УИЛЬЯМ ГАМИЛЬТОН И ВЛИЯНИЕ ПАРАЗИТОВ
У идеи, что половой процесс, полиморфизм и паразиты не обходятся друг без друга, много отцов.
С присущим ему предвидением, Дж.Б.С.Холдейн проделал здесь большой путь.
Я хочу высказать мнение, что [гетерозиготность] может играть роль в сопротивляемости болезни, особой гонке бактерий или вирусов, приспосабливающихся к индивидам определенного ряда биохимических структур, в то время как другие структуры относительно стойки.
Хедлайн писал это в 1949 году, за четыре года до того, как была выяснена структура ДНК.
Индийский коллега Хедлайна, Суреш Джаякар, подошел еще ближе несколько лет спустя.
Эта идея пылилась на полке много лет, пока в конце семидесятых годов пять человек не выступили с такими же заявлениями независимо друг от друга в промежутке всего в несколько лет: Джон Дженике (John Jaenike) из Рочестера, Грэм Белл (Graham Bell) из Монреаля, Ханс Бремерманн (Hans Bremermann) из Беркли, Джон Туби (John Tooby) из Гарварда и Билл Гамильтон (Bill Hamilton) из Оксфорда. Среди них Гамильтон наиболее упорно преследовал связь между половым размножением и болезнями и стал более всего ассоциироваться с этим.
Внешне Гамильтон невероятно точно соответствовал примеру рассеянного профессора - он бродил по улицам Оксфорда, погруженный в свои мысли, его очки были прикреплены к веревке, обвитой вокруг его шеи, его глаза смотрели в одну точку на землю прямо перед ним.
Его скромное поведение и расслабленная манера писать и рассказывать истории вводили в заблуждение.
Гамильтон имел обыкновение быть в биологии в нужном месте в нужное время.
В 1960-х он сформулировал теорию кин-отбора - идея о том, что сотрудничество множества животных и альтруизм объясняются успехом генов, которые отвечают за заботу о близких родственниках, потому что они имеют такие же гены.
Затем в 1967 он наткнулся на странную межгенную войну, с которой мы ознакомимся в Главе 4.
К 1980-м он предвосхитил большинство своих коллег в провозглашении взаимной выгоды ключом к человеческому сотрудничеству. Снова и снова мы в этой книге будет обнаруживать, что идем по стопам Гамильтона!
С помощью 2 своих коллег из Университета Мичигана Гамильтон построил компьютерную модель полового процесса и болезни, срез искусственной жизни.
Она началась с воображаемой популяции двухсот существ.
Они, оказалось, были довольно похожи на людей - каждый начинал размножаться в четырнадцать, продолжал приблизительно до тридцати пяти и имел одного потомка каждый год.
Но затем компьютер сделал некоторых из них способными к половому размножению - имелось в виду, что каждого ребенка должны были произвести и воспитать два родителя - а некоторых из них бесполыми. Смерть была случайной. Как ожидалось, раса с половым размножением быстро вымирла бы каждый раз, когда они запускали компьютер.
В игре между половым и бесполым размножением, бесполое всегда выигрывало, при прочих равных условиях.
Затем, они ввели несколько видов паразитов, двести на каждого, влияние которых зависело от "генов вирулентности", соответствующих "генам резистентности" у хозяев.
Наименее резистентные хозяева и наименее вирулентные паразиты были уничтожены в каждом поколении. Теперь у бесполой расы больше не было автоматического преимущества.
Раса с половым размножением часто выигрывала, главным образом если было много генов, которые определяли резистентность и вирулентность у каждой особи.
Что происходило в этой модели раз за разом, как и ожидалось - гены резистентности, которые работали, становились более распространёнными, затем гены вирулентности, сводящие эту резистентность на нет, также увеличивали свою долю в популяции, и таким образом гены резистентности вновь становились редкими, преследуемые генами вирулентности.
Как постулировал Гамильтон, антипаразитические адаптации находятся в процессе постоянного устаревания. Однако вместо того, чтобы вовсе исчезнуть, как это происходило в бесполых видах, неблагоприятные гены, достигнув некоторого уровня редкости, прекращали снижать свою численность, и таким образом могли быть вызваны обратно к жизни.
Сущность полового процесса в нашей теории, писал Гамильтон, что он сохраняет гены, в данный момент являющиеся плохими, но имеющие потенциал для повторного использования.
Он постоянно пробует их комбинации, ожидая времени, когда фокус неприспособленности сместится куда-либо ещё.
"Не бывает вечного идеала сопротивляемости болезням, но лишь зыбучие пески сиюминутного устаревания". Когда шёл расчёт модели, экран компьютера Гамильтона показывал красный прозрачный куб, в котором две линии, зелёная и синяя, пытались догнать друг друга, как фейерверки на фотографии с большой выдержкой. Паразит преследовал хозяина в генетическом "пространстве", или, более точно, каждая ось куба представляла различные версии одного гена, и хозяин и паразит продолжали изменять свои генетические комбинации.
Около половины времени хозяин заканчивал в углу куба, исчерпавший разнообразие своих генов, и оставался там.
Мутационные ошибки особенно хороши в убережении его от подобных ситуаций, но даже без них он будет делать это спонтанно.
Происходящее было совершенно непредсказуемо, несмотря на то, что начальные условия были неизбежно детерминистическими - не было никакого элемента случайности.
Иногда две линии преследовали друг друга тем же самым курсом вдоль ребра куба, постепенно изменяя один ген за пятьдесят поколений, и так далее.
Иногда возникали странные волны и циклы.
Иногда это был чистейший хаос. Две линии просто заполняли куб цветным спагетти.
Это была странная жизнь.
Конечно, эта модель не описывает реальный мир. Она является доказательством не более, чем модель корабля, построенная с тем, чтобы доказать, что настоящий корабль будет плавать. Однако она помогает определить условия, при которых Красная Королева будет бежать вечно. Гротескно упрощённая версия человека и не менее упрощённая версия паразита будут непрерывно изменять свои гены в циклическом и случайном порядке, никогда не останавливаясь, всегда перемещаясь, но никогда не уходя далеко, порой приходя туда, откуда они начали - пока у них обоих есть половой процесс.
ПОЛОВОЕ РАЗМНОЖЕНИЕ НА ВЫСОТЕ
Теория болезней Гамильтона сделала многие из тех же предсказаний, что и теория мутаций Алексея Кондрашова, которую мы встретили в прошлой главе
Вернемся к аналогии машинки для поливки газонов и ливня, оба могут объяснить, как намокла дорога. Но что является верным? В последние годы экологические данные начали склонять чашу весов в сторону Гамильтона.
В некоторых средах обитания мутация распространена и болезни редки - например на горных вершинах, где намного больше ультрафиолетовых лучей, вредящих генам и вызывающих мутации. Поэтому, если Кондрашёв прав, на вершинах гор половое размножение должно быть более обычным.
Но это не так.
Альпийские цветы часто растут среди множества бесполых цветов.
В некоторых группах цветов те, которые растут рядом с вершинами гор бесполые, а те, которые растут ниже - двуполые.
В пяти видах Таунсендии, альпийской ромашки, все бесполые растут выше, чем двуполые.
Среди цветов вида Townsendia condensata, которые растут на очень больших высотах, можно найти только одну двуполую популяцию, и она располагается рядом с уровнем моря.
Этому есть всевозможные объяснения, которые, конечно, имеют отдаленное отношение к паразитам. Чем выше Вы поднимаетесь, тем становится холоднее, и тем меньше Вы можете положиться на насекомых при опылении раздельнополых цветов.
Но если Кондрашов был прав, то такие факторы должны быть пересилены необходимостью бороться с мутациями.
И эффект высоты должен быть зеркальным отражением эффекта широты. По словвм одного учебника: "Есть клещи и вши, клопы и мухи, моль, жуки, кузнечики, многоножки, и у большинства из них исчезают самцы по мере перемещения каждого от тропиков к полюсам.
Другая тенденция, которая соответствует теории паразитов, состоит в том, что большинство бесполых растений являются короткоживущими однолетними растениями.
Долгоживущие деревья стоят перед особой проблемой, потому что у их паразитов есть время, чтобы приспособиться к их генетической обороне - эволюционировать.
Например, среди псевдотсуг, зараженных червецами (бесформенными пузырьками, которые еле похожи на животных), старшие деревья заражены сильнее, чем младшие.
Пересаживая червецов с одного дерева на другое, двое ученых смогли продемонстрировать, что это является результатом лучшей приспособленности насекомых, а не большей слабости старых деревьев.
Такие деревья никак не благоприятствовали бы своему потомству, имея одинаковый молодняк, на который немедленно обрушатся хорошо приспособленные насекомые.
Вместо этого деревья раздельнополы и имеют отличающийся молодняк.
Болезнь фактически могла бы установить своего рода предел долголетия. Едва ли имеет смысл жить намного дольше, чем это требуется Вашим паразитам, чтобы к Вам приспособиться.
Как тисовые деревья, остистые сосны и гигантские секвойи умудряются жить в течение тысяч лет, не ясно, но ясно то, что, благодаря химическим веществам в их коре и древесине они необыкновенно устойчивы к гниению.
В горах Сьерра-Невады в Калифорнии лежат стволы упавших секвой, частично покрытые корнями огромных сосен, которым сотни лет, и все же лес из пней секвойи крепок и верен.
В том же духе заманчиво предположить, что особая синхронизация цветения бамбука могла бы иметь некоторое отношение к половому размножению и болезням.
Некоторый бамбук цветет лишь один раз каждый 121 год, и они делают это в точно в один и тот же момент во всем мире, а затем умирают.
Это дает их молодняку всевозможные преимущества. У них нет живых родителей, чтобы с ними конкурировать, и паразиты истреблены, когда предковые растения бамбука погибли.
(У их поедателей тоже есть проблемы; цветение вызывает кризис у панд).
Кроме того, любопытный факт, что сами паразиты часто размножаются половым способом, несмотря на вызываемые этим огромные неудобства.
Червь бильгарции в человеческой вене не может покинуть ее границы, чтобы искать партнера, но если он сталкивается с генетически отличным червем, послужившим причиной отдельного заражения, у них происходит половой процесс.
Чтобы конкурировать со своими хозяевами с половым способом размножения, паразитам также нужно половое размножение.
БЕСПОЛЫЕ УЛИТКИ
Но есть всяческие намеки от естествознания, не тщательные научные эксперименты.
Есть также небольшое количество более прямых доказательств в пользу паразитной теории пола.
Безусловно, наиболее полное исследование Красной Королевы было сделано в Новой Зеландии тихим американским биологом по имени Кертис Ливли, который заинтересовался эволюцией пола, когда ему сказали написать эссе на эту тему, в то время, как он был студентом. Скоро он оставил другие свои исследования, полный решимости разгадать проблему пола.
Он поехал в Новую Зеландию и исследовал водных улиток из ручьев и озер, и обнаружил, что во многих популяциях нет самцов, а самки рождают без спаривания, но в других популяциях самки спариваются с самцами и производят раздельнополое потомство.
Поэтому он мог отобрать образцы улиток, посчитать самцов и грубо оценить превосходство полового размножения. Он предсказал, что, если бы был прав "викарий из Брэя", и улитки нуждались бы в половом размножении, чтобы приспособиться к изменениям, он обнаружил бы больше самцов в ручьях, чем в озерах, потому что ручьи - это изменчивые среды обитания; если бы был прав "заросший берег", и причиной половго размножения была конкуренция между улитками, то он обнаружил бы больше самцов в озерах, чем в ручьях, потому что озера - стабильные, густонаселенные среды обитания; если бы была права "Красная Королева", то он обнаружил бы больше самцов там, где было больше паразитов.
Больше самцов было в озерах.
Приблизительно 12 процентов улиток в типичном озере были самцами, по сравнению с 2 процентами в типичном ручье.
Таким образом, "викарий из Брэя" исключался.
Но в озерах также больше паразитов, поэтому "Красная Королева" не исключалась. Действительно, чем ближе он приглядывался, тем, казалось, более многообещающий была "Красная Королева".
Не было очень популяций, размножающихся исключительно половым способом, без паразитов.
Но Ливли не мог исключить "заросший берег", поэтому он возвратился в Новую Зеландию и повторил свое изыскание, на сей раз намериваясь обнаружить, были ли улитки и их паразиты генетически адаптированы друг к другу. Он взял паразитов из одного озера и попытался заразить улиток в другом озере с другой стороны Южных Альп.
В каждом случае паразиты лучше заражали улиток из своего собственного озера.
Сначала это выглядит плохой новостью для "Красной Королевы", но Ливли понял, что это не так. Довольно сконцентрированная на хозяевах точка зрения - ожидать большую резистентность в домашнем озере.
Паразит постоянно пытается обмануть оборону улитки, таким образом он, вероятно, будет лишь в одном молекулярном шаге позади улитки в изменении своих ключей, чтобы те подходили к замкам улитки.
У улиток из другого озера совершенно другие замки.
Но поскольку речь о паразитх, маленькое существо, называемое Microphallus, фактически кастрирует улитку, оно дарит огромное относительное процветание улиткам с новыми замками.
Теперь Ливли делает решающий эксперимент в лаборатории - чтобы увидеть, препятствует ли на самом деле присутствие паразитов вытеснению улиток с бесполым размножением улитками с половым.
Случай с новозеландскими улитками сделал много, чтобы убедить критиков "Красной Королевы", но на них произвело еще большее впечатление другое исследование Ливли - маленькой мексиканской рыбы, называемой гамбузия.
Гамбузия иногда скрещивается с похожей рыбой, чтобы произвести триплоидный гибрид (то есть, рыбу, содержащую свои гены в трех экземплярах, как бюрократ).
Гибридные рыбы неспособны к половому размножению, но каждая самка будет непорочно производить свои клоны, пока она получает сперму от нормальной рыбы.
Ливли и Роберт Вридженхок из Ратгерского университета в Нью-Джерси поймали гамбузий в каждом из трех различных прудов и посчитали число цист, вызванных чернильной болезнью, разновидностью инфекции червями.
Чем больше рыба, тем больше черных пятен.
Но в первом пруду, озерце Лог, у гибридов было гораздо больше пятен, чем у раздельнополых гамбузий, особенно у крупных.
Во втором пруду, озерце Сандал, где сосуществовали два разных бесполых клона, рыбы из более распространенного клона были более зараженны паразитами; более редкий клон и раздельнополые гамбузии были в значительной степени невосприимчивы.
Именно это и предсказывал Ливли, доказывая, что черви приспособят свои ключи к самым распространенным замкам в водоеме, которые были у самого распространенного клона.
Почему? Потому что у червя всегда было больше шансов столкнуться с наиболее распространенным замком, чем с любым другим замком.
Редкий клон был бы в безопасности, как и раздельнополые гамбузии, у каждой из которых был другой замок.
Но еще более интригующим был третий пруд, водоем Харт.
Этот пруд высох во время засухи в 1976 и был повторно заселен два года спустя лишь несколькими гамбузиями. К 1983 году все гамбузии там были очень инбредны, и раздельнополые были более восприимчивыми к чернильной болезни, чем клоны в том же самом пруду.
Скоро больше чем 95 процентов гамбузий в пруду Харт были бесполыми клонами.
Это также соответствует теории "Красной Королевы", поскольку половое разделение бесполезно, если нет генетического разнообразия. Нет смысла менять замки, если в наличии есть только один тип замка.
Ливли и Вридженхок дополнительно поместили в пруд нескольких раздельнополых самок гамбузий в качестве источника новых видов замков.
В течение двух лет раздельнополые гамбузии стали фактически невосприимчивыми к чернильной болезни, которая теперь переключилась на поражение гибридных клонов.
Более 80 процентов гамбузий в пруду были снова раздельнополыми.
Стало быть, всё, что понадобилось половому процессу для преодоления своего двукратного отставания - это немного генетического разнообразия.
Исследование гамбузий красиво иллюстрирует способ, которым половое размножение позволяет хозяевам ставить своих паразитов перед дилеммой.
Как подчеркнул Джон Туби, паразиты просто не могут воздержаться от выбора.
Они всегда должны "выбирать".
В конкуренции друг с другом они должны непрерывно преследовать наиболее распространенную разновидность хозяина, и поэтому отравлять свой собственный колодец, способствуя менее распространенному типу хозяина.
Чем лучше их ключи подходят к замкам хозяина, тем быстрее хозяин вынужден менить свои замки.
Половое размножение озадачивает паразита.
В Чили, где завезенное европейские растение ежевика стало вредителем, был завезен ржавчинный гриб, чтобы ее контролировать.
Это работало против бесполого вида ежевики и потерпело неудачу против вида с половым размножением.
И когда комбинации различных разновидностей ячменя или пшеницы добиваются большего успеха, чем чистые насаждения одной разновидности (как это и происходит), примерно две трети преимущества можно объяснить фактом, что ложномучнистая роса распространяется менее легко в смешанных породах, чем в чистых.
История объяснения пола "Красной Королевой" - превосходный пример того, как работает наука, синтезируя различные подходы к проблеме.
Гамильтон и другие не высосали идею о паразитах и поле из пальца. Они воспользовались результатами трех отдельных линий исследований, которые свелись воедино только сейчас.
Первая была открытием того, что паразиты могут контролировать численность популяций и порождать в них циклы. Это было показано Альфредом Лоткой и Вито Вольтерра в 1920-х годах и детально исследовано Робертом Мэем (Robert May) и Роем Андерсоном (Roy Anderson) 1970-х годах в Лондоне.
Вторая была открытием Дж. Б. С. Холдейна и других, установивших в 1940-х годах факт избыточного полиморфизма, удивительный феномен, заключающийся в том, что почти для любого гена есть несколько различных версий, и что-то удерживало одну от вытеснения всех остальных.
Третьим было открытие Уолтером Бодмером (Walter Bodmer) и другими медицинскими учеными того, как работает защита от паразитов - понятия генов резистентности, обеспечивающих своего рода систему замка-и-ключа.
Гамильтон соединил эти три линии исследования вместе и сказал - паразиты находятся в постоянной борьбе с хозяевами, которая ведётся переключениями с одного гена резистентности на другой, отсюда и батареи различных версий генов. Ничего из этого не работало бы без полового процесса.
Прорывом в этих трёх областях было отбросить идею стабильности. У Лотка и Вольтерра вызвало интерес, могли ли паразиты устойчиво контролировать популяцию хозяев. Холдейна интересовало, отчего полиморфизм сохраняется неизменным так долго.
Гамильтон был другим.
"Где другие, кажется, хотят стабильности, я всегда надеюсь найти, в интересах моей теории пола, столько разнообразия и движения, сколько возможно".
Главной слабостью этой теории оставался факт, что она требует некоторых циклов восприимчивости и резистентности; преимущество должно всегда возвращаться назад, подобно маятнику, хотя не обязательно с такой же регулярностью. Есть некоторые примеры регулярных циклов в природе. Лемминги и другие грызуны часто вырастают в численности каждые три года, а в промежутках довольно редки. Шотландские куропатки претерпевают регулярные циклы перенаселения и спада продолжительностью в четыре года между пиками, обусловленные паразитическим червём. Но хаотические всплески, такие, как нашествия саранчи, или более спокойный рост или убывание, как в человеческой популяции, более обычны. Возможно, что версии генов резистентности к болезни выказывают чёткие циклы многочисленности и редкости. Однако пока это никто не проверял.
ЗАГАДКА КОЛОВРАТКИ
Объясняя, почему половое размножение существует, я должен вернуться к случаю бделлоидных коловраток, крохотных пресноводных существ, которые вообще не имеют полового процесса - факт, который Джон Мейнард Смит назвал скандалом.
Для того, чтобы теория Красной Королевы была права, бделлоидные коловратки должны быть каким-то образом иммунны к заболеваниям; они должны иметь альтернативный мезанизм защиты от паразитов. Таким образом, они могут быть исключением, скорее подтверждающим правило, чем запутывающим его. Если это произойдёт, скандал с коловратками может быть недалеко от решения.
Но, в лучших традициях науки о половом процессе, всё ещё может пойти другим путём.
Две новые теории претендуют на объяснение бесполости бделлоидных коловраток двумя различными способами.
Первая теория высказана Мэтью Мезельсоном. Он полагает, что мобильные генетические элементы - прыгающие гены, которые вставляют свои копии в области генома, где их раньше не было - по каким-то причинам не проблема для коловраток.
Они не нуждаются в половом процессе, чтобы исключать их из своих геномов.
Это объяснение, подобное кондрашовскому, однако с намёком на Гамильтона. Мезельсон называет мобильные генетические элементы формой венерической генетической инфекции. Вторая - более прозаичная гамильтоновская идея. Ричард Лэдл (Richard Ladle) из Оксфордского университета заметил, что существуют группы животных, способных выдерживать высушивание без смертельных последствий - теряя около 90 процентов своего содержания воды.
Это требует недюжинного биохимического мастерства.
И никто из них не имеет полового процесса.
Это тихоходки, нематоды и бделлоидные коловратки. Некоторые коловратки, как мы помним, высыхают в маленькие "бочонки" и развеваются вокруг с пылью. Это то, что двуполые моногононтные коловратки не могут (хотя это могут их яйца).
Лэдл считает, что высушивание может быть эффективной антипаразитной стратегией, способом выгнать паразитов из своего тела.
Он пока не может точно объяснить, почему паразиты боятся быть высушенными больше, чем их хозяева; вирусы суть не более чем молекулярные частицы, и таким образом могли бы пережить хорошее высушивание.
Но похоже, что он что-то раскусил.
Нематоды и тихоходки, которые не высыхают, двуполы.
Тогда как те, которые высыхают, бесполы. Красная Королева вовсе не победила окончательно всех своих соперников. Очаги сопротивления остались.
Фанатики генетического восстановления удерживают свои позиции в таких местах, как Аризона, Висконсин и Техас.
Знамя Кондрашова всё ещё привлекает свежих последователей.
Несколько одиноких сторонников заросшего берега отстреливаются из своих лабораторий.
Джон Мэйнард Смит всё ещё многозначительно называет себя плюралистом.
Грэм Белл говорит, что его покинула "монолитная уверенность" (в заросшем береге), которой была пропитана книга "The
Masterpiece of Nature", но не стал несомненным сторонником Красной Королевы.
Джордж Уильямс все еще тоскует о своей идее, что пол - историческая случайность, которой мы придерживаемся.
Джо Фельзенштейн утверждает, что центральный момент был неверно понят, как исследование того, почему серебряный карась не добавляет к весу воды, когда его подбрасывают в резервуар.
Остин Берт придерживается удивительного мнения, что "Красная Королева" и теория мутации Кондрашова - просто всесторонее подтверждение первоначальной идеи Вейсманна,
что пол поддерживает изменчивость, необходимую, чтобы ускорить эволюцию - что мы закончили у исходной точки.
Даже Билл Гамильтон признает, что подлинная "Красная Королева" вероятно нуждается в некоторых изменениях, как в пространстве, и во времени, чтобы сделать свою работу.
Гамильтон и Кондрашов впервые встретились в Огайо в июле 1992 года и дружелюбно согласилсь придерживаться каждый своего мнения, пока не прибудут новые данные.
Но ученые всегда так говорят. Адвокаты же никогда не признают своего поражения.
Я верю, что столетие спустя биологи оглянутся назад и объявят, что "викарий из Брэя" посетил "заросший берег" и был убит "Красной Королевой".
Половой процесс имеет дело с болезнями.
Он служит для того, чтобы бороться с угрозой, исходящей от паразитов.
Организмы нуждаются в половом процессе, чтобы держать свои гены на один шаг впереди паразитов.
Мужчины, однако, не самодостаточны; они играют роль страховой политики женщин на случай, если их дети будут умирать от гриппа или оспы (если это утешение).
Женщины добавляют сперму к своим яйцеклеткам, ибо, если они не будут этого делать, их дети будут в равной степени уязвимы к первому паразиту, который вскроет их генетический замок.
Но прежде чем мужчины будут праздновать свою роль, прежде, чем у огня под бой барабанов будут петься песни о патогенах, позвольте побеспокоить их новой угрозой цели их существования.
Позвольте напомнить им о грибах.
Многие грибы размножаются половым путем, но самцов у них нет.
У них десятки тысяч разных полов, не отличающихся физически и способных спариваться на равных условиях, но никто не может спариваться сам с собой! Даже среди животных есть много гермафродитов, например, земляные черви.
Размножение половым путем не обязательно подразумевает необходимость в существовании полов, не говоря уже о двух настолько различных полах, как мужской и женский.
Конечно, на первый взгляд наиболее глупая система из всех - это когда есть два пола, ибо это означает, что 50 процентов тех, кого вы встречаете, не подходят вам на роль полового партнёра.
Если мы были гермафродитами, каждый был бы потенциальным партнером.
Если бы мы имели 10 тысяч полов, как у обычной поганки, 99% из тех, кого мы встречаем, были бы нашими потенциальными партнерами.
Если бы мы имели три пола, две трети подошли бы на эту роль.
Это показывает нам, что теория Красной Королевы в отношении проблемы, почему люди раздельнополы - это всего лишь начало долгого рассказа.
Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.
Его статус: перевод редактируется
Готовый перевод Matt Ridley - The Red Queen / Мэт Ридли Красная королева: Chapter 4 (GENETIC MUTINY AND GENDER) - Генетический мятеж и половая роль
Глава 4
ГЕНЕТИЧЕСКИЙ МЯТЕЖ И ПОЛОВАЯ РОЛЬ
Залезет быстренько в чехол
И не узнаешь её пол.
Не грех для дамы столь дородной,
В таком чехле быть плодородной.
Огден Нэш [пер. Валентина Савина].
В средневековье типичная британская деревня владела одним общинным полем для выпаса рогатого скота.
Каждый сельский житель жил в общине и имел право пасти на пастбищах сколько угодно рогатого скота.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |