам с жильем.

Расти кивнул.

- А этого зовут Дейл?

- Мне кажется, он так и не назвал нам своего имени, – сказала женщина.

- Идем! – мальчик отпустил руку сестрички, вместо этого схватившись за молодуху. – Я хочу поиграть в ту другую игру, о которой ты говорила.

Однако голос у него звучал скорее капризно, чем нетерпеливо. Шок средней степени, наверняка. Или какое-то физическое недомогание. Если последнее, Расти надеялся, что там что-то не страшнее устало-сти. Милл сейчас меньше всего нуждался во вспышке гриппа.

- Они потеряли свою мать, по крайней мере, временно, – объяснила женщина. – Мы их опекаем.

- Очень хорошо с вашей стороны, – сказал Расти искренне. – Сынок, у тебя что-нибудь болит?

- Нет.

- Горло не болит?

- Нет, – ответил мальчик по имени Эйден. Он изучал Расти своими серьезными глазами. – А знаете что? Если мы даже в этом году не пойдем никого пугать и кричать «лакомство или козни» на Хэллоуин, мне это безразлично.

- Эйден Эпплтон! – вскрикнула девочка крайне шокированным тоном.

Расти немного вздрогнул на своей скамейке, просто не мог удержаться. И тогда улыбнулся.

- Неужели? А почему так?

- Потому что нас водит мамочка, а мамочка поехала за купками.

- Он хотел сказать за покупками, – извинительно объяснила девочка по имени Алиса.

- Она поехала за квасольками, – уточнил Эйден. Он был похож на маленького дедушку – маленького, обеспокоенного дедушку. – Мне страшно идти на Хэллоуин без мамочки.

- Идем, Каролин, – позвал мужчина. – Нам надо еще…

Расти встал со скамейки.

- Мэм, могу я с вами поболтать минутку? Только подойдите ко мне.

Каролин бросила на него удивленный, настороженный взгляд, но сделала пару шагов в тень голубой ели.

- У мальчика не было каких-то судорожных проявлений? – спросил ее Расти. – Например, не бросал ли он неожиданно то, чем радостно занимался… ну, знаете, просто стоит неподвижно какое-то время… или застывший взгляд… чавканье губами…

- Ничего подобного не было, – сказал мужчина, присоединяясь к ним.

- Конечно, – согласилась Каролин, но немного перепугано.

Это заметил мужчина и, насупив свои импозантные брови, обратился к Расти.

- Вы врач?

- Помощник доктора, фельдшер, я просто подумал, возможно…

- Конечно, мы вам признательны за ваше неравнодушие, мистер…

- Эрик Эверетт. Зовите меня Расти.

- Мы признательны вам за ваше неравнодушие, мистер Эверетт, но я считаю его неуместным. Пом-ните о том, что эти дети сейчас без своей матери…

- Они двое суток провели сами, без еды, – добавила Каролин. – Они старались сами дойти до города, когда эти двое… офицеров, – она наморщила нос так, словно от этого слова дышало чем-то гадким, – их нашли.

Расти кивнул.

- Это многое объясняет, я думаю так. Хотя у девочки вполне нормальный вид.

- Дети по-разному реагируют. А нам уже пора идти. Они уже далеко забежали, Терси.

Алиса с Эйденом бежали через парк, пиная ногами цветные кучки опавшей листвы. Алиса махала шахматной доской и кричала: «Пасиянат! Пасиянат!» во всю силу своих легких. Мальчик не отставал от нее и тоже что-то кричал.

«У ребенка просто было временное моторное возбуждение, вот и все, – думал Расти. – А остальное – случайное совпадение. И даже не так: какой американский ребенок не думает о Хэллоуине в конце октяб-ря?» Единственное что не радовало: если этих людей позже спросят, они припомнят, где и когда видели Эрика Расти Эверетта. Вот тебе и секретность.

Седоволосый мужчина повысил голос:

- Дети! Подождите!

Молодая женщина измерила Расти взглядом, потом протянула руку.

- Благодарю вас за ваше участие, мистер Эверетт, Расти.

- Наверняка, излишнее. Профессиональные комплексы.

- Вас можно полностью простить. Это самый безумный уик-энд в истории мира. Спишем на это.

- Вы правы. А если я вам понадоблюсь, найдете меня в больнице или в амбулатории. Он махнул ру-кой в сторону «Кэти Рассел», которую будет видно отсюда, когда осыплется остальная листва. Если лист-ва осыплется.

- Или на этой скамейке, – улыбнулась она.

- Или на этой скамейке, да, – тоже улыбнулся он.

- Каролин! – позвал Терстон нетерпеливо. – Идем уже!

Она слегка помахала Расти – не более, чем шевельнула пальцами – и побежала догонять своих. Дви-галась легко, грациозно. Расти стало интересно, знает ли Терси ту истину, что девушки, которые умеют бегать легко и грациозно, почти всегда убегают от своих стареющих любовников, рано или поздно. Веро-ятно, знает. Вероятно, с ним уже такое случалось раньше.

Расти смотрел, как они через площадь продвигаются в направлении шпиля церкви Конго. Потом де-ревья спрятали их из вида. Когда он вновь посмотрел на полицейский участок, Джуниора Ренни там уже не было.

Расти посидел еще пару минут, барабаня пальцами себе по коленям. Наконец, принял решение и встал. Проверка городского склада в поисках исчезнувших госпитальных баллонов с пропаном может по-дождать. Теперь его больше интересовало, что один-единственный в Милле армейский офицер может де-лать в здании городского совета.

Что делал Барби в то мгновение, когда Расти через Комм-Лэйн направлялся к горсовету, так это изумленно свистел сквозь зубы. Бомбоубежище было длинное, как вагон-ресторан, и полки в нем были доверху заставлены консервами. Большей частью рыбными: ящики сардин, ряды лосося и очень много чего-то с названием «Мелкие мальки моллюсков Сноу»[230], которых Барби искренне надеялся никогда не отведать в своей жизни. Стояли там также ящики с сухими продуктами, включая пластиковые контейнеры, на которых были надписи: РИС, ПШЕНО, МОЛОЧНЫЙ ПОРОШОК и САХАР. Высокие штабеля положен-ных горизонтально бутылок, обозначенных: ПИТЬЕВАЯ ВОДА. Он насчитал десять больших картонных коробок с трафаретом: ПРАВИТЕЛЬСТВО США. ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ЗАПАС ПЕЧЕНЬЯ. Еще на двух значи-лось: ПРАВИТЕЛЬСТВО США. ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ЗАПАС ШОКОЛАДНЫХ БАТОНЧИКОВ. На стене висел пожелтевший плакат с лозунгом: «700 калорий в день убивает голод в пень».

- Помечтайте, – пробурчал Барби.

В дальнем конце виднелись какие-то двери. За ними оказалась египетская тьма, он, пощупав стену, нашел выключатель. Еще одна комната, не такая большая, но и не маленькая. На вид старая, покинутая, но не грязная – Эл Тиммонс должен был знать о ее существовании, потому что кто-то же вытирал пыль с полок и заметал пол, – хотя и полузабытая. Запасы воды хранились в стеклянных бутылках, он таких не видел со времен своего короткого пребывания в Саудовской Аравии.

В этой, второй, комнате хранилась где-то дюжина складных кроватей, простые синие одеяла и мат-расы в прозрачных пластиковых мешках также ждали своего использования. И несколько десятков коробок с надписями: САНИТАРНЫЕ КОМПЛЕКТЫ и ПРОТИВОГАЗЫ. Тут же стоял генератор небольшой мощно-сти. Он работал – вероятно, завелся, когда Барби включил свет. Сбоку от генератора были две полки. На одной стоял радиоприемник, который, наверное, выглядел новинкой в то время, когда свежим хитом была песня Си Дабл’ю Макколла «Конвой»[231]. На другой полке стояли две газовых плитки и металлический бокс яркого желтого цвета. Логотип на нем был тех времен, когда CD232 означало что-то другое, чем компакт-диск. Это было как раз то, зачем он сюда пришел.

Барби потянул бокс и чуть его не упустил – тежеленный. Впереди на нем была шкала с надписью ИМП./СЕК. Надо было включить прибор и направить на что-то его сенсор, тогда стрелка могла остаться на зеленом поле, перейти на желтое в центре шкалы… или заскочить на красное. В последнем случае, поды-тожил Барби, хорошего было мало.

Он включил прибор. Крохотная лампочка питания осталась темной, а стрелка – невозмутимой – на цифре 0.

- Аккумулятор сдох, – произнес голос позади его. Барби чуть из собственной шкуры не выскочил. Обернувшись, он увидел в дверях, которые соединяли две комнаты, высокого, упитанного блондина.

На мгновение имя выскочило у него из головы, хотя этот мужчина почти каждое воскресенье утром посещал ресторан, иногда вместе с женой, и всегда с двумя своими дочурками. Тогда память включилась, и он произнес:

- Расти Эверс, не так ли?

- Близко к цели, то есть Эверетт, – протянул руку вошедший. Барби, немного с опаской, подошел и пожал ее. – Увидел, как вы сюда заходили. А это, – он кивнул на счетчик Гейгера, – вероятно, неплохая идея. Оно должно от чего-то питаться. – Расти не уточнил, что имел в виду под оно, но в этом не было по-требности.

- Рад, что мы с вами думаем одинаково. Вы напугали меня едва ли не до инфаркта. Однако в таком случае именно вы бы мне и смогли помочь, как я догадываюсь. Вы же врач, да?

- ПД, – уточнил Расти, – это означает…

- Я понимаю, помощник доктора, фельдшер.

- О’кей, вы выиграли этот кухонный прибор, – Расти показал на счетчик Гейгера. – Он, вероятно, пита-ется от шестивольтовых батареек. Я уверен, что видел такие в Бэрпи. Но не уверен, что там сейчас кто-то есть. Итак… может, разведаем здесь рядом?

- Где именно вы предлагаете разведывать?

- На складе позади горсовета.

- И нам это надо, ради того чтобы…

- Зависит от того, что мы там найдем. Если то, что пропало у нас из больницы, мы с вами сможем об-меняться кое-какой информацией.

- Не хотите сначала сообщить, что именно у вас пропало?

- Пропан, браток.

Барби оторопел.

- Что за чертовщина? Идем, посмотрим.

Джуниор стоял возле подножия ступенек, которые вели вверх вдоль боковой стены аптеки Сендерса, не зная, способен ли он по ним взобраться, когда у него так болит голова. Возможно. Вероятно. В то же время он боялся, что на полдороги вверх его череп может взорваться, как новогодняя хлопушка. Снова у него перед глазами плавало пятнышко, дергаясь туда-сюда с каждым ударом сердца, но оно не было больше белым. Оно стало ярко-красным.

«В темноте мне станет хорошо, – думал он. – В кладовке, с моими подружками».

Если здесь все пройдет надлежащим образом, он сможет пойти туда. Сейчас кладовка в доме Мак-кейнов на Престил-Стрит казалась ему самым желанным местом на земле. Конечно, там лежал еще и Ког-гинс, ну и что? Джуниор запросто может убрать прочь этого сраного гимнослогателя. Но Коггинса надо придержать еще какое-то время. Джуниора меньше всего интересовала судьба его отца (его ни удивило и ни встревожило то, что тот сделал; Джуниор всегда знал, что его отец способен на убийство), но он был очень заинтересован в том, чтобы утопить Дейла Барбару в нужнике.

«Если мы сделаем все надлежащим образом, мы не просто уберем его с нашего пути, – объяснял Большой Джим этим утром. – Мы используем его для объединения нашего города перед лицом кризиса. И эту никчемную газетчицу тоже. В отношении неё у меня тоже есть идея. – Он положил свою рыхлую, мяси-стую ладонь Джуниору на плечо. – Мы одна команда, сынок».

Возможно, не навсегда, возможно, только теперь, но сейчас они действительно тянули один плуг. Итак, они должны позаботиться о Бааарби. Джуниору взбрело на ум, что это Барби виновен в том, что у него болит голова. Если Барби действительно побывал за океаном – в Ираке, ходили слухи – он мог при-везти со Среднего Востока кое-какие чертовы сувениры. Скажем, яд. Джуниор обедал в «Розе-Шиповнике» множество раз. Барбара легко мог подбросить ему кое-что в пищу. Или в кофе. А если Барбара даже не лично это сделал, он мог подговорить Рози. Эта пизда полностью находится под его чарами.

Джуниор медленно побрел вверх, останавливаясь через каждые четыре ступеньки. Голова у него не взорвалась, и, добравшись до верхней площадки, он полез в карман за ключом от помещения, который ему вручил Энди Сендерс. Сначала он никак не мог нащупать ключ, и уже подумал, что потерял, но, нако-нец, пальцы наткнулись на него под мелкими монетами в глубине кармана.

Он осмотрелся вокруг. Несколько человек шли по улице, возвращаясь с сеанса в «Диппере», но никто не посмотрел вверх, не увидел его на лестничной площадке перед помещением Барбары. Ключ повернул-ся в замке, и Джуниор проскользнул внутрь.

Он не включал света, хотя генератор Сендерса, наверняка, подпитывал и эту квартиру. Полутьма де-лала менее видимым пятно, пульсирующее перед его глазами. Он начал заинтересованно осматриваться. Тут были книги: полки и полки книг. Или Бааарби бросил их на произвол судьбы, когда убегал из города, или договорился с кем-то – скорее всего с Петрой Ширлз, которая работает внизу, в аптеке, – чтобы их ку-да-нибудь ему переслали? Тогда он, вероятно, договорился и об этом ковре, который лежит на полу гости-ной – произведение каких-то верблюжьих жокеев, который Барби, несомненно, подцепил на тамошнем ба-заре в свое свободное от пыток подозреваемых и лишения невинности маленьких мальчиков время.

Нет, он не договаривался о пересылке своего имущества, решил Джуниор. Не было потребности, по-тому что он и не собирался на самом деле покидать город. Только ему прострелила эта идея, как Джуниор уже удивлялся, почему он не додумался до этого раньше. Бааарби здесь нравится, он никогда не покинет этот город по собственной воле. Ему здесь классно, как червю в собачьей блевотине.

«Найди что-то, от чего он не сможет отбрехаться, – инструктировал его Большой Джим. – Что-то такое, что может принадлежать только ему. Ты понимаешь, о чем я говорю?»

«Отец, я что, по-твоему, глуп? – подумал сейчас Джуниор. – Если я глуп, как это так вышло, что имен-но я спас твою сраку в прошлую ночь?»

Но у отца была мощная рука, он временами так ужасно замахивался на него, когда бесился, что за-едаться не следовало бы. Он ни разу не ударил Джуниора по жопе, не дал ему пощечины, когда тот был маленьким, Джуниор всегда относил это на счет окультуривающего воздействия своей покойной матери. Теперь он подозревал, что причина заключалась в том, что отец глубоко в душе понимал: если начнет, вряд ли сможет остановиться.

- Каков отец, таков и сын, – произнес Джуниор и захохотал. Голова отозвалась болью, но он все рав-но хохотал. Как там говорится, в старой прибаутке: смех – наилучшее лекарство?

Он вошел в спальню Барби, увидел аккуратно заправленную кровать и подумал, как было бы классно наложить на ней прямо посредине большую кучу. Да еще и подтереться подушкой. «Тебе нравится, Баа-арби?»

Вместо этого он открыл комод. В верхнем ящике трое или четверо джинсов и пара шорт хаки. Под шортами нашелся мобильный телефон, и он на мгновение подумал, что телефон – именно то, за чем он сюда пришел. Но нет. Дешевый аппарат с распродажи, типа тех, что дети в колледже называют «разовы-ми» или «выкидышами». Барби всегда может сказать, что это не его вещь. Во втором ящике лежало с полдесятка трусов и пар пять чисто-белых спортивных носков. Третий ящик был пуст.

Он заглянул под кровать, в голове загудели колокола – кажется, ему совсем не полегчало. Там ничего не было, даже пыли. Вот же Бааарби, такой аккуратист. Джуниор подумал, не достать ли с кармана-пистончика имитрекс, но не стал этого делать. Он уже проглотил пару пилюль, и абсолютно без всякого эффекта, кроме металлического привкуса на задней стенке горла. Он знал, какое лекарство ему нужно: темная каморка на Престил-Стрит. И компания его подружек.

Тем временем он все еще здесь. И должен здесь найти хоть что-то.

- Что-то такое, – прошептал он. – Должен найти что-то такое.

Он уже хотел вернуться в гостиную, как вдруг, смахивая влагу из уголка своего дрожащего левого глаза (не зная, что он налился кровью), застыл, пораженный одной идеей. Он вернулся к комоду, вновь выдвинул ящик с трусами и носками. Носки были скручены в мячики. Джуниор, когда еще учился в школе, иногда прятал траву или таблетки в своих скрученных носках; а однажды даже ажурные трусики Адриетты Недо. Носки – удобная вещь для тайника. Он начал перебирать пару за парой скрученные носки и внима-тельно прощупывать.

В третьем «мячике» он что-то нащупал, что-то наподобие плоского куска металла. Нет, два куска. Он раскрутил носки и вытряс оттуда наверх комода находку.

Армейские личные жетоны Дейла Барбары. И, несмотря на свою бешеную головную боль, Джуниор улыбнулся.

«Бааарби, ты влип, – подумал он. – Ты, козел, теперь уже точно влип».

По ту сторону Купола около дороги Малая Сука еще изобиловали зажженные ракетами «Фастхок» возгорания, но к наступлению тьмы они потухнут; пожарные команды четырех городов, усиленные сме-шанными подразделениями армейской и морской пехоты, над этим работали, и очень успешно. Все пога-сили бы даже раньше, размышляла Бренда, если бы тамошним пожарным не противостоял еще и порыви-стый ветер. Здесь, со стороны Милла, они не имели такой проблемы. Сегодня это благословение. Позже это может стать проклятьем. Нет смысла заранее что-то знать.

Сегодня Бренда не позволяла себе задумываться над этим вопросом просто потому, что ей было хо-рошо. Если бы утром кто-то у нее спросил, когда, по ее мнению, она сможет вновь почувствовать себя хо-рошо, Бренда могла бы ответить: «Наверное, в следующем году, а может, и никогда». Однако она облада-ла достаточной мудростью для понимания того, что это чувство не будет продолжаться долго. Полтора часа напряженной работы очень поспособствовали; физические упражнения освобождают эндорфины, не-важно, какие эти упражнения: хоть бег трусцой, хоть прибивание горящих кустов лопатой. Но здесь было что-то большее, чем эндорфины. Здесь было управление важным делом, таким, с которым управиться могла только она.

На дым прибыли и другие волонтеры. Четырнадцать мужчин и три женщины стояли по обе стороны Малой Суки, кто-то держал в руках лопаты и резиновые коврики, которыми они гасили языки пламени, кто-то с портативными помпами, которые они таскали на спинах, а теперь поскидывали их с себя, и те стояли на твердом грунте немощенных обочин. Эл Тиммонс, Джонни Карвер и Нелл Туми сматывали шланги, за-пихивая их назад в кузов пикапа «Бэрпи». Томми Андерсон из «Диппера» и Лисса Джеймисон – хотя и кро-хотная нью-эйджерка, но сильная, словно лошадь, – тащили в другую машину глубинный насос, которым они качали воду из ручья Малая Сука. Вокруг звучал смех, и Бренда понимала, что не только она наслаж-дается выбросом эндорфинов.

Заросли по обе стороны дороги стояли черными и еще тлели, пропало несколько деревьев, но это и все. Купол задерживал ветер и помог им также в другом смысле, частично заблокировав ручей, он превра-тил эту местность в разрастающееся болото. Пожар по другую сторону барьера выглядел совсем иначе. Люди, которые боролись с ним там, казались мерцающими призраками, едва видимыми сквозь пламя и сажу, которая скапливалась на поверхности Купола.

Ернической походкой к ней приблизился Ромео Бэрпи. В одной руке он держал мокрую метлу, во вто-рой – резиновый коврик. На нижней стороне коврика так и остался висеть ценник. Надпись на нем была за-копчена, но еще читалась: КАЖДЫЙ ДЕНЬ РАСПРОДАЖИ В БЕРПИ! Он бросил коврик на землю и протя-нул ей измазанную сажей руку.

Бренда удивилась, но ответила. Она крепко пожала протянутую руку.

- За что это, Ромми?

- За вашу замечательную гоботу здесь, – ответил он.

Она рассмеялась неловко, но удовлетворенно.

- Любой бы мог сделать ее в таких условиях. Огонь был лишь поверхностным, а под ногами здесь так плещет, что пожар мог бы, наверняка, еще до ночи потухнуть сам собой.

- Возможно, – сказал он, и тогда показал рукой сквозь деревья на проделанную вырубку, через кото-рую вилась полуразваленная каменная изгородь. – А возможно, огонь добрался бы до той высокой тгави, потом перешел на деревья на другой стороне, а тогда хоть из дома убегай. Гореть могло бы неделю, а то и месяц. Особенно при отсутствии чертовой пожарной бригады. – Он отвернулся и сплюнул. – Даже и без ветра огонь чудесно горит, пока ему есть что жрать. Там, на юге, есть шахты, где пожары длятся уже по двадцать-тридцать лет. Я об этом читал в «Нешнл Джеографик». А под землей никакого ветра. И откуда нам знать, что ветер вдруг не поднимется? Мы и на волос не знаем, на что способна эта штука.

Они вместе посмотрели на Купол. Копоть и пепел сделали его видимым – до какой-то меры – на высо-ту почти сотни футов. Из-за этого также неважно стало видно, что делается по ту сторону, и Бренде это не нравилось. Она не хотела об этом глубоко задумываться, особенно когда такие мысли могут свести на нет ее хорошее настроение от сегодняшней работы, однако серьезно – ей почему-то это очень не нравилось. Это возвращало ее к воспоминанию о вчерашнем странном, расплющенном закатном солнце.

- Дейл Барбара должен позвонить по телефону этому своему приятелю в Вашингтон, – произнесла она. – Сказать ему, когда там погасят пожар, они должны помыть из брандспойтов это что-то со своей сто-роны. А мы сделаем то же самое со своей.

- Хорошая идея, – согласился Ромео. Но было и еще что-то у него в мыслях. – Мадам, вы заприметили что-то в вашей команде? Потому что я да.

Дата добавления: 2015-11-04