Переведено специально для группы 17 страница

Следующим меня обнял Маркус.

– Отличница, сказал он, ухмыляясь сверху вниз на меня. – Замена меня в их списке.

Я улыбнулась в ответ, скрывая, насколько слова Шеридана действительно задели меня. – Спасибо, Маркус. Мне так жаль, что когда-то я сказала, что вы просто говорите и не действуете, – я обвела всех нас широким жестом. – Это... это было огромным действием.

– Да, ну ты больше, чем немного вдохновила меня и других, сказал он. – И, возможно, мы больше получили от этого места.

Эдди подошёл последним, и, пока мы смотрели друг на друга, слезы, стоявшие в моих глазах, в итоге потекли по щекам.

– Эдди, прости, что солгала тебе в ту ночь.

Он покачал головой и притянул меня к себе. Я чувствовала, как слёзы душили его.

– Прости, что не смог их остановить. Прости, что я не был не достаточно хорошим защитником.

– О, Эдди, – сказала я, всхлипывая. – Ты лучший защитник. Никто не сможет быть лучшим стражем, чем ты. Или лучшим другом.

Даже Маркус выглядел растроганным/

– Ребят, я ненавижу то, что прерываю вас, но нам нужно выбираться отсюда. Мы можем смеяться и плакать на месте нашей встречи.

Я вытерла глаза и последний раз быстро обняла Эдди.

– Сделай мне одолжение, – сказал я ему. – Вернись к Джилл.

– Конечно, – сказал он. - Вернусь, как только все будут в безопасности. Она – моя обязанность.

– Я не прошу тебя возвращаться к ней, потому что она твоё назначение. Вернись к ней, потому что ты её любишь.

Он чуть не уронил челюсть. Я не думаю, что кто-то когда-либо говорил ему подобное, но после того, что я пережила, тонкости и танцы вокруг истины вдруг показались пустой тратой драгоценного времени. Я сделала шаг назад, чтобы присоединиться Адриану, а Гриф тем временем вытащил ключи от машины.

– Я подогнал Мустанг, когда был снаружи. Кто поедет на нем?

– Мы, – сказала я, удивив всех. Я взяла у него ключи. – То есть... у вас есть другая машина?

– Приус, – мрачно сказал Адриан.

Я мысленно пересчитала нас, проверяя, что они все поместятся там, а затем выдала, надеюсь, влюбленную улыбку.

– Нормально если Адриан и я поедем отдельно и встретимся с вами в месте остановки? Я... я хотела бы некоторое время побыть наедине.

– Там нет столько места для такого количества ног, – воскликнул Трей. Но потом он посмотрел на меня, и выражение его лица смягчилось. – Но кто я такой, чтобы стоять на пути истинной любви. Я буду страдать ради твоего счастья, Мельбурн. Как всегда.

Адриан забрал сумку из Приуса, и отдал ключи Маркусу. В свою очередь Маркус подарил мне нечто неожиданное. – Я должен был сделать это для вас давно, – пояснил он. – Возьмите их теперь на всякий случай. Я собираюсь сделать еще для других заключенных.

Он вручил мне двое водительских прав. Одни – мои настоящие из Юты, которыми я практически не пользовалась в Палм-Спрингс, живя как Сидни Мелроуз. Я была поражена, он сумел завладеть копией от DMV.

Но, еще поразительней была вторая лицензия, самозванки из Мэриленда с самым неожиданным псевдонимом.

– В самом деле? – спросила я. – Мисти Стил?

Маркус пожал плечами.

– Это было предложение Адриана.

– Это круто, – настаивал Адриан.

Я быстро благодарно обняла Маркуса. Единственная вещь, которую мы узнали от алхимиков – что при попытке вписаться в современный мир идентификация была крайне важна.

Хорошие поддельные удостоверения было трудно найти, но это с Мисти Стил было безупречным. Он и другие ребята сели в машину, и Эдди послал мне одну последнюю прощальную улыбку, которая чуть не задушила меня снова.

– Никогда не думал, что увижу Кастиля в слезах, - сказал Адриан, заводя Мустанг. – Это был реально тяжелый удар для него. Черт, это был тяжелый удар для всех нас, но он действительно винил себя за это. Он никогда не простит себя за то, что ты дала ему промахнуться.

– Будем надеяться, что он сможет, – сказала я, пристегивая ремень безопасности. – Потому что это должно произойти снова. Мы не встретимся с ними в безопасном доме.

ГЛАВА 18

АДРИАН

В это мгновение какая-то часть меня полюбила ее еще больше. Ты не можешь не восхищаться девушкой, которая, только что выйдя из невероятных, чудовищных условий, пользовалась магией и стойко держалась перед своими мучителями.

Возможно, кто-то бы уже давно сломался или тут же бы начал рассказывать о своих ужасных пытках. Но нет. Сидни была не только готова действовать, она уже была готова проигнорировать тщательно продуманные и аргументированные планы.

Это было восхитительно. А еще об этом не могло быть и речи.

– Сидни, нет. У Маркуса всё под контролем. Думаешь, как мы туда пробрались? Спланировали то вторжение? Чёрт, мы с Эдди неплохо поработали, но большая часть работы... это все благодаря Маркусу, он всё предусмотрел.

– Он нашел место, где мы должны встретиться. Оно будет безопасно, пока он сможет скрывать нас от всего мира. – Она все еще выглядела непреклонной, и я продолжил. – Это то, что он умеет делать. Прятать других. Он даже себя смог спрятать! Он знает, как это делается.

– За все время он спрятал всего нескольких человек, Адриан, – спокойно сказала она. – И никогда не прятал больше дюжины. Это не так-то просто, и пройдет еще некоторое время, прежде чем он сможет разделить их. Те ребята из одиночных камер не могут жить самостоятельно! Им нужно руководство, наставление, а не только место, где можно спрятаться. Он сделал свою работу и вытащил их оттуда, а я только обуза.

Посмотрев через всю парковку, я увидел, что Приус уже начал выезжать.

Я знал, где находится место встречи, но нам нужно было поспешить.

– Сидни, ты не обуза. Ты – главная причина того, что он вообще затеял эту операцию и спас их.

– И сейчас я только ставлю их под угрозу.

Она посмотрела на меня – карие глаза горели серьезностью, и ее освещало заходящее солнце.

– Адриан, ты слышал Шеридан. Сейчас я – их главная цель. Если они получат хоть малейшую наводку на место моего пребывания, алхимики пойдут на все, чтобы добраться до меня – и я только подвергну всех ребят риску, оставаясь с ними. Для них же безопаснее, если мы с тобой будем сами по себе. И, в любом случае, нам вдвоем будет проще скрыться.

Это был уже более веский аргумент, чем просто безопасность всех остальных. Не то чтобы я был бессердечным ублюдком, который не заботился об остальных – я заботился. Я ненавидел то, через что им пришлось пройти.

Но моим первостепеннейшим приоритетом всегда была Сидни, и исчезновение двух человек и двадцати человек – разные вещи. Вопрос был в том, учитывал ли исходный план количество людей? Потому что сейчас план был единственной вещью, которую мы упустили из виду.

– Куда ты предлагаешь нам ехать? – наконец спросил я.

– Я не знаю, – призналась она, – Для начала, нам нужно выбраться из этой дыры. Нужно подумать, где будет безопаснее – в Штатах или за их пределами. И я не говорю, что мы не получим от Маркуса помощи. Она может нам очень понадобиться. Но если мы уйдем, Алхимики могут начать преследовать нас вместо него.

– Ты хочешь этого? – спросил я недоверчиво.

– Нет, конечно, нет. Я не хочу, чтобы кого-либо из нас преследовали. Но если они сделают это, я уверена, что нам с тобой будет проще стряхнуть их с хвоста. – Она в задумчивости нахмурилась. – Ладно, давай выедем на дорогу, и дай мне свой телефон.

Я вынул телефон и вывел машину на дорогу, будучи более чем рад убраться из этого места.

– А куда он собирается их отвезти? – спросила она.

– На юг. К Мексике, мы планировали встретиться за час езды до Долины Смерти. Он не решил, будет ли пересекать границу или нет, но там есть местечко, где он бы смог укрыться.

Она кивнула и просканировала пару вещей на моем телефоне, прежде чем вернуть его.

– Ладно, тогда мы поедем на север. Точнее, на северо-восток. – Я не мог ее видеть, так как следил за дорогой, но по голосу понял, что она улыбается. – Ты все так же хорош в покере?

– А что? Ты наконец-то решилась сыграть со мной на раздевание? Я просил всего пару сотен раз.

– Как бы не так. Пока, во всяком случае. Но нам нужны деньги, и Невада недалеко отсюда. Бьюсь об заклад, мы наткнемся на казино, как только пересечем границу.

– Так и есть, – сказал я. – Я уже дважды за неделю проезжал мимо него. У меня не очень много денег для ставки, но если ты надеешься на ночную удачу, то никак не могу удержаться.

– Мне будет нужен номер в отеле, ужин и другая одежда.

– Это я могу устроить. Хотя... – Я косо посмотрел на нее. – Я думал, ты не одобряешь использование духа в карточных играх.

На самом деле, я не мог читать мысли людей, конечно, но видеть ауру было не хуже. Я всегда мог сказать, кто блефовал, а кто говорил правду.

Она вздохнула и откинулась на спинку кресла.

– Я и не одобряю. И вообще использование тобой духа тоже не одобряю. Но мы попали в исключительные обстоятельства. Может, когда все это кончится, и мы обустроимся, ты сможешь снова вернуться на свои таблетки.

– Ты бы не была сейчас со мной, останься я на тех таблетках, – произнес я тихо.

– Я знаю... И я благодарна тебе. Но к этому вопросу мы еще вернемся, а сейчас...

– Сейчас у нас есть проблемы и поважнее? – закончил я.

– Для меня нет ничего важнее тебя, – твёрдо сказала она. – Как ты себя чувствовал? В одном из наших снов ты сказал, что бросил таблетки вскоре после моего исчезновения. И как это было? Кажется, что у тебя все в порядке, что ты контролируешь свои перепады настроения.

В ее голосе слышалась нотка надежды, и я не смог сказать, что на самом деле мои перепады настроения были под контролем только потому, что вместо них у меня были галлюцинации, и я видел свою мертвую тетушку.

– Ну, я жив и здоров, не так ли? – сказал я бойко. – Не меняй тему. Ты прошла через ад и пережила намного больше, чем я.

– Нам не нужно говорить об этом сейчас, – сказала она.

Мы замолчали, храня в секрете, от чего страдали в отсутствие друг друга. Мне было интересно, было ли это оттого, что мы пытались защитить друг друга, или просто потому, что не хотели признавать собственные страхи и слабость.

Не то чтобы я думал, что Сидни была слабой. Но я видел ее ауру, когда мы вернулись в центр переобучения, среди других алхимиков, и она вместе с остальными заключенными определённо была на грани страха. Я знал, что она наверняка считала это провалом.

– Ладно, – сказал я, пытаясь приободрить ее. – Открой хотя бы свои подарки.

– Ты приготовил мне подарок «поздравляю с побегом из центра переобучения»? – спросила она.

– Не совсем. Просто посмотри, что там в сумке.

Сделав, как я сказал, она удивленно воскликнула:

– Боже мой! Если бы все эти амулеты были у меня на переобучении, все было бы намного… Хоппер!

Уголком глаза я видел, как она достала золотого дракончика. Когда она снова заговорила, я подумал, что она вот-вот расплачется.

– О, Хоппер. Знаешь, я ведь думала о нем. Мне было интересно, что с ним произошло, и через что ему пришлось пройти...

Она уже начала произносить слова заклинания, но потом остановилась.

– Он будет голоден. Надо подождать, пока мы не раздобудем еды. Я и сама была бы не прочь поесть.

– Это я смогу устроить, даже не задев покерные столы, – сказал я ей. – На что ты настроена? Стейк? Суши? Только скажи, и что угодно будет твоим.

Она засмеялась.

– Ничего из этого не хочу. Не думаю, что мой желудок сможет переварить это после... – ее смех исчез.

– После чего? – тихо спросил я.

– Позже, – сказала она. – Мы поговорим об этом позже.

Я вздохнул.

– Ну, мы продолжаем говорить. Когда наступит это «позже»?

– Когда мы будем больше чем в нескольких минутах езды от тайного объекта алхимиков для принудительного заключения, – ответила она. – Нам надо сосредоточиться на побеге.

Она была права, но это вовсе не значило, что мне это нравилось. Вообще-то, незнание того, через что ей на самом деле пришлось пройти, беспокоило меня все больше и больше.

Она без малейшего промедления сказала мне, что она любит меня, что она скучала и ничего ее не радует так, как воссоединение со мной. Я верил всему этому, но это не значит, что я мог так просто отпустить все произошедшее.

Тётя Татьяна прошептала: А ты уверен, что это правда? Может, ты на самом деле не хочешь знать, что с ней произошло. Ты видел кусочек того, на что это было похоже. Ты хочешь получить подтверждение тем зверствам, от которых она страдала?

Если Сидни смогла перенести это, то меньшее, что я могу сделать – выслушать, какого это было, тихо ответил я. И все же... я задумался, что если моя фантомная тётушка была права.

Примерно через полтора часа мы въехали в Неваду, не заметив по дороге никаких признаков погони. Правда, нам позвонил Маркус как раз перед тем, как мы хотели зарегистрироваться в маленьком отеле рядом с казино.

– Вы что, заблудились? – спросил Маркус. Его голос не звучал рассерженно, но что-то в его тоне подсказало мне, что он прекрасно знал, что мы, в общем-то, не должны были заблудиться.

– Скорее поехали в объезд, – весело сказал я.

Он застонал.

– Адриан, мы же это обсуждали! До этого момента все шло прекрасно. Почему вам вообще пришло в голову отклониться от плана?

– Хм, потому что мы так развлекаемся?

Сидни забрала у меня телефон прежде, чем я смог предоставить какие-нибудь более веские объяснения. Она использовала такие же аргументы, что и со мной, хотя Маркус не находился под влиянием ее прекрасных глаз, как это было со мной.

Было ясно, что к концу разговора он так и не выиграл, и под конец Сидни туманно добавила:

– Мы будем на связи.

Я предложил ей пойти куда-нибудь поужинать, но в своей одежде цвета хаки она не хотела идти даже к стойке регистрации в отеле, не говоря уже о публичном месте.

Я зарегистрировал нас и обнаружил, что у меня было достаточно денег для небольшого люкса. Он, конечно, не был гламурным, далеко не такой шикарный, как то место, в котором мы останавливались, когда шёл снег в Пенсильвании, но там была отдельная спальня и большая ванная комната, больше, чем в обычных номерах.

Может я и не знал всех деталей того, что она пережила, но я знал достаточно, чтобы сказать, что она заслужила класс повыше.

Когда она села на кровать, выражение ее лица подтвердило это. Для меня эта кровать казалось «средненькой», но судя по восторженному вздоху Сидни, можно было подумать, что матрас был сделан из перьев ангела. Она растянулась на нем и закрыла глаза.

– Это. Великолепно, – заявила она. Я растянулся рядом с ней и почувствовал, как моя грудь наполнилась радостью. Однажды я думал, что если бы я был с ней в постели, то был бы единственный вид активности, которого бы я хотел, но, честно говоря, сейчас?

Я был уверен, что нет лучшего удовлетворения, чем видеть, что она в безопасности и счастлива на расстоянии вытянутой руки. После всего времени, что мы провели вдали друг от друга, ее присутствие было чудом.

– Там через улицу есть торговый центр, – сказал я. – Пойду куплю нам кое-каких вещей... если только ты не хочешь пойти со мной. Я волнуюсь оставлять тебя одну.

Она покачала головой.

– Я буду в порядке. Кроме того, в сумке мисс Тервиллигер есть амулет, который может проделать дыру в этой стене. Только возвращайся скорее.

На это я и настроился. Я побежал через улицу, только на полпути поняв, что нарушил основные правила моройской безопасности, выйдя на улицу ночью один в незнакомой области.

Черт, в раннем возрасте нас учили, что быть ночью на улице в одиночестве – опасно. Я никогда в своей жизни не думал, что настанет такой момент, когда стригои больше не будут первыми в списке моих приоритетов, когда дело касалось моей безопасности.

Я достаточно раздевал Сидни, чтобы знать ее размер и купить самую необходимую одежду туалетные принадлежности.

В соседнем гастрономе я накупил сэндвичей с индейкой и всяких мелких батончиков и прочих закусок, надеясь, что ее желудок будет способен усвоить их. Я не слишком много набрал, так как мне еще нужны были деньги для ставки в покер.

Все это заняло около двадцати минут, но когда я вернулся в отель, Сидни не оказалось ни в спальне, ни в гостиной.

У меня сердце остановилось. Я чувствовал себя как в сказке, когда главный герой просыпается и понимает, что все что он думал, что заполучил, было все лишь сном, прямо на его глазах превращающимся в звездную пыль.

Затем я заметил, что дверь в ванную была неплотно закрыта, и там был включён свет. Я потоптался снаружи.

– Сидни?

– Заходи, – сказала она.

Я зашел и чуть было не свалился от приторного аромата жасмина.

Сидни сидела в ванной по шею в пузырьках, и я чувствовал себя как в сауне.

– Насколько горячая вода? – спросил я, глядя на клубившийся в воздухе пар.

Она рассмеялась.

– Настолько горячая, насколько это было возможно. Ты не представляешь, как давно мне было по-настоящему тепло.

Ее изящная рука вынырнула из пузырей и потянулась к пластиковой бутылочке с логотипом отеля.

– Или даже пахло... приятно. На переобучении всё было таким стерильным, пахло почти как в больнице. Меня это сводило с ума, и поэтому сейчас я вылила всю бутылочку.

– Если она тебе так понравилась, мы можем попросить еще, – я взял бутылочку и прочел название. Это был всего лишь дешёвый гель для душа. – Или достать тебе настоящих духов с жасмином, когда я выиграю в покер.

– Ты не понимаешь, – сказала она, опускаясь чуть глубже в пену. – После того, что я пережила... это кажется мне верхом роскоши. Мне не нужно ничего более шикарного.

– Мы могли бы поговорить о том, что ты пережила, – предложил я. – Ты могла бы помочь мне понять.

– В другой раз, – уклончиво сказала она, – Если ты купил еды, я бы хотела поесть прямо сейчас.

– И оставить этот кипящий котёл?

– У меня еще будет время принять ванну, – просто сказала она. – И я уже побрила ноги, что было половиной моей цели. Четыре месяца. Фу.

Затем она без предупреждения встала, угрожая мне видом своего тела, обнаженного, не считая пары клочьев пены и висящего в воздухе пара. Это согрело мне сердце – и кровь – что все осталось настолько прежним, чтобы она не стеснялась меня.

Хотя мне пришлось постараться, чтобы стереть с лица шок. Когда мы вызволили ее из центра, я заметил, что она потеряла в весе, но до этого момента не понимал, как сильно.

Я мог буквально пересчитать ей все рёбра, и даже она со своей историей навязчивого контроля веса должна была знать, что она сильно вышла за рамки здорового состояния.

– Не этого ожидал, да? – грустно спросила она.

Я завернул ее в полотенце и притянул к себе.

– Я ожидал увидеть самую прекрасную девушку в мире, почувствовать, как сердце замирает в ее присутствии, и захотеть отнести ее в кровать на ночь, которую никто из нас не забудет. Так что, отвечая на твой вопрос, я получил именно то, что ожидал.

Улыбка осветила ее лицо, и она наклонилась ко мне.

– О, Адриан.

В другой комнате я показал ей своим покупки и, смеясь, она остановилась на футболки цвета фуксия.

– Ты когда-нибудь видел меня в этом цвете?

– Нет, – сказал я. – Но сейчас самое время, особенно после тех, – я указал на груду цвета хаки на полу, – которые мы собираемся сжечь.

Она снова рассмеялась, и это был самый прекрасный звук, который я когда-либо слышал. Она остановила свой выбор на футболке цвета фуксия и паре белых шорт.

– Ты самый лучший, – сказала она мне.

Правда, когда мы сели за ужин, я узнал, что не был единственным в ее сердце. Она вывела Хоппера из его инертного состояния, и слёзы полились из ее глаз, когда из твёрдой сверкающей статуи он превратился в тусклое, грустное маленькое существо, почти такое же тощее, как и она.

Она прижала его к груди и начала качать, рассказывая ему всякие бессмысленные вещи, которые говорят люди, чтобы успокоить домашних питомцев или детей.

Снова и снова она повторяла, что всё будет хорошо, и я понимал, что она успокаивает не только его, но и себя. Она скормила Хопперу половину своего сэндвича, когда я, наконец, понял что происходит.

– Эй, эй, – сказал я. – Оставь что-нибудь для себя.

– Он так голоден, – сказала она. – Он даже не издает эти жалобные звуки, как обычно, когда хочет еду.

– И эта футболка размера XS по-прежнему слишком велика тебе. Доедай свой бутерброд, и он получит от меня корочки.

Она неохотно передала его, и я клянусь Хоппер уставился на меня, потому что я лишил его ее внимания. Я тоже любил маленького парня, но не было никакого способа заботиться о нем до этого, ведь он мог быть оживлен только Сидни.

Она съела остаток своего бутерброда под моим бдительным взглядом, но не притронулась к конфетам. Я настоял на их покупке. Честно, было бы здорово, если бы она съела их все, ведь я знал, насколько ей нужен сахар и жир.

После этого Хоппер спал, и, я думал, Сидни тоже будет. Вместо этого она пригласила меня в спальню и привлекла к себе на кровати.

– Ты уверена, что тебе не нужно немного отдохнуть? – спросил я.

Она обвила руками мою шею.

– Мне нужен ты.

Наши губы встретились в первом настоящем поцелуе с тех пор, как ее забрали. Это воспламенило меня, напомнив, как сильно я по ней скучал. Я имел в виду то, что сказал ей: не имеет значения, насколько худой она стала.

Для меня она все еще была самой красивой девушкой в мире, и не было никого, кого бы я хотел больше. Кроме того, не было никого, чье присутствие ощущалось бы более правильным.

Даже в разгар нашего побега из Долины Смерти в этих неопределенных условиях, была уверенность, что только с ней, нет ничего, что не может быть достигнуто.

Я прокладывал поцелуи вниз по ее шее и мысленно возвращался к тому, что я сказал о дешевом геле для душа.

Жасмин, смешавшийся с ее собственным запахом, был опьяняющим, гораздо лучше, чем любые духи, которые я когда-либо чувствовал на ней. Ее ноги были как шелк под моим прикосновением, я был поражен тем, как быстро увеличивалось мое желание, и еще более поражен, как ее тоже.

Я переживал, что это слишком много и слишком быстро, но когда я попытался отговорить ее снова, она только притянула меня ближе.

– Ты не понимаешь, – прошептала она, запустив одну руку мне в волосы.

– Ты не понимаешь, насколько мне это нужно, как ты мне нужен, помнить, что я жива и люблю. Они пытались забрать это, но я никогда не забывала. Я никогда не забывал тебя, Адриан, и теперь, когда ты здесь, я...

Она не могла закончить, да и не нужно было. Я знал, что именно она имела в виду.

Мы снова поцеловались, тем видом поцелуя, который связал нас способом, который гораздо больше, чем физический. Я попытался стащить ее рубашку, когда она вдруг остановилась и спросила, затаив дыхание:

– Ты же взял кое-что в магазине, так?

Мой мозг был слишком переполнен мыслями о ней, так что я не сразу осознал, о чем она говорила.

– А? Я много всего купил.

– Защита, – выразительно сказала она. – Там не было аптеки через улицу? Больше выбора, чем где-либо еще.

– Я... ох. Эту вещь. Э, нет, не взял. Думаю, я забыл.

Перед тем, как Сидни забрали, она пила таблетки, и я никогда не думал о предохранении. Я думаю, она предпочла предохраняться таким образом, не доверяя никому справляться с таким важным вопросом. Я вздохнул.

– Разве я не получил очки за то, что был озабочен кормлением тебя, покупкой тебе яркой одежды и доставки тебя в кровать?

Она легко поцеловала меня в губы и улыбнулась.

– Ты получил много очков. Но, к сожалению, не получишь это.

Я наклонился над ней и легко убрал золотые пряди волос с ее лица.

– Знаешь ли ты, как я разрываюсь прямо сейчас? То есть, я очевидно разочарован... но в то же время я люблю тебя еще сильнее за твой все еще тщательный самоконтроль, несмотря на все, что произошло.

– Серьезно? – она сдвинулась так, что я смог положить свою голову ей на грудь. – Моя дотошность и осторожность это то, за что ты меня любишь?

– Я люблю тебя за очень много вещей, Сейдж. Никто и не уследит.

Было печально, что нам пришлось прерваться, но я не жалел об этом.

Хотел ли я секса? Конечно, но еще больше я хотел ее присутствия, ее смеха, ее души. Беспокойные гормоны скоро успокоились, и я получал достаточно наслаждения, просто лежа в ее объятьях.

И когда вскоре она заснула, я почувствовал, что то, что я не пошел в аптеку, было к лучшему, независимо от того, что она сказала.

Восстановление ее здоровья было самым важным сейчас, и я был уверен, что, отдых и конфеты – это лучший способ помочь.

Что насчет меня, я был очень беспокойный. Отчасти это было из-за дневного волнения и близости к ней. С другой стороны было еще слишком рано, чтобы ложиться спать как я привык.

Мне нравилось быть рядом с ней, но некоторое время спустя, я выскользнул из кровати и укрыл ее одеялом. Я с любовью изучал ее пару мгновений прежде, чем выключить свет, и вышел в гостиную, аккуратно закрыв за собой двери, чтобы не потревожить ее.

Я обосновался на диване с конфетами и смотрел телевизор на низкой громкости, чтобы успокоить свои мысли. Я знал, у Сидни, несомненно, было много планов и вычислений, которые были лучше, чем мои, но было трудно не думать о будущем. Куда мы можем поехать?

Где безопасно? И это с Маркусом или самим по себе, что именно это мы собирались сделать с нашими жизнями? Столько энергии только чтобы быть вместе, непростая задача, мы почти никогда не останавливались, чтобы обсудить, что мы будем делать.

Один из наших диковинных планов побегов? Колледж для нее? Неясная жизнь непонятно где? Борьба за свободу мороев и бывших Алхимиков?

– Нет никакого мира для вас, – прошептала Тетя Татьяна, находясь в одном из враждебных настроений. – Нет мира для тебя и человеческой девушки. Это было ошибкой.

– Нет, – сказал я ей. – Мы преодолеем все это. Мы должны.

– Как тогда? – спросила она.

У меня не было ответа после, когда я больше часа смотрел телевизор и услышал крики из спальни. В одно мгновение я оказался там.

Я распахнул дверь и включил свет, черпая силу духа, чтобы атаковать яростную группу Алхимиков, которых я ожидал увидеть, карабкающихся через окно. Но там никого не было - только Сидни, сидящая на кровати, пока ее крики пронзали ночь. Я отпустил дух и поспешил к ее кровати, притягивая ее к себе. К моему изумлению, она стала вырываться и бороться со мной.

– Нет! Нет! Не прикасайся ко мне!

– Сидни, это я, – сказал я, пытаясь словить ее руки до того, как она сможет по-настоящему навредить. Даже в полусне она, по-видимому, еще помнила уроки от нашего инструктора по самообороне, Малахии Вульфа. – Все хорошо. Ты в порядке. Все в порядке.

Она боролась со мной еще немного, и в тусклом освещении я видел этот безумный, перепуганный взгляд в ее глазах. В конце концов, ее попытки прекратились, и узнавание осветило ее лицо.

Она уткнулась лицом в мою грудь и заплакала. Это не были слезы любви из-за воссоединения с Эдди, и даже не слезы печали из-за плохого состояния Хоппера.

Это были полноценные рыдания, которые сотрясали ее тело, сколько бы я не пытался успокоить ее или спросить, что не так. Я не мог ничего сделать, кроме как держать ее, и гладить ее волосы, ожидая пока она успокоится. Когда это наконец произошло, переодические всхлипывания время от времени прерывали ее речь.

– Я... я думала, что вернулась туда, Адриан. В центр переобучения. Когда я проснулась. Было так темно... я имею в виду там, пока я не присоединилась к остальным. Но когда я была в этой камере, там не было света. Они буквально держали меня в темноте. Было тяжело, когда я вышла, смотреть на свет. Три месяца, Адриан. Три месяца я была в клетке, которая по размерам была меньше, чем наша ванная здесь, в темноте. Я думала, что смогу справиться с этим... Я думала, что я сильнее этого... но когда я проснулась, а тебя нет, и я ничего не вижу...

Она снова расплакалась, а я старался взять свои эмоции под контроль. Конечно, мне было грустно за нее. Грустно и больно, что ей пришлось так страдать.

Но в то же время я был зол, так зол, что если бы знал хоть что-то из этого раньше, в центре переобучения, я был бы на стороне Шанталь, помогая ей, а не сдерживая.

Я не был приверженцем насилия или даже злости, но ярость прожигала меня из-за осознания того, что Алхимики могли сделать такое с кем-то настолько ярким и замечательным, кто так верно служил им, и продолжал бы служить, если бы она могла делать это, не обманывая собственное сердце.

Они пытались сломить ее – не только ее мысли, но и ее сущность. Не менее ужасным было осознание того, что все это может быть еще не кончено, и что достать ее из того места было недостаточно.

Какой психический ущерб они ещё ей нанесли? Будет ли это преследовать нас всю оставшуюся жизнь, даже если она будет свободна? Последствия были ошеломляющими, и в этот момент, я ненавидел алхимиков больше, чем кого-либо ещё.

– Уничтожь их! – сказала тетя Татьяна. – Мы найдем их и разорвем на куски!

– Ты больше не там, – сказал я Сидни, крепко сжимая её в объятиях. – Ты со мной, и я не собираюсь позволить чему-либо случиться с тобой.

Дата добавления: 2015-11-04