Высшие корковые функции человека 38 страница

Во второй части этого исследования больному предлагают прочесть отрывок, состоящий из нескольких строк четко напечатанного текста. При проведении этой пробы, исследующий должен обращать особое внимание на сохранность движения глаз боль­ного, прослеживающих строку, а также —насколько легко больной переходит с одной-строки на другую. Особенно важны те случаи, когда, легко читая отдельные слова, больной оказывается не в состоянии читать связный текст, теряя строку и беспорядочно-выхватывая отдельные слова. Эти нарушения, часто встречающиеся в случаях симуль­танной агнозии и оптической атаксии (II, 3, в), должны тщательно регистрироваться.

Не менее существенным является факт игнорирования одной (чаще всего левой)' стороны текста. В этих случаях, указывающих на явления левосторонней фиксирован­ной гимианопсии (III, 6, а), больной начинает читать не с начала, а с середины строки, прочитывать только ту часть текста, которая расположена в правом поле зрения, it нередко заявляет о «бессмысленности» данного ему текста, который он воспринимает лишь частично.

Тщательному анализу подлежат также те случаи, когда больной, начиная читать-текст относительно правильно, быстро переходит к «угадывающему чтению» и факти­чески подменяет процесс чтения плохо¹ контролируемыми ассоциациями и побочными связями, которые замещают чтение. Такие факты чаще всего вместе с другими призна­ками утери селективности действия могут часто встречаться при выраженном «лобном-, синдроме».

Нарушение чтения букв и слов — литеральная и вербальная алек­сия — издавна рассматривалось как зрительное расстройство и относи­лось к симптомам поражения затылочных долей мозга.

Это остается верным в том смысле, что первичные нарушения чте­ния действительно связаны с дефектами зрительного анализа и синтеза. Однако сводить алексию к зрительным расстройствам и считать, что ее возникновение возможно лишь в случаях поражения затылочных долей мозга,— значило бы не учитывать всей сложности этих нарушений ю того богатства форм, в которых они проявляются.

Оптическая алексия, возникающая при поражении затылочных от­делов мозга и составляющая центральную форму расстройств чтения,, выступает в двух основных вариантах.

В одних случаях, получивших название литеральных алексии, син­тетическое восприятие графем и зрительное выделение их сигнальных признаков оказываются настолько нарушенными, что буквы либо вооб­ще теряют свой смысл, либо узнавание их становится резко неустойчи­вым. В этих случаях близкие по начертанию буквы начинают смеши­ваться («м» читается как «н» или «п», «к» как «х», «в» как «з» или «е» и т. д.). При стертых формах этого нарушения четко напечатанные буквы продолжают узнаваться, но достаточно придать им стилизован­ный характер, перечеркнуть букву лишними штрихами или включить ее в слог, чтобы составляющие ее элементы переставали выделяться и уз­навание буквы исчезало. Характерно, что в таких случаях, представляю­щих собой разновидность оптической агнозии (которая здесь связана с функциональной системой речи), обведение контуров буквы может иногда существенно помогать ее узнаванию. Этот факт, описанный в свое время Гельбом и Гольдштейном (1920), является одним из исход­ных как для диагностики этих расстройств, так и для приемов восста­новительного обучения.

Второй формой зрительных расстройств чтения является широко­известная вербальная алексия. Больные с таким нарушением легко узнают отдельные звуки, однако не могут схватывать целых слов и при­нуждены восстанавливать их путем последовательного складывания из отдельных букв. Характерным для этих случаев является тот факт, что такие больные не узнают «в лицо» ни относительно малопривычных, ни хорошо упроченных в прежнем опыте слов; даже такие близкие к идео­граммам слова, как фамилия больного, или такие символы, как СССР, РСФСР, не узнаются больным и в лучшем случае медленно расшифро­вываются по отдельным буквам.

Как мы уже указывали выше, разбирая близкие к этому явлению формы (II, 3, в), вербальная алексия является, собственно, разновид­ностью симультанной агнозии, только связанной преимущественно с ре­чевой системой. В основе этого дефекта лежит своеобразное явление патологического «сужения» зрительного восприятия, при котором сла­бая зрительная кора резко сужает свою «пропускную способность», ока­зываясь в состоянии одновременно иметь дело лишь с одним возбуж­денным пунктом.

Вербальная алексия часто встречается вместе со своеобразными явлениями нарушения взора, при которых больной легко теряет строку, выхватывает отдельные элементы из слова и отдельные фрагменты из разных строк. Некоторые механизмы этой связи симультанной агнозии и оптической атаксии были упомянуты выше (II, 3, в, г).

Особая форма нарушения чтения встречается при так называемой левосторонней фиксированной гемианопсии. Особенность этого наруше­ния, как было упомянуто, заключается в том, что больной, страдающий выпадением левого поля зрения, не замечающий и не компенсирую­щий этого дефекта, может игнорировать всю левую часть предложен­ного ему текста и принимает весь читаемый им текст за бессмысленный. В некоторых случаях подобное же явление возникает и при чтении от­дельных слов, в которых больной воспринимает лишь правую сторону и лишь «догадывается» о значении всего слова в целом. Проверку воз­можностей чтения при такого вида гемианопсии можно провести с по­мощью несложного приема: в этих случаях достаточно расположить слово вертикально, чтобы дефекты, возникающие при обычном чтении, устранялись.

Описанный синдром встречается, как правило, при поражении те­менно-затылочных (или височно-теменно-затылочных) отделов мозга, чаще всего при поражениях обоих полушарий.

От описанных форм оптической алексии резко отличаются те фор­мы, при которых нарушения чтения возникают как результат рас­стройств речевого акта и при которых алексия может рассматриваться как частный момент более широких афатических расстройств.

К таким случаям прежде всего относятся нарушения чтения при поражениях левой височной области, сопровождающихся явлениями сензорной афазии. Нарушения чтения протекают в этих случаях очень своеобразно. Больной с такой формой алексии легко воспринимает це­лые, хорошо упроченные слова и узнает их смысл. Не говоря уже об упомянутых выше «оптических идеограммах», такие слова, как «Моск­ва», «Правда», «Лондон», «Волга», без труда узнаются больным. Пара­докс заключается здесь в том, что узнавая «в лицо» значение этих слов, больной оказывается не в состоянии ни прочесть их вслух, ни даже про­честь их отдельные фрагменты или входящие в их состав буквы. Те ви­ды чтения, которые протекают по типу непосредственного узнавания знакомых слов, остаются у них сохранными, но те виды, при которых необходим сложный процесс звуко-буквенного анализа, оказываются глубоко нарушенными. Поэтому больной, хорошо узнающий только что упомянутые хорошо упроченные слова, оказывается не в состоянии ни узнать, ни прочесть менее упроченные слова, остающиеся для него се­рией знаков, не имеющей своей звуковой опоры. На рис. 112 мы приво­дим несколько примеров такого нарушения чтения у больных с огнест­рельными ранениями левой височной области.

При стертых формах височной афазии узнавание отдельных слов может сохраняться, но процесс систематического чтения целых фраз, я тем более процесс анализа звуко-буквенного состава слова проявляет значительные нарушения. Совершенно естественно, что и здесь громкое чтение может быть менее сохранным, чем простое узнавание слов «в лицо».

Близкий к этому, хотя и существенно отличный в деталях, характер вносит нарушения чтения при нарушении кинестетической основы рече­вого акта, приводящем к «афферентной» (кинестетической) моторной афазии.

Как и в только что упомянутых случаях сензорной афазии, непо­средственное узнавание хорошо упроченных слов может не страдать в этих случаях; однако подлинный аналитико-синтетический процесс чте­ния оказывается глубоко нарушенным. Это нарушение часто принимает другие формы, и больной, пытающийся найти нужную артикуляцию и оказывающийся не в состоянии дать ее с нужной четкостью, нередко лишь осложняет процесс узнавания слова; как мы уже указывали выше, артикулируя нёбно-язычное «л» как «д» или губное «б» как «м», он может прочесть «Нина» как «Дина», «губа» как «гума», «бабушка» как «мамушка» и т. д. Аналогичные и еще более выраженные дефекты выступают у этих больных при попытке чтения изолированных букв. На рис. 113 приведен пример таких нарушений чтения.

Отличные от только что описанных форм нарушений чтения можно наблюдать в случаях «эфферентной» (кинетической) моторной афазии. Основное отличие этих форм от тех, которые мы только что разбирали, •состоит в том, что отдельные буквы узнаются (а иногда и произносятся) ■без всякого труда, но самое простое слияние звуко-букв в слоги оказы­вается глубоко нарушенным. Больной не может изменить исходное зву­чание данной фонемы в зависимости от ее места в слоге и обычно ока­зывается не в состоянии осуществить слияние звуков в слог, продол­жая прочитывать этот слог по отдельным буквам. Однако такой дефект не обусловливается оптическим сужением «поля чтения», как это имеет место при симультанной агнозии или вербальной алексии. Меха­низм этого дефекта связан с нарушениями кинетического синтеза, ха­рактерными в той или иной степени для всех поражений премоторных отделов коры (II, 4, д), но выступающими здесь в функциональной си­стеме речи. Именно в связи с такими дефектами чтение целых слов ока­зывается особенно нарушенным. Больной, воспринимающий все слово

Рис. 112. Нарушения чтения при сензорной афазии. Б-ной Л. ((ранение левой височной области)

по буквам, но оказывающийся не в состоянии произвести нужные кине­тические синтезы, очень часто прекращает эту непосильную для него работу и заменяет подлинное чтение угадыванием значения слов по от­дельным фрагментам. На рис. 114 мы даем примеры таких нарушений чтения.

В только что описанных случаях переход к «угадывающему» чте­нию может быть результатом затруднений, связанных с техникой слия­ния звуко-букв в слоги. При поражении лобных долей мозга такой пе­реход к «угадывающему чтению» может быть результатом того основ­ного дефекта, который характеризует больных этой группы,— наруше­ния избирательного характера всех регулируемых речью процессов и распада сличения результата действия с исходным намерением, что яв­ляется важным условием осуществления целенаправленного акта. Имен-

но в связи с этим дефектом чтение текста может превращаться у боль> ного с лобным синдромом в неконтролируемую сеть догадок, побочных связей и персевераций, о которых мы уже упоминали &ыше. Однако этот дефект выходит за пределы нарушения чтения в узком смысле этого слова и должен рассматриваться как частное проявление более. широких расстройств.

* * *

Описывая отдельные формы нарушения письма и чтения, ^сопровождающие различные речевые расстройства, и подчеркивая те признаки, которые являются ведущими в каждом случае, мы.сознательно шли на некоторый — дидактически оправданный — схема­тизм изложения.

Следует, однако, помнить, что все эти виды нарушений письма и чтения протекают как проявление нарушения функциональной системы речевого акта в целом и что практически при нарушениях письма и чтения, сопровождающих разные формы афазий, эти первичные симпто­мы чаще всего встречаются не в чистом, а в комплексном виде. Поэто­му исследователь, анализирующий нарушения речи, письма и чтения,.всегда должен быть готов к тому, что основные симптомы, описанные нами выше, будут встречаться в разнообразных сочетаниях. От опыта и умения исследователя, опирающегося на анализ синдрома в целом, зависит выделение ведущих признаков и их правильное топическое истолкование.

Одновременно следует помнить, что характер наблюдаемых симпто­мов в значительной степени зависит как от уровня преморбидного раз­вития навыка (речи, письма и чтения), так и от того, что у больных, обладающих разной степенью автоматизированности этих процессов, лисьмо и чтение строятся по-разному и обладают разным психофизио­логическим составом, что неизбежно сказывается на возникающей симп­томатике.

Наконец, следует помнить, что эти процессы могут резко изменять­ся в зависимости от истощения, наступающего по ходу опыта, и проте­кать различно при изменении общего тонуса корковой деятельности. Поэтому, сохраняя системный подход к анализу симптомов, необходимо принимать во внимание нейродинамические условия изучаемых процес­сов, которые накладывают свой отпечаток на клиническую симптома­тику.

10. ИССЛЕДОВАНИЕ СЧЕТА

а) Предварительные замечания

"Исследование навыков счета входит в основную программу изуче­ния нарушения высших психических процессов при локальных пораже­ниях мозга и позволяет вскрыть некоторые важные особенности этих нарушений.

Это связано с тем важным обстоятельством, что в основе числовых операций лежат пространственные соотношения, которые на ранних этапах формирования счета были отчетливо выражены в наглядной практике землемерения. Лишь постепенно числа приобрели характер абстрактных, символических процессов, но, несмотря на это, сохранилигенетическую связь с этими пространственными операциями ^[2]. Эти осо­бенности видны при анализе психологических процессов, лежащих, в основе представлений числа и счетных операций.

Представление чисел всегда в большей или меньшей степени опи рается на известную систему пространственных координат, которые могут иметь линейный характер или располагаться в известной таблич­ной системе. На базе этой пространственной сетки создается сложный комплекс связей, определяющийся десятичной системой, которая являет­ся подлинной основой понятия числа и тех операций, которые с ним производятся. Данная характеристика может быть отнесена и к анализу счетных операций.

Производя операцию сложения (14 + 3) или симметричную ей, но имеющую «обратное направление» операцию вычитания (14—3), мьг. всегда действуем в определенном внутреннем пространственном поле. Если эта операция выходит за пределы десятка (например, 31—4 или 28+5), тот же процесс становится несравненно сложнее. Сохраняя свок> пространственную организацию, он начинает протекать в условиях сис­темы иерархически построенных разрядов, резко осложняющих те мне-стические задачи, которые он ставит перед лицом, производящим эту операцию. В этих случаях человек, выполняющий операцию счета, вы­нужден дробить числа, с которыми он имеет дело, с тем, чтобы у него» оставалась возможность произвести операцию в пределах целого де­сятка, и лишь позднее дополняет ее второй частью операции — присое­динением остатка. На начальных этапах эти операции неизбежно носят развернутый характер, требующий как дробления входящих в ее состав, чисел, так и дальнейшего присоединения остатка, всегда при сохранении правильной пространственной ориентированности операции. Лишь на дальнейших этапах они могут принять свернутый, сокращенный вид, а> у опытного счетчика — осуществляться автоматически.

Протекая на основе пространственно ориентированных схем, раз­ные счетные операции сохраняют с ними связь в неодинаковой степени. Если простое сложение и вычитание проявляют эту связь в полной мере, то простые операции умножения и деления, основанные на упро­ченной в обучении таблице умножения, начинают приобретать вербаль­ный характер, опираясь на упроченные речевые стереотипы. Описанные выше пространственные компоненты отходят на задний план и начи­нают отчетливо выступать лишь тогда, когда процесс усложняется и перестает носить автоматизированный характер. Такими являются, на­пример, умножение однозначного числа на двузначное (или тем более двузначного на двузначное) или большинство неавтоматизированных операций деления.

Мы ограничимся этими предварительными замечаниями о психо­логических особенностях представления числа и счетных операций^[3], которые будут исходными для дальнейшего анализа их нарушений.

б) Исследование структуры числовых представлений

Исследование структуры числовых представлений ставит перед со­бой задачу выяснить, в какой мере они сохранили свое сложно^ разряд­ное строение при тех или иных локальных поражениях мозга.

Исследование начинается с опытов, в которых больному предлагается написать или прочесть простые однозначные числа. Если речевые процессы больного достаточно сохранны, это может быть сделано путем простой диктовки чисел или их устного при-читывания. Если речевые процессы нарушены, можно предложить больному записывать в виде цифры число показанных ему пальцев или же по предъявленной цифре пока­зывать на пальцах (или спичках) число, которое эта цифра обозначает.

Если больной затрудняется -в написании -или прочтении изолированных цифр, ему диктуется (или дается» написанном виде) натуральный ряд чисел (1, 2, 3, 4...), который он должен написать или прочесть.

При проведении этого опыта исследующий должен дать анализ тех затруднений,, которые обнаруживает больной: испытывает ли он трудности в понимании словесного обозначения числа или в написании цифры или, наконец, затрудняется в зрительном узнавании предложенной цифры.

Специальным и существенным моментом исследования является письмо и чтение римских чисел. Как известно, они включают в свой состав пространственное располо­жение элементов и поэтому представляют собой очень удобный способ исследования того, насколько у больного сохранна пространственная ориентация, принимающая участие в каждой полноценной структуре числа.

Для этой цели больному предлагается написать или прочесть такие «симметрич­ные» числа, как IV и VI или IX и XI. Аналогичное значение имеет и оценка обычных (арабских) чисел, написанных симметрично (17 и 71, 69 и 96). Нарушение простран­ственной ориентировки выступает в этой пробе с достаточной отчетливостью.

Основным этапом этой части исследования являются опыты с письмом и чтением многозначных чисел.

Центральной задачей этих опытов является выяснение того, насколько сохранным остается у больного разрядное строение числа. Этот этап исследования включает ряд проб, начиная с простых опытов с написанием (прочтением) двузначных или много­значных чисел и кончая опытами, при которых в ту же задачу вносятся известные осложнения.

Сначала больному предлагают написать (прочесть) простые числа (27, 34, 158, 396 и т. д.).

Специальное внимание следует уделить опытам с записью чисел, в которых словесное обозначение не совпадает с их написанием. Сюда относятся прежде всего такие числа второго десятка, как четырнадцать, семнадцать, девятнадцать, которые в русском языке имеют обратное обозначение (произнесение значения единиц перед значениями десятков).

Сюда относятся также -многозначные числа, у которых некоторые разряды имеют нулевое значение и, следовательно, не обозначаются в речи (например, сто девять, тысяча двадцать три и т. п.). В этих случаях названное в речи число должно быть «перешифровано» на систему обозначения разрядов, и каждое нарушение прочного раз­рядного строения числа может привести к тому, что называемые числа будут записываться эхолалично («семнадцать» как 71, «сто четыре» как 100 и 4, «тысяча двадцать три» как 1000 и 23 или 123 и т. п.).

Аналогичным усложнением опыта может быть и предъявление многозначных чисел с необычной расстановкой цифр, которые больной должен прочитать. Такими являются, например, пробы, при которых больной предупреждается, что 'многозначное число будет предъявлено ему в обычном, а в вертикальном расположении, например,

изображение числа «326» как 2. В этом опыте все привычные стереотипы снимаются,

и больной должен обнаружить в чистом виде сохранность разрядного строения числа, сознательно накладывая разрядную схему на необычно написанные цифры. Наиболее существеной частью этого опыта является проба, при которой больному дают много­значное (горизонтально или вертикально написанное) число и предлагают указать, какая цифра выражает десятки, тысячи, единицы, сотни, или когда, указывая соот­ветствующую цифру в многозначном числе, ему предлагают сказать, какой разряд она выражает.

Всякое нарушение разрядного строения числа и распад его от простого «номина­тивного» значения отдельных цифровых знаков представляет собой важный диагнос­тический признак.

Последней частью исследования является опыт с оценкой различия в числовых значениях многозначных чисел.

Этот опыт имеет целью установить, продолжает ли оценка числового значения многозначных чисел преломляться через схему разрядного строения числа или же эта операция нарушается и больной начинает оценивать число только по.непосредственному значению отдельных входящих в его состав элементов.

Для этой цели больному сначала предлагают сказать, какое из двух названных ■(написанных) чисел (например, 17 -и 68, 23 и 56, 123 и 489) больше; после этого прово­дится «конфликтный» опыт, при котором ему предлагается пара чисел, из которых в число, имеющее меньшее числовое значение, входят большие цифры (занимающие низшие разряды). Примером таких чисел могут служить 189 и 201, 1967 и 3002 и т п.

Каждое затруднение в оценке общего значения написанного числа и ориентиров­ка на отдельные составляющие его цифры -может быть дополнительным указанием на распад разрядного значения числа.

Оценка тех данных, которые получаются при исследовании структу­ры числовых представлений у больных с локальными поражениями моз­га, не представляет больших затруднений.

В основе нарушения значения простых однозначных чисел может лежать несколько разных факторов, В одних случаях в основе этого симптома лежит отчуждение непосредственного смысла слова, которое имеет место при сензорной афазии. Такой больной, который не в состоя­нии понять произнесенное число, легко узнает его в написанном виде и легко оперирует с ним. В других случаях в основе аналогичных нару­шений могут лежать и явлбйия оптической алексии и аграфии, сопро­вождающие затылочный синдром, и тогда больной, который не может ни написать, ни прочесть написанное число, относительно легко обозна­чает на пальцах данное ему число или называет чй&яо предложенных.ему пальцев.

Специфические для нарушений разрядного Строения числа особен­ности с большой отчетливостью выступают при синдроме оптико-прост­ранственных расстройств, возникающем в случаях поражения нижнете­менных и теменно-затылочных отделов мозговой коры (преимуществен­но левого полушария), сопровождающемся явлениями конструктивной апраксии и так называемой семантической афазии". Нарушения в строе­нии числовых представлений проявляются здесь уже при опытах с узна­ванием и написанием римских чисел. Больной, не дифференцируя пра­вую и левую стороны, не может отличить симметрично написанных чи­сел и в написании смешивает эти числа друг с другом. Эти нарушения выступают особенно отчетливо и в оценке сложных многозначных чи­сел; разрядное значение числа распадается, больной пропускает при записи чисел необозначенные разряды, не может прочесть многознач­ного числа и неправильно оценивает разрядное значение отдельных эле­ментов.

В наиболее грубых случаях эти дефекты проявляются уже при от­носительно простых пробах. В стертых случаях они могут выступать,лишь в сенсибилизированных опытах, проявляясь прежде всего в про­бах, при которых больному предлагается прочитать вертикально напи­санные числа и.оценить их разряды.

Значительные дефекты могут выступать в этих случаях и при оценке значения многозначных чисел (многозначное число, в котором.концентрируются дцфры с большим значением (например, 1869), часто начинает оцениваться как большее по сравнению с числом, в котором -сконцентрированы.меньшие цифры (например, 2012).

Все эти нарушения обычно входят в единый синдром, который мы описали выше (II, 3, г — е) и топическая оценка которого не представ­ляет затруднений.

Нарушение сложной системы числовых понятий может иметь места и при поражении лобных долей мозга, но в этих случаях оно входит в общий синдром.аспонханности, инактивности больного и может выра-

жаться в эхопраксичном написании и прочтении тех чисел, словесное выражение которых не совпадает с их разрядным строением. Однако в этих случаях такие ошибки, как написание 17 как 71 или 1023 как 1000 23, не связаны с нарушением разрядного строения числа и не вхо­дят в тот синдром, который мы описали.

в) Исследование счетных операций

Исследование счетных операций непосредственно примыкает к ис­следованию структуры числовых представлений. Оно ставит перед собой задачу изучить, в каком состоянии находится у больного возмож­ность использовать разрядное строение числа для выполнения ряда операций счета.

Исследование счетных операций включает ряд проб, характери­зующихся различной сложностью и отражающих процессы, протекаю­щие на разных уровнях. В наиболее простых из них (например, сложе­ние или вычитание однозначных или приближающаяся к ним операция сложения «столбиком») счетные операции не выходят за пределы хоро­шо упроченных навыков и имеют относительно простое строение. При сложении и вычитании, выходящих за пределы десятка и требующих промежуточных операций (дробление слагаемых на группы, выполнение операций с округленными числами и последующим присоединением остатка), действия носят уже значительно более сложный характер. В еще более сложных случаях (сложение или вычитание многозначных с многократным переходом через десяток, сложное умножение и деле­ние, производимые «в уме») процесс становится еще труднее, а удель­ный вес операций в мнестическом плане еще более возрастает. Наконец, этот процесс достигает максимальной сложности в счетных операциях с дробями, где наглядные компоненты отступают на задний план и центральная часть операции протекает в плане отвлеченных вербально-логических действий.

Исследование счета начинается с проб на проверку простых автоматизирован­ных счетных операций, таких, как таблица умножения или сложение и вычитание в пределах десятка. Эти операции больной должен производить устно или письменно, а при нарушениях речи показывать результат этих простейших операций на пальцах.

Пробы на выполнение простых, хорошо упроченных счетных операций обычно дают возможность выявить лишь самые грубые формы афазических расстройств и наиболее резко выраженные виды распада понятия числа при особенно массивных поражениях.

Центральное место исследования занимают опыты с изучением сложных счетных операций. Для этого больному предлагают производить в уме сложение и вычитание с переходом через десяток (например, 27+8; 31—7; 41 — 14). Больному предлагают выполнять операцию устно, -с проговариванием ее составных частей.

В контрольных опытах операция может усложняться, для чего больному предла­гают (выполнять ее в уме, сообщая лишь конечный результат, или упрощаться, для чего ее разрешают производить в письменном виде. Для обеспечения последовательного анализа результатов эту операцию письменного счета предлагают производить в двух формах: сначала путем письменного счета «в строчку», при котором у больного устраняется необходимость держать все элементы в памяти, но сохраняется необ­ходимость проделывать все промежуточные операции «в уме», а затем «столбиком», когда снимаются и эти трудности и вся операция сводится к сложению и вычитанию однозначных с автоматическим получением более сложного конечного результата.

Исследующий внимательно наблюдает за тем, как совершается операция, сохраняет ли больной разрядное строение чисел, не делает ли он ошибок в 'простран­ственной организации -счета, не упрощает ли он операцию, опуская ее отдельные звенья и, наконец, в какой мере он пользуется письменными «опорами» или громкой устной речью.

Для специального анализа того, насколько прочно операции счета продолжают

24 А. Р. Лурия

оставаться в пределах разрядного строения числа, те же пробы могут быть пред­ложены в усложненном виде. Для этой цели больному предлагают пример на сложение
или вычитание, причем числа располагаются не в привычной, хорошо упро­ченной форме, а либо в виде вертикально расположенных групп (а), либо же (при вычитании) в таком виде, что уменьшаемое располагается под вычитаемым (б). Нарушение разрядного (строения числа может в этих случаях проявляться в том, что операция, лишенная опоры на хорошо упроченные стереотипы, распадается, и больной начинает складывать элементы разных разрядов или вычитать меньшее число из большего,
независимо от его положения:

Для специального изучения степени сознательности счетных операций при меняются пробы, направленные на анализ отношения больного к счетному знаку кт на анализ осознания проделанной операции.

Для этой цели больному предлагают, примеры с готовым решением и пропущен­ным знаком (типа 10...2=8; Ю...2=5; 10...2= 12; 10...2=20) или с пропущенным число\ (типа 12 —...=8; 12+...= 16); больной должен заполнить пропуск. Эти пробы исклю чают автоматизированное выполнение операции и предполагают сознательное отно-шение к характеру производимой операции или к ее составным частям.

Дата добавления: 2015-10-21