Как мыслитель находит в истории философии те глубокие взгляды, которые служат
ему руководящими нитями в построении нового умственного здания, так и художник
находит в прошедших веках те высокие создания искусства, которые в спокойном
величии озаряют земной путь и дают человеку возможность проникнуть восхищенным
взором в глубину небесных пространств. Художник поставлен в этом отношении
даже в лучшие условия, нежели мыслитель. Философия идет развиваясь; прошлое
служит ей только материалом, а не образцом для будущего. В искусстве, напротив,
неувядающая красота, воплощенная в идеальных образах, остается вечным достоянием
человеческого духа, источником полного и нераздельного эстетического наслаждения
для всех поколений. Боги и герои Илиады и Одиссеи и в настоящее время, среди
совершенно изменившихся взглядов и условий, наполняют нас неудержимым восторгом.
Творения Шекспира для всех времен и народов останутся глубочайшим откровением
человеческих страстей и характеров. В эпоху Возрождения началом новой исторической
жизни было возвращение к образцам вечной красоты, созданным древним миром.
В настоящее время идеальными образцами могут служить уже не одни произведения
древности, но и то, что создано средними веками и новым человечеством. Все
это в совокупности образует мировой художественный эпос, который является
неиссякающим источником поучения и вдохновения для всякой души, стремящейся
к идеалу. Только в живом общении с этим источником возможно возрождение поэзии,
и оно даст его приниженному к земле человечеству.
Глава IV. Нравы
Юридический закон установляет формальный принудительный порядок общественной
жизни; фактический порядок установляется нравами. А так как фактические отношения,
возникающие из бесконечно разнообразных и постоянно изменяющихся жизненных
явлений, несравненно шире и богаче отношений юридических, то и область нравов
значительно превышает объем юридических норм. Эти две стороны общественной
жизни находятся в постоянном взаимнодействии и имеют существенное влияние
друг на друга. С одной стороны, нравы слагаются под влиянием учреждений, особенно
гражданских, определяющих частные отношения людей. Патриархальный сословный
и общегражданский строй, имеют каждый свои нравы. В первом, с однообразием
быта и простотою отношений соединяется почитание старшинства, доходящее до
самых мелочных подробностей. Во втором господствуют раздельность и замкнутость
общественных сфер, выражающиеся и во внешних признаках и в обхождении. В третьем,
с водворением юридического равенства, все опять подводится к внешнему однообразному
уровню, что однако не мешает установлению бесчисленных оттенков, вытекающих
из фактических отношений. Подчиняясь влиянию того или другого общественного
строя, нравы, с своей стороны, не только видоизменяют его, но нередко действуют
на него разрушительным образом. И патриархальный и сословный строй разлагаются
нравами, прежде нежели юридические их формы отменяются законом. Даруя лицу
известные права, юридический закон дает ему только возможность действовать;
самое же пользование правом зависит от нравов. Поэтому один и тот же закон
может иметь совершенно различное действие, смотря по тому, как он прилагается.
Закон, который в свое время соответствовал нравам, может с течением времени
превратиться в мертвую форму, которая наконец отменяется, потому что перестала
отвечать жизненным явлениям. Невозможно сохранить уважение к родовому старшинству
или сословные отличия, когда жизнь идет им наперекор.
Иногда нравы заменяют даже самый закон. Так например, в Англии, крепостное
право было отменено не каким-либо законодательным актом, а действием нравов,
которое повело к уничтожению обязательных отношений. Но бывает и наоборот
что юридический закон отменяет известный порядок, который однако долго еще
держится в нравах, когда давно перестал уже существовать в законодательстве.
Следы патриархальных нравов можно найти в крестьянской среде, когда они потеряли
уже всякое юридическое значение. Точно также удерживаются сословные различия
и предрассудки, когда существенное их значение исчезло. Предрассудки держатся
даже упорнее, нежели что-либо другое. И в этом отношении нравы нередко заменяют
и восполняют закон. В общегражданском порядке в особенности, области их все
распоряжения на счет принуждения. Гражданский закон установляет общую свободу
и равенство; но нравы вносят сюда различия, которые разбивают общество на
множество отдельных сфер, имеющих каждая свои правила жизни. Эти правила действуют
иногда сильнее, нежели закон. Последний можно обойти; его можно оставить без
изменения, ибо власть не все видит и не всегда на стороже. Но от нравов уйти
невозможно, ибо они поддерживаются всею окружающею средой. Отсюда то явление,
что самое широкое развитие свободы совмещается иногда с самым деспотическим
господством. Нравов. Такое явление замечается, например, в Англии. И это по
Необузданность свободы ведет к анархии, разрушающей все общественные связи.
Поэтому, чем менее она сдерживается принудительным законом, тем более она
должна сдерживаться нравами. Иначе немыслим общественный порядок, а без прочного
порядка не может существовать никакое общество. Вследствие этого, защитники
свободы, указывая на благотворные ее действия, окончательно должны полагаться
на нравы.
Из этого ясно, какое неизмеримо важное значение имеют нравы для всей
общественной жизни. Отсюда то внимание, котоpoe посвящают им проницательные
наблюдатели человеческих обществ.
Нравы установляются негласным, почти бессознательным соглашением на счет
тех правил, которыми должны руководствоваться люди в своих отношениях. В значительной
степени они вытекают из самых этих отношений, из свойства людей, из уровня
их развития, из их общественного положения, из тех условии, в которые они
поставлены. Когда эти отношения получают характер общности, однообразности
и прочности, они слагаются в нравы. В человеке, как существе общежительном,
есть известное стадное чувство, стремление стать в уровень со всем окружающим,
делать так, как делают другие. Чем ниже развитие, тем менее личность предъявляет
свои права, а потому тем сильнее ложится на весь общественный быт общая однообразная
печать. Весь родовой порядок, можно сказать, держится нравами. Они передаются
от поколения поколению, образуя крепкую основу, на которой покоится весь общественный
строй. Но и на высших ступенях, когда лицо выделяется из общей массы, это
стремление стать в уровень с окружающею средою проявляется в самых разнообразных
формах. Им определяется даже изменчивый элемент нравов-мода. Первоначально
она возникает из присущего человеку стремления отличиться от других, изобрести
что-нибудь новое, чего нет ни у кого. Но немедленно же являются подражатели,
и скоро мода становится достоянием массы. Из этого рождается желание опять
придумать что-нибудь такое, чем можно отличиться от других, и снова происходит
тот же процесс. Когда протекло достаточно времени и старое забыто, нередко
опять н нему возвращаются; эти колебания повторяются периодически. Элемент
моды составляет один из достойных внимания факторов общественной жизни. Им
определяются не только второстепенные принадлежности быта, как покрой платья,
но и явления духовной жизни, например колебания общественного мнения. Когда
появляется новая идея, или даже подогретая старая, все поверхностные умы.
составляющие массу, жадно за нее хватаются из желания не казаться отсталыми.
В обществе происходит увлечение, которое многие принимают за развитие общественной
мысли или, по крайней мере, за рождающуюся в обществе потребность, требующую
удовлетворения, но которое, в сущности, ничто иное как игра моды на поверхности
общественного сознания. Проходит некоторое время, и это увлечение уступает
место совершенно противоположному, обозначая колебания мысли, не нашедшей
еще точки равновесия.
Выражая общие взгляды и вкусы, господствующие в известной среде, нравы
изменяются сообразно с самою средою. Только на низших ступенях, при господстве
первобытного безразличия, они одинаково простираются на все слои. Как же скоро
общество, с дальнейшим развитием, расчленяется внутри себя, так установляются
различные нравы для высших, средних и низших состояний или классов.
Эти различия выражаются прежде всего в устройстве материального быта.
Мы видели, что развитие экономического порядка неизбежно ведет к различному
уровню быта в различных слоях общества. Этот уровень определяется, с одной
стороны потребностями, с другой стороны средствами для их удовлетворения Последние
зависят от экономических условий и от законов управляющих; первые же определяются
главным образом нравами. Строго необходимое человеку для его существования
ограничивается весьма немногим; все, что выходит за эти пределы, установляется
нравами. Это ясно выражается в соперничестве рабочих привыкших к некоторым
удобствам жизни, с теми, которые довольствуются скудным пропитанием. Так например,
североамериканский работник, стоящий на относительно высоком уровне быта не
в состоянии выдержать конкуренцию Китайцев, которые живут в конурах, питаясь
пригоршней риса. Известный уровень образования и вытекающие отсюда нравы рождают
потребности, от которых трудно отказаться, раз они завелись. Поэтому социалисты,
провозглашающие железный закон заработной платы, в силу которого рабочие будто
бы всегда получают лишь необходимое для поддержания их существования, принуждены
видоизменить это положение признанием известного "уровня быта", ниже которого
рабочий уже не может или не хочет спускаться, чем самым ниспровергается самая
теория. Этот утвердившийся нравами уровень быта имеет влияние и на самые средства
существования. Он составляет самое сильное побуждение к труду. Человек должен
больше и усидчивее работать, чтобы поддержать себя на известном уровне и удовлетворить
зародившимся в нем потребностям. Этим определяются и те сбережения, которые
он может сделать. Чем больше потребностей, тем больше нужно средств для их
удовлетворения и тем меньше остается для сбережений.
Таким образом, отношение потребностей к средствам существенно определяется
нравами. В этом состоит громадное экономическое значение последних для всех
классов народа, не только низших, но также средних и высших. От этого зависит
весь экономический прогресс общества, который определяется избытком дохода
над расходом: где люди тратят все, что они получают, там ни о каком экономическом
прогрессе не может быть речи. От этого же зависит все внутреннее благосостояние
и довольство семей, из которых составляется общество. Соглашение потребностей
с средствами составляет первую задачу всякого хозяйства; оно дает и материальную
обеспеченность и внутренний мир. Среди бесконечного разнообразия потребностей
и средств, эта задача на разных ступеняхъ исполняется различно; но во всяком
быту возможна та внутренняя гармония, которая составляет истинную красоту
жизни, и которая привязывает человека к земному существованию. В этом отношении,
у диких племен встречаются привлекательные примеры. Наш известный путешественник,
Миклуха-Маклай, нашел близ Новой Гвинеи группу островов, которые он назвал
Архипелагом Довольных Людей.
При малых потребностях и скудных средствах, соглашение достигается даже
легче, нежели при более широком развитии тех и других, Конечно, когда бедная
семья едва имеет насущный хлеб и должна выбиваться из сил, чтобы добывать
себе скудное пропитание, положение ее горько, а иногда ужасно. Оно становится
источником неисчислимых страданий. Но при сколько-нибудь обеспеченном материальном
положении рабочего класса, таком, например, каким он в значительном большинстве
пользуется в европейских странах, простота быта, при отсутствии всяких прихотей,
дает возможность такого гармонического существования и такого внутреннего
довольства, какие редко встречаются на более высоких общественных ступенях.
Здесь высшее развитие обнаруживается не в роскоши, и даже не в удобствах жизни,
а в чистоте и порядке, которые свидетельствуют об образованных вкусах и водворяются
нравами даже в самой бедной среде. Чем далее эта сфера от соблазнов образованной
жизни, чем более в ней сохраняются патриархальные нравы, тем чаще встречаются
в ней мир и довольство. Эти нравы могут держаться даже и при крепостном состоянии,
о чем свидетельствует наше крестьянство. Но вообще, крепостное состояние не
способствует выработке нравов, клонящихся к соглашению потребностей и средств.
У кого нет ничего своего, тот привыкает тратить все, что он получает. Оттого
наши крестьяне так мало привыкли к сбережениям; у них деньги уходят сквозь
пальцы. В том же направлении действует и общинное владение. Только неотъемлемая
личная собственность развивает нравы, способные упрочить домашнее благосостояние
из поколения в поколение.
Еще хуже действуют на рабочий класс соблазны городской жизни. Стремление
к внутреннему устройству быта заменяется исканием внешних удовольствий и развлечений,
на которые тратятся скудные средства, в ущерб домашнему хозяйству, а нередко
даже на счет пропитания семьи. К этому присоединяется та шаткость нравов и
понятий, которая водворяется в блуждающем населении, доступном всяким влияниям,
затрагивающим его страсти. Столь широко распространенная ныне проповедь материалистического
реализма, приправленного бреднями социализма, с одной стороны возбуждает стремление
к материальным благам, с другой стороны вселяет зависть злобу и ненависть
ко всему существующему порядку вещей. Тут вместо прочных нравов, которые в
мало образованной среде одни могут заменить сознательные правила жизни, водворяются
полная безурядица понятий и стремлений. Сбитая с толку рабочая масса представляет
самое печальное зрелище для наблюдателя человеческих отношений.
Еще, может быть, труднее, нежели в низших сферах, соглашение потребностей
со средствами на самых высших- ступенях общежития. Но здесь действуют другие
причины. В высших слоях общества потребности получают наибольшее развитие;
здесь господствует излишество жизни, которое налагает свою печать на весь
общественный быт и с которыми средства большинства далеко не всегда соразмерны.
Желание поддержать свое положение, стать в уровень с другими, и присоединяющиеся
к этому мелкие стороны человевческой души, самолюбие, тщеславие, играют здесь
большую роль, нежели в темной среде, где люди не стоят у всех на виду. Прихотливость,
эта величайшая пагуба домашнего быта, развита здесь в высшей степени. При
сословном порядке, все это еще закрепляется и умножается сословными предрассудками,
привычкою к безграничной власти над крепостными и непривычкою к промышленной
деятельности и расчетливости. Все эти свойства влекут за собою несоразмерность
потребностей с средствами. И в прежнее время разоряются русские бары были
у нас заурядным явлением. Когда же, с освобождением крестьян, наступил перелом,
значительная часть русского дворянства не умела ни устроить свое хозяйство
на новых началах, ни соразмерить свои потребности с своими средствами. К извинению
его надобно сказать, что понижение уровня быта, изменение укоренившихся с
детства понятий и привычек, составляют одну из самых трудных жизненных задач.
Такие же нравы, как у русского барства прежнего времени, господствовали и
среди французского дворянства до Революции. Там страшная катастрофа волей
или неволей его отрезвила. Суровый опыт жизни научил его понижать свои потребности
к уровню средств и видеть в этом единственный прочный залог материального
благосостояния.
Наибольшую соразмерность потребностей с средствами можно найти в средних
классах. Здесь нет гнетущей бедности, которая едва имеет необходимое, а с
другой стороны нет и роскоши, а есть довольство при весьма эластических потребностях
удобства. С промышленною деятельностью и расчетливостью здесь соединяется
привычка к сбережениям, которая дает прочную основу домашнему быту. С небольшими
материальными потребностями могут сочетаться и более или менее развитые умственные
стремления, которые находят приют в самой скромной среде. Здесь развивается
та немецкая Gemiithlicbkeit, то благодушное довольство скромною долей, которое
составляет красу этой золотой середины, искони прославленной поэтами и философами.
Мы видели, что средние слои общества составляют источник всякого экономического
преуспеяния; но это преуспеяние тогда только прочно, когда оно покоится на
передаваемых от поколения поколению хозяйственных нравах. И в этом отношении,
разлагающее действие имеет материалистический реализм, расшатывающий все понятия
и возбуждающий жажду материальных благ. Тлетворному его влиянию всего более
подвержены именно средние слои, которые, раздробляясь на множество ступеней,
при легком переходе от одной к другой, представляют наименее устойчивости.
В обществе, которого все нравственные устои подорваны, значение денег становится
преобладающим; постоянная промышленная деятельность заменяется биржевою игрой;
скромные привычки жизни исчезают; везде, а на высших ступенях в особенности,
развивается стремление к роскоши, выставляющейся на показ. Одни быстро обогащаются,
другие также быстро разоряются; общество, как бы увлекаемое неудержимым водоворотом,
представляет картину лихорадочного движения, в котором единицы беспрерывно
несутся то вверх, то вниз, слагаясь не в прочные создания жизни, а в преходящие
группы, лишенные всякой внутренней связи. При таком настроении, в котором
находится ныне большинство европейских народов, владычество нравов, передающихся
от поколения поколению, исчезает совершенно; на место их водворяется мимолетное
царство моды. Современный роман представляет нам картину этого хаотического
брожения, в котором господствует всеобщий разлад. А как скоро нравы расшатались,
восстановление их дело не легкое; нужен долговременный нравственный и экономический
процесс для того, чтобы жизнь снова сложилась в крепкие формы, из которых
могли бы выработаться прочные правила для руководства людей.
Говоря об этой стороне нравов, нельзя не упомянуть о той значительной
роли, которую играет в этом отношении женщина. Она является нравственным центром
семейного быта; на ней лежит все внутреннее благоустройство дома; от нее главным
образом зависит то соглашение потребностей и средств, та гармония жизни, без
которых нет семейного счастия. Поэтому, в ней высоко ценятся все те свойства,
которые способствуют этой внутренней гармонии: довольство малым, умение из
всего извлечь пользу, сочетать порядок и изящество с простотой, действие более
чувством, привлекающим сердца, нежели волей, направляющею людей, одним словом,
все то, что делает домашнюю жизнь притягательным центром для семьи и друзей.
Женщина является в семье главною хранительницей нравов и преданий, на которых
покоится семейный быт; но она же становится и главным разлагающим элементом,
если, вместо означенных качеств, в ней развиваются противоположные: желание
внешнего блеска, тщеславие, прихотливость, привязанность к моде. Домашним
свойствам противоречат и все те новейшие стремления, которые вытекают из отвлеченного
понимания начал свободы и равенства, составляющих сущность общегражданского
порядка. Женщина, которая стремится к внешней деятельности, хлопочет о правах,
хочет cтать наравне с мужчиной и принимать участие в общественных делах, отрекается
от настоящего своего призвания; она всегда будет Плохою домохозяйкой. Не в
области права, а в области нравов проявляется настоящее значение женщины,
и здесь оно неизмеримо важно. От нее зависит благоустройство семейного быта,
следовательно главная красота жизни и земное счастие человека. Невидимое и
негласное ее влияние так велико, что оно перевешивает всякие общественные
права.
Это влияние не ограничивается одним домашним бытом; оно простирается
и на общественные отношения, но не публичные, а частные, которые регулируются
не юридическими нормами, а опять же нравами. Эта область играет весьма важную
роль в развитии общества.
Постоянные правила общественных отношений, установляемые молчаливым соглашением
людей, суть обычаи. Они могут получить и юридический характер, если они прилагаются
судами к разрешению тяжб. Таково первоначальное происхождение всякого права.
Но, кроме этого, признаются многочисленные правила общежитии, без которых
общественная жизнь не может плавно идти. Они занимают в ней такое же место,
как привычка в личной жизни. Установляясь почти бессознательно, в силу самопроизвольно
слагающихся отношений н передаваясь от поколения поколению, они получают силу
естественных законов и имеют над человеком тем более власти, чем менее развита
в нем рассуждающая способность. На первоначальных ступенях общежития, обычаи
охватывают человека всецело. Патриархальный порядок весь ими проникнут; теократий
возводят их в священные правила жизни. Не менее крепок обычай и в сословном
строе; но здесь он имеет иной характер. Патриархальный порядок, не смотря
на бесчисленные ступени старшинства, представляет более или менее однообразную
массу, а потому и обычаи здесь однородны-. В сословном порядке, напротив,
установляются разные обычаи для различных разрядов людей. Существенное их
значение состоит именно в выработке жизненного строя, сообразного с общественным
призванием каждой группы, но при существующих между сословиями юридических
гранях, оказываются и те невыгодные последствия и столкновения, которые проистекают
из их замкнутости и разобщенности. Последние черты исчезают в общегражданском
строе; юридические грани падают и отношения более или менее подводятся к общему
уровню. Однако, выработанное сословным порядком разнообразие не исчезает:
на различных ступенях общества сохраняются разные обычаи, сообразные с их
бытом и общественным положением, при незаметных переходах от одной ступени
к другой.
И тут следует отметить низшие слои, средние и высшие. Каждая ступень
имеет свои характеристические черты.
В народной массе, не затронутой образованием, долее всего сохраняются
обычаи патриархального порядка. Их можно наблюдать в нашей крестьянской среде.
Здесь господствует однообразный порядок жизни, при строгом соблюдении всех
степеней родового старшинства, что не мешает, однако, молодым оказывать полное
неуважение к старым, как скоро последние перестали быть деятельными главами
семьи и отбыли на покой. Для всех движений обыденной жизни, а тем более для
крупных ее событий, выработан известный обряд, передающийся от поколения поколению
и считающийся чем-то священным. Обрядность вносится и в понимание религии,
часто в ущерб внутреннему духу. Можно думать, что самый церковный союз в значительной
степени заимствует господствующее в нем направление от той среды, в которой
он водворяется. Даже на внешнем облике крестьянской массы отражается выработанный
жизнью формальный строй: мужчинам од придает некоторую степенность и важность,
а в женщинах он выражается в скромной сдержанности и полной достоинства простоте,
чертах, которые с трудом вырабатываются в самых высших сферах и ставят иную
крестьянскую бабу на ряду с самою утонченною аристократкой. Только строгое
господство обычая, налагающего печать на все поведение человека, воздерживает
ту грубость нравов и ту внешнюю распущенность, которые обыкновенно проявляются
в мало образованной среде, как скоро исчезает в ней эта выработанная жизнью
сдержка. Уважение к формам, на низших, еще более, нежели на высших ступенях,
составляет такой элемент нравов, которому нельзя не придавать весьма существенного
значения. На низших ступенях его нельзя ничем заменить. Разрушение сложившегося
веками обычая действует пагубно на народные массы.
Уважением к формам проникнуты и обычаи аристократической среды. На нем
основано внешнее изящество, которое является здесь основным требованием быта,
а равно и учтивость, составляющая первое условие приятных отношений между
людьми. Светские приличия все имеют в виду или то или другое; соблюдение их
вносить в жизнь утонченный порядок, который входит в плоть и кровь и делает
сношения легкими и удобными. В отношении к высшим, из этого вырабатывается
этикет, который имеет ту существенную выгоду, что всякий знает, что ему делать,
и избегаются всякие недоразумения и столкновения. И в этой области важнейшую
роль играет женщина, в сношениях с которой изящество и учтивость составляют
первые требования. Присутствие женщины смягчает и сдерживает нравы; оно одно
в состоянии внести в общественные отношения тонкость и изящество, свойственные
аристократической среде. Отсюда важное общественное значение ассамблей, введенных
у нас Петром Великим. Мужчин светские обычаи смолоду приучают к постоянному
самообладанию, а этим вырабатываются не только внешние формы, но и самый характер.
В среде, требующей изящества, менее, нежели где либо, допустимы распущенность,
неряшество, невнимание к другим.
Однако этот светский формализм имеет и свою оборотную сторону. Налагая
на всех однообразную печать, он сглаживает те индивидуальные особенности,
которые составляют самую привлекательную сторону человека. Требуя постоянной
сдержанности, они" налагает узду на те искренние и живые выражения мысли и
чувства, которые составляют оживляющий элемент всякого общежития. Общество,
опутанное светскими приличиями, становится монотонным и скучным; а когда с
внешним лоском соединяются полная внутренняя пустота и отсутствие всяких высших
интересов, то образованного человека охватывает в этой среде невыносимая тоска,
от которой он бежит в менее блестящие сферы. Еще хуже, когда под изящным покровом
скрываются выработанные сословным порядком аристократические предрассудки,
надменность и чванство, не оправдывающиеся никаким существенным содержанием.
Нередко в аристократической среде сохраняются отжившие понятия, которые оказывают
влияние на самый политический быт. Известно, какую печальную роль играли во
Франции парижские салоны во времена Реставрации и июльской монархии. Доселе
они являются главным центром лишенного всякой почвы реакционного направления,
составляющего существенную помету объединению партий и правильному политическому
развитию.
Господство светского формализма смягчается в тех средних образованных
слоях, которые. не гоняясь за внешним изяществом, более дорожат умственными
интересами Равно отстоя от грубости нравов низших классов и от чопорности
высших, они представляют ту наиболее приятную для жизни среду, в которой образованный
человек, не стесненный ничем, чувствует себя привольно и может свободно изливать
свои мысли и чувства. Здесь место и тому радушному гостеприимству, которое,
не ослепляя внешним блеском, раскрывает и притягивает сердца. И тут женщина
играет значительную роль, и как центр домашней жизни, и как смягчающий и оживляющий
элемент общества. Эти средние кружки составляют настоящий приют той умственной
аристократии, от существования которой зависит все умственное движение общества-
Москва сороковых годов представляла в этом отношении привлекательный образец.
В тесной связи с обычаями находятся и понятия о чести, господствующие
в той или другой общественной среде. Честь есть общественное достоинство человека.
Высшим ее основанием служит внутреннее нравственное достоинство лица. Всякий
поступок, противоречащий нравственным требованием, налагает пятно на честь.
Но в общественных отношениях к этому присоединяется внешний элемент: общественные
заслуги и в особенности положение, которым оказывается внешний почет. Этот
внешний элемент может даже совершенно заслонять собою внутренний. Нередко
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |