Нил сначала не поверил, потом решил, что это так же мерзко, как в обычной школе, если не противнее, а теперь начал постепенно втягиваться. После маленькой победы над Остином на языке остался кисло-сладкий привкус удавшейся подлости, обмана, за который не пришлось расплачиваться.
И вкус был настолько сладким, так гонял адреналин по крови, что глаза и впрямь загорались, взгляд отражения в зеркале жег, и Нил самому себе казался не таким, как раньше.
Баланс никогда не будет таким потрясающим, как разница между равными, в общем-то, существами. Все люди равны, и как же захватывает гонка за право войти в историю чьей-то памяти победителем, а не шестеркой.
Сколько человек запомнят каждого из старшеклассников после выпускного? Все выпускники и младшие курсы. Все запомнят их такими и больше, скорее всего, не увидят. Борьба и жестокость в поступках и подлостях стоят того, чтобы запомниться кому-то победителем.
«Не перед кем выпендриваться» - это про необитаемый остров. В социуме нужно не только быть собой, но и заставить тех, кто слабее, восхищаться, а тех, кто сильнее, считаться и знать, кто ты такой.
Нил раздумывал над тем, как бы еще поиздеваться над Остином в отместку за то, что даже не произошло. Постепенно до него дошел ужас случившегося в лесу, и ему стало ясно, что было бы, не появись староста, не окажись Бедетти тоже неподалеку. Остин не стал бы прикидываться спасителем невинно пойманных.
Это было бы ужасно.
Это было бы изнасилованием не только физическим, но и моральным.
Он чувствовал бы себя раздавленным и убитым, униженным и опозоренным, уничтоженным. В такие моменты равенство людей кажется ужасным, ведь отвратительно осознавать, что человек, который ничуть не лучше тебя, позволил себе нарушить твое личное пространство, посчитал возможным не просто причинить боль, прекрасно это понимая, но и получить от этого удовольствие.
Ничего хуже в жизни просто быть не могло, как сначала казалось, но Нил не забывал и о том, что Остин это все подстроил, он бы все увидел, он бы обо всем знал, он прекрасно понимал, что делал, да еще и собирался снять это все и позволить увидеть позор и унижение Нила сотням, тысячам людей.
Он заслуживал если не смерти, то такой нестерпимой боли, чтобы не просто понял свою вину, а умолял о пощаде.
Где-то около часа ночи в спальню к Нилу и стонущему от боли Питу вломился никто иной, как сам Грэйсли. Он подскочил к нижней полке и нагнулся, чтобы радостно зашептать животрепещущую новость.
- Вставай, крысенок! Пятое желание не ждет.
- В жопу пойди со своими желаниями… - отозвался Пит, обнимая обеими руками подушку и отворачивая голову к стене.
Нил напряженно вслушивался в их разговор, прикусив большой палец, лежа на своей полке и притворяясь спящим.
- Считаю до трех, на счет «три» ты либо встаешь и идешь со мной, либо все равно идешь со мной.
- Ага, разбежался. Шнурки завяжу только.
- Раз.
- Я не пойду никуда, и если ты меня пальцем тронешь, я заору, у меня все очень болит, иди в жопу, сказал же…
- Два… - протянул Морис, сдергивая с него одеяло. В темноте комнаты было не слишком заметно, как покраснела вся спина у Пита, но Морис представлял, как у него все болело.
- Нет!
- Пошли, крысенок, тебе же лучше будет. У меня, кстати, есть крем с ментолом, я тебе отдам, намажешься и будешь балдеть, - пообещал Морис, сдергивая его за руку с кровати, наклонился и обхватил за бедра, закинул буквально себе на плечо.
- Поставь, конченый! – прохрипел Пит, пытаясь приподняться, чтобы чужое плечо не так сильно давило на живот.
- Заткнись, разбудишь его, - Морис шлепнул его по тощему заду и понес к двери. – Хорошо, что ты спишь в одних трусах, скелет. Где халат, кстати? Тебе понадобится, - он огляделся по сторонам и взял тот самый тяжелый халат, который Питу был не по размеру. – Молчи, или остальные желания станут хуже, чем могут быть.
Пит замолчал, несмотря на то, что шлепок по заду был ну очень болезненным.
Нил в шоке лежал еще несколько минут после того, как дверь за ними закрылась.
Сначала он долго думал о том, что ментоловая мазь означала, о чем они говорили, вообще, никак не мог поверить, что такой классный, хорошо относящийся к нему парень, как Морис, мог совершить что-то гадкое, вроде изнасилования.
Нет, скорее всего, он не мог так поступить.
Тогда Пит сам согласился? Определенно, они занимались именно тем, о чем Нил думал, ведь и мазь, и ночные «похищения» прямо из постели, халат, который должен был Питу зачем-то понадобиться, все эти «желания». Что они там делают? Что за жесть? До чего доводит мужская академия…
Потом стало скучно, он понял, что ему совершенно нечем заняться. Пит – не самый веселый сосед, если не испытывает никакого интереса к тому, с кем живет, поэтому он может часами торчать на своей полке и заниматься какой-то ерундой.
Нилу не хотелось спать, утром рано вставать не нужно было, уикенд обещал стать тоскливым, как никогда. Смотреть фильм? Читать книгу? Зря портить зрение только, его это не радовало. Заняться виртуозным сексом с собственной рукой? А вдруг Пит вернется и застанет его за этим, а в душ как-то идти не тянет посреди ночи, потом очень холодно выходить из кабинки.
В какой-то момент в голове сложились некоторые фрагменты ситуации, и Нил вдруг понял, что если Пита нет в комнате потому, что его утащил Морис, то Мориса тоже где-то нет. А если Морис живет с Остином, и сейчас Морис не там…
Нил сам не знал, что именно собирался делать, но с верхней полки не слез, а просто спрыгнул, не стал даже искать нормальные штаны вместо пижамных, просто вылетел в темный коридор, где только возле лестницы горел тусклым светом настенный светильник. Он освещал именно дверь, за которой была спальня Мориса и Остина, и это даже показалось символичным.
«Нет, все-таки куда они могли пойти ночью?..» - подумал Нил, на цыпочках проходя душевую и прислушиваясь к происходящему там. Через мгновение до него дошло, что если там никого нет, значит, свет там тоже выключен, и это холодное помещение впечатляющих размеров может таить в себе кучу кошмаров. В каждом шкафчике, за каждой перегородкой.
В спину ему будто дали пинка, и он добежал до нужной двери в одну сотую секунды, повернул ручку с надеждой, как если бы она могла не поддаться.
Ручка, конечно, повернулась без проблем, и он оказался во вполне уютной темноте чужой спальни. Запах совсем не тот, что у них – нет ничего фруктового и сладкого, ведь никто из них, в отличие от Пита, мандаринами с конфетами не злоупотреблял. Пахло одеколоном и сигаретным дымом, и было холодно из-за открытого окна.
«Ничего страшного. Господи, да кого тут бояться. Дэнли, что ли. Если бы он мог что-то сделать, он бы и сделал сам, а не Алану мозги пудрил, в самом деле, ну…» - сам себя бодрил Нил, продумывая кучу пакостей, которые можно было бы наворотить, пока Остин спал.
Испортить что-нибудь из его вещей? А вдруг случайно попадутся вещи Мориса. Не вариант.
Просто залезть и тупо пощекотать, чтобы разбудить и этим, а заодно и своим присутствием испортить настроение? Вполне подходит. Но хотелось чего-нибудь покрупнее.
Украсть что-то? Вообще здорово, но тоже могут попасться вещи Мориса, да и Остин может ненароком подумать на Пита, а уж проблемы с капризным соседом Нилу были не нужны.
Отвесить самому себе пощечину, а потом заорать и позвать на помощь, обвинить Остина в нападении? Психолог, скорее всего, поддержит, не поверит оправданиям Дэнли после того, как Нил его с ней обсуждал. Имени он не назвал, но она, скорее всего, и сама поняла. Поверит.
С другой стороны, в этом гениальном плане, который сулил Остину проблемы, были два минуса. Во-первых, у Нила могли банально спросить, какого черта он делал в чужой спальне ночью. Остин его притащил? Почему не кричал в коридоре? А если выйти из комнаты и закричать в коридоре, просто не поверят, нет никаких доказательств.
Во-вторых, обнаружилось бы отсутствие в спальне Грэйсли, а он разбирательствам точно не обрадовался бы, обиделся на Нила раз и навсегда, и этого Нилу тоже не хотелось.
«Что бы такого сделать тебе, козел…» - подумал он в адрес Остина, разглядывая комнату, будто видел в темноте, и барабаня подушечками пальцев по своим губам.
Постепенно, отклоняя одну свою идею за другой, он дошел до того, что пожалел о своем порыве прийти, вообще. Судя по всему, ни одна пакость не обернулась бы сплошными плюсами, и в большинстве вариантов минусов было даже больше, чем плюсов.
«Лучше бы остался и подрочил», - подумал он, чувствуя, что некоторая часть тела от протянутой ей руки помощи точно не отказалась бы.
Тяжелый вздох разрушил тишину спальни, и Остин сонно повернулся на другой бок, сунув одну руку под подушку, а вторую свесив с полки.
Нилу пришла в голову совершенно дикая идея, и он улыбнулся так, как не улыбался, наверное, никогда в жизни, будучи в полном восторге. Это было безумием, полной шизофренией, он сомневался, что у него повернулся бы язык подобное сказать, но стоило лишь представить выражение лица Остина, услышь он такое…
Цель явно оправдывала риск, хотя средства на пути к ней обещали стать теми еще. Нил несколько минут стоял, едва дыша, чтобы не разбудить Остина в неподходящий момент, раздумывая над своими принципам и прикидывая, готов ли с ними распрощаться или договориться, хотя бы.
Почему-то ответом на все сомнения было лишь «А почему нет? Что я потеряю от этого?» Ситуация казалась идеальной. Вряд ли Остин отлично соображает спросонья, и он не сможет сделать абсолютно ничего, что Нил не смог бы обратить в свою пользу и Остину же во вред.
Идеальное преступление. К тому же, это будет восхитительной местью Остину за его неудавшуюся, но от этого не менее мерзкую выходку с Аланом Мерфи. Эта мысль решила все внутренние метания Нила, и он на цыпочках подкрался к лестнице на вторую полку.
Остин не проснулся, но во сне почувствовал, как что-то постороннее залезло к нему в постель, и перевернулся на спину. Ему казалось, что дыхание возле лица ему просто снится, пока возле уха он не услышал все тот же с трудом узнаваемый голос. Тот же, что утром в душевой его довел до припадка.
Глаза открылись в ужасе, когда фраза уже остыла, и в комнате снова воцарилась тишина.
- Я знаю, что ты не заслужил, но я пришел дать тебе второй шанс, - просюсюкал новенький мерзким тоном, вытянувшись рядом, лежа на боку и подпирая голову рукой, приподнявшись на локте. Нил специально лег возле стены, чтобы Остин не столкнул его с верхней полки чисто случайно. Если уж и спихнет, то пусть лучше нарочно.
- Охреневшее ты чмо… вообще больной?.. – Остин сел и потер сначала глаза, потом ущипнул себя за переносицу, пытаясь проснуться. Может, это был просто кошмарный сон? В глаза после дневных рыданий будто песка насыпали.
- Не совсем то, что я имел в виду под «вторым шансом», - заметил Нил у него за спиной, разлегшись на подушке и закинув руки за голову. – Остин… мне правда очень жаль, что я так себя повел. И не стоило говорить это при всех утром… понимаю… ты, наверное, не совсем гей… или не готов признать, что ты гей… я ошибся, когда думал, что ты поймешь, что я просто пошутил тогда… в смысле, не кидаться же мне было на тебя, когда мне Николас показал эти записки, что там было, вообще… надо же было сделать вид, что я в шоке. Поэтому я подумал и решил, что нужно спросить у тебя еще раз, но не при всех, а лично. Может, ты хотел бы со мной встречаться?.. – изо всех сил сдерживая смех и не понимая, откуда подобной мыльной белиберды набрался, мурлыкал он. Пока Остин заметно прибалдел от очередного потока сознания, он вытянул руку и, пересилив себя, погладил его по спине поверх футболки.
«Он сейчас двинется», - искренне подумал он, как только Остин просто застыл от ужаса.
- Это все очень мило, конечно, но… - начал он таким же фальшивым сладким голосом. – Но я тебе еще раз повторю, хоть наедине, хоть при всех. Пошел ты.
Нилу вдруг стало обидно. Он понимал, что не должно было быть, ведь он не всерьез, но почему-то напала мысль о том, что если бы он говорил всерьез, это было бы действительно больно. Что этого тупого Дэнли в нем не устраивает? Себя-то видел? Губу карандашом обратно закатать не хочет, привередливый такой? Чем он хуже других? У гомиков, вроде, нет особых требований, а Нил себя страшным не считал. Если уж девчонки на него западали, пусть и не так сильно, как на Бедетти, то ему точно не из-за чего было комплексовать. А какой-то там Дэнли, припудренный и обидчивый, как настоящая баба, его посылал уже второй раз, даже наедине, где стыдиться было некого.
«Оборзевший урод», - подумал Нил злобно. «Так, ладно. В жопу гордость. Это же не я, в самом деле. Мне не нужно, чтобы он бегал за мной, фу. Мне нужно, чтобы ему противно было, чтобы он от меня бегал».
- Ладно… - тихим, смиренным голосом протянул он. – А почему? Со мной что-то не так?
- Пошел вон, - Остин вытянул руку и ткнул пальцем в сторону двери. Справа от него что-то пошевелилось, он покосился на ноги Нила, которые отодвинулись к другому концу кровати, и Макмиррен встал на колени у него за спиной, судя по всему.
- Нет, ну правда. Мне важно знать. Почему? Просто я рассказал мисс Клейтон, что меня в лесу чуть раком не поставили. Но я не сказал, кто именно, и не сказал, кто в этом был виноват… а еще я сказал, что мне кое-кто нравится, и знаешь, что она сказала? Она сказала, чтобы я признался, потому что так будет честно, вот, - вдохновенно врал он, положив Остину руки на плечи, ненавязчиво разминая их, будто внезапно решил сделать массаж. – Почему ты так отвечаешь? В смысле, я реально не понимаю, почему ты отказываешься. Ладно бы ты был совсем не гей, все такое, но ты же… тогда почему бы не со мной? Я же не предлагаю тебе, в самом деле, жениться на мне, просто… - Нил хмыкнул, постаравшись, чтобы это прозвучало жеманно и кокетливо. Он не знал, получилось или нет, но надеялся, что усилия себя оправдали. Горло сжималось от сдерживаемого смеха, и от этого все слова звучали сдавленно. Идеально сдавленно.
Остин застонал в отчаянии, потеряв надежду отвязаться от него. Если уж Макмиррен ночью в постель к нему залез и лапать начал своим массажем, то он явно был настроен серьезнее некуда.
«Второй шанс, блин. Засунь его себе лучше, может, хотеться перестанет», - подумал Остин. Он вспомнил разговор за обедом и прикинул, не был ли прав Олли. Вдруг Нил всерьез этим озабочен? Вдруг это парень, пусть и насквозь голубой, который просто ошибся, а Остин на него обиделся, не поняв типично гейских штучек с этими «играми» в «отстань, не хочу»? Еще и Алана натравил. Еще и послал при всех утром. Если Нил всерьез имел в виду то, о чем говорил, ему действительно должно было быть очень неприятно.
Если уж он к Анне пошел, да еще и не жаловаться, не называть имена, а просто поговорить о подобном.
- Не каждый человек хочет мутить с любым человеком, даже если с ним все в порядке, - выдохнул он, не придумав ничего лучшего.
- То есть, со мной все в порядке? – Нил бубнил обиженно, будто надул губы.
- Откуда мне, блин знать, - Остин начал психовать. – На вид все нормально, поэтому пойди и найди себе кого-нибудь другого. Поприставай к Морису, например.
- Но мне не нравится Морис в этом смысле.
- А что так? – Остин хмыкнул, сострив. – С ним что-то не так, разве?
- Все так, просто ты мне нравишься больше.
- А вот ты мне нравишься меньше, чем кто угодно, хотя с тобой все в порядке. Круто? Понятно?
- Понятно, - Нил ответил и руки убрал. – Не круто.
Ему стало по-настоящему обидно. Сюсюканье во имя раздражения Остина себя оправдывало, конечно, и Остин раздражался только так, но вот тот факт, что он на полном серьезе давал Нилу оценку, да еще и не самую высокую, самого Нила бесил тоже.
Он понятия не имел, что теперь делать. Обидеться и уйти? Тогда все вернется на свои места, Остин может и передумать, а потом начать снова лезть к нему. Смысл тогда был устраивать это шоу? Продолжать гнуть свое и твердить о безумной влюбленности?
Но куда дальше, если он и так у него в комнате ночью, Мориса нет, никто не остановит, и дальше гнуть можно только в такие извращенные степи, что вряд ли оно того стоит.
Признать поражение или сдаться после мучительной борьбы? Одно другого хуже.
Вернуться к тому, что было, или испортить все еще сильнее?
«Прямо даже не знаю, все так интересно и привлекательно», - с сарказмом сам себе Нил ответил на этот вопрос.
Было жутко обидно не только за свою невостребованную личность, которую даже какой-то Дэнли оценил очень дешево, но и за проваленную миссию. Анна, скорее всего, не рассчитывала, что он не сможет последовать ее совету и все завалит.
Нил чувствовал себя неудачником, который не оправдал доверия взрослой женщины. Она, наверное, думала, что он умнее и сможет действовать согласно ее советам, и добьется желаемого.
А он идиот и неудачник. Да еще и Остин, как только пропала необходимость бегать за ним, потерял единственную причину это делать – инстинкт захватчика. Нилу было погано чувствовать себя никем, раз уж сам по себе он не мог интересовать кого-то, не убегая, а поддаваясь. Суть оказалась не в нем, а в азарте погони, и это убивало самооценку напрочь.
Единственным способом ее вернуть казался «гениальный» вариант – рискнуть, а потом ударить в спину.
- Тогда, может, просто потрахаемся? Ты ведь этого хотел, а я все не так понял тогда. Если встречаться ты не хочешь, то почему нет? Темно же, какая разница, кто, - Нил хихикнул манерно, и Остин оглянулся, чтобы на него посмотреть, подумав вдруг, что мерзкий в своем «истинном поведении» новенький очень даже прав.
«Может, я сплю, и мне эта хрень снится? Нет, он не мог же просто так прийти и предложить просто потрахаться. Сам. Без всего. Трезвый, вроде, не несет ничем даже».
- Ладно. Только просто потрахаться. Один раз, - Остин с сомнением протянул, и Нил мысленно просто осклабился.
«Конечно. Один раз. Просто. Ты об этом пожалеешь, ты об этом дважды пожалеешь, педик гребаный», - подумал он, продолжая панически убеждать себя, что оно того стоит.
В конце концов, риск ради получения чего-то большего оправдан потенциальной прибылью, в отличие от гарантии остаться ни с чем или даже в убытке.
Глава 52
На фоне Питера Морис сам себе казался не столько старше, сколько взрослее. Виной тому был опыт, скорее всего, ведь у Уиллсона опыта не было совершенно никакого. Девчонки его даже вряд ли интересовали, и сложно было представить, как он неистово онанирует, зажмурившись и представляя аппетитную бабу в недвусмысленной позе. Одной из тысяч возможных недвусмысленных поз.
Нет, это вообще было невозможно. С другой стороны, о парнях Пит тоже не думал, не говоря уже о том, что о них не мечтал. Он не был в восторге от гомосексуализма, и если даже не испытывал перед этим ужаса, то тяги особой тоже не ощущал явно.
Из всего этого Морис мог сделать вывод, что по сравнению с ним тощий одноклассник – просто ангел непорочный. Ведь о девчонках Морис знал многое, да и о парнях успел узнать тоже, воспользовавшись «услугами» Остина. По крайней мере, он не стеснялся находиться рядом с голыми людьми своего пола, благодаря годам дружбы с Бедетти.
Пит огрызался, острил, хихикал, притворялся, что ему наплевать, но шарахался от людей уж очень заметно. Произошедшее в лесу он обсуждал запросто, даже первым завел разговор об этом ночью, пока Морис нес его по коридору к лестнице, затем – по лестницам до первого этажа, снова по коридору…
Судя по всему, Пит до сих пор был тем еще ребенком. Слишком стыдно заниматься чем-то «таким», но совершенно не стыдно произносить подобные вещи вслух. Наверное, он мог бы прокричать на всю академию «Морис Грэйсли сосал мне в лесу, и мне понравилось, ву-ху!» Ему действительно было не слабо это сделать, и Морис в это с легкостью верил.
Несмотря на это, Пит по-прежнему вызывал у него какую-то неестественную смесь чувств – между крайним садизмом и запредельной нежностью. Он не уверен был, что как именно описать это чувство, когда хочется взять определенного человека за волосы и разбить его лицо о стену, о пол или обо что-то такое же твердое, а потом пожалеть и приласкать, наблюдая, как катятся слезы, смешиваясь с кровью, опухает лицо, протереть его ваткой с каким-нибудь раствором.
«С кислотой, например», - закончил Морис размазанную мысль, которую никак не мог уловить.
Своей внешностью Пит заставлял пробудиться инстинкт защитника у кого угодно. Не очень высокий, худой до костлявости, даже не белый, а болезненно-бледный, с тонкими, мелкими чертами лица и повадками грызуна – быстрым взглядом, способностью замирать от малейшего шороха и манерой постоянно прислушиваться.
С другой стороны, он был таким же старшеклассником, как и все они, поэтому Морис запрещал себе относиться к нему снисходительно. Недооценивать людей нельзя, особенно, таких, как Пит. Не стоит недооценивать того, кто может украсть у тебя что-то важное прямо из кармана, и который очень многое знает о сексе. В теории, конечно, но разница расплывчата.
И все равно Пит не был похож на других. Наверное, из-за детства, плавно перешедшего в юность прямо в больницах и оздоровительных гостиницах, где он жил и учился с репетиторами, изредка возвращаясь в Паддингтон. С таким детством он был ограничен в общении с ровесниками, так что общение вынужден искать был у тех, кто оказывался рядом. Вечный «внук» для стариков в обычных гостиницах на природе, чувствующий себя ну очень маленьким по сравнению с прожившими жизнь развалинами. В детских же центрах – вечный «старший друг» для сопливых детишек. У него не было возможности вырасти надменным циником, вроде Остина, который ни за что не смог бы относиться к детям, как к равным. Пит же невольно учился воспринимать их, как друзей, поддаваться их уговорам и играть в разную чепуху годами, вместо того чтобы смотреть порно-журналы и бегать на свидания на каникулах.
Если оставить его наедине с кучей детей и дать гарантию, что ни один ровесник или знакомый его не увидит, он увлеченно станет играть в прятки с шестилетними сосунками, получая от этого настоящее удовольствие.
Это добавляло даже его повадкам незрелости и нервозности. Дерганый, вечно немного напуганный, наглый, хитрый, ловкий, но при этом постоянно боящийся «наказания старших».
Управлять им было убийственно приятно, и Мориса это заставляло мысленно стонать от восторга. Так приятно было, что на его уговоры Пит не поддавался, огрызался, как взрослый, как ровесник, но так потрясающе было то, что стоило прикрикнуть или понизить голос, сделав строгое лицо, пригрозив чем-нибудь, и Пит сразу сдавался.
«Это здорово воняло бы педофилией, чувак. Если бы мы не были одноклассниками, конечно. Обожаю Уиллсона», - подумал Морис в очередной раз, когда Пит начал выкаблучиваться на краю бассейна, в полной темноте холодного зала, где пахло хлоркой.
Николас был прав, к приезду учеников Дарремвофта бассейн в Паддингтоне привели в идеальный порядок. Достать ключ не было такой уж проблемой, если знать, у кого просить, и что за это давать. Коробка конфет – и ключ на ночь принадлежит старшекласснику, который, конечно, умеет плавать. К тому же, он мог вылезти в окно на первом этаже, обойти здание и пробраться в зал с бассейном тоже через окно, которое по чьей-то неосторожности осталось открытым на ночь.
Разве это преступление? Открытое окно? Ерунда, никто и обсуждать не станет.
- Я бы сказал, конечно, что терпеть не могу воду, да еще холодную, да еще в темноте… но ты же и так знаешь, осел. Иначе с какой радости я бы тут стоял, да, собственно, чему я удивляюсь, - Пит сначала обратился к Морису, вытянув ногу и потрогав пальцами воду, а потом заговорил сам с собой по привычке.
- Вообще-то, я подумал, что необязательно все желания тратить только на то, чтобы тебе жизнь испортить… мне просто приспичило поплавать. А днем я не люблю, народа много. И шапки эти дебильные… ненавижу, - Морис провел рукой по волосам, запутавшись в них пальцами. Шапки для плавания он действительно терпеть не мог, а ночью никто не мог прикрикнуть на него за ее отсутствие. – А одному мне как-то скучно… к тому же, ты же терпеть не можешь воду и темноту, так что… согласись, на моем месте ты бы тоже так поступил.
- Это точно, - Пит кивнул.
- Кстати, вода холодная, так что остынешь заодно. У тебя же все… горит, - Морис выделил это слово голосом, так что оно прозвучало мерзко, и Пит поморщился, ухмыляясь, почувствовав иронию в полной мере.
- Так как звучит твое пятое желание, чтобы детали уточнить, как бы, - напомнил он, но последние слова потонули в плеске, потому что Морис проигнорировал его и нырнул с края бассейна, как настоящий дельфин, оттолкнувшись и вытянув руки вверх. Прыжок был хорош, брызги поднял те еще, но в воду Грэйсли вошел, как нож в масло – легко и плавно.
«Выпендрежник. Чтоб у тебя бинты промокли», - подумал Пит раздраженно и опустился сначала на корточки, а потом сел, свесил ноги с края прямо в воду и передернулся от холода. С Мориса сталось бы сдернуть его прямо за ногу даже стоящего, а поскользнуться или просто потерять равновесие, а потом разбить череп о кафельный пол Питеру что-то не хотелось.
- Очень круто, - похлопал он с сарказмом, когда Морис вынырнул и повернулся к нему, приглаживая рукой волосы. В темноте и тусклом свете из огромных окон его видно было только по плечи, все остальное тело тонуло в воде, как будто она была непрозрачной и абсолютно черной. – Так какое пятое желание?
- Делать все, что я тебе скажу, пока я сам не выйду отсюда и не закрою дверь на ключ, - Морис осклабился.
- Ничего другого я не ожидал, - Пит мрачно его заверил с заметно фальшивой улыбкой и обреченным взглядом.
- Греби сюда, раб, - Морис фыркнул, продолжая скалиться и отплывая назад, но не сводя взгляда с костлявых коленок, острых плеч и тонких рук, которыми Пит опирался на край борта. Он на них приподнялся, каким-то чудом ничего не сломав и выдержав собственный вес на этих спичках, а потом медленно сполз в бассейн, тоже от Мориса не отворачиваясь.
Несмотря на сходство с грызуном, плавал Пит, как лягушка, медленно разводя воду руками перед собой и держа голову над водой, чтобы не коснуться ее даже подбородком. Это умиляло, хоть и не вызывало смех, как если бы он греб по-собачьи.
- Давай-давай, греби. Может, к понедельнику доплывешь, - Морис хмыкнул, отвернулся от него и в несколько широких движений руками, которые еще болели, добрался до противоположного края бассейна.
Пит его тихо и молча ненавидел, поджимая губы, сосредоточенно дыша носом и стараясь не показать, что плавать он не только не любил, но и не мог долго, быстро выматываясь.
Когда он доплыл, с облегчением схватившись за острый край борта с хлюпающей в отверстиях для слива водой, Морис уже вышагивал по краю, выбравшись из бассейна.
- А теперь – обратно, - он хмыкнул, нырнув, сделав пару гребков под водой и вынырнув в трех метрах от Пита. Тот мысленно застонал, но отцепился от борта, оттолкнулся ногами от стенки бассейна и снова поплыл за ним. Четыре минуты на то, чтобы добраться обратно, хотя Морис справился секунд за двадцать.
- Нырни, может, легче станет, - посоветовал он, снова выбравшись из воды. – Кстати, как спина?
Пит промолчал с еще более недовольным видом, хотя жжение и правда отступило.
- Ныряй, говорю.
Пит закатил глаза, а потом зажал двумя пальцами нос и зажмурился, опустился с головой под воду, поднял лицо вверх и вынырнул так, чтобы волосы не прилипли, а тоже оказались приглажены назад, как у Мориса.
- Кто так ныряет, - Грэйсли на него смотрел с удивлением.
- Как умею, так и ныряю, - Пит раздраженно огрызнулся и двинул левой бровью. – Дай угадаю. Теперь плыть обратно?
- Да у тебя сверхъестественные способности, - Морис осклабился. – Угадал.
В этот раз он плыл на спине, как только вынырнул сам после прыжка с борта, расслабленно загребая воду и закрыв глаза, пока Пит пыхтел неподалеку и чувствовал, что утром у него будут болеть еще и слабые мышцы, а связки будут радовать скрипом.
Пит очень надеялся, что третий раз переживет, а четвертый станет последним.
Морис с легкостью сплавал шесть и собрался плыть обратно в седьмой раз, естественно, подразумевая, что Пит это повторит. Чуть дальше середины бассейна он не выдержал и молча, не теряя «лица» и собственного достоинства, на Морисе просто повис.
Морис этого и добивался, а получив желаемое, откровенно наслаждался. Тоже молча и сделав еще несколько гребков в сторону края бассейна, не обращая внимания на дополнительный груз в виде дышавшего ему в ухо и запыхавшегося «раба».
Даже прислонившись к борту и держась за него, Пит продолжал дышать сипло и с надрывом, как будто в самом деле был астматиком, а не просто испытывал затруднения с дыханием во время длительных нагрузок. Морис на него смотрел то ли оценивающе, то ли с немного возросшим волнением, сомневаясь, стоило ли доводить. Пит тоже гордый, ничуть не похож на безвольную тряпку. Сдался, только когда действительно больше не мог, но сдался красиво. Он глубоко вдыхал и медленно выдыхал, закрыв глаза и время от времени сглатывая, чувствуя тяжелые удары собственного сердца.
- С тебя хватит, наверное, - Морис хмыкнул, чтобы не дать повода считать его заботливым, но тут же отколол тому подтверждение. – Я сейчас. Никуда не уходи, не заблудись и не утони, - попросил он, снова нырнул и поплыл обратно, вылез, чтобы забрать халат Пита, захваченный именно с этой целью. Вернулся он, к счастью, не пересекая бассейн вместе с халатом.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |