расчет между читателем, мнениям которого надобно угождать, и писателем, расточающим
лесть, не оставляет журналисту ни времени, ни независимости, необходимых для
полезных сочинений. Потребность поражать умы сильными доводами ведет к преувеличению;
желание позабавить читателя вовлекает в клевету. Все эти невыгоды умножаются
еще полемическими прениями и личными ссорами, неразлучными с этим ремеслом.
Журналист отрекается от достоинства литератора, от глубины суждений, от свободы
мыслей. Обыкновенно журнал хуже своего автора и еще чаще автор становится
хуже своего журнала*(45)
С тех пор как высказывались эти суждения, положение ухудшилось. Демократизация
общества ведет к большему и большему падению обращенной к массе литературы.
В гостиных требуется, по крайней мере, внешнее приличие; грубые приемы вызывают
отвращение. В кабаке, где собираются для чтения журналов и толкования об общественных
делах, грубость и нахальство совершенно уместны. К неразлучному с демократией
господству пошлости реализм присоединяет шаткость всех нравственных понятий,
а социалистическая пропаганда, неизвестная еще во времена цитированных авторов,
переполняет чашу возбуждением в массе самых низких страстей. При таких условиях
не может быть речи о господстве нравственных начал.
Если в обществе требуется нравственный суд, то органом его не может быть
периодическая печать. Нравственный суд нужен прежде всего над самою печатью.
Таким органом не может быть и государственная власть, ибо нравственность независима
от государства. И над государственною властью требуется нравственный суд,
и чем менее у нее юридических сдержек, тем настоятельнее эта потребность.
В средние века она удовлетворялась нравственным судом церкви над князьями;
в настоящее время этот суд может принадлежать только независимым общественным
силам, имеющим в обществе неоспоримый нравственный авторитет. Но таковых в
современных обществах не обретается; надобно их создать. К возрождению философии
и поэзии присоединяется требование возрождения нравственного авторитета. Он
может принадлежать только умственной аристократии, если она с умственным превосходством
соединяет "высшие нравственные качества. В общегражданском порядке она составляет
необходимое восполнение юридической организации, основанной на свободе и равенстве.
Она одна может дать нравственную устойчивость обществу. Но опять же создание
такой аристократии не есть дело законодательства; она может возникнуть лишь
свободным действием нравственных сил.
Есть ли на это какие-нибудь задатки? Ведет ли исторический процесс современных
обществ к высшей нравственной организации, или они осуждены более и более
погружаться в нравственный хаос, не видя исхода? Ответ на этот вопрос может
дать только исследование исторического развития человечества и управляющих
им законов. Но прежде, нежели мы приступим к этой задаче, надобно рассмотреть
тот умственный и нравственный процесс, которым духовное достояние одного поколения
передается другому.' Этот процесс есть воспитание.
Глава V. Воспитание
Процесс исторического развития человечества состоит в том, что добытое
материальным и умственным трудом одного поколения передается другому, которое,
в свою очередь, умножает это достояние и передает его следующему за ним. Передача
и усвоение материальных благ не требует труда; формально это совершается простым
юридическим актом. Однако, для сохранения и умножения приобретенного необходимы
известные свойства, которые развиваются воспитанием; нужна привычка к порядку,
бережливость, осторожность, умение расчетливо вести свое хозяйство, соображать
расходы с доходами. Без этого, полученное от отцов достояние быстро исчезает,
что мы и видим на каждом шагу. Еще более требуется для усвоения достояния
умственного. На это нужен собственный труд. В период юности, то - есть приготовления
к жизни, новое поколение, под руководством старого, воспринимает духовное
наследие отцов, с тем чтобы впоследствии, собственным самостоятельным трудом,
умножить его и передать тем же путем своим потомкам. В этом состоит задача
воспитания.
Понятно, какую громадную роль оно играет в общественном развитии. Связывая
поколения, оно определяет их взаимные отношения; завершая настоящее, оно готовит
будущее. От него зависит умножение духовных сил и их направление, а следовательно
и то место, которое занимает народ в ряду других.
В воспитании надобно различать две стороны: умственную и нравственную,
развитие ума и развитие чувства и воли. Первое есть образование, второе -
воспитание в тесном смысле. Образование, когда оно правильно поставлено, несомненно
должно заключать в себе элемент воспитания; развитие ума влияет и на другие
способности человеческой души. Тем не менее, эти две стороны не только различны,
но и принадлежат разным направляющим силам. Образование есть дело специально
подготовленных учителей; оно дается, на разных ступенях, в целой системе учреждений,
общественных и частных. Воспитание же есть прежде всего дело семьи. Из нее
человек получает первые свои впечатления, оставляющие неизгладимый след на
всей его жизни; из нее он выносит тот нравственный дух, который незаметно
влияет на все его чувства, даже когда он совершенно от него отрешился. Школа
только в весьма недостаточной степени может восполнять или исправлять недостатки
семейного быта. Даже там, где она в этом успевает, она тем самым разрушает
духовную связь семьи, что, в свою очередь, есть великое зло, не только частное,
но и общественное.
Для общества в высшей степени важно, чтобы эти две воспитательные силы
действовали согласно. Где семья не подготовляет достаточно для школы, а последняя
действует в разрез с семейным духом, там неизбежно происходит разрыв между
поколениями. Молодые люди, получившие несвойственное их семейному быту воспитание,
отрываются от своей среды и часто не находят себе надлежащего места; в семьях
поселяется раздор, в умах водворяется шаткость. Все это явления весьма хорошо
известные нам, Русским, и объясняющие многое в нашем общественном быте.
Отсюда ясно, с какою осторожностью следует принимать искусственные меры
для распространения образования. Тут недостаточны чисто теоретические соображения
о пользе просвещения; надобно знать, как оно прилагается в данной среде. Когда
правительство нуждается в образованных чиновниках, а общество не доставляет
их в достаточном количестве, система поощрения может быть вполне уместна.
Места готовы, требование есть; для удовлетворения его установляются привилегии,
учреждаются стипендии, правительство берет воспитание на свой счет. Но совершенно
иное значение получают те же меры, когда они не имеют в виду определенной
цели. Искусственное привлечение людей к образованию, на которое нет настоящего
спроса, может вести только к разладу между получившим образование и тою средой,
к которой он принадлежит. Воспитание на счет родителей указывает на то, что
в самой семье есть потребность дать детям известное образование; воспитание
же на счет общества или государства делает детей независимыми от родителей
и заставляет их искать совершенно иных путей, нежели те, которые представляет
им окружающая среда. А этих путей часто не оказывается. Когда у родителей
нет достаточных средств,, чтобы дать высшее образование детям, то обыкновенно
и в обществе нет достаточно средств для оплаты образованных сил- нет на них
и спроса. Искусственными мерами образуется умственный пролетариат, о котором
упомянуто выше, среда недовольных выбитых из своей колеи и не нашедших другой
дороги, а потому готовых обвинять и семью и общество за свои неудачи. Между
обретенным образованием и материальными средствами оказывается такое же несоответствие,
как между умственным уровнем молодого поколения и их родителей. Всюду водворяется
разлад, вредный для общественной жизни и опасный для государства.
Кроме семьи, высокое воспитательное значение имеет церковь а это влияние
всегда благотворно, ибо религия составляет высшую нравственную силу, какая
существует на земле. Мы видели, что все нравственное миросозерцание человека,
даже с чисто философской точки зрения, окончательно сводится к сознанию Абсолютного,
как верховного источника нравственного закона. Религия дает это сознание в
живом поклонении, охватывающем и чувство и волю. Для массы, которой философское
понимание недоступно, религиозные верования составляют первый и главный источник
нравственных побуждений. Таковым же они являются и для юного возраста. Ничто
не может заменить для молодых поколений воспитательного значения религии,
возводящей душу к верховным началам бытия и указывают ей на абсолютное Благо,
как на верховную цель всей человеческой жизни. Душа, в детстве не воспитанная
религией, лишена существеннейшей опоры к жизни; она всегда остается нравственно
искаженною. Детский возраст в отдельном человеке, так же как и во всем человечестве,
требует религиозного воспитания.
Пока ребенок находится в семье, церковь может действовать только через
последнюю. Это - влияние нравственное, а потому свободное. Как ни важно для
общества согласное воспитательное направление семьи и церкви, оно не властно
установить его там, где оно рушилось. Конечно, государство может требовать,
чтобы дети получили известное религиозное воспитание. В Общем Государственном
Праве было объяснено, что даже при полной свободе вероисповедания отсутствие
религиозного воспитания может считаться таким же нарушением обязанности родителей
в отношении к детям, как и недостаток светского образования. Но все подобные
внешние меры не приносят пользы, когда дух семьи идет им в разрез. Для того,
чтобы религия в детском возрасте действовала на душу, надобно, чтобы уважением
к ней была проникнута та атмосфера, которою дышит ребенок. Дело не в заучивании
уроков, а в нравственном духе воспитывающей среды. А на это государство не
может иметь никакого влияния. Это-дело свободы.
Иначе ставится вопрос об отношении церкви к школе. Он имеет свою историю.
В средние века церковь была руководительницей всего человеческого образования,
которое впрочем стояло весьма невысоко. Все школы были в ее руках. В новое
время, с развитием светской науки, эта область от нее отошла. Церкви, как
частной корпорации, предоставляется право заводить свои школы, и этим правом
она пользуется в большей или меньшей степени, смотря по средствам и по одушевляющему
ее воспитательному духу. Там, где господствует система частного обучения,
как например в Англии, там вероисповедные школы составляют преобладающий тип.
Но в школах, учрежденных на общественный счет, управление естественно принадлежит
общественным органам, то есть государству или местным учреждениям, смотря
по тому, на чьи средства они содержатся. Однако и здесь духовенство, в особенности
католическое, нередко предъявляет притязание на преобладающее влияние. Важность
религиозного воспитания юношества дает этим стремлениям сильную опору. Немудрено,
что между защитниками религиозного и светского образования происходят на этот
счете ожесточенные пререкания.
Вопрос касается преимущественно народной школы, где религиозное обучение
имеет наибольшее значение. Здесь элементы светского образования весьма скудны.
Научного развития они не дают. Сообщаемые сведения совершенно элементарны;
усваиваются не столько знания, сколько орудия и средства умственной деятельности
- чтение. письмо, счет. По содержанию же, самая существенная сторона школы
состоит именно в усвоении религиозных истин, которые составляют завет всего
человечества; действуя на чувство и волю, они сообщают высокий нравственный
дух, необходимый для человека и гражданина. Поэтому. без религиозного образования
народная школа всегда остается лишенною самого жизненного своего элемента.
Это и оказывается в тех странах, где вследствие разлада церкви и государства
народная школа получила чисто светский характер, с устранением всякого религиозного
обучения. Нынешняя Французская республика произвела этот опыт в самых обширных
размерах. Поводом послужила вражда католического духовенства к демократическим
учреждениям. Демократия, основанная на всеобщем праве голоса, более нежели
какая - либо другая государственная форма, нуждается в школе. Народ, которому
принадлежит верховенство, должен, по крайней мере, быть грамотен. Но предоставить
его воспитание сословию, которое явно становится во главе существующего государственного
строя, церкви, которая предает анафеме все общественные вольности нового времени,
очевидно нет возможности. Законы о светской школе во Франции были вызваны
политическою необходимостью. Говорю не о тех крайностях в которые увлекаются
враги всякой религии, а о самом существе дела Но такое изгнание религиозного
обучения из народной школы не может не оказать самого вредного действия на
ее нравственный характер Как бы умело ни владели ученики элементарными орудиями
знания как бы твердо они ни усваивали сообщенные им элементарные сведения,
от этого их нравственный уровень не подвинется ни на шаг. Так называемая гражданская
нравственность не в состоянии заменить религиозной. Нравственность, как мы
видели, может опираться либо на философию, либо на религию. 0 философии в
народной школе не может быть речи; вообще, она доступна весьма немногим высоко
образованным людям; религия же совершенно устраняется. Остаются нравственные
сентенции, которые годны для прописей, но совершенно не в силах действовать
на человеческий ум и на человеческое сердце. Это нравственность, доведенная
до той степени пошлости, при которой она может быть только предметом насмешки.
Результаты оказались такие, каких можно было ожидать. В прошедшем 1894
году, на международном съезде социологии во Франции, английский ученый, сэр
Джон Леббок, представил поразительные статистические цифры о результатах народного
образования в Англии, с тех пор как правительство стало давать частным школам
значительные пособия. С 1870 года, средняя цифра заключенных в тюрьмах уменьшилась
с 12000на 5000. Средняя годовая цифра осужденных на тюремное заключение понизилась
с 3000 на 800. Ежегодное число молодых людей, осужденных за преступления,
понизилось с 14000 на 5000. Число бедных, получающих помощь, понизилось с
47 до 22 на 1000 жителей. Французы с горестью должны были признать, что ничего
подобного они у себя не видят, не смотря на то, что школа поставлена гораздо
шире и траты делаются несравненно большие. Школа, из которой изгнано всякое
религиозное преподавание, никогда не может соперничать в нравственном отношении
с тою, в которой этот элемент занимает подобающее ему место.
Напрасно, в виду явной несостоятельности такого рода элементарной школы,
составляются общества для нравственного руководства молодых людей по окончании
начального учения. Сами эти общества лишены всяких нравственных опор, ибо
нравственность можно основать только на религии или на философии, а когда
то и другое отвергается, остаются лишь смутные и шаткие понятия, которые не
в состоянии действовать на людей.
Еще более несообразным представляется преподавание в светских школах
только тех религиозных догматов, которые общи всем христианским вероисповеданиям,
как ныне принято в английских общественных школах. Религия составляет нечто
цельное, из чего нельзя по произволу выбирать то или другое. Менее всего к
ней приложим механический эклектизм, лишающий ее всякой нравственной силы.
Такой странный компромисс между светским направлением и церковным мог придти
в голову только людям, которые привыкли подводить религию к одной точке зрения
с политикой.
Однако, из того, что религия должна составлять существенный элемент первоначального
обучения, отнюдь не следует, что народная школа должна по праву находиться
в руках духовенства. Такое возвращение к средневековым началам не только противоречит
духу и направлению нового времени, но оно способно вселить разлад в такое
дело, которое более всякого другого требует согласия. С материальной стороны,
школа должна находиться в руках тех, кто дает на нее средства. Поэтому и церкви
нельзя отказать в праве, наравне с частными лицами, заводить школы на свое
иждивение; но школы, содержимые на общественные средства, должны состоять
в управлении государства или местных общественных органов, смотря по тому,
кто дает деньги. Передача этих школ в ведение духовенства не может быть ничем
оправдано. С педагогической же стороны, существенное значение светского образования
состоит в том, что оно одно для всех вероисповеданий. Как таковое, оно составляет
цельную систему, сверху до низу; из нее нельзя вырезать часть и передать ее
другому ведомству с другим направлением. Учителя народной школы учатся в светских
заведениях; подчинить их духовенству значит лишить их того самостоятельного
положения, которое они занимают и должны занимать в учебном мире. В народной
школе, как и везде, не принудительное подчинение одного элемента другому,
а свободное их соглашение составляет идеальную цель, к которой следует стремиться.
Менее всего подчинение народных школ церкви уместно там, где исторически
духовенство не обнаружило самостоятельной педагогической деятельности и не
выказало в этом деле ни малейшей инициативы, как было, например, у нас. При
таких условиях, передача ему народных школ не имеет никакого оправдания. В
нашей недавно возникшей по инициативе земства народной школе религиозное преподавание
занимает первое место, и если призванное к нему духовенство исполняет, как
следует, возложенные на него обязанности, то за это можно быть ему глубоко
благодарным. Это и есть правильная и нормальная постановка первоначального
образования. Вносить же смуту в это важное дело, вместо согласного действия
возбуждать неуместное соперничество и взаимную вражду внушать православному
духовенству свойственные католицизму властолюбивые притязания, которые доселе
были ему чужды, это такое направление, которое должно встретить строгое осуждение
со стороны людей, понимающих потребности народной школы и искренно желающих
ее преуспеяния. Подобное сочетание средневековых понятий с бюрократическими
стремлениями в деле народного образования может принести только величайший
вред.
Гораздо меньшее значение имеет вопрос об уместности религиозного преподавания
в средней школе; однако и здесь он может рассматриваться с разных точек зрения.
Преподавание светских наук получает здесь такой объем, что религиозное преподавание
отходит на второй план. Светская же наука имеет свои начала, независимые от
религии; преподаватели средней школы еще менее, нежели народные учителя, могут
быть подчинены контролю духовенства. Если они уклоняются от своей педагогической
задачи, воздержание их может принадлежать только светскому же начальству.
Но из этого не следует, что религиозное преподавание должно быть устранено
из средней школы. Напротив, оно в ней совершенно уместно. Юноша должен иметь
понятия о религии несравненно высшие, нежели те, которые преподаются ребенку
в начальной школе; эта область должна раскрываться уже несколько развитому
образованному уму. Полезно также, чтобы религиозное преподавание совершалось
виг школе, а не вне ее; не желательно, чтобы в незрелом еще уме юноши было
полное разъединение этих двух сфер. Хотя наука совершенно независима от религии,
но в объеме тех неоспоримых истин, которые преподаются в средней школе, между
обеими нет противоречия. Его не должно быть и в молодых умах. Возможный разлад
и возможное соглашение-все это дело позднейшего испытующего процесса, требующего
умственной зрелости. Средняя школа только подготовляет людей к самостоятельному
решению высших вопросов, и в этом отношении наука, в пределах достоверности,
и религия, в пределах терпимости, должны подавать друг другу руку. Каждая
из них имеет свое воспитательное призвание, и только сочетание обеих дает
то гармоническое развитие, которое требуется для юношеского возраста. Такова
именно задача средней школы, без которой она не исполняет своего назначения.
Но если правильное отношение светского преподавания и религиозного в
средней школе определяется довольно просто, то в пределах самого светского
преподавания возникают вопросы гораздо более сложные, которые составляют предмет
горячих споров. Источником их служит частью различное назначение средней школы,
частью различное направление современного знания.
Средняя школа имеет двоякую цель: приготовление к практической деятельности
среднего уровня, промышленной и технической, и приготовление к высшему образованию.
Первой цели служат реальные училища, второй гимназии. Этим различием определяется
самое содержание и направление преподавания. Те высшие его стороны, которые
подготовляют юношу к усвоению высшего знания, отпадают в реальных училищах.
Устройство их приспособляется к практическим потребностям. Они имеют в виду
не возвысить человека над обыкновенною средой, а дать ему возможность действовать
с пользою в этой среде. Поэтому и самое преподавание зависит от уровня данной
среды. Возникающие здесь вопросы:преимущественно технические и практические.
Общего значения они не имеют.
Совершенно иной характер гимназий. Здесь возникают вопросы об общем направлении
преподавания. Если в народной школе спор идет между средневековым началом
и духом нового времени, то в средней школе кипит борьба между двумя последовательными
ступенями развития нового времени-идеализмом и реализмом. Представителем первого
является классическая система, представителем второго реальная.
Мы видели, что переход от средних веков к новому времени характеризуется
возрождением классицизма. В науке, в искусстве, в праве, образцы, оставленные
нам древностью, послужили исходною точкой всего нового миросозерцания; они
легли в основание дальнейшего развития человечества. Поэтому, изучение памятников
древности сделалось главною пищей молодых поколений в течении всего идеалистического
периода новой истории, до новейшего времени.
И это имело глубокий смысл. Конечно, новая жизнь во многом несходна с
древнею. Средневековой порядок, с его бесконечным разнообразием жизненных
явлений, под высшим руководством христианских начал, наложил на новые народы
свою неизгладимую печать. Но не менее существенным элементом остались начала,
выработанные древностью. Все основные человеческие отношения, как умственные,
так и общественные, чувства, взгляды, понятия, выразились в произведениях
древнего мира с такою простотой, ясностью и изяществом, к каким, способна
была только жизнь при первом своем расцвете, пока она не осложнилась историческими
наростами и потребностью сочетания разнородных элементов. Это высоко идеальное
наследие юношеской поры человеческого рода может и должно служить незаменимым
воспитательным средством и вместе неиссякаемым источником возвышенных мыслей
и чувств для всех вновь нарождающихся поколений. И строгость логической связи
и простое изящество форм, и сила выражения, все здесь соединяется для того,
чтобы сделать эти сокровища, завещанные античным миром, предметом постоянного
удивления и поучения для людей. Без знакомства с классиками нельзя быть вполне
образованным человеком.
Жизнь нового времени выдвигает однако новые задачи, которые делают классическое
образование недостаточным. В особенности изучение сил природы и ее покорение
целям человека безмерно расширили пределы знания и вызвали требование такого
запаса сведений, каких не дает классическая школа. В области естествознания
реалистическая наука празднует величайшие свои победы. Отсюда ополчение приверженцев
реализма против классического образования, которое будто бы держится в отвлеченной
сфере, не удовлетворяя насущным потребностям общества и не приготовляя людей
к усвоению и исполнению задач.нового времени.
Это возмущение против классицизма страдает крайнею односторонностью.
Как ни важно естествоведение, особенно в настоящее время, оно не составляет
не только единственной, но даже высшей стороны знания и воспитания. Кроме
природы, есть человек, которого познание все-таки всего важнее для человека,
а оно естествоведением не дается. Мало того; одностороннее развитие мысли
в духе естественных наук сообщает совершенно превратное направление понятиям
о человеке. Современная эмпирическая наука о природе отвергает всякую метафизику,
а метафизика, как было объяснено выше, выражает самую сущность духовной жизни;
она составляет руководящее начало всей человеческой деятельности. К метафизическим
началам принадлежит и человеческая свобода. В природе для нее нет места; там
все происходит по неизменным законам. Вследствие того, эмпирики отрицают ее
в человеке. С точки зрения чистого реализма отвергается, вообще, познаваемость
всего, что выходит из пределов опыта, а это в конце концов приводить к отрицанию
всякого связного миросозерцания, следовательно подрывает все высшие основы
человеческой жизни. Если же, отрекаясь от последовательности и совершая неизмеримый
логический скачок, эмпиризм хочет массу разнородных явлений свести к общим
началам, он не находит в объеме своих понятий ничего, кроме внешнего механизма;
самое понятие об организме остается ему недоступным. Между тем, из всех возможных
миросозерцаний, механическое наименее приложимо к человеку. Это - низшая форма
понятий, определяющая явления известного разряда и совершенно неспособная
объяснить действие высших сил природы, не только что явления духа. Поэтому,
приложение метод и взглядов естественных наук к области человеческих отношений
ведет к совершенно извращенному пониманию последних. Полнота знания требует,
чтоб изучение природы восполнялось самостоятельным изучением человека, а это
изучение дается в самой элементарной и доступной юным умам форме классическим
образованием. Можно сказать, что истинно образованным естествоиспытателем
может быть только тот, кто прошел через классическую школу.
Нет сомнения однако, что один классицизм не дает. всестороннего познания
человека. Как сказано, он составляет один из существеннейших элементов жизни
нового времени, но далеко не единственный. Восполнить его может только история,
которая, представляя последовательное развитие человечества, указывает настоящее
место и значение классицизма в этом движении. Поэтому история должна составлять
один из важнейших предметов преподавания в средней школе, подготовляющей к
высшему знанию. Другим, хотя и второстепенным, пособием служит изучение первоклассных
произведений литературы нового времени. Наконец, необходимо и знание основных
законов природы. Здесь главное место занимают те отрасли естественных наук,
которые представляют не один сбор фактов, но и строго логическую последовательность
мысли, приучающую юношество к научному мышлению. Сюда относятся математика
и физика. Таков необходимый цикл преподавания, который делает среднюю школу
способною достигать истинной своей цели-приготовления молодых поколений к
усвоению высших областей знания.
Понятно, что такой объем преподавания требует весьма высоких условий;
но именно в этом отношении встречаются значительные затруднения. как со стороны
учащих, так и со стороны учащихся.
Для того, чтобы классическое преподавание, сохраняя свое значение, уделяло
место другим отраслям знания без чрезмерного обременения учащихся, надобно,
чтобы в нем количество заменялось качеством, то есть, требуется весьма высокий
уровень преподавателей А именно это всего труднее найти при господстве реалистического
направления, которое, изгоняя классический дух из литературы и из общества,
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 18 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |