В голове Сандро в этот момент бушевала буря. Его прежней вере был нанесён колоссальный удар. Сам он считал, что в его мировоззрении происходит переломный момент, после чего он уже никогда не будет относиться к церкви с прежним уважением. И осмыслить это было несложно, а вот сказать об этом было тяжело.
- Пожалуй, Меларикс был прав, - в этом ему признаться было легче всего.
*********************
Однажды ночью Сандро никак не мог заснуть. Он уморился на прошедших занятиях, и перед следующими нужно было как следует отоспаться, но… ничего кроме зевоты. Сон никак не наступал. На времясчёте было два часа ночи. Сандро лёг ровно три часа назад и всё это время боролся с бодрствованием. Он повернулся на другой бок. Под тонкое одеяло просунулся прохладный воздух. Сандро закутался, лёг поудобнее, но… то же самое. Не давали покоя всякие мысли. «И откуда только они берутся?» В ночном полумраке его глаза нащупали на стене наградную шашку генерала Дорлиха, оружие, принадлежавшее королевскому роду Пэлии. «И ради чего люди разжигают войны? Из-за трофеев? Славы? У человека есть две очень важные, неразрывно связанные друг с другом потребности: первая - воспринимать окружающий мир, вторая - отражать его обратно таким, каким воспринял. Вот я отражаю его в своих рисунках. А как отражал его Дорлих? В войнах? Навряд ли. Скорее всего он находил возможность проявить себя в верности короне и её защите. Планирование войн было для него делом вторичным, вытекающим из присяги. А что с отцом? А с ним всё понятнее». В голове ударом тока возник неприятный вывод о том, что отец-то и был одержим великими войнами. Развивать этот вывод было слишком болезненно, и он старательно отгонял его. Позже ему вспомнилась мама, как она укладывала его спать, как рассказывала на ночь сказки, провожая его в мир сладких снов. Тогда одеяло было тяжелее и теплее, воздух в спальне в середине зимы бывал до мурашек зябким. Но это было, пожалуй, самое спокойное время в его жизни. Сандро уже примирился с тем, что мамы нет и что она осталась лишь в его памяти. Но эта память его согревала. Он ещё раз поправил одеяло, подобрав ноги, лёг совсем как в детстве. По спине даже пробежали мурашки, будто он находился в замке в своей спальне, а мама только что закончила колыбельную и тихо-тихо закрыла за собой дверь. Но потом пришла мысль, что сейчас и замок уже совсем не тот, что от всего прежнего остались лишь воспоминания…. Сейчас в столице засели Энрель знает кто. Чёрт их знает, что у них на уме. После разговоров с Граатом Сандро не покидали его слова, что демоны воздействуют в первую очередь на мелочи, зато постоянно и в самый неподходящий момент, пробуждая и поддерживая злобу, пока душа не станет демонически чёрной. Он перевернулся на другой бок. На времясчёте - четыре часа. «Над Святословом сейчас ещё темно, солнце над ним поднимется не раньше, чем через четыре часа. В каком же состоянии я завтра пойду на учёбу, если сейчас же не усну? И, Энрель – свет всемогущий, не иначе всё это демонщина. Что если они сейчас нарочно выкручивают мне мозги, чтобы я не сдержалсяя и начал чертыхаться? Стоп! Кто-то из преподавателей, а может, и сам Граат говорил, что весь Первемунт защищён антимагической оболочкой и ни одна враждебная магия за неё не проникнет. А если проникнет? Нет, это всё от бессоницы». Ближе к пяти часам на Сандро начал накатывать сон, под его приятной тяжестью сомкнулись веки, раздумья распались подобно рваным клубам дыма. «Но вот чёр…, - мысленно чуть не выругался он. – Уже пять часов, уже скоро вставать! Значит, когда мне нужно было спать, то мне не хотелось, а перед самым подъёмом в сон потянуло?! Вот демонщина! И тут не властен сам Энрель! Нет, я специально сейчас не дам себе уснуть, чтобы не поддаваться ничьему воздействию! А сейчас… зато сейчас в ритм войду, и когда сегодня приду с занятий, то вот тогда-то я и поддамся сну. Но только не сейчас, пусть всё наступает своевременно!»
Сандро встал с кровати и начал свой новый день. Сделал крепкий кофе, поднялся на крышу дома. Весь летающий город ещё был погружён в ночную тишину. Далеко-далеко на востоке в глубинах пурпурного бархата облаков вспыхнули огненные искры – первые предвестники рассвета. В утреннем небе ещё горели звёзды, рассвет наступал неторопливо. Что-то нежное на ушко шепнул ветерок. Сквозь ленивые облака в небо проглянули первые солнечные лучи, уснувшие дома лизнули длинные тени. Чашка в руках больше не грела и вместо кофе заполнилась прохладной печалью. Сандро проводил последние звёзды, встретил новый день и спустился в дом, к повседневным делам.
Выдержав день по расписанию, Сандро чувствовал себя довольно-таки бодро. После обеда в одной из лабораторий ему предстояло встретиться с самим лордом Гарусом. Что сулила эта встреча, он не знал, ему даже не сказали, что почитать, как подготовиться. Лорд стоял у окна с подзорной трубой. Он встретил принца широкой улыбкой.
- Мой принц, как я рад вас видеть! Как ваши дела?
- Приветствую, лорд Гарус. Дела – нормально, просвещаюсь с вашей помощью.
- Очень рад за вас, - сказал лорд, улыбаясь, и протянул ему подзорную трубу. – Хочу вам кое-что показать. Взгляните вон туда. Видите большую башню?
Сандро направил трубу в указанном направлении и нашёл высокую широкую башню с трапецевидным низом, обвитым цветущими лианами, и с длинным золотистым шпилем на четырёх сферических куполах.
- Это Башня мудрости, - пояснил Гарус. – В древности там жили джинны – самые могущественные маги, обретшие бессмертие.
Правый глаз Сандро блеснул любопытством.
- Как же им это удалось?
Лицо Гаруса стало задумчивым, он молчал, переведя взгляд далеко за горизонт, словно нарочно дразнил юношу.
- Расскажите мне, лорд Гарус!
- Тысячу лет назад после долгих экспериментов мудрейшие магистры совершили величайшее открытие: способ управления самой жизненной субстанцией. Следующим шагом должно было стать обретение вечной жизни. Однако, к своему разочарованию, магистры поняли, что жизненная субстанция, потревоженная магией, стремится отделиться от своего тела, и тело из-за этого стареет значительно быстрее. Решение было одно: зачаровывать предметы, превращая их в филактерии – вместилища душ. Когда же приходили в негодность и филактерии, то их просто заменяли новыми. Бессмертные нарекли себя джиннами. При них оставались их знания, магическая сила возрастала стократно, но – главное – их мудрость больше не ограничивалась сроком жизни. Получив такое могущество, часть джиннов захотела абсолютной власти над всем Ацвегом, другая часть вознамерилась им помешать, и между ними разразилась война. Первые проиграли, а вторые стали размышлять. Пережив свой естественный срок, не все способны оставаться прежними, многих очерняет тьма, и они превращаются из мудрецов в безумных монстров. Даже раскрыв тайны жизни и смерти, внутренний мир человека остаётся непроходимым лабиринтом, полным тайных комнат. И тогда оставшиеся джинны пришли к соглашению: даровать бессмертие только самым достойным. При этом они накладывали на себя три непреодолимых ограничения: невозможность своей магией воздействовать на разум, отбирать чужую жизнь и давать новую. Так многие века они раскрывали тайны мироздания и передавали их своим ученикам – молодым магам. Есть сведения, которые скорее всего достоверны, что несколько филактерий попали к магам света, называвшим себя энрельскими монахами. Произошло это как раз накануне 766 года. Кто знает, чего достигли маги света, переняв тайны жизни и смерти. Вот только не случайно тогда появился архангел Арамзеллы. Потом грянула война и стёрла с просторов небес летающие города и всех джиннов. Сейчас эта башня не более чем памятник истории, в ней нет ни единой филактерии. В1010 году все их вывезли в Сокол, где они и сгинули в пещерах Грамагхона. И все секреты джиннов утрачены для нас навсегда.
- Это многое объясняет. Эх, хотел бы я узнать, как джинны обращались с жизненной сущностью. Каково это жить вечно?!
- Стать бессертным - значит подчинить себе своё тело, а потом, отбросив всё лишнее, сделать его лучше. Так говорили джинны. Но каждый раз это требовало от них общих магических усилий. А вот вы, мой принц, уникальны, - с восхищением сказал Гарус. – Скажите, мой принц, вы хотите научиться давать жизнь с помощью вашей силы?
- Да, лорд магистр, хочу, - решительно ответил Сандро.
- Но жизнь в самом своём начале всегда подразумевает смерть. Где граница между ними? И есть ли смысл бесконечно поддерживать жизнь в том, кто уже отжил своё? Представьте больного старика, который болен неизлечимо. Он живёт, борется, но со временем это причиняет ему страдания, которые невозможно облегчить. Стоит ли беречь его жизнь? – лорд говорил с ехидством, будто прощупывая принца.
- Да, конечно, - твёрдо сказал Сандро. – Он человек. Если он хочет бороться, значит, ему нужно помочь. Это же человечно.
- Правильный ответ «нет». Человечно прекратить его мучения. Беда в том, что все боятся смерти и не хотят сводить счёты с жизнью, даже если она утратила смысл. Стремление ему помочь - это стремление утолить своё сострадание. Да, человечно помогать, но только когда это в ваших силах и имеет смысл. Вы лучше поймёте суть жизни, если сначала познаете её зарождение. Вам по силам победить болезни и смерть. Только вы сможете узнать секреты джиннов и ангелов.
Сандро стыдливо опустил глаза. Хоть надежды лорда и польстили ему, он всё ещё стеснялся своих способностей, они оставались для него очень личными, закрытыми. В этот момент он вспомнил себя у могилы матери, и сердце бешено заколотилось в груди.
- Лорд Гарус, а может всё-таки лучше, чтобы жизнь оставалась жизнью, а смерть смертью?
- Всё так и останется, мой принц. Но сколько несправедливых смертей можно будет избежать, сколько бесценных жизней можно будет сохранить! Когда Энрель забирает к себе молодых и здоровых, разве это его высшая благодать? Ни я, ни вы не можем переделать весь Ацвег. Но вы можете оставить после себя важнейший след, вам стоит только немного набраться опыта. Идущий осилит дорогу.
Решение давалось Сандро непросто. «Что если лорд Гарус прав, и мне дано большее, чем я подозреваю».
– Нельзя судить Создателя. А вот человек уж точно не прав, когда отбирает чужую жизнь. Я попробую, лорд Гарус.
В лабораторию вошёл Милнус и поклонился им обоим.
- Мой принц, вот и ваш помощник, - сказал Гарус. – Кажется, он давно тянулся к лабораториям. Теперь эта лаборатория в вашем распоряжении, здесь есть всё необходимое. Если вам будут нужны лаборанты или что-то ещё, то дайте мне знать.
- А как же вы? Вы разве не будете с нами? – изумился принц.
- Без меня вы вместе добьётесь гораздо большего. Вы молоды, любознательны. Мне же нужно часто бывать внизу – в Бинзаре, чтобы управлять герцогством. Но я буду заглядывать к вам по мере возможности. Мне безумно интересно, что вы откроете, - после этих слов он улыбнулся, на прощание поклонился Сандро и отправился к выходу. – Удачи, молодые люди.
Сандро и Милнус остались вдвоём и переглянулись.
- Вот это здорово! Наконец-то я смогу запросто колдовать! – вдруг завизжал от радости алхимик.
- Постой-постой! Почему лорд Гарус прислал именно тебя? Тебе же ещё нельзя творить заклинания!
Блестящий настрой покинул Милнуса так же внезапно, как и посетил. Он повесил нос, опустил руки, даже ссутулился от безутешной грусти и уже повернулся в сторону вивария:
- Ой, и правда, я совсем забыл, прости, пожалуйста. Я сяду вон там в сторонке и буду кормить хомячков.
Сандро растерялся от такой молниеносной смены настроения. Он смотрел на друга и не в первый раз задумался «а не сумасшедший ли он».
- Милнус? – тихо позвал он.
Тот резко обернулся, на лице уже ширилась улыбка до ушей:
- Да он мне разрешил, представляешь? Разрешил колдовать! Ура! Мне поручено наблюдать за тобой и пробовать повторять. Я же на лету всё схватываю, соображалка-то работает - умище! - хвалился он, задрав нос и поигрывая бровями. – Слушай, то, что ты творишь с живыми и мёртвыми - это старая магия, которая давно утеряна. Мне велено помочь тебе перевести её на более доступный язык, понимаешь? Помнишь, на кладбище я тебе сказал, что поступил бы так же? Я готов перенимать опыт.
Принц подумал: «А всё-таки лорд Гарус был прав – лучше уж вдвоём с Милнусом, чем под присмотром неизвестно кого. С этим типом мы уже хотя бы знакомы».
– Да уж готов, это я вижу. Давай я покажу тебе, что здесь где.
И они с интересом взялись за дело. Для начала нужно было всё подготовить. Сандро уже работал в лабораториях и знал, что ему понадобится, а что лучше убрать в подсобку. Здесь всё требовало бережного отношения, поэтому всё лишнее аккуратно складывалось в коробки. Милнус тоже не сидел на месте, он участвовал по-своему: размахивал палочкой и заставлял слишком пузатые склянки самим отправляться в шкаф.
- В лаборатории не стоит колдовать просто так. Здесь всё делают руками, а колдуют только в экспериментальных целях, - поучал его Сандро. – А так ты впустую растрачиваешь силы и мне не даёшь сосредоточиться.
Милнус это запросто терпел, к тому же принц был главным, а ему подобало у него учиться. Для него это была увлекательная игра, только очень важная и ответственная. Да и помнил он погром у Сандро дома, поэтому решил, что будет лучше слушать его.
- Хорошо, понял, больше не буду, а то разобью ещё что-нибудь.
- Лучше расскажи, чем закончилась та вечеринка. Я ничего не помню.
- Тебя-то дежурные увели, а мне потом с мамой пришлось поговорить… В общем, ходим мы сейчас все по струнке, даже Форзику разрешено больше, чем мне. Слушай, я так рад, что хоть здесь смогу оторваться!
- Что сможешь?
- Короче говоря, мне сейчас здесь лучше, чем дома.
Работа у них кипела. В первый же день они расставили всё как надо, запаслись свечами, так как вечера наступали рано, и настроили увеличитель. Это был громоздкий прибор, состоявший из главной трубы, регулирующих винтов и двух стеклянных предметных камер: одна – маленькая – для рассматривания предмета, вторая – большая – для демонстрации результата. Внизу главная труба оканчивалась мармалетовым глазом, как у голема.
- Цель прибора, - объяснял Сандро, - показать такие мелкие предметы, которые не видны человеческому глазу. Вот сюда помещаем то, что нужно рассмотреть, а в ту камеру прибор сам выводит изображение. Я покажу, как это работает. – Он взял заранее приготовленный препарат – тонкий срез листа мандрагоры, зажатый между двумя прямоугольными стёклышками – и поместил его в малую предметную камеру, потом нажал на рычаг. Мармалетовый глаз поморгал и настроился на препарат. В главной трубе происходили все таинства преобразования малого в большое.
- Ого, так всё это магия! – воскликнул Милнус, и на этот раз он был уверен в своей правоте, так как чувствовал, как, скрипя тоненькими шестерёнками и кристаллами, в приборе плетётся неизвестное заклинание.
- Да. Это сделано, чтобы не обременять экспериментатора лишними заклинаниями.
В большой предметной камере медленно вырисовывалась расплывчатая картина – тесно прижатые квадратики с кружочками в центре. В них постоянно бурлили какие-то процессы, что-то образовывалось и выводилось наружу, что-то, наоборот, поступало из вне.
- Смотри, Милнус, я называю это ячейками жизни. Из них состоят все организмы. И наши с тобой тоже.
- Не сажайте меня на кактус!, - воскликнул удивлённый алхимик. – А ты их чувствуешь прямо так?
- Только если очень сосредоточусь, они очень маленькие. Вот я и хочу потренироваться, чтобы мне легче было с ними работать. Это займёт примерно неделю, может больше, - он протянул руки к малой предметной камере и закрыл глаза, настраивая своё восприятие.
- Так работай так! Всё же видно через прибор.
- Увеличитель не показывает жизненную сущность, а я воспринимаю только её.
- А какая она, эта сущность?
- Алая, красная, зависит от активности процессов внутри. Вот видишь этот кружок в центре ячейки? – он показал его, не открывая глаз. - Он самый красный, там происходит больше всего процессов, а всё вокруг тебе кажется прозрачным, невидимым. Но там тоже что-то происходит, но меньше, а мне это видится чуть бледнее. – Сандро устало потёр лицо, открыл глаза, поморгал. Правый глаз покраснел от напряжения. – Всё, устал. Хватит на сегодня. Темнеет быстро. А увеличителю нужно много света.
- О, задачу понял, - выпалил Милнус.
В следующий раз Милнус откуда-то приволок массивную люстру. Радостно дирижируя палочкой, он закрепил её над увеличителем, и навтыкал свечей. Сандро это понравилось, теперь недостатка света в лаборатории не было.
- Сандро, когда мы приступим к поднятию мёртвых? Мне хочется научиться этому.
- Не спеши, Милнус. Я и сам не собираюсь это делать. Вначале мы должны понаблюдать за течением жизни и за её увяданием. Ты можешь чувствовать, как я?
Тот растерянно хлопал глазами.
Сандро принялся объяснять, что конкретно Милнус должен почувствовать, как это выглядит, постоянно показывал ему пример. Чувства алхимика не распространялись дальше обычных и чутья к остальной магии. Сандро ставил его вверх ногами, чтобы кровь прилила к голове, пробовал остужать её с помощью замораживающего заклинания, чтобы кровь наоборот отхлынула. «Быть может, всё дело в сознании, которое притупляет чувства?» Но Милнус был безнадёжен. Потом они бросили эту затею и перешли к практике. Первое, что хотел увидеть Сандро, так это зарождение жизни в новом живом существе. Как это сделать?
- Не знаю. Нам известно, что жизнь вдыхает сам Создатель, - рассуждал он. – Значит, нужно в деталях изучить беременность. И лучше с самого начала. Милнус, пойдём-ка в виварий.
Сандро провёл руками возле каждой клетки и огорчённо сказал: - Здесь нет ни одной мыши или хомяка с… ну… с маленькими внутри.
- Но мы знаем после чего они там появляются, верно? – не вешал носа Милнус.
Он быстренько подобрал каждой твари свою пару и рассадил их по отдельным клеткам. Началось ожидание.
- И что дальше? – спросил Сандро.
- Как что? Ты же хотел увидеть всё с самого начала.
И юные маги уселись возле клеток. Грызуны не заставили себя долго ждать. То, что видел Милнус, нельзя назвать научным открытием. Он сидел с кислой миной, подперев голову рукой, и чуть не засыпал. Зато Сандро не мог оторвать от клетки руки. Он наблюдал то, чего, наверное, не видел никто другой: слияние родительских «ячеек». Из них образовались новые, а через некоторое время уже эти новые принялись дробиться, а потом расти. Этих песчинок жизни никто больше не касался, никто не вдыхал в них жизнь, жизненная сущность была с ними изначально - передалась от родителей. От напряжения Сандро стало жарко, душно, он снял накидку, с него градом лился пот, но единственный глаз светился от любопытства, он устал, но не мог прекратить наблюдение. Жажда знаний пробуждала в нём всё новые и новые магические силы, и даже Милнус удивился его выносливости. «А ведь принц рассчитывал повысить своё восприятие не раньше, чем через неделю, неужели он уже достиг нужного уровня?» – недоумевал он. В конце-концов Сандро утомился настолько, что просто повалился на пол. Милнус подскочил к нему и помог подняться. Юный принц был очень доволен.
- Милнус, ты должен это видеть! Это неописуемо! Одна жизнь порождает другую!
- А дыхание Энреля? Ты его видел? – не терпелось алхимику.
- Нет. В том-то всё и дело, что нет!
Теперь уже Милнус мысленно задавал вопрос: «С тобой всё впорядке, голова не кружится?»
- Подожди, ты уверен? - встрепенулся он, и Сандро живо закивал головой. - Тогда что это значит?
- Понятия не имею. Наверное, Энрель вдохнул жизнь только в самых первых существ, а дальше те передавали её своим потомкам, те своим, потом те своим, потом…
- Подожди! Я понял, что ты хотел сказать.
Оба замолчали. Милнус смотрел на Сандро с недоверием, будто тот абсолютно не понимал, что сказал.
- Отдохни. Завтра продолжим, - сказал наконец Милнус.
- Да-да. Я попрошу тебя рассадить всех животных обратно по своим клеткам. Мало ли что. Вдруг завтра в эксперименте поучаствуют остальные, так я хочу ещё раз взглянуть на самое начало.
Милус рассаживал лабораторных животных. От услышанного в голове немного кружило. Ведь немыслимо, чтобы Создатель не вдыхал жизнь в каждое живое существо в самый первый момент его появления! Он, и никто другой, должен это делать! «Но, Энрель всевышний, а что если Сандро хоть на толику прав? Сам я никогда ничего подобного не чувствовал. Кому же верить: священникам, у которых восприятие ещё слабее моего, или юному магу, который на глазах у свидетелей поднимал мёртвых и победил демона, пользуясь только своей волей? Как быть? Кто прав?» – терзал себя сомнениями Милнус. Его руки от этого становились всё менее ловкими. – Сандро, - собрав горстку уверенности, сказал он, - я тоже хочу это увидеть.
- Но как? Ты же не можешь чувствовать, как я?
Милнус показал на увеличитель:
- С помощью него.
Сандро подошёл к прибору, внимательно осмотрел, словно впервые видел, и не мог унять непонимание:
- Как? Мы же не поместим туда мышей? А убивать их я не стану.
- Ради науки можно!
- Но я же рассказал тебе всё. Поверь мне.
- Я уже в Энреля верю, понимаешь? Может, Ацвег и сложнее, чем мы предполагали, но создан он Энрелем. В другое я верить отказываюсь. А теперь я хочу понять, не рехнулся ли ты. Просто покажи мне это и всё. Мыши же есть.
- Нет! Я не позволю их убивать! Скорее ты научишься чувствовать жизнь. Но ещё раньше я извлеку эти ячйки, и вот тогда ты увидишь их под увеличителем.
Это случилось через много дней, и то не с первого раза. Сандро извлекал «ячейки» крайне осторожно с помощью простых заклинаний. Только он и больше никто в Ацвеге мог проделать такое. Никто не видел столь малюсенькие предметы. Животные почти ничего не чувствовали. Однако поначалу маги не знали, что с ними делать, и несколько раз «ячейки» погибали, прежде чем оказаться под увеличителем. Затем Сандро понял, что им нужна среда, подобная внутренней среде животных. Одним поздним вечером раза с сотого, а может, и больше, Милнус сумел подобрать подходящий состав, в котором, как ему сказал Сандро, «ячейки» чувствовали себя в норме. Потом выяснилось, что у них нет подходящей склянки для наблюдения за процессом под увеличителем. Тут опять пригодились знания Милнуса: он сделал необходимую смесь песка, и они попытались изготовить склянку прямо в лаборатории. У Сандро уже был опыт обращения с заклинаниями огня, он творил и удерживал на кончике волшебной палочки мощное ревущее пламя достаточного жара, чтобы расплавить песок и превратить его в жидкое податливое стекло. С помощью нехитрой магии, двигая в заданном направлении воздух, Милнус придавал ему плоскую форму с низкими краями. В какой-то момент пламя у Сандро неожиданно разбушевалось и подожгло стол. За один короткий миг алхимик выдавил из воздуха столько влаги, что её хватило пресечь пожар на корню. И теперь принц убедился, что его друг может быть не только хвастуном, но и при надлежащем обучении очень полезным помощником. Он мог быть ответственным и мог относиться к делу со всей серьёзностью. В итоге у них получилась необходимая чашечка, и они смогли увидеть процесс оплодотворения при увеличении. Милнус был поражён увиденным.
- Я правильно понимаю, у нас у всех было схожее начало? – спросил он, когда смог внятно говорить.
- Ну, скорее всего, да. Особенно учтывая, что у людей есть похожие ячейки.
Лицо Милнуса скорчилось от отвращения:
- Ты что? И людей рассматривал...? Фу-у!
Этот день стал для них памятным, наконец-то у них было что показать лорду Гарусу. Но они договорились пока никому об этом не рассказывать. Это могло затронуть религиозные нормы. Вскоре первая подопытная мышь принялась строить у себя в клете гнездо – готовилась стать матерью, внутри у неё уже бились крошечные сердечки её будущих мышат. Из этого Сандро сделал вывод, что у неё всё идёт нормальным, естественным путём.
В дальнейшем они изучали процессы увядания жизни. На книжном шкафу в лаборатории стоял хлорофитум – растение с кисточками молодых отростков на длинных свисающих усах. Каждый день Сандро чувствовал, как с приближением весны в этом растении ускоряются жизненные процессы, видел, как появляются свежие листочки. Каждый раз после полива жизненная сущность в зелёном создании так и била ключом, растение словно радовалось свежей порции влаги. И наоборот, когда Сандро его не поливал, хлорофитум замедлял свой рост, а внутри замедлялся ток его жизненной сущности. Один раз Сандро не поливал его особенно долго, и растение начало чахнуть. Когда запасы жидкости в толстых корнях начали подходить к концу, самые нижние листья начали засыхать и отваливаться, остальные побледнели, стали дряхлыми. Но даже при этом бедное растение из последних сил старалось поддерживать жизнь в самых молодых верхних листочках, которые на фоне нижних ещё выглядели зелёненькими и ещё поблёскивали на жарких солнечных лучах, проникающих через стекло. Сандро ловил каждое его дыхание. Несчастный цветок будто просил у людей воды, но корни его нестерпимо высыхали день за днём. Потом начали увядать и последние, самые маленькие листочки, едва проклюнувшиеся на свет. Живые красные потоки беспощадно вытеснялись смертельно хололдным зелёным свечением, таким спокойным и податливым воле юного чародея. Сердце Сандро сжималось от жалости, он всем телом ощущал безмолвные страдания растения, и не выдержал. Он полил его. Оставшиеся корни начали медленно всасывать живительную влагу, уцелевшие красные огонёчки разгорались всё ярче и вновь сливались в потоки. И Сандро вновь радовался жизни вместе с изрядно обветшавшим, ослабленным, но всё же живым хлорофитумом. Больше подобных опытов ни над растениями, ни над животными он не ставил - ему было их очень жалко. Врпедь он решил использовать для своих наблюдений только тех существ, к которым он испытывал самую сильную ненависть: комаров, мух и тараканов. Не удивительно, что Милнус его не понимал. Он же не чувствовал предсмертную агонию подопытных существ так же, как принц. Милнус стабильно приносил с собой целую колбу живых тараканов, но всегда при удобном случае напоминал Сандро о том, что он занимается ерундой, что нужно оттачивать воскрешение, здесь понадобятся лабораторные животные покрупнее, а для этого свою жалость придётся отодвинуть. Но Сандро начал с простого: сначала поднимал свежеубитых тараканов, потом постепенно повышал давность смерти и так вплоть до полного высыхания насекомого. И даже при этом зелёная сущность смерти подчинялась воле мага. Многодневные трупики хоть и с хрустом, но двигали лапками и шевелили усами. Милнус напрягал всё своё восприятие, но никак не мог уловить, как именно Сандро удаётся на них воздействовать. Для этого алхимику нужны были объекты намного большего размера. Тогда он собрал денег и принёс с базара свежего молодого поросёнка. Это устроило принца: кто, где и как умертвил это животное он не видел, а самое главное - он не видел его агонию. Вечером они уселись за столом, на котором лежал «объект». Милнус сосредоточился, лицо его заострилось, глаза мелькали от поросёнка к пальцам Сандро. Принц не торопился, проникал в нервы и жилы мёртвого животного постепенно, чтобы его друг имел возможность почувствовать происходящее. Он уже выработал алгоритм действий: левая рука у него больше воспринимала и неподвижно застывала в милиметрах от объекта, правая – подавала собственную жизненную силу, нащупывала в зелёном лабиринте тоненькие ниточки, за которые можно было дёргать. Вдруг поросёнок шевельнулся – мёртвая плоть реагировала на сильное воздействие внешней жизненной сущности. Милнус протянул к нему свои руки, надеясь почувствовать хоть что-нибудь, но тщетно. Поросёнок не подавал никаких признаков жизни: у него не билось сердце, он не дышал, не вилял хвостиком-крючком, даже не открывал глаза, зато, пошатываясь, заходил по столу. Сандро учился управлять им, как игрушкой с дистанционным управлением. Постепенно движения поросёнка приобрели плавность и размеренность. Милнусу от этого стало не до обучения – зря он накануне поел жирного свиного супа. А когда Сандро ещё и открыл поросёнку глаза, он не выдержал и рванул к рукомойнику.
- Всё, хватит. Больше не могу. Это ужасно, - приговаривал он, переводя дыхание.
Сандро подошёл к другу:
- Ты же сам этого хотел. Я пошёл тебе навстречу.
Милнус вытер рот рукой, обернулся. Поросёнок ещё стоял на столе и искоса смотрел в его сторону.
- Да хватит уже! - завопил Милнус, отворачиваясь. – Оставь ты его в покое!
В этот момент в голове у Сандро зазвенело. Он только что понял, что уже настолько приуспел в магии, что мог уже не концентрироваться на объекте. Напрашивалась теория: если можно возвращать и забирать жизненную сущность из умершего, значит, то же самое можно проделать и с тем, кто ещё не умирал! Не упуская из головы эту идею, он, не оборачиваясь на поросёнка, «оставил» его и тут же снова поднял, потом ещё раз.
Милнус побледнел, губы его посинели.
- Сандро, прошу тебя, как друга, прекрати, смотреть уже на это не могу.
- Да, это тебе не алхимия. Интересно, как же древним удавалось придавать джиннам стабильность. Смотри, я оставляю поросёнка и он…, - и «объект» таки кувырнулся со стола.
«Шлёп», и затуманенный разум Милнуса озарился, как в ясный день:
- Точно! Алхимия! Древние наверняка пользовались не только могущественными заклинаниями, но и специальными веществами, которые повышали их способности. Узнать бы какими, - от мыслей об алхимии ему сразу же стало легче.
- Нужно посмотреть в библиотеке, - подытожил Сандро.
Великая библиотека располагалась в большом здании. Она выглядела очень древней, с трещинками-морщинками на белой штукатурке, но при том возвышенно спокойной, как старец, прочитавший все книги на свете. Уже наступил вечер, и внутри на круглых люстрах пронырливые гремлены зажигали свечи. Народ уже начал расходиться, и сейчас большинство библиотекарей было занято приёмом книг. Милнус сослался на несварение, хотя Сандро-то отлично знал, что он просто терпеть не может библиотекарей. У него с ними уже успела завязаться вражда: Милнус был неугомонным, частенько забывал, где находился и позволял себе громко смеяться. Библиотекари же этого просто не выносили, и несколько раз Милнус покидал библиотеку с заклеенным ртом, как то с ним сделала магистр Атша на самом первом занятии. Вот одна очередь рассосалась, и Сандро метнулся к библиотекарше. Перед ним сидела маленькая старушка в больших круглых очках с толстыми линзами, отчего её глаза казались огромными, как у совы.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |