Высшие корковые функции человека 37 страница

Близкие к этим нарушения звукового анализа и синтеза встре­чаются при поражении лобных и лобно-височных отделов левого полу­шария. Нестойкость звуковых следов сочетается с нарушениями их по­следовательной, серийной организации. Грубые ошибки в оценке пози­ции звука в слове и синтеза звуков в целое слово могут принимать в этих случаях особенно выраженный характер. Нередко они допол­няются импульсивными догадками о значении последовательно предъяв­ляемых серий звуков. В основе этой импульсивности лежит ослабление тормозных процессов и недостаточный контроль результата собствен­ного действия. Эти данные были приведены нами выше при разборе на­рушений, наступающих при патологии лобных систем (II, 5, д).

При оценке результатов, получаемых в опытах со звуковым анали­зом и синтезом, нужно отметить возможность значительных дефектов, возникающих при полной сохранности как слуха, так и артикуляции больного. К таким случаям относятся нарушения в позиционном анали­зе и особенно в синтезе отдельных звуков, наступающие у больных с поражением нижнетеменных (или теменно-височно-затылочных) отде­лов левого полушария. Нарушения симультанных синтезов, возникаю­щие при этих поражениях, могут приводить к тому, что акт «обозрения» эсей системы предъявляемых звуков становится труднодоступным. По­этому больной, не проявляющий никаких дефектов фонематического.слуха и артикуляции, может обнаружить заметные трудности в оценке положения звуков в целом слове или в том, чтобы уложить последова­тельную серию звуков в единую одновременно воспринимаемую струк­туру. Нарушения, проявляющиеся в этих случаях, носят, однако, иной характер и проявляются в другом синдроме.

в) Исследование письма

Исследование письма включает в свой состав серию проб, направ­ленных на анализ состояния различных элементов и «уровней» письма. Оно непосредственно следует за исследованием звукового анализа и синтеза слов, начинается с письма букв, слогов и слов и кончается ис­следованием сложных форм письменной речи.

Исследование письма начинается со списывания букв и слов, зрительно предъ­являемых испытуемому.

Эта серия проб имеет особенно большое значение при изучении оптико-гностиче-

.23 А. Р. Лурия

ских и двигательных расстройств -и дает важные результаты в случаях, где на первый план выступает снижение активности больного и эхопраксичный характер его действий. Эти пробы ставят своей задачей установить, насколько четко больной воспринимает букву, улавливает ли он существенные (сигнальные) элементы слов, не заменяет ли он подлинное списывание буквы ее рабским копированием и не испытывает ли затруднений* в двигательной технике письма.

Для этих целей больному предлагают списывать буквы (или слоги, слова) пись­менного и печатного, обычно и стилизованного шрифта. При исследовании способности» зрительно воспринять и двигательно воспроизвести соответствующие знаки допускается списывание с наглядного образца. Для проверки прочности тех следов, которые оставляет предъявленный образец, используется прием «зрительного диктанта», при< котором слово показывают лишь на некоторый срок (3—5 секунд), и больной должеи воспроизводить его по следам.

Анализируя данные, получаемые с помощью этой пробы, исследующий должен учесть, насколько легко больной выполняет данную ему задачу, не заменяет ли он списывание простым срисовыванием буквы, при котором печатный шрифт не перешиф-ровывается на письменный, а копируется и при котором несущественные детали стили­зованного шрифта воспроизводятся с той же тщательностью, что и его существенны* элементы. Специального внимания заслуживают признаки пространственного извраще­ния букв, при котором их элементы изображаются без нужной связи друг с другом или зеркально. Эти признаки зрительно-пространственной аграфии (II, 3, е) должны учи­тываться с той же тщательностью, как и признаки нарушения двигательной плавности списывания или появляющиеся при этом лишние штрихи и двигательные персеверации, указывающие на нарушение двигательной сферы (II, 4, г, д).

Для проверки того, в какой степени у больного сохранились тонкие движения, входящие в состав письма, ему предлагают написать какое-нибудь слово, давно прев­ратившееся в двигательный стереотип, например свою подпись. При этой пробе внима­ние исследователя направляется на то, сохранена ли у больного возможность выполнять сложные кинетические мелодии или же двигательные навыки письма замещаются изолированным вычерчиванием отдельных букв с признаками персевераций, типичных для поражений премоторной зоны коры.

Если все эти дефекты отсутствуют, и как простое списывание, так и привычное письмо не нарушены, дальнейшее исследование письма может протекать в обычном* плане. Если же оказывается нарушенной техника написания буквы, дальнейшее изучение более сложных форм письма должно принимать специальные формы, например выкладывания слов из разрезной азбуки, при котором основные задачи нахождения нужных букв и их синтеза остаются, но трудности, возникающие при записи букв,, устраняются.

Первой пробой подлинного письма является письмо букв под диктовку. Больному диктуют отдельные звуки, которые он должен записывать в виде букв. Это исследова­ние -может проводиться в различных условиях, начиная от диктовки четких фонем,, кончая диктовкой недостаточно ясно произнесенных звуков, при которой больной дол­жен перешифровать услышанный звук в известную фонемут затруднение в этой пере­шифровке указывает на дефекты слухового или слухо-артикуляторного анализа № синтеза.

В пробах на письмо букв под диктовку исследующий должен исключать зритель­ный образ произносимого звука (например, закрывать написанное листом бумаги); затруднения в написании нужной буквы в этих условиях также могут указывать на дефекты слухового анализа звука.

Внимание исследующего должно быть направлено как на характер процесса пись­ма букв (больной может выполнить эту задачу сразу, непосредственно или дли­тельно искать нужный знак, включая пр оговаривание), так и на встречающиеся при этом трудности и ошибки. Затруднение в нахождении образа нужной графемы, неправильное изображение ее элементов говорит о нарушениях зрительно-пространственных синтезов, встречающихся при поражении височно-затылочных или затылочно-теменных отделов коры, и является симптомом оптической аграфии или? конструктивно-простр.аяственных синтезов (II, 3, д).

Следует, наконец, обращать внимание на те случаи, когда при диктовке отдельных звуков (например, «т», «н») больной начинает писать их как «те», «не» и т. д., не выделяя со всей отчетливостью нужные фонемы и присоединяя к ней тот «призвук», который имеется в произносимом слове. Эти признаки слов могут указывать на дефект четкого слухового анализа звуков речи.

Вслед за этим следует проба письма слогов и слов под диктовку. Больному дикту­ют простые открытые и закрытые слоги («па», «ба», «от», «ан»), слоги со стечением согласных («кто», «пра», «сти»), простые и фонетически сложные слова (типа «кот», «ночь» или «портной», «Псков», «кораблекрушение») или, наконец, сложные и незнако­мые слова (типа «астролябия», «экзофтальм») и предлагают записать эти слоги и слова.

Различие между первой и второй частью опыта заключается в том, что если в

первом случае предлагаются бессмысленные звукосочетания, анализ которых носит чисто слуховой (иди слухо-артикуляторный) характер, то при диктовке слов на помощь приходят следы зрительного образа написанного слова, а иногда и ряд упроченных энграмм, сохранившихся из прежнего опыта больного. Вторая особенность процесса записи осмысленных слов заключается в том, что больной легче может сохранить их в памяти и может многократно возвращаться к ним для их звукового анализа, что в случае письма бессмысленных звукосочетаний оказывается значительно труднее. Поэтому если в обеих пробах легко обнаруживаются дефекты слухового анализа и син­теза, то при письме бессмысленных звукосочетаний они выступают в значительно более чистой форме.

Как и в предыдущих пробах, исследующий может варьировать условия, при которых производится запись диктуемых слов, позволяя больному артикулировать предлагаемые слоги и слова или же исключив артикуляцию. В качестве условий, облегчающих запись слогов или слов, *можно позволять испытуемому опираться на оральный образ произносимого звука, наблюдая лицо исследующего или рассматривая свои губы в зеркало.

Для исследования процессов, специфических для письма слогов и слов, связанных с выделением звуков из сложных комплексов и сохранением их порядка, можно, как уже было сказано выше, использовать прием складывания слогов и слов из разрезной азбуки. В этих случаях трудности, связанные с нахождением графемы и ее написанием, снимаются, и процессы анализа и синтеза звукового комплекса выступают в более чис­том виде.

При этих пробах исследующий обращает внимание как на характер процесса пись­ма под диктовку (непосредственное выполнение пробы или включение пред­варительного проговаривания и постепенное уточнение звукового состава слога или слова), так и на особенности самой записи. Большое значение для оценки результатов имеют как ошибки в звуковом составе слова (пропуски или замены букв), так и изменения в последовательности букв, составляющих слово, которые иногда особенно отчетливо выступают в опытах с письмом слов под диктовку. Специальное значение имеют признаки повторения отдельных букв или слогов, а также наличие лишних штрихов, которые особенно часто проявляются при записи таких букв, как и, иг или п, га, состоящих из нескольких одинаковых элементов. Если первая группа симптомов указывает на известные затруднения слухо-артикуляторного анализа и синтеза, то вторая группа нарушений является признаком патологической инертности в централь­ных отделах двигательного анализатора.

За пробами с письмом слогов и слов следуют пробы с письмом серий слов и фраз под диктовку.

Это повторяет серию проб, направленных на повторение серии слов или предложе­ний, которая была описана выше (III, 8, в). Существенное отличие заключается лишь в том, что в этом случае процесс происходит в условиях более сложной перешифровки устной речи на письменную и при дополнительных трудностях, возникающих в связи с техникой написания.

Эти усложненные условия могут легко вызвать потерю требуемого инструкцией сохранения последовательности слов и явления персеверации, которые нередко насту­пают при распаде прочной серии следов и которые мы уже разбирали выше. Поэтому дефекты, которые особенно отчетливо возникают при лобных и лобно-височных поражениях (II, 5, г—е), -могут выступать здесь в особенно ясных формах.

Последняя группа проб этой серии *имеет своей задачей исследование письменной речи больного в собственном смысле этого слова. Для этой цели больному предлагается письменно назвать какой-нибудь предмет, письменно ответить на предложенный вопрос или письменно изложить какое-либо содержание.

Эти пробы в значительной мере аналогичны тем приемам исследования номинатив­ной и развернутой повествовательной речи, которые -мы уже излагали выше (III, 8, г и д). Они предполагают не только сохранение акустического анализа и синтеза слов, но и сохранение намерения, которое определяет избирательный характер формулиру­емого в письме содержания. Отличие от изложенных выше процессов развернутой повествовательной речи заключается лишь в том, что все процессы идут здесь в плане специально построенных операций, протекающих вне обычной ситуации общения, и усложнены необходимостью длительно удерживать задуманное намерение и перешиф-ровывать внутреннюю речь в систему письменных знаков.

Эта серия проб, представляющих особый интерес для изучения активных форм речи, выходит за пределы исследования письма, составляя предмет специального изучения сложных форм развернутой речевой деятельности.

Выше, разбирая синдромы, возникающие при различных очаговых поражениях коры головного мозга, мы уже останавливались на отдель­ных формах нарушения письма. Это дает нам возможность возвратить-

23*

£55

ся к этой симптоматике в кратком виде и дать только сравнительное со­поставление тех дефектов письма, которые характеризуют различные по топике поражения.

Поражения левой височной области, сопровождающиеся наруше­нием фонематического слуха и сензорной афазией, приводят к выражен­ным и своеобразным нарушениям письма, которые мы уже описывали выше (II, 2, г). При полностью сохранном списывании (которое в этих случаях не носит характера рабского копирования текста) и при до­статочной сохранности хорошо упроченных двигательных стереотипов (например, подписи) такие больные обнаруживают грубые нарушения письма под диктовку и самостоятельного письма. Нередко они не в со­стоянии написать даже отдельные диктуемые им буквы и беспомощно пытаются квалифицировать услышанный звук. Еще большие трудности появляются у них при попытке написать слоги, особенно имеющие слож­ное акустическое строение. В этих случаях всякая попытка выделить составляющие слог звуковые элементы обычно оказывается бесплодной, и те несовершенные артикуляции, к которым прибегает больной, ока­зывают лишь незначительную помощь.

Аналогичные нарушения проявляются и в написании слов. Только в воспроизведении хорошо упроченных слов больной может достигнуть шекоторого успеха, который, однако, чаще всего исчерпывается вос­произведением фрагментов подлежащего написанию слова. Попытка написать несколько менее упроченние слово на основании его звуково­го анализа кончается обычно неудачей. Такие' признаки, как пропуск звуков, смешение звуков, близких (а иногда и достаточно далеких) по своим фонетическим свойствам, невозможность выделить отдельные звуки из стечения согласных, перестановки звуков и т. д., создают кар­тину нарушения письма, типичную для больного с височной (акустиче­ской) афазией, картину, которую трудно смешать с другими наруше­ниями письма.

Естественно, что письмо серий слов и фраз оказывается в этих слу­чаях совершенно недоступным. При попытках выполнить эту задачу на­ряду с грубыми нарушениями письма описанного типа можно отметить лишь отдельные фрагменты сохранных слов или вербальные парафазии, дополняющие общую картину. Рис. 28 (стр. 95) дает пример нарушения письма такого типа, которое может быть компенсировано лишь при дли­тельном восстановительном обучении, опирающемся на зрительный анализ соответствующих артикуляций.

Иные формы принимают нарушения письма при поражениях, влия­ющих на кинестетическую основу речевого акта и вызывающих явления «афферентной» (кинестетической) моторной афазии (II, I, 4, г). Как мы уже указывали выше, в этих случаях даже написание отдельных букв часто оказывается затрудненным. Больной, проявляющий зна­чительные дефекты артикуляции, не может с их помощью уточнить звуки, входящие в состав слова. Начиная попытки проговаривания зву­ков, он нередко производит диффузные, ошибочные артикуляции, еще больше затрудняющие процесс письма. Поэтому как случаи отказа написать произносимый исследующим звук или выделить звуки, состав­ляющие слово, так и артикуляторные замены (написание «д» вместо «н» или «л», «м» вместо «б» и т. д.) являются симптомом, по которому можно уверенно говорить о нарушении кинестетической основы акта письма и использовать эти дефекты для соответствующего топического анализа.

Характерно, что основные трудности в письме больного с афферент­ной моторной афазией, как правило, проявляются в квалификации под­лежащего написанию звука Поэтому такие явления, как перестановка букв в слове, не являются для больных этой группы столь типичными, как для больных с височной или эфферентной моторной афазией. Ха­рактерно, что опора на оральный образ (получаемая, например, при письме под зрительным контролем артикуляций с помощью зеркала) может существенно помочь компенсации дефекта, нередко полностью меняя строение письма. На рис. 54 и 55 мы привели примеры, характе­ризующие эту форму нарушений письма.

Отчетливые дефекты письма могут иметь место и при относитель­но менее выраженных формах подобных нарушений; отличие заклю­чается в том, что грубые кинестетические дифференцировки (например, осуществляющиеся при развернутом проговаривании) могут оставаться сохранными, в то время как дифференцировки, опирающиеся лишь на следы кинестетических импульсов, имеющиеся при молчаливом письме, являются дефектными. Вот почему, как мы указывали выше (см. рис. 56), при исключении внешних артикуляций письмо в этих слу­чаях может почти полностью распадаться.

Значительно отличающиеся дефекты письма возникают в случаях «эфферентной» (кинетической) моторной афазии, возникающей при по­ражении нижних отделов премоторной зоны левого полушария. Как было описано выше (II, 4, е), наиболее характерными в этих случаях являются не столько затруднения в нахождении нужной буквы (при сохранности слухового и кинестетического анализа звука это не пред­ставляет больших трудностей), сколько дефекты переключения с одной артикуляции на другую, нарушение плавных «кинетических мелодий» и выраженные явления застойности в двигательном анализаторе. Те же дефекты со всей отчетливостью выявляются и в письме, при котором больной может писать отдельно диктуемые буквы, но не может напи­сать сложного слога или слова, теряя порядок нужных букв и заменяя нужную серию букв персеверациями, что является типичным для дан­ных форм нарушений. Примеры, которые мы привели выше на рис. 63, иллюстрируют этот вид дефектов письма с достаточной отчетливостью.

Нарушения письма, возникающие при поражениях затылочных, а также затылочно-височных и затылочно-теменных отделов левого по­лушария, имеют полностью иной характер.

Как уже было сказано (II, 3, д), сохранность слуховой иартикуля-торной основы письма позволяет этим больным достаточно легко осу­ществлять звуковой анализ и синтез слова; подлинные трудности встре­чаются здесь в ином звене — при перешифровке найденной системы фо­нем в графемы.

В одних случаях (по некоторым данным, при преимущественной локализации процесса в затылочно-височных отделах левого полуша­рия) больной, точно знающий, какой звук он должен записать, не может найти соответствующую этому звуку графему; система зритель­но-слуховых связей оказывается настолько нестойкой, что нередко в том подобии графемы, которую больной пытается изобразить, нельзя найти и отдаленного сходства с нужной буквой. Эти случаи «оптиче­ской аграфии», описанной О. П. Кауфман (1947), встречаются, однако, довольно редко. Значительно чаще встречаются случаи, когда вследст­вие отдельных зрительно-пространственных нарушений попытки напи-сать нужную букву вызывают заметные затруднения. Отдельные вхо­дящие в состав буквы элементы изображаются в неадекватных прост­ранственных соотношениях, буквы пишутся зеркально и т. д. Естествен­но, что данные дефекты видны как при списывании, так и при письме под диктовку, что может служить дополнительным опорным признаком для топической диагностики поражения. На рис. 46 мы уже приводили примеры подобных нарушений.

Нам осталось кратко охарактеризовать нарушения письма, встре­чающиеся при поражениях лобных отделов мозга.

Эти нарушения обычно непосредственно не задевают письма и по­этому не являются специфическими. Однако все особенности распада высших психических функций, возникающие при «лобном синдроме», отчетливо проявляются и в акте письма.

Большая инактивность и истощаемость этих больных может при­вести к резкому снижению тонуса в двигательном анализаторе, явлени­ям «инициального письма» и «микрографии», при которых больной, на­чиная писать нужное слово, либо прерывает его, либо постепенно пере­ходит к все больше и больше уменьшающимся буквам, так что конец слова становится совсем наразборчивым.

Инактивность и слабость регулирующей роли намерения, которая характерна для больных с «лобным синдромом» (II, 5), обычно резко отражается и на их письме. Утеря намерения, нередко полная невоз­можность выполнить задание и замещение нужных действий персевера­циями могут отчетливо проявляться в письме, делая его совершенно невозможным.

Даже в тех случаях, когда написание отдельных слов не вызывает сколько-нибудь заметных затруднений, попытка перейти к письменному изложению мысли проявляет эти дефекты с полной отчетливостью. Больной, начавший писать письмо, ограничивается бесконечным повто­рением первой фразы, в результате чего весь текст письма принимал вид: «Уважаемый профессор, я хочу вам сказать, что я хочу вам ска­зать, вам сказать...» и т. д. Это является типичным для подобных форм нарушения активной психической деятельности.

Однако эти дефекты выходят за пределы нарушения письма в уз­ком смысле этого слова и должны быть рассмотрены в другом кон­тексте.

г) Исследование чтения

Исследование чтения наряду с исследованием письма входит в чис­ло основных разделов изучения состояния корковых функций и имеет большое значение для топической диагностики очаговых поражений.

Как уже было упомянуто выше, в отличие от письма, при котором процесс идет от мысли к звуковому анализу слова, а затем к графеме, при чтении процесс имеет обратное направление: он начинается со зри­тельного восприятия и анализа графемы, переходит к перешифровке комплекса графем в соответствующие звуковые структуры и кончается усвоением значения написанного. Существенная особенность чтения, на которой мы уже останавливались, заключается в том, что состав тех операций, на которые распадается процесс чтения, является глубоко различным на разных стадиях формирования этого навыка. Если на начальных этапах чтение представляет собой развернутую деятельность, включающую все упомянутые выше операции, то на дальнейших этапах оно превращается в свернутый, высокоавтоматизированный процесс, почти не включающий в свой состав звуковой анализ и синтез слов и превращающийся в непосредственное узнавание значения написанных слов, а иногда и целых фраз.

Исследованию чтения предшествуют ориентировочные пробы, направленные на анализ остроты зрения, полей зрения и движений глаз, о которых мы уже упоминали выше (III, б, а). Некоторые предварительные данные о состоянии чтения получают при тех пробах (например, складывание из разрезной азбуки или анализа собствен­того письма), которые использовались для других целей, но фактически опирались на ^процессы чтения.

Специальное исследование чтения начинается с анализа восприятия букв и ^продолжается в опытах, устанавливающих состояние чтения слов и, наконец, текста. "Оно протекает, как правило, в двух формах — громкого чтения, включающего артикуля­цию читаемого, и «внутреннего» чтения (чтения про себя), при котором эти артикуля­ции исключаются и больной должен непосредственно схватывать значение предложен­ного слова, показывая на соответствующую картинку или отвечая на контрольный:<вопрос.

Как и в исследовании письма, опыты с чтением могут усложняться путем сокра­щения времени экспозиции или усложнения предлагаемого материала или, наоборот, iоблегчаться путем введения соответствующих средств, позволяющих больному выпол­нить данную задачу с помощью ряда обходных путей.

Мы рассмотрим этапы исследования процесса чтения в отдельности.

Исследование чтения начинается с опыта на узнавание отдельных букв.

Больному предъявляется ряд изолированных букв, написанных как печатным, так '«письменным шрифтом, и предлагается либо назвать их, либо (если в силу речевых дефектов это оказывается трудным) указать на подобную же букву, но написанную.другим шрифтом. Иногда для того чтобы убедиться, воспринял ли больной данную "букву, ему предлагается указать какое-нибудь слово, с которым эта буква привычно связана (например, при показе букв «о», «к» и «с» спрашивают, которая из них «Катя», «Оля» и «Соня»).

В целях выявления дефектов оптического узнавания букв некоторые из них «пишут стилизованно, изображаются зеркально (причем требуется узнать правильно написанную букву) или же перечеркивают дополнительными штрихами, осложняющими зрительное выделение буквы из фона.

Для того чтобы устранить затруднение зрительного узнавания буквы, больному 'разрешают обводить предъявленную букву, анализировать ее путем списывания или ощупывать рельефно изображенные буквы.

При этом опыте исследующий должен обращать внимание на то, сразу ли узнается данная буква и какой характер имеют возникающие при этом затруднения. Последнее легко устанавливается путем сопоставления данных, получаемых при предъявлении раз­лично изображенных букв, и в опытах, при которых последовательно включаются ^оптические трудности, устанавливается необходимость произношения соответству--ющего звука и т. д.

Явления литеральной оптической агнозии, связанные с поражением затылочных

.долей мозга, выступают в этом опыте с достаточной отчетливостью.

Центральной частью исследования являются опыты с чтением слогов и слов.

•Сначала для исследования аналитико-синтетического чтения больному предлагают прочесть ряд простых и сложных слогов («по», «как», «ан», «ос» или «тро», «кра», «стро» и т. п.). Исследователь внимательно наблюдает за тем, как протекает чтение

:этих слогов, обнаруживает ли больной сужение зрительного восприятия до одной буквы, оказываясь неспособным сразу воспринять целый комплекс, или же, хорошо

^воспринимая этот зрительный комплекс, оказывается не в состоянии перешифровать

-€го на систему звуков, затрудняясь в нахождении этих звуков или в слиянии их в слоги. Специальное внимание должно уделяться тем случаям, когда больной, оказываясь не

р.в состоянии прочитать бессмысленное сочетание букв, заменяет его каким-нибудь

-осмысленным словом, например, читая «троп» как «топор» и т.п. Этот симптом говорит

-о глубоком нарушении аналитико-синтетического процесса чтения, выходящем за пределы частных зрительно-гностических дефектов.

Следующей стадией исследования чтения являются опыты с чтением целых слов.

.Для этой цели больному предлагают прочесть простые и хорошо упроченные слова {Москва, правда, хлеб и т. д.) или более сложные по своему составу и менее привычные

• слова (костер, гардероб, перегной и т. п.). Особое место занимает чтение слов, которые настолько упрочены, что уже превратились в непосредственно узнаваемые идеограммы (например, имя или фамилия больного, СССР, РСФСР и т. п.), а также слов, имеющих очень сложную структуру (кораблекрушение, перепланировка) или совсем малознако­мых (астроцитома, трансплантация и т. п.).

Как было указано выше, этот опыт может проводиться как в условиях громкого

.прочитывания, так и в условиях чтения этих слов про себя, причем дальнейшая проверка результатов производится либо путем нахождения соответствующего изобра-

.жения, либо путем последующего вопроса о значении прочитанного слова. Сенсибили­зированным вариантом этой пробы является предъявление больному слов, написанных разными по начертанию-буквами, или слов, перечеркнутых дополнительными штрихами.

.В этих случаях оптические условия узнавания слова усложняются, и стертые дефекты

зрительного восприятия выступают более отчетливо.

К числу сенсибилизированных относятся также пробы, при которых написанное

«.слово предлагается на очень короткий отрезок времени (например, в тахистоскопе или путем быстрого показа написанного слова, прикрываемого рукой). Эти опыты исключают движение глаз больного и помогают выявить «сужение зрительного внимания» или явления «симультанной агнозии».

Специальным вариантом этих опытов является анализ неправильно написанных слов, при которых больному дают слово с пропущенными буквами или перестановкой букв, что, однако, не делает его непонятным, и предлагают найти ошибку.

При опытах с чтением слов исследующий должен обратить особое внимание на то, имеет ли он дело с подлинным прочитыванием слова или с его непосредственным узнаванием. В первом случае больной легко произносит слово, иногда узнает и исправ­ляет допущенные в нем ошибки, нередко прочитывает его не сразу, с известными! артикуляционными трудностями. Во втором случае он понимает значение слова, дает соответствующее описание его содержания или даже показывает изображение, которое-данным словом обозначается, однако не может ни произнести это слово, ни прочитать какой-нибудь его фрагмент, ни тем более обнаружить ошибку в его написании Естественно, что чтение малознакомых слов оказывается в этих случаях совершенно' недоступным. Расхождение между подлинным аналитико-еинтетическим чтением и не посредственным «идеографическим» узнаванием слова может иметь большое диагыо стическое значение.

Серьезное внимание при исследовании чтения слов должно быть обращено на все симптомы, указывающие на нарушение симультанного восприятия целой зритель­ной структуры слова, на сужение восприятия слова до одной или двух букв. Эти«дефекты, проявляющиеся в том, что больной оказывается не в состоянии сразу воспринять целое слово и нередко бывает принужден к постепенному побуквенноми складыванию даже наиболее простых слов, указывает на поражение теменно-затылоч­ных отделов мозга и представляет собой один из наиболее ценных диагностических: признаков.

Исследование чтения заканчивают опытами с чтением фраз и целого текста: Сначала больному предлагают прочесть целую фразу, состоящую из небольшого числа» слов. Для специального анализа того, в какой ^iepe прочным является подлинное-чтение фразы и не заменяется ли оно угадыванием ее смысла, можно использовать прием, при котором больному дают предложение, не соответствующее ожидаемому смыслу (например, «у меня очень болит голень» (вместо «голова») или «я лежу в в ось мой (вместо девятой) палате» и т. д.). В случаях, когда процесс подлинного чтения оказывается недостаточно стойким и легко заменяется импульсивным, «угадывающим* чтением, точное прочтение фраз становится недоступным.

Дата добавления: 2015-10-21