Я даже не сомневался в этом, учитывая, сколько лет он провел в бегах, но все же выключил звук и просто продолжил смотреть, развалившись на кровати и пытаясь дотянуться до Сидни. Время, когда она обычно ложилась спать, уже прошло, но я все не мог обнаружить ее – наверное, она еще занималась каким-то секретным делом, которое она хотела сегодня сделать.
Телевизор без звука оказался довольно-таки скучным, и я почти отключился дважды, пока не нашел канал с субтитрами, чтобы я мог понимать о чем идет речь. Я смотрел его добрую часть ночи, борясь со сном, пока я продолжал делать периодические попытки добраться до Сидни. Последнее, что я помню - ток-шоу приблизительно в четыре часа утра...
... и затем я проснулся с солнечными лучами, озарявшими комнату, когда Маркус выходил из ванной.
– Доброе утро, – сказал он. – Готов отправиться в путь?
– Я... – я тупо смотрел по сторонам, пытаясь сложить воедино картину того, что случилось. – Я заснул.
Он поднял бровь. – До того как поговорить с Сидни?
– Да, но не потому что не пытался... Я пытался дотянуться до нее дюжину раз. Это не сработало.
– Может, она поздно легла спать, – сказал он.
– После четырех? – Даже с тайным поручением прошлой ночью, я, в конце концов, успел связаться с ней до часа ночи. – Я беспокоюсь, что она так и не легла спать.
– Это проблема?
– Вообще-то, нет, – сказал я. – В крайнем случае, это было по собственному выбору, если она занималась какими-то делами. Что было бы реальной проблемой, так это если бы она спала... и была заблокирована от меня опять.
ГЛАВА 15
СИДНИ
У меня не было времени заколдовать все шприцы сразу, так как я могла делать это только в редкие моменты уединения. Вначале мне удалось закончить с пятью и отдать их Эмме и тем, которым, как она считала, мы могли доверять.
Я почувствовала прилив смелости после того, как Адриан сказал мне, что он получил адрес Кита от Карли, и я не могла дождаться сегодняшнего вечера, чтобы обсудить с ним дальнейшие успехи.
Я знала, что они с Маркусом продвигались к цели, поэтому положение дел имело чрезвычайную важность.
Я бы достигла большего, если бы украденное мною удостоверение личности до сих пор работало. Я знала, что как только тот парень сообщил о пропаже, алхимики отключили его, и это усложняло мне задачу, ведь я даже не могла воспользоваться лифтом. Мне нужно было действовать быстро.
Эмма была впечатлена, услышав, что я была в операционной комнате, но практически ничего не способствовало решению большей проблемы.
– Там не было пункта управления газом?
– Пункт был, – сказала я. – В том числе и механизм, мгновенно вводящий нас в бессознательное состояние в любое время и в любом месте. Но нужен доступ к его основным частям – в первую очередь вроде тех, откуда поступает газ. Откуда он попадает в трубы вентиляционной системы.
Она покачала головой, жалея, что была не в силах помочь.
– Я ничего об этом не знаю, и у меня нет таких знакомых.
Позже я обсудила этот же вопрос с Дунканом в художественном классе. Если Эмма была просто озадачена моими вопросами, то Дункан был ими шокирован.
– Нет, Сидни, остановись. Это безумие. Плохо, что вы отключили его в своей комнате! Отключить весь этаж? Безумие.
Мы по-прежнему работали над глиняными горшками, и теперь нашим заданием было сделать набор одинаковых горшков, что соответствовало идеологии соответствия алхимиков.
– Безумие в том, что одним нажатием кнопки они могут отключить всех нас за пару секунд.
– Ну и что? – спросил он. – Они сделают это лишь в случае восстания или чего-то в этом роде. Никто не глуп настолько.
Когда я ничего не сказала, его глаза расширились.
– Сидни!
– Что, хочешь сказать, что горишь желанием остаться здесь навсегда? – требовательно спросила я.
Он покачал головой.
– Просто играй в игру, и ты сможешь выйти отсюда. Это намного проще, чем постановка злополучной шалости.
– Выйти отсюда как ты?
Мой резкий ответ заставил его вздрогнуть, но я лишь немного почувствовала себя виноватой.
– Я бы сделал это, если бы мог, – пробормотал он.
– Не верю, – сказала я. – Ты находишься здесь так долго и должен знать, что игра лучше чего-то другого. Ты должен быть в состоянии говорить и делать именно то, что нужно, чтобы выбраться отсюда, но ты делаешь то, что держит тебя на месте! Ты боишься действовать.
Я впервые увидела гнев в его глазах.
– Как действовать? Чего именно ты от меня хочешь, Сидни? Зачем мне это? Это небезопасно. Слежка за перевоспитанными алхимиками ведется постоянно. Чтобы не попасть сюда, я должен буду либо толкать речи о морали мороев, либо постоянно оглядываться, чтобы скрыть свои истинные чувства. Там нет победы для нас. Мы облажались. Мы родились в системе, пошли против неё, и были пойманы. Там это неважно. Там ничего нет для нас.
– Что насчет Шанталь? – тихо спросила я. – Разве она не там?
Его руки, которые так ловко работали с глиной, опустились.
– Я не знаю, где она. Может, попала в центр в другой стране. Может, покончила с собой, не стала жить во лжи. Может, получила наказание хуже. Ты думаешь, что одиночная камера и однообразные художественные проекты – худшее, что у них есть? Есть вещи гораздо хуже, которые они могут сделать с нами. Хуже, чем чистка и насмешки. Смелость великолепно звучит в теории, но за неё приходится платить.
– Шанталь была смелой, так ведь? Вот почему ты боишься, – горе на его лице было таким сильным, что я хотела обнять его и, в то же время, хотела треснуть за трусость. – Ты так боишься действовать! Что можешь закончить как она!
Сглотнув, он вернулся к работе над своей вазой.
– Ты не понимаешь.
– Тогда помоги мне понять.
Он стоял тихо.
– Хорошо, – огрызнулась я. – Я сама выясню все о системе управления газом и больше не буду тревожить тебя. Думаю, что ты мог бы пойти и выбросить это тоже.
Я опустилась на колени, словно упав, и быстро закатывая в его штанину шприц, вынутый из моего носка прежде, чем кто-либо смог увидеть.
– Что это? – прошипел он.
– Последний шприц с раствором из моих текущих запасов. Я хранила его для тебя, но ты, вероятно, обойдешься и без него. Может, ты просто хочешь повторно нанести чернила, чтобы перестать думать за себя.
Звонок положил конец занятию, и я повернулась, чтобы выйти, оставив его одного. В тот вечер, готовясь ко сну в ванной, я смогла зачаровать еще несколько шприцев, которые я потом пронесла к себе в комнату.
Я также воспользовалась жвачкой, приклеив её к двери, чтобы снова отключить блокировку после отбоя. Я не могла точно знать, где были основные элементы управления газом, но, судя по моим наблюдениям, я имела некоторую информацию. Эмма заметила, как я приклеила жвачку к двери, её голос был едва слышен:
– Серьезно?
Я кивнула и легла в постель с книгой в установленное для этого время. Когда погас свет, я снова долго ждала, чтобы не попасться на глаза алхимикам-охранникам, а затем начала действовать.
Я переложила подушку, пробормотала заклинание для невидимости, а затем прикрепила украденный мною пропуск к рубашке прежде, чем тихо выскользнуть в дверь. В коридоре я увидела почти то же самое, что и вчера: низкая активность охраны, размещенной в коридоре.
Я прокралась к лифту и лестнице, проводя своим пропуском последней. Охранная панель засветилась зеленым, и я облегченно вздохнула, так как до сих пор имела доступ.
Хотя дверь на лестницу не была совершенно тихой, я смогла осторожно открыть ее и проскочить гораздо более спокойно, чем когда я использовала лифт.
Я просто должна была осторожно открыть его на минимальное расстояние, необходимое мне для прохода. Тогда, на лестнице я заметила то, что также видела в лифте. Не было никакого пути вверх. Был только путь вниз.
Как мы сможем выбраться отсюда? Я спрашивала себя в сотый раз. Это был вопрос, который я обдумывала, начиная со времени попадания сюда. Так или иначе мы должны были выбраться отсюда, ведь, очевидно, Алхимики, работающие здесь входили и выходили.
Дункан рассказал мне, что у них были свои комнаты в другом месте, и они жили там в течение многомесячных смен, пока другие не сменяли их. Как это происходило? Это была задача на потом, и сейчас я сосредоточилась на направлении к этажу операций и чистки.
Я проверила все двери, какие смогла и не нашла ничего похожего на механическую комнату, которую искала. Вспомнив о времени, я вернулась на лестницу и усилила заклинание невидимости, добавляя себе лишние полчаса. Я не могла делать это всю ночь, не с энергией, которая для этого требуется, но это, по крайней мере, позволяло мне проверить еще этаж ниже.
Я не была на этом этаже в течение трёх недель, и на мгновение я застыла посередине коридора. Это была моя камера, в которой они держали меня в темноте в течение трёх месяцев.
Я не думала об этом много с моментом вступления к другим, но сейчас, когда я стояла и смотрела на одинаковые двери, воспоминания вернулись ко мне. Я вздрогнула, вспомнив, как холодно мне было, насколько неудобно было моим мышцам спать на том жестком полу.
Воспоминания о темноте пугали, и я поразилась разницей между моей старой камерой и новой. Мне потребовалось немало сил, чтобы прогнать воспоминания и вернуться в коридор, вспоминая о цели нахождения здесь.
Я не заметила это, когда меня выпустили, но каждая дверь была обозначена буквой «R» и числом. Над «R» надо было подумать. В общей сложности было двадцать комнат, но не было никаких признаков, были ли все они заняты.
Я не посмела просканировать свое удостоверение личности и открыть одну из них. Интуиция подсказала мне, только кто-то с высоким уровнем доступа может открыть их, и, кроме того, если они проверяются, любая щель света мгновенно появится на экране наблюдения.
Так что я просто прошла мимо них, несмотря на чувство тошноты, из-за того, что другие могут быть всего в нескольких футах от меня и страдают сейчас, как страдала я.
Пройдя мимо этих комнат, я остановилась напротив двойных дверей с надписью «ПУНКТ НАБЛЮДЕНИЯ». Двери были стеклянными, и не было никаких признаков того, что за ними кто-то был.
Я колебалась, должна ли я попытаться просканировать свою карточку и проскользнуть внутрь, когда дверь внезапно распахнулась, и два Алхимика вышли наружу. Я быстро покинула их поле зрения, и, к счастью, они быстрым шагом направились в противоположную сторону от меня. Тяжелые двери захлопнулась слишком быстро, чтобы я успела войти, но мне удалось взглянуть внутрь, прежде чем они с лязгом закрылись.
Несколько Алхимиков сидели в маленьких будках спиной ко мне, перед темными мониторами в наушниках. Большие микрофоны были включены на их столах вместе с панелями управления, которые я не могла прочитать.
Здесь проводился мониторинг одиноких заключенных, поняла я. Каждый заключенный постоянно должен быть с наблюдателем, с микрофоном, маскирующим его голос, и панелью, которая контролирует газ и свет.
Я подозревала, что они сменяют персонал, и вот оно, мое доказательство. У меня не было времени, чтобы полностью разглядеть все, особенно часть комнаты, недоступной для меня, но я видела как минимум пять наблюдателей.
Я также с абсолютной ясностью увидела знак выхода. Он был на противоположной стороне комнаты, за наблюдателями и мониторами, не было никаких заблуждений относительно этих светящихся красных букв
Моё сердцебиение ускорилось. Это было он – выход отсюда! В течение нескольких секунд, я задавалась вопросом, как легко было бы проскользнуть и прогуляться до того места. Как я быстро признала – не так то и просто. С другой стороны, это не совсем обычная комната, в которую легко было бы проникнуть.
Эти двери не позволят бросаться внутрь и обратно, и от них достаточно шума при открытии, чтобы кто-нибудь заметил бы их открытие самих по себе. Даже без Алхимиков, напрямую следящих за ними, некоторые сотрудники сидели слишком близко, чтобы быть спокойным.
Вероятнее всего и то, что никто не мог просто «выйти» из этого выхода. Я была бы не удивлена, если бы там стояли реальные охранники, а также находилось больше считывающих карточных устройств, и, возможно, числовые коды для входа и выхода.
Сделав так мало выходов, алхимики изначально создали значительную пожароопасность. Если они чувствовали себя так жестоко по поводу безопасности содержания заключенных, что готовы были принять этот риск, они, конечно, не собирались оставлять этот выход свободным.
И всё же трудно было уйти от этой двери, зная, что находится за её пределами. Скоро, сказала я себе. Скоро. Осмотрев комнату ещё раз, я не выявила ничего примечательного, и направилась обратно к лестнице.
Как только я это сделала, дверь открылась, и вышла Шеридан. Я прижалась к стене, отводя глаза вниз. Краем глаза я видела, что она остановилась, словно что-то искала, а потом пошла дальше. Когда она прошла мимо меня, я подняла голову, и она продолжала идти по коридору, почти в неторопливом темпе.
Наконец, она достигла конца, простояла несколько минут, а затем вернулась обратно в комнату дверей управления, где она вскоре исчезла. Я поспешила на лестничную клетку, прежде чем она вернулась, у меня остался последний вариант: вниз до последнего уровня.
Лифт не шел дальше, чем этот уровень, и лестница закончилась здесь же. Это был последний уровень, я никогда не была на нем, и не могла себе представить, что здесь. Что еще могут они сделать? На дверях, которые я нашла, не было никаких табличек.
Они выглядели идентично предыдущим, и я почти подумала, что просто нашла еще один набор одиночных камер. Они были помечены буквой «Р» и числами, однако, я не нашла соответствующей диспетчерский чтобы быть уверенной что это они.
Я нашла три двери, отмеченные как «механическая 1», «механическая 2» и «механическая 3». За ними, я слышала гул генераторов и другого оборудования. У них не было карт-ридера, но требовался старомодный механический ключ.
Подумав, я вспомнила заклинание-ключ, которое я однажды копировала для мисс Тервиллигер, то, которое открывает обычный замок. Я пробормотала латинские слова, призывая магию в себе, надеясь, что в замке нет ничего слишком необычного. Мощь захлестнула меня, и мгновение спустя, я услышал щелчок. Я мгновенно почувствовала волну головокружения, но проигнорировала его и начала «разведку», открывая другие двери по мере необходимости.
За первой дверью оказалась комната с печью и другой климатической техникой, но ничего из того, что как я ожидала, могло управлять газом. Вторая комната была тем, что мне нужно.
Наряду с генератором и сантехническими системами, я обнаружила огромный бак с написанной на нем химической формулой, которая выглядела для меня как успокоительное. От него шли четыре трубы, пронумерованные по уровням. На каждой был переключающийся ручной клапан. Все они были в положение «ВКЛ».
Я не видела никаких признаков наличия датчика обнаружения изменений на этом уровне. Надеясь на это, я повернула вентиль для этажа с заключенными в положение «ВЫКЛ». Никакой тревоги или погасшего света.
Ободренная, я почти отключила другие, но затем поняла, что подвергла бы разоблачению свои действия. Может быть, здесь не было никаких датчиков, но алхимики бы сразу заметили, если бы газ был отключен на уровне с одиночными камерами. Там они контролировали газ вручную и наблюдали его текущий результат.
Выключение газа на уровне с заключенными повлияет на сон прямо сейчас, и это не будет очевидным для алхимиков. Даже сами заключенные ребята этого не заметят. Алхимики в любом случае не позволяли нам спать по восемь часов; вряд ли кто-то будет иметь проблемы с засыпанием ночью.
Это было тяжелое решение – не отключать газ у одиночных заключенных, но я не могла ничего сделать для них прямо сейчас. У них должно все оставаться как есть, и мне нужно было обеспечить непопадание газа на свой этаж на как можно более долгое время. Судя по размеру бака, скорее всего проходит некоторое время между заправками, но, в конце концов, кто-то придет обслуживать его и откроет клапан. Я должна была побеспокоится об их графике.
В той же комнате, я обнаружила еще один бак с химической формулой, и я не была полностью уверена, но, держу пари, это была другая субстанция, которую однажды я вроде чувствовала в своей камере – она взволновала меня и заставила быть параноиком. Они не используют его с той же регулярностью, что и успокоительное, но я отвернула и этот клапан от своего этажа, на всякий случай. Нам не нужны дополнительные стимулы подозревать друг друга в чем-либо.
Проделав эту работу, я поспешила, игнорируя любопытство по поводу третьей механической комнаты и дверях отмеченных буквой «P». Я достигла своей цели на сегодня и должна вернуться в свою комнату, прежде чем мое заклинание пройдет. Кроме того, я знала, что Адриан будет беспокоиться, если я сильно задержусь. Я поднялась по лестнице обратно до уровня задержанных и заглянула в окно двери перед тем как ее открыть. Никого не было видно. Я приоткрыла ее, чтобы не привлечь внимание камер, и протиснулась в проход...
...и врезалась прямо в Шеридан.
Она специально пряталась в углублении в стене, у двери лифта, и когда я посмотрела в окошко, ее не было видно. Я высматривала людей, дежурящих, а не того, кто ищет меня. И она явно искала меня или таких как я. Мы встретились взглядами, и она абсолютно точно увидела меня. Заклинание рассеялось.
– Сидни, – сказала она. Это было последнее, что я услышала, а потом я увидела что-то похожее на электрошокер в ее руке. Я почувствовала резкую боль, и затем все потемнело.
Когда я проснулась, все было по-прежнему черным. Я думала, что я вернулась в мою одиночную камеру. Но нет, это было по-другому. Здесь не было грубого каменного пола, и я все еще была в форме. Вместо этого я лежала на холодном металлическом столе, и мои руки, ноги, и голова были зафиксированы.
– Ну, Сидни, – произнес знакомый голос. – Мне жаль видеть тебя здесь.
– Я знаю, это вы, Шеридан, – сказала я сквозь стиснутые зубы. Я попыталась потянуть ограничивающие меня лямки. Не повезло. – Вы не должны прятаться в темноте.
Крошечный лучик света, включенный через фильтр в потолке, светил достаточно, чтобы осветить ее красивое, но жесткое лицо.
– Это не просто темнота. Ты находишься во тьме, потому что твоя душа во мраке. Ты не заслужила света.
– Тогда почему я здесь и не возвращаюсь в свою клетку?
– Клетка нужна для искупления ваших грехов, и чтобы вы могли осознать свои ошибки, – сказала она. – Ты устроила хорошее шоу, но явно ничему не научилась. Твой шанс на искупление прошел. Кроме того, нам нужны ответы на вопросы касательно твоих последних выходок, – она подняла свое украденное удостоверение личности. – Когда и как ты это взяла?
– Я нашла это на полу, – быстро сказала я. – Вы, ребята, должны быть более осторожными.
Шеридан издала драматичный вздох.
– Не лги мне, Сидни. Мне это не нравится. А сейчас давай попробуем еще раз. Где ты взяла карточку?
– Я уже сказала вам.
Вдруг боль пронзила каждую часть моего тела. Это была странная смесь ощущений, ползающих по всей моей коже и заставляющих гореть мои нервные окончания. Если бы вы могли как-то объединить удары электрического тока, укусы пчел и порезы бумаги, это будет похоже на то, что я испытала. Это длилось всего несколько секунд, но я, тем не менее, обнаружила, что кричу от боли.
Свет, освещавший Шеридан, был выключен, погружая нас в темноту, но когда она снова заговорила, стало ясно, что она не сдвинулась.
– Это был самый слабый разряд, только для пробы. Пожалуйста, не заставляй меня делать это снова. Я хочу знать, как ты получила удостоверение личности, и что искала там.
В этот раз я не лгала ей. Я просто молчала.
Боль была такая же, но на этот раз длилась намного дольше. Я не могла сформировать любую связную мысль, пока все это происходило. Каждая частичка моего существа была слишком зациклена на этой страшной мучительной агонии.
Одной из вещей, которые я любила в нашей с Адрианом интимной связи – кроме явного, он потрясающе сексуален и хорош в этом деле – то, что в эти редкие моменты мой постоянно мыслящий мозг переставал думать, позволяя мне сосредоточиться только на физическом восприятии.
Это отчасти было тем, что происходило со мной сейчас, с одним отличием, что физическое впечатление было далеким от того, что я имела и могла бы получить с Адрианом. Мой мозг не мог ни о чем думать. Все сфокусировалось только на моем теле и боли.
Когда боль прекратилась, у меня на глазах стояли слёзы, и я услышала, как Шеридан снова засыпает меня вопросами.
Она добавила еще пару.
– Как ты избежала обнаружения? – и – Как ты вышла из своей комнаты?
Я едва успела бы ответить, даже если бы захотела, прежде чем боль возобновилась. Когда целую вечность спустя она закончилась, Шеридан вернулась к вопросам. Затем все повторилось.
Во время одной из коротких передышек мне удалась достаточно связная мысль – я поняла ее тактику. Она бросала мне разные вопросы в надежде, что я буду так доведена до предела от боли, что ляпну ответ хоть на что-то. Вероятно для них даже не имело значения, на что именно.
Их целью было заставить меня говорить, и у меня было ощущение, что обычно заключенные в моей ситуации так не прекращали говорить, как только начиналась эта пытка. Было сильное желание сказать все, чтобы убрать боль.
Я, конечно, чувствовала это желание, и должна была прикусить губу, чтобы не рассказать ей все, что она хотела. Я попыталась мысленно сосредоточиться на лицах тех, кого любила – Адриана и моих друзей.
Это работало немного во время затишья, но как только снова начались пытки, ни одна мысль или картинка не могла удерживаться в моей голове.
– Меня сейчас вырвет, – сказала я в какой-то момент. Я не знаю, как долго это продолжалось. Секунд, часов, дней. Шеридан, казалось, не верила мне, пока я не начала кашлять, ощущая позывы к рвоте.
Это был другой вид тошноты, не медицински спровоцированный – как во время чистки. Это был ответ моего организма на нагрузку, большую, чем та, с которой он мог физически справиться. Кто-то подошел ко мне с противоположной стороны комнаты и расстегнул достаточно креплений для того, чтобы я перевернулась на бок, где я откашляла то немногое, что было у меня в желудке.
Я не знала, подставили ли они какую-нибудь емкость, и мне действительно было все равно. Это была их проблема.
Самая сильная рвота прошла, я едва могла разглядеть Шеридан, спокойно разговаривающую с кем-то в другом конце комнаты.
– Иди позови «сообщника», чтобы помочь нам, – сказала она.
Мужской голос звучал скептически.
– Между никем из них нет какой-либо привязанности.
– Я знаю таких как она. Что она не даст за себя, она могла бы дать за другого.
Звук двери указал, что ее коллега покинул помещение, и когда я была вновь сдержанной и чистой, ее слова вызвали ужасный факт. Кто-то предал меня! Шеридан специально искала меня, что помогло развеять заклинание.
Я была глупа, думая, что, делая солевые чернила, создам своего рода связи между другими и мной. Единственный плюс к этому было то, что я отключила газ, как и планировала, но какова цена?
Это было, насколько я могла предположить, потому что пытки начались снова—и, невероятно, это было хуже. Я не завыла, может быть, потому что мое тело не могло набраться сил, но я не могла остановить крики, заполняющие комнату.
Я ненавидела себя, что показываю им эту слабость, за признание, что они добрались до меня... но это было все, что я смогла сделать, чтобы не рассказать им все секреты, что у меня были, в течение пауз.
Я не буду говорить, поклялась я. Если я иду на это, то я сделаю это с ними, зная, что они не такие мощные, как думают.
– Почему ты заставляешь нас продолжать делать это, Сидни? - спросила Шеридан издевательски грустным для нее тоном. – Мне это нравится не больше, чем тебе.
– Я искренне сомневаюсь в этом, – выдохнула я.
– И я думала, что ты достигла такого прогресса. Я была почти готова вознаградить тебя за хорошее поведение. Может быть, встреча с твоей семьей. Может быть, это.
Крошечный прожектор осветил ее снова, и что-то мерцающее в ее руке. Это был мой крестик, маленький деревянный, что Адриан сделал мне, украшенный цветками утренних глорий.
Они пытались подкупить меня этим, когда я впервые прибыла, как будто одного материального предмета было достаточно, чтобы сломать меня. Видя это сейчас, в моей груди появилась боль — хотя это, возможно, были последствия пыток — и мои глаза наполнились слезами грусти, а не боли.
– Ты могла бы получить его сейчас, – приятным голосом сказала она. – Ты могла бы получить его, и мы могли бы остановить боль. Все, что тебе нужно сделать, это сказать нам, что мы хотим знать. Это действительно прекрасная вещь. – Она подняла его с восхищением, а затем, к моему полному ужасу, повесила его на свою шею. – Если ты не хочешь, я могу оставить его себе.
Я чуть не сказала ей, что он был сделан вампиром, но опасалась тем, что она может его уничтожить. Так что я молчала, позволяя ярости бурлить внутри меня — по крайней мере, до тех пор, пока пытки не возобновились, и тогда во мне кипела только агония.
Я потеряла счет времени, пока ее коллега не вернулся. Это обеспечило мне передышку от боли, и несколько новых прожекторов включились, в том числе один, неприятно светящий мне в лицо. Свет также показал, что человек вернулся не один.
– Посмотри, Сидни, – сказала Шеридан. – Мы привели тебе друга.
Мужчина потащил кого-то к моему столу. Эмма. Я почти обвинила ее в предательстве прямо здесь. В конце концов, она была идеальным кандидатом. Она сделала это из-за преступлений ее сестры, а также из-за своих собственных.
Она уже получила от меня соляные чернила и ничего не теряла, предавая меня, особенно если могла убедить их в своей невиновности. Она была также единственной, кто знал наверняка, что я некоторое время отсутствовала прошлой ночью.
И все же... в ее глазах был ужас, который удержал меня от обвинений. Может быть, она была наиболее вероятным предателем, но могла им не быть, я не могла намекать, что она могла быть причастной к моим планам.
– Кто сказал, что она моя подруга? – спросила я вместо этого.
– Ну, она собирается поделиться своим опытом, – сказала Шеридан. – Если это не является основанием для дружбы, я не знаю что это, – она коротко кивнула, и Эмму увели из моего поля зрения. Другой ассистент вышел вперед, помогая мне сесть так, чтобы у меня был лучший вид на происходящее: они прикрепили Эмму к столу так же, как и меня.
– П-пожалуйста, – она запнулась, безрезультатно сопротивляясь, как и я ранее. – Я ничего не знаю. Я не знаю, о чем идет речь.
– Она права, – сказала я. – Она ничего не знает. Вы зря тратите свое время.
– Нам все равно, что она знает, – весело сказала Шеридан. – Мы все еще хотим знать, что знаешь ты. И если методы убеждения, использующиеся на тебе, не работают, возможно, ты будешь более сговорчивой, видя их на других.
– Убеждение, – сказала я с отвращением. – Вот что значит «P» (от англ. – persuasion) на дверях. Мы на самом низком уровне.
– Именно, – сказала Шеридан. – Ты совершила маленькую экскурсию прошлой ночью, судя по дверям, которые ты открывала картой. Скажи нам, почему ты это сделала и как не появилась на камерах, иначе...
Она кивнула, и в ту же секунду, когда Эмма начала кричать, я поняла что произошло. Она не предавала меня. Я сама облажалась.
Я волновалась, что парень, чья карта у меня, может сообщить о пропаже и отключить ее. Без сомнения, он сообщил об этом, но вместо того, чтобы сообщить об этом, они ждали, не использует ли ее кто-нибудь.
Их система записала каждый случай его использования. Я была идиоткой, выложив идеальный путь для преследования, и только заклинание невидимости спасло меня от немедленного захвата.
Я надеялась, что проверила достаточно мест, чтобы скрыть свои намерения, тем более, что механические комнаты не требовали ключ-карты. Были велики шансы, что никто не знал, что именно я сделала.
Но это не спасало Эмму от тех же пыток. Моя кожа пошла мурашками, когда я наблюдала, как боль разрушает ее тело, и я почувствовала себя плохо совершенно по-новому.
– Она невиновна в этом! – воскликнула я, когда они остановились. – Какими больными вы должны быть, чтобы делать это?
Шеридан усмехнулась.
– Никто по-настоящему не невиновен — по крайней мере, не здесь. Но если ты действительно веришь в это, то это гораздо печальнее, чем то, что ты позволяешь ей так страдать.
Я смотрела на Эмму и чувствовала, как разрываюсь от нерешительности. Как я могу отказаться от всех своих планов? И все же, как я могу позволять этому продолжаться? Мои размышления приняли за отказ, и они возобновили процедуру.
Я не могла больше смотреть на это, и когда произошел следующий перерыв, я выпалила:
– Как вы думаете, что я делала? Я искала выход!
Шеридан подняла руку, останавливая невидимого мучителя, владеющего управлением.
– Тебе удалось?
– Думаете, я была бы тут, если бы нашла? – отрезала я. – Единственное, что я видел, ваше управление комнатами «размышления», и очень хорошо охраняемое.
– Как ты передвигалась незамеченной? – потребовала она.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |