Стало быть, экономически обусловленная динамичность мини-
мального размера оплаты труда, будучи учтенной в уголовном зако-
не, оборачивается его стабильностью (в сущности, преимущество
бланкетной диспозиции в том и заключается, что с изменением
МРОТа текст уголовного закона остается неизменным), в то время
как использование кратности МРОТа придает уголовному закону
необходимый динамизм, адекватный меняющимся криминологиче-
ским условиям. Такова диалектика соотношения указанных крите-
риев, которая хотя и не вписывается в рамки элементарных арифме-
тических действий, но, на мой взгляд, точнее отражает существо
дела.
Таким образом, несмотря на то, что признак «крупного размера»
имеет бланкетную основу, коль скоро одним из критериев такого
размера служит установленный отнюдь не уголовным законом ми-
нимальный размер оплаты труда, при посредстве которой он напол-
няется содержательной конкретикой, при существующем порядке
определения размера похищенного имущества суд не должен учи-
тывать изменения минимального размера оплаты труда, происшед-
шие с момента совершения преступления до момента постановле-
ния приговора по делу, решая вопрос о назначении наказания лицу,
признанному виновным в совершении хищения. Как раз сама идея
перехода от абсолютных индикаторов видовых различий хищений (в
рублях) к относительным (в МРОТах) была порождена потребно-
стью избавиться от необходимости каждый раз пересматривать ог-
ромный массив дел. Ибо при сохранении в уголовном законодатель-
стве рублевых показателей мы вынуждены были бы едва ли не через
каждые полгода их менять, а вслед за этим соответственно пересчи-
тывать все размеры хищений в рублях. МРОТ же как некий попра-
вочный коэффициент избавляет от такой необходимости.
Таким образом, суть не в том, на основании какого МРОТа про-
изводить оценку хищения: того ли, который был установлен на мо-
552 Глава IV
мент его совершения, или того, который имел место на момент по-
становления приговора. Принципиально иное — само признание
изменения МРОТа обстоятельством, влияющим на обратимость уго-
ловного закона. А пределы этой обратимости таковы, что они рас-
пространяются в том числе и на лиц, отбывающих наказание или
отбывших наказание, но имеющих судимость (ч. 1 ст. 10 УК). Сле-
довательно, с позиции приверженцев чисто арифметического подхо-
да к решению вопроса о придании рассматриваемому примечанию
обратной силы изменение МРОТа в сторону увеличения должно
влечь ревизию всех судебных решений в указанных в настоящей
статье пределах. Но тогда каждое очередное повышение МРОТа бу-
дет распространяться на всех и каждого, на какой бы стадии оно ни
застало человека — на момент совершения преступления, вынесения
приговора, реального исполнения наказания или претерпевания по-
сле его отбытия правоограничений, вытекающих из судимости.
А это означает, что порядок, при котором вывод о признании
хищения совершенным в крупном размере должен основываться на
кратном исчислении МРОТа, установленного на момент постанов-
ления приговора, также может быть поставлен под сомнение с точки
зрения его конституционности, поскольку он будет ограничивать
возможность распространения обратного действия закона на лиц, в
отношении которых приговор уже провозглашен, а также на лиц,
отбывающих наказание или отбывших его, но имеющих еще суди-
мость. При таких обстоятельствах из примечания к 2 к ст. 158 УК
вовсе следует исключить слова «установленный законодательством
Российской Федерации на момент совершения преступления». Но
поскольку ни один закон, где в качестве базовой суммы для различ-
ного рода расчетов используется МРОТ, не может работать без его
реального денежного наполнения посредством «привязки» к соот-
ветствующей дате, постольку правоприменители все равно будут
руководствоваться либо общими принципами действия уголовного
закона во времени, включая принцип применения к деянию закона I
времени его совершения, либо обратятся к принципу немедленного
действия данного закона, согласно которому в основу расчета все-
гда будет браться МРОТ, установленный на данный момент, т. е. на
момент осуществления этого расчета. При этом данное решение
обязало бы к осуществлению при каждом очередном повышении
минимального размера оплаты труда сплошной ревизии всех приго-
Виды хищения 553
воров на предмет соответствия вмененной в них суммы минималь-
ному размеру оплаты труда, существующему на данный момент.
Это обстоятельство существенным образом скажется на толко-
вании многих статей уголовного закона, предусматривающих ответ-
ственность за преступления, для определения характера и степени
общественной опасности которых используется кратно исчисляемый
МРОТ, и, соответственно, на практике их применения, которая ныне
ориентирована совершенно определенным образом. Например, в
отношении налоговых преступлений Верховный Суд указал, что
крупный и особо крупный размер уклонения от уплаты налога граж-
данами или с организаций определяется исходя из минимального
размера оплаты труда, действовавшего на момент окончания пре-
ступления.770 Относительно взяточничества также подчеркивается,
что любой предмет (услуги), переданный (оказанные) в качестве
взятки, должны получить денежную оценку на основании действи-
тельной стоимости предмета, цен, расценок или тарифов за услуги,
сложившихся в данный момент или действовавших на момент со-
вершения преступления.771
Таким образом, решение о признании п. 2 примечания к ст. 158
УК РФ неконституционным вызвало бы необходимость пересмотра
не только дела Д. А. Скородумова и даже не только всех иных ранее
вынесенных и вступивших в законную силу приговоров по делам о
преступлениях против собственности, но и массы приговоров по
многим другим категориям уголовных дел о преступных деяниях,
для определения характера и степени общественной опасности ко-
торых используется такой критерий, как кратно исчисляемый мини-
мальный размер оплаты труда (см.: ст. 171, 171', 172, 188, 191-194,
198, 199, 200, 260, 290 УК). Решение же о признании данного при-
мечания конституционным никоим образом не сказывается на суще-
ствующей практике применения указанных и иных статей УК, в ко-
торых установлен такой же порядок исчисления ущерба (дохода и
т. п.) в кратном отношении к МРОТу.
См.: п. 12 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 4 июля 1997 г. «О неко-
торых вопросах применения судами Российской Федерации уголовного законодатель-
ства об ответственности за уклонение от уплаты налогов» // Бюллетень Верховного
Суда Российской Федерации. 1997. № 9. С. 3.
См.: п. 16 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г.
«О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» // Там же.
2000. № 4.
554 Глава IV
При этом нельзя не согласиться с А. Л. Кононовым в том, что
исключение из общего правила обратной силы закона, смягчающего
ответственность, «не может быть оправдано "соображениями про-
цессуального порядка" о нецелесообразности пересмотра вынесен-
ных ранее судебных решений».772 В своем заключении мы как раз и
пытались доказать, что исключение примечания 2 к ст. 158 УК о
применении действующего законодательства на момент совершения
преступления», которое якобы «прямо противоречит положению
статьи 54 (часть 2) Конституции»,773 само по себе ничего не решает,
ибо решение вопроса о применении МРОТа зависит не от наличия
или отсутствия в рассматриваемом примечании словосочетания «на
момент совершения преступления», а вытекает из логики права, из
его общего требования о том, что преступность и наказуемость дея-
ния определяется уголовным законом, действующим во время со-
вершения этого деяния (ч. 1 ст. 9). Из той же правовой логики выте-
кает, что наличие в данном примечании указания на время
совершения преступления вовсе не означает, вопреки выводу
А. Л. Кононова, что это примечание говорит о необходимости при-
менения законодательства, действующего «лишь» (?!) на момент
совершения преступления, точно так же, как ч. 1 ст. 9 УК не говорит
о применении к деянию только закона времени его совершения.
Таким образом, формула «на момент совершения преступле-
ния» вполне вписывается в общее правило, согласно которому пре-
ступность деяния определяется уголовным законом, действовавшим
«во время совершения этого деяния». А существование этой форму-
лы само по себе не служит препятствием для реализации требований
ст. 54 Конституции и ст. 10 УК об обратимости более мягкого зако-
на и необратимости более строгого закона, служащих исключениями
из общего правила применения закона времени совершения престу-
пления.
Вместе с тем, стоит все же сказать несколько слов и о практиче-
ской стороне дела, коль скоро уважаемый судья Конституционного
Суда, отказывая кому бы то ни было в возможности решения вопро-
сов обратной силы уголовного закона на основе соображений «про-
цессуального порядка» о нецелесообразности пересмотра вынесен-
772 Особое мнение судьи Конституционного Суда Российской Федерации А. Л. Кононо-
ва // Российская газета. 2001 г. 3 фев.
Виды хищения 555
ных ранее судебных решений, сам все же считает возможным поль-
зоваться такого рода соображениями, указывая, что в заседании
Конституционного Суда «было установлено, что количество подоб-
ных случаев не является значительным и пересмотр их явно не мо-
жет разрушительно подействовать на судебную практику».774
Какие неведомые методики расчета позволили А. Л. Кононову
прийти к выводу о незначительном количестве требующих пересмот-
ра дел, не столь уж важно. С точки зрения правоприменительной, нет
иного пути выявления их числа, кроме как сплошной перерасчет, так
как никакие «прикидочные» оценки здесь не подойдут, ибо счет пой-
дет на копейки, а тысячи и сотни тысяч уголовных дел, стоящих на
архивных полках, сами по себе в итоговую выборку не выстроятся,
даже по указанию Конституционного Суда. Для этого другие суды
юридически обязаны провести заседания по каждому делу, где воз-
можная переквалификация зависит от изменения МРОТа, если счи-
тать, что данное изменение оказывает прямое влияние на изменение
объема уголовной ответственности. Оставаясь последовательным в
русле этой позиции, следует быть готовым к тому, что необходимость
тотальной ревизии всех прежде вынесенных и вновь выносимых при-
говоров будет возникать и далее, как только в очередной раз будет
изменен минимальный размер оплаты труда (а он может изменяться
каждый квартал), возрастая в геометрической прогрессии.
Таким образом, изменение редакции п. 2 примечания к ст. 158 УК
таким образом, что вывод о признании хищения совершенным в круп-
ном размере должен был бы основываться на кратном исчислении ми-
нимального размера оплаты труда, установленного на момент поста-
новления приговора, повлекло бы за собой необходимость проверки
практически всех ранее вынесенных и вступивших в законную силу
приговоров на предмет соответствия вмененного в них размера хище-
ния кратно исчисляемому новому минимальному размеру оплаты тру-
да. В итоге, не все из них оказались бы пересмотренными, но без
сплошного перерасчета установить процент пересмотренных и остав-
ленных в силе приговоров не представляется возможным.
Кроме того, установление такого порядка определения размеров
хищений и других подобных показателей, фигурирующих в пере-
численных выше статьях, в соответствии с которым они идентифи-
Там же.
556 Глава ly
цировались бы с учетом МРОТа не на момент совершения преступ-
ления, а на момент постановления приговора (а тем более — на еще
более поздний момент, если учитывать, что необходимость перерас-
чета будет сохраняться для каждого осужденного вплоть до погаше-
ния или снятия с него судимости), не только негативным образом
сказалось бы на обеспечении уголовно-правовой защиты интересов
потерпевшего от преступления, подрывая самою возможность дос-
тижения такой обозначенной в ст. 43 УК цели наказания, как вос-
становление социальной справедливости, но и породило бы еще од-
но препятствие «процессуального порядка».
В уголовно-правовой доктрине и судебной практике давно счи-
тается необходимым отличать стоимость имущества, ставшего
предметом преступления, от размера наступившего в результате
преступного посягательства материального ущерба, возмещаемого
потерпевшему по гражданскому иску или по инициативе суда. Пер-
вый показатель имеет значение для уголовно-правовой квалифика-
ции содеянного виновным, а второй — для удовлетворения граж-
данского иска в уголовном процессе.
Это означает, что стоимость имущества, значимая для квали-
фикации преступления (т. е. размер хищения), определяется в за-
висимости от обстоятельств приобретения его собственником,
исходя из оптовых, рыночных, комиссионных, государственных
розничных или экспертно установленных цен, действующих на
момент совершения преступления, тогда как размер материаль-
ного ущерба, возмещаемого потерпевшему, устанавливается, ис-
ходя из цен (в случае их изменения), действующих на день при-
нятия решения о его возмещении с последующей индексацией
«775
исчисленной суммы на момент исполнения приговора, т. е.
приведения этих сумм в соответствие с реальной покупательной
способностью денег на момент их возврата, благодаря которому в
условиях высоких темпов инфляции обеспечивается право граж-
дан на равноценное возмещение причиненного материального
ущерба его рублевым эквивалентом.
776 Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1993. № 10. С. 8; п. 6 поста-
новления Пленума Верховного Суда РФ № 5 от 25 апреля 1995 г. «О некоторых во-
просах применения судами законодательства об ответственности за преступления
против собственности» // Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР
и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. М., 1995. С. 314.
Виды хищения ^_ 557
Симптоматичным в этой связи является постановление Судеб-
ной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 19 ию-
ля 1999 г., в котором говорится, что поскольку ответственность за
нарушение гражданско-правового обязательства предполагает ре-
альное возмещение убытков, эти суммы должны были быть возвра-
щены истцам с сохранением их покупательной способности, т. е. с
учетом индекса роста потребительских цен применительно к прави-
лам, установленным Законом РСФСР от 24 октября 1991 г. «Об ин-
дексации денежных доходов и сбережений граждан в РСФСР». При
рассмотрении же требований об индексации своевременно не вы-
плаченных по гражданско-правовым обязательствам сумм следует
иметь в виду, как подчеркивается в данном постановлении, что «ин-
дексация — не самостоятельный вид гражданско-правовой ответст-
венности, при которой учитывается вина должника, а способ опре-
деления действительного размера имеющегося обязательства на
день его исполнения (на день рассмотрения спора в суде)».776
Таким образом, несмотря на то, что уголовное и гражданское
законодательство устанавливают разные временные моменты,
имеющие юридическое значение по делам о хищениях, в сущности,
они преследуют одну цель — защитить потерпевшего. Исходя из
указанной цели, каждый закон устанавливает свою юридически зна-
чимую точку отсчета: УК принимает во внимание, что значила дан-
ная сумма денег для потерпевшего на тот момент, когда он ее ли-
шился, а ГК говорит о том, какой должна быть эта сумма с учетом
инфляции на момент возмещения ущерба. Следовательно, введение
того или иного порядка определения размера хищения, основанного
на кратном исчислении МРОТа либо на момент совершения престу-
пления, либо на момент постановления приговора, влияет и на обес-
печение уголовно-правовых и гражданско-правовых интересов по-
терпевшего от преступления.
Поэтому оставаясь последовательным в желании квалифициро-
вать хищение, исходя из МРОТа, действующего не на момент со-
вершения преступления, а на момент вынесения приговора, необхо-
димо и стоимость похищенного имущества, находящуюся в прямой
зависимости от размера причиненного ущерба, а вслед за тем и раз-
Мер хищения приводить в соответствие с его реальной величиной,
Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1999. № 8-12.
558 Глава IV
исходя из цен, существующих на момент вынесения приговора, т. е.
брать за основу при квалификации не то номинальное количество
рублей, которое было похищено, а проиндексированное с учетом
изменившейся покупательной способности денег, т. е. вменять в ви-
ну ту денежную сумму, которая подлежит возмещению на сего-
дняшний день. Однако реализация указанного подхода невозможна
по соображения процессуального порядка, диктующего в таких слу-
чаях необходимость перепредъявления обвинения.
Возвращаясь к примеру с хищением 60 тыс. руб., совершенным
до 1 декабря 1991 г., когда МРОТ равнялся 200 руб., нужно было бы
квалифицировать его при вынесении приговора после 1 декабря
1995 г. с учетом того, сколько реально «стоили» на данный момент
те 60 тыс. руб. образца декабря 1991 г. (совершенно отвлекаясь от
того, что номинально к этому времени хищение 60 тыс. руб. состав-
ляют всего лишь административный деликт). Иными словами, желая
оставаться последовательным, необходимо как при уголовно-
правовой квалификации, так и при определении размера причинен-
ного хищением ущерба устанавливать на момент вынесения приго-
вора ту сумму, которая по своей покупательной способности была
бы эквивалентна покупательной способности 60 тыс. руб. до
1 декабря 1991 г. и именно ее вменять. И тогда стало бы очевидно,
что мы имеем дело отнюдь не с мелким хищением, несмотря на то,
что при вынесении приговора 60 тыс. руб. не дотягивают даже до
одного МРОТа, равного с 1 декабря 1995 г. 60 500 руб. В противном
случае остается непонятным, почему с точки зрения уголовного
права хищение, некогда бывшее крупным, превращается в мелкое, а
с точки зрения гражданского права причиненный таким хищением
ущерб возмещается в размере, соизмеримом с ущербом, причиняе-
мым современными крупными хищениями.
Для оценки размера причинного хищением ущерба необходимо
также использовать именно рыночную, а не номинальную (балансо-
вую) цену имущества. Например, если при исчислении размера
ущерба в качестве цены облигаций суд примет их номинальную (ба-
лансовую) стоимость, то при рыночной стоимости облигаций,
меньшей их номинальной (балансовой) стоимости, потерпевший, У
которого похитили облигации, получит в результате судебного ре-
шения право на получение ничем не обоснованной прибыли в счет
возмещения ему ущерба — той прибыли, которую не получило бы
Виры хищения 559
лицо, у которого похитили бы не облигации, а денежные средства в
размере, эквивалентном номинальной стоимости облигаций. При
рыночной же стоимости облигаций, большей их номинальной (ба-
лансовой) стоимости, потерпевший, у которого похитили облигации,
понесет в результате судебного решения ничем не обоснованный
убыток, который не получил бы тот потерпевший, у которого похи-
тили бы не облигации, а денежные средства в размере, эквивалент-
ном номинальной стоимости облигаций. Подобный метод исчисле-
ния убытков, причиненных преступлением, предполагающий
предоставление государством потерпевшим, находящимся в факти-
ческих равных условиях, права на получение различного размера
возмещения ущерба, будучи несправедливым и дискриминацион-
ным, нарушает закрепленный в ст. 19 Конституции РФ принцип
юридического равенства, включающий конституционное требование
равенства всех перед законом и судом, а также нарушает конститу-
ционные права и свободы, вытекающие из ст. 52 Конституции, в со-
ответствии с которой права потерпевшего от преступлений и зло-
употреблений властью охраняются законом, и государство
обеспечивает потерпевшему доступ к правосудию и компенсацию
причиненного ущерба.
Точность исчисления размера причиненного хищениями ущер-
ба важна еще и потому, что кроме как на компенсацию материаль-
ных убытков потерпевшие по данной категории дел рассчитывать
не могут.
Так, с Соколовой и Шичикиной, признанных Тверским област-
ным судом виновными в совершении кражи имущества Морозовой
на общую сумму 1 млн 332 тыс. неденоминированных рублей, было
взыскано в пользу последней 867 тыс. руб. в счет возмещения мате-
риального ущерба и 1 млн руб. (неденоминированных) — в счет
компенсации морального вреда.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ
исключила из приговора указание о взыскании с осужденных в
пользу Морозовой в счет компенсации морального вреда 1 млн руб.,
сославшись на то, что потерпевшая иска не предъявляла, о наличии
и характер морального вреда не заявляла, суммы взыскания не назы-
вала. В то же время Коллегия отметила в мотивировочной части оп-
ределения, что Морозова может обратиться за компенсацией мо-
рального вреда в порядке гражданского судопроизводства.
560 Глава/у
Заместитель Генерального прокурора РФ в протесте поставил
вопрос об исключении из мотивировочной части определения выво-
да о возможности в принципе компенсации морального вреда, при-
чиненного преступлением против имущественных благ.
Президиум Верховного Суда РФ протест удовлетворил, указав,
что в соответствии со ст. 151 и 1099 ГК компенсация морального
вреда допускается, когда совершаются действия, посягающие на
личные неимущественные права гражданина либо на принадлежа-
щие гражданину другие нематериальные блага. Моральный вред
компенсируется также в других случаях, предусмотренных законом.
Однако ни гражданское, ни иное действующее законодательство не
содержит указаний на возможность компенсации морального вреда,
причиненного хищением имущества.777
Впрочем, думается, что вывод Верховного Суда о том, что дей-
ствующим законодательством не предусмотрена возможность ком-
пенсации морального вреда, причиненного хищением имущества,
излишне категоричен, если иметь в виду сложную структуру неко-
торых составов хищения. Так, кража, грабеж и разбой, совершенные
с проникновением в жилище, имплицитно нарушают и право на не-
прикосновенность жилища, обеспечивающее такое нематериальное
благо, как неприкосновенность частной жизни, а насильственный
грабеж или разбой — личные неимущественные права на физиче-
скую неприкосновенность и здоровье, посягательства на которые
могут причинять физические или нравственные страдания и, соот-
ветственно, обусловливать возможность возмещения морального
вреда.
Признак же имущественного ущерба, причиняемого хищением
собственнику или иному владельцу имущества, будучи закреплен-
ным в качестве обязательного в составах хищений (прим. 1 к ст. 158
УК) и в этом смысле тождественным по своей величине соответст-
вующему размеру хищения, играет немаловажную роль не только в
уголовном праве, выступая в качестве своего рода связующего звена
между уголовно-правовым и гражданско-правовым обеспечением
интересов потерпевшего от хищения.
Отмеченную взаимосвязь (а главное — взаимосогласованность!)
цивилистического и криминалистического механизмов исчисления с
Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2001. № 3. С. 15-16.
Виды хищения 561
использованием МРОТа постоянно нужно иметь в виду. Некоторое
их рассогласование наблюдается, например, в Федеральном законе
от 19 июня 2000 г. «О минимальном размере оплаты труда», что по-
родило разнобой в практике его толкования и применения при раз-
решении уголовных дел, поскольку названный закон, повышая
МРОТ с 83 руб. 49 коп., установленных прежде, до 132 руб. — с
1 июля 2000 г., 200 руб. — с 1 января 2001 г. и 300 руб. — с 1 июля
2001 г. (ст. 1), с одной стороны, не содержит специальных ограниче-
ний, связанных с применением нового МРОТа при квалификации
преступлений, как это имеет место в отношении порядка исчисления
налогов, сборов, штрафов и иных платежей, а с другой — совершен-
но определенно указывает, что исчисление платежей по гражданско-
правовым обязательствам, установленных в зависимости от МРОТа,
производится с 1 июля 2000 г. по 31 декабря 2000 г., исходя из базо-
вой суммы, равной 83 руб. 49 коп., с 1 января 2001 г., исходя из ба-
зовой суммы, равной 100 руб. (ст. 5).
В ответ на обращения руководителей следствия налоговой по-
лиции ряда региональных управлений о разъяснении единого поряд-
ка применения положений указанного Закона начальник управления
по надзору за исполнением налогового и таможенного законода-
тельства Генеральной прокуратуры А. Ф. Мурзин разъяснил, что ст.
3, 4 и 5 названного Закона устанавливают ограничения в примене-
нии его ст. 1 лишь в указанных в этих статьях правоотношениях,
связанных с минимальным размером оплаты труда, перечень кото-
рых расширительному толкованию не подлежит и не содержит ка-
ких-либо ограничений для применения ст. 1 данного Закона в сфере
уголовного права. Эта позиция, по мнению автора, основана на тре-
бовании ст. 54 Конституции РФ об обратной силе закона и ст. 10
УК, устанавливающей общий принцип уголовного судопроизводст-
ва о запрете поворота к худшему (?!778). Применение же ранее дей-
ствовавшей ставки МРОТа (83 руб. 49 коп.) ухудшает положение
лица, в отношении которого возбуждается уголовное дело.
Действительно, названные статьи рассматриваемого Закона не
содержат прямого запрета для применения новых ставок МРОТа в
сфере уголовного права, однако одна из них достаточно определен-
ие
Автор, видимо, путает здесь уголовно-правовой принцип необратимости более
стРого закона с уголовно-процессуальным принципом невозможности поворота к худ-
шему.
562 Глава IV
но указывает, что минимальный размер оплаты труда, установлен-
ный ст. 1 настоящего Закона, «применяется исключительно (выде-
лено мной.— А. Б.) для регулирования оплаты труда, а также для
определения размеров пособий по временной нетрудоспособности и
выплат в возмещение вреда, причиненного увечьем, профессиональ-
ным заболеванием или иным повреждением здоровья, связанными с
исполнением трудовых обязанностей» (ст. 3), тогда как выплата
стипендий, пособий и других обязательных социальных выплат,
размер которых определяется в зависимости от минимального раз-
мера оплаты труда, а также исчисление налогов, сборов, штрафов и
иных платежей, осуществляемое в соответствии с законодательст-
вом в зависимости от минимального размера оплаты труда, равно
как и исчисление платежей по гражданско-правовым обязательст-
вам, установленных в зависимости от минимального размера оплаты
труда, производится исходя из старых базовых сумм, равных соот-
ветственно 83 руб. 49 коп. и 100 руб. (ст. 4, 5).
Таким образом, если из данных положений и не вытекает пря-
мой вывод, что законодатель тем самым попытался ограничить при-
менение новых ставок МРОТа в сфере уголовного права, то не сле-
дует из них и вывод о том, он распространил их на какие-либо иные
(кроме трудовых) правоотношения. В противном случае придется
признать, что законодатель, подходя с разными мерками к уголовно-
правовому установлению размера хищения и гражданско-правовому
определению причиненного им ущерба, сознательно пошел на на-
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |