имени, но оказавшееся социально полезным и замеченным
старцами, то такой поступок войдет в программу следующего
носителя, - а с другой - акты посвящения, включая момент
опосредования состава имени памятью старцев, входят в опо-
средованную связь и с движением типизированных <теперь-си-
туаций>, то есть результирующая стихийных отклонений и из-
менений в составе имени получит обычный приспособитель-
ный вектор, будет в конечном счете производной от движения
социального космоса - от фрагментации окружения на соци-
ально значимые ситуации. Ясно также, что такое движение со-
става имени нельзя назвать развитием: ему не заказаны попят-
ные движения, петли, пересечения, поскольку все здесь зави-
сит от изменений среды.
Хотя в современном мире многообразных межкультурных
контактов индивидуально-именные социальности подвергают-
ся, видимо, каким-то изменениям, в них нельзя видеть какие-
то реликты прошлого, это реально существующие, действую-
щие схемы социальности, ключ к направленному изменению
которых пока не найден. Было бы наивно предлагать в статье
что-то конкретное, но одну обнадеживающую деталь следует
все же отметить: человечеству повезло в том отношении, что
даже этот первичный тип социального кодирования знания
оказался несоизмеримо более гибким и подвижным, чем код
биологический, и, хотя сама возможность постепенного усвое-
ния социального биологическим вряд ли исключена и та же со-
40 ______М. К. Петров
циальная психология, например, вскрывает осадок социально-
сти в биологическом кодировании, процесс накопления соци-
ального в биологическом не успел, к счастью, зайти так далеко,
чтобы оправдать расистские теории в духе Гобино (24), Питт-
Риверса (25) и др. На биологическом уровне не обнаруживается
сколько-нибудь заметных ограничений или потолков для куль-
турных революций, уже первое поколение- живущих в <евро-
пейском> окружении детей усваивает на правах родного всеоб-
ще-именной тип кодирования (16), но вот препятствия, возни-
кающие в теоретическом обосновании эволюционно-преемст-
венного перехода этого типа кодирования в научный, действи-
тельно огромны, и таймирование сроков возможного решения
этой проблемы при современном состоянии ее разработки
включало бы представление о преемственном направленном
процессе длительностью 5-10 тысячелетий.
Следует также отметить, что полевые исследования этого
типа культуры не подтверждают установившегося еще со вре-
мен картезианцев и французского Просвещения философского
предрассудка, будто история начинается с целостной автоном-
ной личности и в первобытном обществе мы имеем дело имен-
но с нею, будто лишь по ходу исторического развития личность
становится частичной, специализированной, зависимым от
всех и вся <ролевым> винтиком социальности. Ни такой цело-
стной личности, ни человека <вообще> в этом типе не видно,
обнаруживается прямо противоположное - предельная частич-
ность, мозаичность, встроенность человека в социальные меха-
низмы коллективного поведения. Здесь, конечно, нет отчужде-
ния, но не потому, что есть нечто личное, интересы которого
совпадают с общественными, а потому, что у человека нет обо-
собленной от социальной роли позиции, <человеческого избыт-
ка>, в пределах которого человек и социальность могли бы
стать сторонами отчуждения или совпадать в гармонии. В от-
личие от животного - бесспорной автономной целостности,
человек в этом типе предельно фрагментирован, входит в цело-
стность лишь через связь сопричастия различенных имен-адре-
сов. Резкий переход от целостности к предельной фрагментар-
ности требует, конечно, объяснения. Нам кажется, что такое
объяснение вряд ли может использовать эволюционную схему,
и проблема происхождения человека должна бы исследоваться
по схеме <сумасшедших мутаций природы> в классе, скажем,
появления кита в море или колорадского жука на картофеле,
Hay чно -техническая революция и философия______________41
то есть исходить из признания того, что нам пока не удалось
согласовать с природой наши мерки простоты и сложности.
2. Профессионально-именной тип кодирования (миф, традици-
онное общество) может считаться основным для стран <науч-
ной пустыни>, врагом, так сказать, номер один научно-техни-
ческой революции и связанного с нею социального прогресса.
Тип характерен для социальности, в основе которой лежит
земледелие, дающее возможность отказаться от сложных навы-
ков коллективного поведения, фрагментировать социально не-
обходимую область поведения не только по объекту, как это
делается в лично-именном типе, но и по субъекту, по силам и
возможностям человека, то есть преобразовать навыки из кол-
лективных, где у каждого участника свой маневр, в личные и
односубъектные, в которых один человек становится связую-
щим и организующим центром, создавая для нужд момента и
разрушая по миновании надобности технологические схемы из
подчиненных ему вещных и живых элементов вроде быков, ос-
лов, телег, плугов и т.д. и т.п. Со свойствами этих включений
человеку приходится считаться и активно ими пользоваться,
сопрягать их со свойствами объекта для получения <задуманно-
го результата>.
Приспособление навыков к силам и организационно-кибер-
нетическим возможностям человека сопровождается типизаци-
ей самих деятелей, то есть сфера социального поведения при-
обретает дополнительный план распределения - профессио-
нальный, в различения которого распределены и навыки и лю-
ди. Навыки - по их посильности для единоличной организа-
ции и управления, люди - по их принадлежности к той или
иной клеточке матрицы такого распределения. Иными слова-
ми, навыки субъективируются, а люди типизируются по груп-
пам-профессиям и в рамках таких групп теряют различенность,
становятся <равными>, одинаковыми, неразличимыми земле-
дельцами, гончарами, плотниками, кузнецами и т.д.
Возможность появления такой матрицы опирается на воз-
можность отчуждения части земледельческого продукта и ли-
митирована допустимыми величинами этой отчуждаемой части.
Типичная земледельческая технология, которую мы застаем
почти неизменной на протяжении последних трех-четырех ты-
сячелетий, способна отчуждать около 20% продукции, так что
земледельческая клеточка матрицы остается во всех традицион-
ных обществах от Древнего Шумера до современного Непала
42 М.К.Петров
наиболее многолюдной и почти неизменной, включает около
80% населения, предоставляя остальные 20% ремеслу и управ-
лению. Сам список профессий - величина переменная, спо-
собная разрастаться и сокращаться.
Профессиональная матрица как раз и выполняет функцию
социальной памяти. Все ее клеточки - ячейки профессиональ-
ного знания - устроены по единому образцу: знание в форме
программ деятельности связано, как и в предыдущем типе, с
именем, но имя не лежит уже в плоскости смертных индиви-
дов, никто не является его временным исполнителем. Имя об-
ретает самостоятельность, оно отчуждено в особую область как
ценность групповая и приобретает, соответственно, новые чер-
ты межличностной вечной сущности - бога. И хотя само сло-
во <бог>, особенно бог <языческий>, приобрело в европейской
культурной традиции прочную репутацию компенсатора чело-
веческого незнания, бог профессионально-личной культуры
прежде всего творец и изобретатель, хранитель профессиональ-
ной <информации> и покровитель соответствующего искусства,
соучастник каждого практического акта.
Отношения между богом и человеком строятся прежде всего
как отношения между мастером и подражателем, учителем и
учеником. Лосев пишет о гомеровском греке: <Творящий субъ-
ект никогда не творит тут чего-нибудь нового, небывалого. Вся
его фантазия направлена лишь к тому, чтобы по возможности
точно воспроизвести уже имеющееся, уже бывшее вечное или
временное... Фантазия у греков имела цель не создать новое, а
только воспроизвести старое, - вот о чем говорят рассматри-
ваемые нами гомеровские мифы о богах> (26, с. 212). Бог вы-
глядит опорой деятельности, оперативной, так сказать, профес-
сиональной памятью, но он же, как различение профессио-
нальной матрицы, связывает человека с социальным целым,
устанавливая место его профессии среди других. Эта вторая на-
грузка бога - целостность системы знания - почти повсемест-
но решается по схеме кровнородственной связи: все божест-
венные имена различены по полу, имеют родителей и могут
иметь потомство, образуют единое семейство с явными момен-
тами иерархии.
В чистом виде система мифологического знания выглядит
как фрагментированные по профессиональному признаку и
распределенные в конечную группу божественных имен соци-
ально необходимые навыки, причем на сами эти имена нало-
Научно-техническая революция и философия______________43
жена вторичная связь целостности. Профессиональные ячейки
знания более или менее автономны, переходы между ними рез-
ки: каждая профессия знает свое дело, его границы, обязанно-
сти перед другими профессиями, не лезет в чужие дела. Геси-
од, например, советуя земледельцу, <работнику Деметры>, во-
время готовить материал <работнику Афины> (Труды и дни,
420 - 435), тут же устанавливает и пределы такой заботы:
Самонадеянно скажет иной: <Сколочу-ка телегу!>
Но ведь в телеге-то сотня частей! Иль не знает он, дурень?
Труды и дни, 455-456
Подобные утверждения, даже в более абстрактной форме,
можно найти и на Востоке: <Свой долг, хотя бы несовершен-
ный, лучше хорошо исполненного, но чужого, лучше смерть в
своей дхарме, чужая дхарма опасна.,.> (Бхагават-Гита, 36);
<Также всегда одинаково земледелец останется земледельцем,
образованный человек - образованным, ремесленник - ре-
месленником, торговец - торговцем> (Сунь-цзы, О порядке
правителя).
В реальных же исполнениях схема всегда бывает осложнена
многочисленными вариантами и включениями, в том числе и
инертными (старые боги), в ней наблюдаются перехлесты рас-
пределений, когда у некоторых искусств оказывается пара по-
кровителей (обычно бог и богиня) и т.п. Происходит это, нам
кажется, по нескольким причинам, и прежде всего потому, что
миф живет, он текуч и подвижен, поскольку, во-первых, ря-
дом с мифом располагается вспомогательная неформальная
система социального кодирования - наследственный профес-
сионализм, обучение через участие в труде семьи, а, во-вторых,
миф в довольно высоких темпах накапливает новое знание, со-
циализация которого и ввод в систему испытывает значитель-
ное влияние кровнородственной связи целостности.
Основную часть навыков наследственный профессионализм
транслирует по связи отец - сын, которая носит непосредст-
венный характер и не нуждается в обособленном предметно-
знаковом закреплении, что вызывает процессы редукции свя-
занного с именем бога и осваиваемого профессией знания до
простых указаний на то, кто из богов что и как изобрел. Когда
школяров Непала спрашивают об источнике знания, они не
сразу ссылаются на бога, а располагают между собой и богом
44____________________________М.К.Петров
эстафету <старых людей>, лишь первому этапу которой знание
передается непосредственно богами (16). Отсюда и явная <не-
уравновешенность> богов, отсутствие в них солидного, содер-
жательного момента инерции не по классу телесности, Гомер
видит в Афине вполне даже телесную сущность - <ужасно ду-
бовая ось застонала, Зевса подъявшая грозную дщерь>, - а по
классу стабильной программной содержательности: боги слиш-
ком уж новы, даже <вечно новы>, выглядит стабилизирующим
началом, хранилищем профессиональной информации ровно
настолько, насколько и механизмом преемственности системы
мифологического знания, и входом в эту систему - эффективным
социализатором нового и преобразователем нового в наличное.
Сам процесс социализации нового в профессиональной, ес-
тественно, форме идет через мифы как таковые - через де-
тальнейшие описания способов изготовления продукта и само-
го продукта, привязанных к соответствующему имени бога, -
но он обычно включает и ряд сопутствующих явлений: опосре-
дование именем бога имен культурных героев, распочкование
имен, порождение новых имен-богов. Когда Сократ, например,
связывает героев с богами - <все они произошли либо от бога,
влюбленного в смертную, либо от смертного и богини> (Кра-
тил, 398 D), - то это не просто фантазия, а ссылка на мифо-
логическую норму социализации нового знания; на нее он ссы-
лается как на основание достоверности и в споре с Гиппием
(Гиппий Больший, 292-293).
Практика социализации новинок не столько по вкладу (де-
тальное описание программ), сколько по имени автора новше-
ства постоянно создает в мифологической системе знания но-
вые точки роста, из которых могут при случае развиться новые
имена богов и, соответственно, новые контейнеры и преобра-
зователи профессионального знания. Миф, таким образом, все-
гда открыт новому, всегда готов принять новое как в форме ча-
стного улучшения и усовершенствования, так и в форме выде-
ления новой профессии. В первом случае новая или изменен-
ная программа, продукт творчества индивида, войдет в связь с
именем наличного бога и, опираясь на это имя, будет внедрена
- растворена в сумме освоенных профессиональных навыков,
передаваемых по наследству. Во втором случае сам индивид-
творец войдет в кровно родственную связь с именами богов,
станет в благоприятных условиях концентратором новых навы-
ков и умений, то есть пойдет путем Диониса, Эроса, Дике,
Научно-техническая революция и философия 45
Метрон, Ананке, Плутоса и других усыновленных и удочерен-
ных Олимпом имен. Сама схема порождения имен-профессий
распространена повсеместно, реликты ее обнаруживаются даже
в Библии: <И взял Ламех две жены; имя одной Ада, а имя вто-
рой Цилла. Ада родила Иавала, он был отец живущих в шатрах
со стадами. Имя брату его Иувал, он был отец всех играющих
на гуслях и свирели. Цилла также родила Тувалкаина, который
был ковачом всех орудий из меди и железа> (Бытие, 4, 19-22).
Если применительно к индивидуально-личному типу у нас
не было оснований говорить о развитии, о предпочтительном
движении системы знания в том или ином направлении, то те-
перь такие основания появляются. Избыток имен и легкость их
ввода в систему по кровно родсвенной связи методом усынов-
ления-удочерения, необратимость этой связи позволяют гово-
рить о направленно-открытом характере мифологической сис-
темы кодирования, о возможности появления новых очагов
группового знания, привязанного к наличным узами кровного
родства. С другой стороны, фрагментация навыков по субъек-
тивному основанию, по способности человека единолично иг-
рать роль организующего и регулирующего центра, накладыва-
ет на эту направленность накопления нового знания дозирую-
щие субъективные ограничения, создавая своего рода априор-
ную форму накопления знания - умножение профессий или,
что то же, накопление в форме необратимой специализации.
Рассматривая этот процесс как функцию от времени, мы в
общем случае получаем картину ветвления - распочкования
наличных профессий, с редкими <гештальт> - включениями за
счет изобретений небывалого или инокультурных заимствова-
ний (виноделие в бассейне Средиземного моря, например).
Чем более длительный срок существует этот тип без срывов и
радикальных потрясений, тем более богатым по числу профес-
сий, имен богов, накопленному профессиональному знанию он
должен бы выглядеть, но уже в силу накопления сложности он
становился бы все более <тонким>, хрупким и уязвимым для
внешних и внутренних помех, поскольку кровно родственная
связь целостности очагов профессионального знания делает и
преемственное существование профессии, и симбиоз профес-
сий в социальном целом процессами автономными, следующи-
ми принципу <недеяния>, невмешательства в дела друг друга, а
такой социальный гомеостаз, когда <наилучший правитель тот,
о котором народ знает лишь то, что он существует> (Даодэц-
46 М.К.Петров
зин, гл. 17), имеет свои пределы сложности. Соответственно,
развитие традиционных профессионально-личных культур, к
удовлетворению старых и новых циклистов, идет по принадле-
жащей к аресеналу традиционных концептов <смертной> схеме:
рождение - расцвет - дряхлость - гибель, после чего <вели-
кая цивилизация> возрождается, чтобы снова двинуться тем же
путем накопления специализации к собственной гибели. Дли-
тельность цикла производна от уровня помех. В Египте, Двуре-
чье она заведомо меньше, чем, например, в Китае.
Кровнородственная связь, объединяющая очаги профессио-
нального знания, как раз и вызывает эффекты культурной не-
совместимости традиционного и <развитого> мировоззрения.
На уровне поведения этой несовместимости нет, и традицион-
ный сапожник <знает, как шить сапоги>, ничуть не хуже, обыч-
но даже лучше, своего европейского коллеги, но вот за преде-
лами поведения, в области общения, начинаются фундамен-
тальные расхождения и взаимное непонимание. Европеец ви-
дит в природе область поведения, взаимодействия, автономный
закон и порядок, не требующий присмотра или вмешательства
разумных сил, а для традиционного профессионала мир пове-
дения ограничен профессией, любой выход за рамки обжитой
профессии означает движение по кровнородственным связям
общения, то есть выход в область, где <инопрофессиональные>
явления существуют не сами по себе, а вызываются личной,
разумной, одушевленной причиной, ее волей или поступком,
здесь каждое явление <прописано> по вполне определенным
именам, относится к сфере их ведения: молния - по танцорам
Индры, землетрясение - по слонам, дождь - по опрокинутым
божественным кувшинам и т.д. Соответственно и контроль над
такими явлениями располагается в сфере общения (не поведе-
ния), предполагает взаимопонимание между человеком и богом,
опосредован богом как решающей инстанцией, лишь ограни-
ченно контролируемой человеком.
Здесь пункт взаимных удивлений. Европеец, который из
уважения к науке, к поведенческому научному знанию, давно
уже набрался скепсиса к общению, никак не может сообразить,
к чему вообще этот выход за рамки поведения, готов во всем
этом видеть <труд - магическую тарабарщину> или даже удив-
ляться вместе с английским генерал-губернатором по поводу
его подопечных папуасов: <Они, надо полагать, вскоре исчез-
нут: когда размышляешь об их обычаях, удивляешься только
_____________Научно-техническая революция и философия_____________47_
тому, что им вообще каким-то способом удалось появиться на
свет> (25, р. 49). У представителя традиционной культуры, если
верить Поуэллу, отсутствие выхода в общение делает непонят-
ной и саму науку: <Мы согласны, - сказали китайцы, - что
человек-законодатель может издавать законы и устанавливать
наказания, чтобы обеспечить их соблюдение. Но ведь тем са-
мым предполагается понимание со стороны тех, кто подпадает
под действие этих законов. Не хотите ли Вы убедить нас в том,
что способностью понимать наделены воздух, вода, камни и
палки?> (27, с. 4).
Это взаимное удивление и непонимание ведет к тому, что
наука в традиционном мире воспринимается как еще один
миф, контакт и уподобление идет по профессионально-лично-
му типу связей. Дарт и Прадхан пишут о непальских школярах,
которые обучаются по обычным европейским учебникам, но
живут в традиционном мире: <Когда мы просили их указать на
источник знаний о природе, они неизменно отвечали, что зна-
ние <из книг> или от <старых людей>. Когда мы спрашивали,
откуда старые люди получили это знание или как оно попало в
книги, они отвечали, что знание пришло от прежних поколе-
ний старых людей или из других книг. Если. же мы настаивали
на каком-то последнем источнике, большинство отвечало, что
это всегда было известно, хотя многие ссылались на легенды, в
которых рассказывается, как некоторые искусства, вроде добы-
вания огня, были даны человеку богами> (16, р. 652). В этой и
во множестве других деталей обнаруживается наложение мифо-
логической схемы на науку. Книги образуют ту же регрессию,
что и старики, заканчиваются таким же божественным <нача-
лом>. Сама идея того, что наблюдение может стать источником
знания и книга просто <запись чьих-то наблюдений>, представ-
ляется непальским школярам <как новая и весьма сомнитель-
ная>. Нам она, кстати говоря, тоже представляется не такой уж
очевидной, хотя и не новой, но это уже проблемы третьего,
всеобще-именного типа знания.
3. Всеобще-именной тип кодирования знания, особенно в его
<перевернутой> научной разновидности, возникшей в XVII в.,
так разительно отличается от господствующего в мире тради-
ционного профессионально-именного, что волей-неволей при-
ходится соглашаться если не с концепцией, то хотя бы с поста-
новкой вопроса у Прайса: <Может оказаться, что стремление
показать, будто только наша цивилизация идет единственно
48___________________________М.К.Петров
правильным путем, является плодом естественного тщеславия.
Более рациональной альтернативой было бы допустить возмож-
ность того, что именно наша цивилизация сбилась с пути.
Можно предположить, что большинство других были нормаль-
ными и только в наследственности нашей цивилизации оказал-
ся какой-то редкий и специфический элемент, который теперь
разросся в деятельность, определяющую наши жизни. Нет ни-
чего незаконного в предположении о редком наличии науки в
цивилизациях в том смысле, в каком астроном говорит о ред-
ком наличии планетных систем у звезд или биолог - о редком
наличии жизни на планетах> (28, р. 4). Такая постановка во-
проса ценна уже тем, что, понятая как отклонение, наша
<сбившаяся с пути> цивилизация получает какую ни на есть
определенность не только в ретроспективе, в движении из на-
стоящего в прошлое, но и в перспективе, в движении из про-
шлого к настоящему, то есть возникают две более или менее
определенные точки зрения на одно и то же, а с ними и воз-
можность взаимной коррекции, взаимного уточнения результа-
тов. Это тем более важно, что новое время, наука, увлечение
поведенческим знанием в ущерб проблематике общения со-
жгли, по нашему глубокому убеждению, мосты взаимопонима-
ния с традицией, отвели на периферию философского интереса
ключевые моменты такого понимания.
В рамках статьи мы можем лишь наметить узловые пробле-
мы перспективы, то есть движения от предпосылки, что нача-
лом нашей европейской цивилизации был обычный профес-
сионально-именной тип кодирования знания.
Первой такой проблемой, и во многом проблемой решаю-
щей была бы попытка ответить на вопрос: является ли переход
от традиционного к универсально-именному типу имманентно
необходимым или вынужденным, эволюционным развитием
потенций профессионально-именного кодирования либо же
революционным срывом преемственности и переходом к чему-
то качественно новому.
Нам кажется, что вопрос этот решается, видимо, в пользу
срыва преемственности. И дело здесь не только в том, что
слишком уж часто и в греческом окружении, и в других частях
света повторялась циклическая схема, когда, скажем, место
традиционного Древнего царства Египта занимало не менее
традиционное Среднее, а потом Новое, - все это можно бы
истолковать как неудачные пробы, поиски истории, ее пара-
Научно-техническая революция и философия ___ 49
доксы в духе, например, истолкования Баткиным Ренессанса:
<Парадокс из числа излюбленных историей - состоит в том,
что значение западноевропейский Ренессанс приобрел не по-
тому, что был самым типичным и наилучшим среди всех слу-
чившихся ренессансов, а потому, что других ренессансов не
было. Этот оказался единственным> (29, с.. 108). Дело и в том
также, что европейская цивилизация в движении: Микены -
Пилос - дом Одиссея - полис - союз городов - империя -
феод - национальное государство - не обнаруживает сколько-
нибудь устойчивой тенденции к росту профессионализма и
специализации, с самого начала <идет против течения>, <анти-
традиционна>.
Если решиться еще на одну биологическую аналогию, то
можно бы сказать, что различия между традиционным и евро-
пейским путями развития того же примерно сорта и ранга, что
и различия между специализацией насекомых и универсализ-
мом млекопитающих: оба пути прекрасно решают задачу при-
способления, но явно дивергентны, не пересекаются друг с
другом, хотя и могут давать внешне близкие функциональные
структуры (<социальность> пчел, муравьев, термитов). Такая
аналогия имела бы тот смысл, что она подчеркивала бы осо-
бенность становления греческой античности, которая состоит в
том, что новый универсально-именной тип проходит не возро-
жденческий тупик <переразвитого> специализированного тра-
диционного общества, не тупик дряхлости и гибели, а тупик
<начала>. В растянутой на тысячелетие последовательности
Микены - Пилос - дом Одиссея мера специализации падает.
Пилос примерно на порядок меньше Кносса и по числу людей,
и по числу профессий. Дом Одиссея - жалкая копия Пилоса с
<населением>, чуть большим числа писарей в Пилосе. Впечат-
ление такое, как если бы традиционная цивилизация попала в
перманентную катастрофу, закрывшую пути специализации.
Обычно эффект миниатюризации в бассейне Эгейского мо-
ря объясняют вторжениями сначала ахейцев, а затем дорийцев.
Но такой способ объяснения сомнителен уже тем, что вторже-
ния акты разовые, способные единым ударом разрушить нако-
пленную традицией сложность, как это не раз бывало в Двуре-
чье и в долине Нила, но не тенденцию развития: на месте раз-
рушенного возникает прежний тип культуры. Для объяснения
<греческого чуда> нужно, нам кажется, нечто постоянно дейст-
вующее, какой-то постоянный барьер или стена, способные от-
50___________________________М.К.Петров
секать любые поползновения двигаться в сторону накопления
специализации. Гипотеза решающего влияния вторжений вы-
глядит несостоятельной и по ряду других причин, особенно в
свете расшифровки Вентрисом письма В, которая исходила из
этнической однородности бассейна Эгейского моря, из фоне-
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 50 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |