С древнейших времен до конца XX века 12 страница

Крымская война. С началом Крымской войны линейцы воевали в Турецкой Армении. Командующий Отдельным Кавказским корпусом генерал Н.Н. Муравь­ев отмечал в сентябре 1855 г. в письме князю Долгорукому: «Турки встретили каза­ков картечью и ружейным огнем башибузуков, занявших лагерь и ближний к нему кустарник. Кроме того, часть их регулярной кавалерии тронулась в атаку; но, не дождавшись казаков, повернула налево-кругом. Есаул Сердюков, направленный на турецкие войска справа, опрокинув их кавалерию, бросился на батарею и взял с бою одно орудие. В то же время войсковой старшина Трищатный, с своими сотня­ми и сотнею есаула Мурныкина, ударил на турок во фронт и слева. Тогда все оставшиеся на позиции турецкие войска, пораженные страхом, бежали. Напрасно Али-паша старался восстановить бой. Он сам был окружен казаками и... взят в плен».

О действиях черноморских пластунов при героической обороне Севастополя и Таманского полуострова в Крымскую войну ходили легенды. В пластуны отбира­лись самые выносливые и находчивые казаки, хорошо владевшие огнестрельным оружием. В дозоре или в тылу неприятеля им приходилось нередко часами, не шелохнувшись, слившись с окружающей местностью, лежать «пластом» на земле и вести наблюдение. Находясь по нескольку дней в плавнях и болотах, они зорко следили за передвижениями горских партий, собиравшихся в набег на черноморс­кие станицы. Пластуны умели поражать невидимые цели «на хруст», т. е. по шоро­ху, возникавшему от движения в камышах или кустарнике животных и людей. Хорошо стрелять пластунов учила не только война с горцами, но и охота, которой они занимались в свободное от службы время. Плохой выстрел в кабана грозил смертью или увечьем от разъяренного животного. Поэтому от новичков, поступаю­щих в пластуны, требовались умение хорошо стрелять и необходимые для этого качества: терпеливость и хладнокровие.

Очень развито было у пластунов чувство товарищества. Находясь в секрете, пластун внимательно следил за своим другом, чтобы вовремя прийти к нему на помощь. Если один пластун спасал жизнь другому в кровавой схватке, они меня­лись шейными крестами и становились побратимами. Одетые в потрепанные чер­кески (свидетельство неустанной кочевой жизни), в заломленных на затылок па­пахах, в чувяках из кожи дикого кабана щетиной наружу, пластуны были похожи на самых бедных горцев, что нередко помогало им в разведке. В Севастополе плас­тунов поначалу встретили недоверчиво и потешались над их неказистым видом. Однако уже в первых боях черноморцы заставили уважать себя.

В то время как основная часть казаков была направлена в Севастополь, 120 добровольцев остались при 16-й пехотной дивизии. 25 сентября 1854 г. пластуны произвели рекогносцировку и, пробравшись ночью на вражеские позиции, сумели поджечь 50 стогов сена, захваченных неприятелем. Нацепив свои папахи на зарос­ли кустарников, пластуны ползком добрались до своих. Противник же до утра вел огонь по мнимым целям. 13 октября близ Балаклавы французские редуты были атакованы солдатами Владимирского полка, впереди которых шли черноморцы. Неожиданно на них налетел полуэскадрон неприятельских конных егерей. С высо­ко поднятыми саблями летела на русскую пехоту знаменитая французская кавале­рия, рассчитывая смять обычные для того времени пехотные каре. Но пластуны, прошедшие иную школу военных действий, не стали группироваться в виде четы­рехугольника. Они встретили врагов врассыпную, метко стреляя, припав на одно колено. Не сдержав лошадей, французы пронеслись между черноморцами, не при­чинив им вреда. Лишь небольшая часть кавалеристов добралась до своих позиций. Им на помощь был брошен второй полуэскадрон, но и его постигла та же участь. Пластуны в этом бою не потеряли ни одного человека.

За короткий срок казаки прекрасно изучили окрестности Севастополя и стали постоянными проводниками русских отрядов, отправлявшихся в ночные вылазки против неприятеля. По лощинам и оврагам, в кустарниках и на открытом про­странстве - везде пластуны знали наилучшие пути, укрытия и препятствия. Не было ни одного места, куда не смогли бы проникнуть пластуны, даже под самым носом у противника. «Где сухо - там брюхом, где мокро - там на коленках», - говорили черноморцы о своих передвижениях. В Севастополе редко видели плас­тунов днем: их «деятельность» начиналась с наступлением темноты. «Целыми ночами они находились в секретах, расположенных за крепостной оградой, и выс­матривали все, что делалось у противника, - вспоминал участник обороны Сева­стополя Н. Берг. - Став непревзойденными мастерами разведки, они обо всем доносили в Севастополь».

Большой урон защитникам города причиняла артиллерия противника. Поэто­му русское командование приняло план командира пластунов В.В. Головинского, предложившего захватить неприятельскую батарею. Был сформирован отряд доб­ровольцев из 310 пеших казаков, 100 солдат и 50 моряков. Пластуны-разведчики высмотрели расположение караулов на батарее, а затем повели отряд в тыл непри­ятеля. Внезапно напав на вражескую батарею, русские воины перекололи штыка­ми ее защитников и захватили в плен двух французских офицеров и 12 солдат. Пока шел бой, матросы заклепали три большие мортиры, а три другие доставили на бастион.

Великий князь Михаил Николаевич сообщал в ноябре 1854 г. в письме своим родителям: «На днях была молодецкая выходка черноморских казаков. Охотники 8-го батальона с одним есаулом отправились через Килек-балку высматривать неприятеля и, отчаянные, забрались так далеко, что захватили английский пат­руль из 6 человек на Сапун-горе. Казаки их связали и потащили с собой, между тем у англичан поднялась тревога. Но казаки через овраг спустились к рейду и на лодке благополучно вернулись в город с добычей...» За этот подвиг князь пожало- нал двум пластунам Георгиевские кресты, а остальные получили денежное воз­награждение.

Однажды восемь пластунов так внезапно налетели на отряд лорда Дункана, производившего рекогносцировку, что сорок английских солдат бросились врас­сыпную, а Дункан был взят в плен, не успев вынуть руки из карманов, чтобы схватить поводья лошади. «Я не предполагал, что сорок человек моего конвоя раз­бегутся от восьми казаков», - заявил лорд Дункан, когда его доставили в Севасто­поль. Одна из английских газет писала в те дни: «Отдельные партии казаков... шныряют в тылу лагеря, особенно по ночам, и заставляют иногда дивизию, а иног­да две взяться за оружие и простоять час или два на холодном утреннем воздухе...» I] своих ночных вылазках пластуны применяли разные хитрости. Однажды, про­бравшись в английский редут Виктория, они сняли с вала часового специально изготовленным крючком.

Но тяжелая бессменная восьмимесячная служба не могла не сказаться на пе­ших черноморских батальонах. Ежедневно они несли боевые потери. Оба пластун­ски х батальона были награждены Георгиевскими знаменами с надписью «За при­мерное отличие при обороне Севастополя 1854 - 1855 гг.». Отличились пластуны и при защите родной Кубани, причинив много неприятностей англо-французско­му десанту, высадившемуся на Таманском полуострове. Захватчики ежедневно несли огромные потери от действий казаков и вынуждены были вскоре погрузить­ся на корабли и уйти в море.

Войны стоили кубанцам многочисленных жертв, но никого из погибших каза­ки не забывали. В Екатеринодаре даже был издан поименный список казаков, отдавших жизнь во славу Отечества Российского в конце XVIII - начале XX в., составленный есаулом И.И. Кияшко. Память о героях закреплялась в казачьих песнях и преданиях, воодушевляя новые поколения на достойный ратный труд и подвиги.

ГЛАВА 5

Кубань в пореформенной России

§ 20. Проведение реформ на Кубани в 1860 - 1880-е годы

Административно-территориальные преобразования. 8 февраля 1860 г. на Кавказе были образованы две новые административно-территориальные едини­цы: Кубанская и Терская области. В состав Кубанской области вошли территории Черноморского казачьего войска, Старой линии (северо-восточная часть края от устья реки Лабы до границы со Ставропольской губернией) и Закубанье. Граничи­ла она с Областью Войска Донского на севере, со Ставропольской губернией и Терской областью на востоке и юго-востоке; площадь области составила свыше 81 тысячи квадратных километров. Осенью того же года Черноморское казачье войс­ко было объединено с бригадами Кавказского линейного войска. Новое образова­ние стало называться Кубанским казачьим войском. Военная и гражданская вла­сти объединялись: наказной атаман Кубанского казачьего войска являлся и на­чальником Кубанской области.

На Кубани в это время проживало около 600 тысяч человек. Менее всего было заселено Закубанье, так как более полумиллиона горцев в итоге Кавказской войны эмигрировали в Турцию. Еще до завершения войны правительство начинает про­водить мероприятия по заселению этой территории, в частности, раздает участки земли собирающимся осесть здесь казакам и офицерам. В 1862 г. издается «Поло­жение о заселении предгорий западной части Кавказского хребта кубанскими каза­ками и другими переселенцами из России», в ходе реализации которого сюда при­было около 9 тысяч семей.

В 1866 г. император Александр II утвердил «Положение о заселении Черноморс­кого округа»^[11]. Переселенцы, среди которых были не только русские, но и молдаване, грузины, эстонцы, а также выходцы из других стран: турецкоподданные греки и армяне, чехи, - пользовались различными льготами. Но в целом заселение округа сопровождалось большими сложностями и долгое время шло низкими темпами.

Приток переселенцев в Кубанскую область резко усилился после принятия Государственным советом в 1868 г. положения, разрешавшего селиться и приобре­тать недвижимую собственность на землях казачьих войск лицам невойскового сословия (без испрашивания согласия войскового начальства и станичных об­ществ).

С образованием Кубанской области и Черноморского округа существенно меняется административно-территориальное деление и управление краем. На землях бывшей Черномории сохраняются прежние три округа: Екатеринодарс- кий, Ейский и Таманский. Территория же бывшего Линейного войска распреде­ляется между шестью бригадами и шестью полками (причем некоторые стани­цы третьей и четвертой бригад находились в пределах Ставропольской губер­нии). В целом это создавало некоторую путаницу в системе управления. В За- кубанье, заселенном горцами, создается система военно-народных округов. Сначала их было три: Верхнекубанский, Бжедуховский, Абадзехский, а с 1866 г. - пять: Псекупский, Лабинский, Урупский, Зеленчукский и Эльборусский. Во­енно-народное управление было создано с целью постепенной интеграции гор­ского населения в систему российского административно-территориального управления и рассматривалось как переходная мера. Военно-народные округа просуществовали до 1871 г., когда в горских землях было введено гражданское управление.

В 1869 г. издается указ «О преобразовании административных учреждений в Кубанской и Терской областях», согласно которому Кубанская область подразде­лялась на пять уездов: Баталпашинский (с центром в станице Баталпашинской), Ейский (с центром в г. Ейске), Темрюкский (центр - г. Темрюк), Екатеринодарс- кий (г. Екатеринодар становится центром уезда и области), Майкопский (с цент­ром в Майкопе, который был преобразован из укрепления в город). В 1876 г. в Кубанской области было учреждено два новых уезда: Закубанский и Кавказский. Их центрами стали поселок Горячий Ключ и селение Армавир соответственно. В 1888 г. вместо семи уездов в Кубанской области учреждается семь отделов: Ейский, Темрюкский, Екатеринодарский, Майкопский, Лабинский, Кавказский и Батал­пашинский. Это было не гражданское, а военно-казачье административное уст­ройство. Во главе отделов стояли атаманы, подчиненные непосредственно наказ­ному атаману Кубанского казачьего войска.

Буржуазные реформы 1860 - 1870-х годов. Период масштабных админист­ративно-территориальных преобразований на Кубани совпал с проведением в стране целого ряда важнейших реформ, начало которым положило величайшее событие в истории России: 19 февраля 1861 г. было отменено крепостное право. Личную свободу получили миллионы крестьян. Несмотря на свою ограничен­ность (введение временнообязанного состояния, выкупные платежи, растянув­шиеся на десятилетия), крестьянская реформа знаменовала начало новой эпо­хи в истории страны - эпохи буржуазного развития.

На Кубани крепостных среди представителей славянского населения было не­много, их освобождение юридически оформили к 1863 г., всего было учтено 1064 человека. Отмена же крепостного права среди горского населения затянулась на несколько лет. Только в 1868 г. было официально объявлено об освобождении горских крестьян Кубанской области (16 500 человек).

Освобождение крестьян в России вызвало цепную реакцию реформ, самой радикальной из которых стала судебная (1864 г.). В результате ее проведения было произведено резкое упрощение системы судопроизводства, сокращено чис­ло судебных инстанций; суд стал бессословным, гласным, состязательным; по­лиция лишалась функции предварительного расследования. Создавалась еди­ная для всей страны апелляционная инстанция - уголовно-кассационный и граж­данско-кассационный департаменты Сената. Исключительное общественное значение имели институты присяжных заседателей и адвокатуры. Судьи и су­дебные следователи были несменяемы. Вынесение приговора стало исключи­тельным правом суда, административные власти в этот процесс вмешиваться не могли. Только суд определял наказание за совершенное преступление. На Кавка­зе реформа была проведена в 1866 г. Для Кубанской области и Черноморской губернии окружной суд создавался в Екатеринодаре, а судебная палата - в Тиф­лисе. Но сами судебные уставы вводились здесь с существенными ограничения­ми: мировые судьи назначались, а не избирались, были установлены ограниче­ния для суда присяжных.

В горских округах Кубани судебная реформа проводилась особым образом. Здесь создавались горские словесные суды. Судопроизводство велось по адатам (обыч­ному праву) и шариату (мусульманскому праву). Нормы адатов, различные у от­дельных племен, сводились в единую систему, причем осуществлялась их посте­пенная трансформация с целью приближения к общегосударственной правовой системе. Словесные суды рассматривали только споры между горцами и те ситу­ации, в которых горцы выступали ответчиками. Здесь разбирались такие преступ­ления, как «умыкание» (похищение женщин), убийство, нанесение увечий, воров­ство. Воровство каралось штрафом, повторное - двойным штрафом, а за соверше­ние воровства в третий раз следовала административная ссылка, как и за убий­ство. Горский словесный суд можно считать своеобразной аналогией мирового суда, т. к. три его депутата избирались; с другой стороны, такие суды не были свободны от вмешательства администрации, представитель которой также вклю­чался в состав депутатов.

В 1864 г. в России началось проведение земской реформы. Земские учреждения создавались для руководства местным хозяйством, просвещением, здравоохране­нием. Они являлись выборными органами. Избиратели делились на три курии: уездные землевладельцы, городская и крестьянская курии (причем для участия в выборах от первых двух курий требовался определенный имущественный уровень, а выборы по третьей курии являлись многоступенчатыми). Несмотря на свою ог­раниченность, земская реформа сыграла важную роль, позволив частично решить проблемы здравоохранения и просвещения в российской деревне. Но на Кавказ, в том числе и на Кубанскую область, этот закон не распространялся, хотя при разде­лении области на уезды в 1869 г. и предпринималась попытка ввести отдельные элементы земских структур.

Большую роль в развитии региона сыграла реформа городского самоуправле­ния. Вместо сословных шестигласных дум, утвержденных еще Екатериной II, вво­дились всесословные, представительство в которых основывалось на принципе единого избирательного ценза. Думы избирались на четыре года. Исполнитель­ным органом городского самоуправления становилась городская управа, избирае­мая гласными дум. Городской голова одновременно возглавлял и думу и управу. В компетенцию городского самоуправления входило руководство местным хозяй­ством, решение вопросов благоустройства и развития транспорта, здравоохране­ния, пожарной безопасности. Частично на средства города содержалась городская полиция.

Выборы гласных (депутатов) проходили по трем куриям (разрядам), каждая из которых избирала равное число гласных. Разряды выделялись в соответствии с суммой уплачиваемых жителями городских налогов: в первый входили круп­ные налогоплательщики, во второй - средние, в третий - мелкие. Члены каждой курии в целом уплачивали по одной трети общей суммы городских налогов. Не­плательщики городских налогов и те, кто не владел недвижимым имуществом, к участию в выборах не допускались. В большинстве своем это были рабочие и мелкие служащие. Таким образом, выборы в городские думы не являлись всеоб­щими и равными.

В Кубанской области реализация городской реформы началась с существен­ным запозданием - в 1874 г. Первыми городское самоуправление по новому Горо­довому положению ввели Ейск, Екатеринодар, Темрюк, затем Майкоп и Новорос­сийск. В областном центре выборы в думу состоялись весной 1874 г. Избрано было 72 гласных, а городским головой стал потомственный почетный гражданин II.И. Якунинский.

Последней из крупных буржуазных реформ 1860 - 1870-х годов стала военная (1874 г.). Была введена всеобщая воинская повинность, рекрутский набор отме­нялся, срок службы сокращался до шести лет в пехоте и до семи на флоте. Военная реформа на Кубани распространялась на представителей невойсковых сословий, причем горское население вместо воинской повинности выплачивало специаль­ный налог. Некоторые изменения коснулись и порядка прохождения службы каза­ками. В 1882 г. были приняты «Положения о военной службе казаков Кубанского и Терского казачьих войск», согласно которым служилый состав войска делился на три разряда: приготовительный (в котором казаки находились три года), строе­вой (в общей сложности на действительной службе и на льготе - двенадцать лет) и запасной (пять лет). Общий срок службы составлял двадцать лет (вместо пре­жней бессрочной службы).

Реформы 1860 - 1870-х годов имели огромное значение для страны. Они заложили основу для развития капиталистических отношений. Но стремление правительства сохранить самодержавный строй предопределило их ограничен­ность. Реформы не смогли устранить коренных противоречий в общественном развитии.

§ 21. Крестьянская колонизация Кубани

Созданная в 1860 г. Кубанская область могла бы вместить на своей территории несколько европейских стран, но по своему экономическому развитию она отстава­ла не только от Европы, но и от многих губерний Европейской России.

Отмена крепостного права и окончание военных действий в Закубанье, а так­же ряд законов (особенно закон от 29 апреля 1868 г., разрешавший лицам невойс­кового сословия селиться и приобретать недвижимую собственность на казачь­их землях) открыли широкие возможности для заселения Кубани выходцами из других губерний России. На смену дореформенной, главным образом военно­казачьей, колонизации края, в определенной степени регламентировавшейся пра­вительством, пришел несравненно более мощный, объективно закономерный, но стихийно протекавший процесс крестьянского заселения и экономического осво­ения Кубани. О масштабах его можно судить по следующим данным: в 1861 г. пришлых крестьян на Кубани было 5,2 тыс. человек, что составляло 1,3 % всего населения области, через 20 лет их число возросло до 236,8 тыс., или до 30 % населения. К 1890 г. число иногородних поселенцев, как их стали называть на Кубани, почти удвоилось.

Существенно изменился и сословный состав. Казаки перестали составлять большинство населения. В 1890 г. в Кубанской области проживало 1336,1 тыс. человек, в том числе представителей казачества - 642,2 тыс. (48,3 %), лиц невойс­кового сословия - 689,9 тыс. (51,7 %), в том числе горцев 104 тыс. (7,8 %), крестьян- старожилов и колонистов - 129,6 тыс. (9,7 %), иногородних 456,3 (34,2 %). К 1900 г. число иногородних на Кубани, по данным начальника области, достигло 800,9 тыс. человек. По абсолютному числу неместных уроженцев Кубанская область в 1897 г.

занимала третье место¹ среди 89 губерний страны. Черноморский округ, где неме­стные уроженцы составляли 74 % населения, занимал второе место^[12]. Однако Чер­номорская губерния была самой маленькой в Российской империи, основная часть ее территории была непригодна для земледелия, и поэтому ее возможности для приема переселенцев были весьма ограниченными. Не случайно даже в конце XIX в. она имела самую низкую плотность населения на Северном Кавказе - 9 человек на одну квадратную версту, в то время как в Кубанской области этот показатель был в 2,5 раза выше.

В официальных документах иногородних разделяли на имевших оседлость и не имевших таковой. Первые владели усадебными участками и платили весьма обре­менительную посаженную плату, вторые, как правило, были без своей крыши над головой, т. е. являлись квартирантами. Иногородние, во многом зависевшие от ста­ничных и аульных правлений, составляли самую бесправную часть кубанского на­селения. Но нехватка рабочих рук, относительно высокие заработки и плодородней­шие земли делали новые районы притягательными для крестьян России. Гонимые нуждой, они шли на Кубань с надеждами на лучшую долю. Их чаяния ярко выразил устами одного из своих героев А.П. Чехов. В рассказе «Барыня» молодой крестьянин Степан восклицает: «Бежать подальше... на Кубань, например... А как хороша Ку­бань! Если верить письмам дяди Петра, то какое чудное приволье на кубанских степях! И жизнь там шире, и лето длинней, и народ удалее... На первых порах Степан и Мария в работниках будут жить, а потом и свою земельку заведут». Однако многим из тех, кто добрался до Кубани, так и не удалось завести ни своей земли, ни своей хатенки. К 1900 г. на Кубани было почти 270 тыс. подобных поселенцев.

Поданным переписи 1897 г., из 135 тыс. наемных рабочих, трудившихся во всех отраслях производства Кубани, 100,9 тыс. (74,6 %) являлись неместными урожен­цами. Большинство из них (более 84 тыс.) были заняты в ведущей отрасли эконо­мики - сельском хозяйстве.

В колонизационном потоке, устремившемся на Кубань в пореформенный пери­од, было немало людей предприимчивых, деловых, с торговой и производственной хваткой, внесших свой вклад в развитие экономики края. Народная колонизация Кубани стала важным фактором ее капитализации, способствовала включению края в общероссийскую народно-хозяйственную систему.

§ 22. Земельные отношения

Структура землевладения. Кубанская область была одной из крупнейших ад­министративно-территориальных единиц на Северном Кавказе. На ее долю прихо­дилась значительная часть наиболее плодородных черноземных земель. Большая часть земельного фонда Кубанской области принадлежала казачеству. Составляя в 1897 г. 41 % населения, казаки имели до 70 % земли. Далее следовали частные владельцы - около 12 % земли, затем казна - 7,2 %. Горцы Кубани, составлявшие около 5% населения, имели в своем распоряжении 7 % земельного фонда. Совсем мало земли - 0,8 % - было у крестьян-старожилов, издавна поселившихся на Кубани и составлявших 9 % населения. Незначительная часть земельных площа­дей принадлежала монастырям, обществам и т. п.

Несколько иной была структура землевладения в Черноморском округе. Здесь из 672,2 тыс. десятин земельной площади более 66 % принадлежало казне, 20,2 % - крестьянам, 12,2 % - частным собственникам и 1,2 % - удельному имению Абрау- Дюрсо. На побережье казенные земли постепенно передавались в руки переселен­цев, а в Кубанской области структура землевладения почти не менялась до уста­новления советской власти. Однако естественный прирост населения, увеличение его за счет пришлых крестьян и социально-экономические процессы, происходив­шие в казачьей станице и горском ауле, оказали существенное влияние на земле- обеспеченность различных категорий сельского населения края.

Так, согласно законоположению 1869 г. на каждого казака, достигшего семнад­цатилетнего возраста, полагалось в зависимости от месторасположения и каче­ства земли от 16 до 30 десятин земли. Горцы наделялись землей по 9 - 14 десятин на одного мужчину вне зависимости от возраста. Еще меньше был надел у корен­ных русских крестьян - от 3 до 7 десятин. По своей площади он приближался к средней величине душевого надела русского крестьянства Европейской России. Практически безземельными были большинство иногородних крестьян, если не считать 0,1 десятины усадебной земли, которую, как правило, имели те из них, кто обладал правом оседлости.

С естественным ростом населения и периодическими переделами станичных и аульных земель наделы общинников постепенно сокращались. Так, если в 1870-х годах на казака приходилось в среднем по 23 десятины паевого надела, то в 1896 г. - уже по 13,6 десятины (намного меньше, чем в десяти остальных казачьих войсках России). Такие же процессы происходили и в горском ауле. Несколько по-иному обстояло дело на Черноморском побережье. Здесь в силу особенностей заселения и природно-географических условий преобладающими формами владения землей стали хуторская и подворная. К концу XIX в. средний надел на мужчину в Ново­российском округе составлял 12,4 десятины, в Туапсинском - 9,8, в Сочинском - 10,8. Большинство заселявшихся крестьянами участков выделялось в Сочинском округе - наиболее благоприятном для сельскохозяйственного производства (выра­щивание табака, чая, цитрусовых и др.).

Частное землевладение на Кубани стало юридически оформляться лишь в 1860-х годах. 10 мая 1862 г. было издано «Положение о заселении предгорий запад­ной части Кавказского хребта кубанскими и другими поселенцами из России». Согласно этому документу для добровольных переселенцев («охотников») выделя­лись в потомственную собственность участки земли по 25 - 50 десятин каждому офицерскому семейству и по 10 - 50 десятин урядникам, казакам и лицам других сословий. Однако право собственности на эти так называемые «охотничьи» учас­тки было ограничено «впредь до особого распоряжения отчуждать эти земли ли­цам, не принадлежащим к войсковому сословию». К концу XIX в. «охотникам» было отмежевано 80,5 тыс. десятин земли. Это был слой мелкопоместных, глав­ным образом казачьих, собственников.

Дальнейший рост частного землевладения происходил за счет появления более крупных земельных собственников. Реализуя замыслы царского прави­тельства, областное правление стремилось «создать местный, служилый, об­ладающий земельной собственностью класс, который соответствовал бы дво­рянству центральных губерний». В 1870 - 1880-х годах на Кубани формируется крупное помещичье землевладение. Царское правительство щедро награждало земельными участками командный состав бывшей Кавказской армии, крупных дворян-чиновников, горскую знать. Только русским дворянам было «пожалова­но» на Кубани 213,9 тыс. десятин превосходной по качеству земли. Среди полу­чивших землю были представители известных дворянских фамилий России: князья Голицын, Лобанов-Ростовский, Урусов, Щербатов, графы Сумароков- Эльстон, Шереметев, Лорис-Меликов, Коцебу, бароны Меллер-Закомельский, Розен, Врангель, фон Сталь и др. В Черноморском округе великому князю Ми­хаилу Николаевичу (брату царя) было пожаловано в 1871 г. 8 тыс. десятин земли.

Не оставило без внимания правительство и горскую знать, распорядившись наделить ее «на полном помещичьем праве, в вечное и потомственное владение большим или меньшим участком земли от 1 тыс. до 5 тыс. десятин, смотря по степени значения и оказанных каждым услуг правительству». К 1876 г. 28 наи­более известных ее представителей, отнесенных к лицам первой категории, по­лучили в Закубанье в личную собственность 55,9 тыс. десятин земли. Так, се­мья Султана Адиль-Гирея получила 13 тыс. десятин, князья Магомет-Гирей Лоов и Мусса Туганов - по 5 тыс. десятин и т. д. Меньшими участками наделя­лись горцы, отнесенные ко второй категории владельцев, т. е. дворяне или узде­ни, жившие под покровительством владельческих фамилий, а также «потомки княжеских фамилий, утративших в народе всякое значение». В 1880-х годах вся площадь «пожалованных» земель составила в Кубанской области 516,7 тыс. десятин.

В Черноморском округе земельные пожалования практиковались относитель­но редко, однако с 1870 г. проводилось наделение землей (по 20 десятин на мужчи­ну) казаков упраздненного Шапсугского пешего батальона. С 1872 г. была разре­шена продажа казенных земель (не свыше 3 тыс. десятин в одни руки) с льготной рассрочкой на 10 лет. В результате этого к середине 1890-х годов площадь частных земельных владений в губернии, включая и удельное имение Абрау-Дюрсо (6,9 тыс. десятин), выросло до 90 тыс. десятин.

Всего же частное землевладение Кубани к 1890-м годам насчитывало 1,1 млн десятин земли, что составляло около десятой части всего земельного фонда Кубан­ской области и Черноморского округа. Первоначально более половины этих земель принадлежало дворянам. Однако большинство из них, получив землю на Кубани, стремились сразу же от нее избавиться. Увеличивавшийся спрос на землю в связи с крестьянской колонизацией края, недостаток на первых порах рабочих рук для обработки имений, отсутствие путей сообщения, необходимых для товарного обра­щения, отдаленность новых владений от родовых имений в центре страны - все это способствовало быстрому сокращению дворянского землевладения на Кубани, особенно крупнопоместной собственности.

Формы землепользования. Еще в большей степени, нежели землевладение, изменялись условия, порядок и формы землепользования. Главной причиной это­го явилось развитие капитализма, подчинявшего земельные отношения механиз­му товарного производства.

В первые десятилетия пореформенного периода в связи с относительно низким уровнем развития производительных сил и многоземельем в кубанских станицах господствовала вольнозахватная форма землепользования. Ее суть хорошо изло­жена современником: «В толоке, равно как и за полем [за толокой], пахотная земля не делится, но каждый домохозяин знает свои загоны [пашни, нивы], и никто не имеет права вспахать чужого загона. Если же чей-либо загон по какой бы то ни было причине останется невспаханным, то он уже делается ничей и его на следую­щий раз может пахать кто вздумает, кто первый поспеет».

Дата добавления: 2015-10-21