Я вышел из машины, чтобы открыть ворота и въехать во двор ставшего уже давно родным дома. Я направлялся в гости к Геннадию Петровичу. Я часто навещал профессора, хотя мы уже больше трех лет работали 1 страница

ВЫРУЧАЙТЕ,

ПРОФЕССОР!

Я вышел из машины, чтобы открыть ворота и въехать во двор ставшего уже давно родным дома. Я направлялся в гости к Геннадию Петровичу. Я часто навещал профессора, хотя мы уже больше трех лет работали вместе и виделись почти каждый день, но то было на работе, там не поговоришь нормально, по душам, дома – другое дело. Вот я и шел к нему, собственно, поговорить и именно по душам, в общем, за помощью шел.

Надо же, а ведь точно прошло так много времени с тех пор, как мы с ним именно здесь, на этой самой даче, если можно так выразиться, ведь для профессора она была настоящим домом, он ни за что не хотел переезжать в город, я ему много раз предлагал, сам-то я уже давно купил себе квартиру в центре, что я говорю – себе, нам, нам с Кариной, она уже полгода, как моя жена… О чем же это я? Ах, да, именно тут мы и познакомились с Геннадием Петровичем, и если бы не эта история, никакой жены бы у меня в данный момент, пожалуй, и не было.

Я подошел к его дому и открыл дверь (у меня был свой ключ, профессор очень доверял мне), зашел внутрь и тут же крикнул:

- Геннадий Петрович, - привычка у меня такая сложилась, еще с самого начала нашего знакомства, - это я, Леша, поднимаюсь к вам, - уж я-то точно знал, где его искать – на чердаке, там у него был своеобразный кабинет, и так как профессор не хотел от него отказываться, я сам проследил, чтобы в этом самом кабинете были все удобства для работы: огромный новый стол, кожаное кресло на колесиках, много света, рядом книжный шкаф и телефон, словом, я постарался.

Я был прав, Геннадий Петрович сидел именно за этим столом, уже повернувшись ко входу, ожидая моего появления.

- Рад тебя видеть, Алексей (честно говоря, я с большим трудом уговорил его обращаться ко мне на «ты»), не забываешь старика.

- Профессор, не обижайте, во-первых, я о вас никогда и не забывал (и я в шутку сделал вид, что оскорбился его словом), а, во-вторых, нечего постоянно называть себя стариком, вы еще стольким молодым фору дадите, за ту неделю, что вас не было в офисе, у нас почти вся работа встала, нет, понимаете ли, основного движущего звена.

- А ты, Леша, ведь ты недаром – мой зам, ты должен отвечать за то, что происходит там в мое отсутствие. Неужели ты по этому поводу? Уж и поболеть нельзя человеку.

- Вижу я, как вы болеете, опять сидите целыми днями за столом, что-то задумали, признавайтесь? Вижу – не скажете, ладно, подождем, уверен, ждать будем не зря. А я, Геннадий Петрович, к вам как раз не по работе, там, думаю, еще недельку я без вас справлюсь, а потом начну «караул» кричать, за вами приеду, так и знайте.

- Неужели просто так, проведать решил? А почему жену с собой не привез? (Естественно, резонный вопрос, Карина же его дочь, хоть и до сих пор не знает об этом).

- Ладно, профессор, раскусили, не просто так приехал, давайте, бросайте свои дела, спускайтесь вниз, посидим, поговорим, тема деликатная.

- Ох, и интриган же ты, Леша, все у тебя тайны какие-то на уме. Ладно, спускайся, я сейчас, через пару минут к тебе присоединюсь, - и он повернулся в кресле и что-то стал писать в своей тетради.

Я спустился вниз, быстренько собрал на стол, все, что нужно я привез с собой, знал, что у профессора вечно забота о холодильнике на последнем месте, потому частенько ответственность за эту сторону его жизни я добровольно возлагал на себя. Вскоре спустился Геннадий Петрович.

- Ну, что там у тебя, Алексей, выкладывай, - без вступлений попросил он и присел за стол.

- Сейчас расскажу, - пообещал я, а сам не знал, с чего мне начать, потом решил, что моя история требует тщательного изложения. – Итак, лет пятнадцать тому назад, - я запнулся.

- Многообещающе, - улыбнулся профессор.

- Не смейтесь, пожалуйста, Геннадий Петрович, между прочим, это касается в большей степени вашей дочери, а я пытаюсь рассказать все очень подробно и доступно.

- Все, я весь внимание, - серьезно ответил ученый и приготовился меня слушать, даже картинно подпер рукой подбородок.

- В общем, когда Карине было лет семь-восемь, и она ходила в школу, а училась она, как вы понимаете в Париже, один раз, возвращаясь именно из нее, любопытная девочка зашла в костел, который располагался где-то на полдороги между домом и школой. Она-то была православной и с мамой иногда ходила в церковь, но всегда хотела посмотреть, кто это поет песни, которые доносились из костела. В общем, она зашла внутрь, посмотрела по сторонам, увидела хор мальчиков, послушала его немного и уже собиралась уходить, как в дверях столкнулась с женщиной в черном, которая остановила Карину и поздоровалась с ней. Девочка, естественно, испугалась и попыталась все-таки уйти, но женщина крепко держала ее за руку. Она не причиняла малышке боли, но и не отпускала, просто попросила не вырываться и выслушать ее. Карина, в общем-то, не из робких, тем более очень любопытна, поэтому она согласилась не уходить, пока женщина не закончит говорить. Незнакомка что-то объясняла, что девочка очень похожа на ее дочь, которую она не видела много лет, что ей хочется оставить Карине на память о себе какой-нибудь подарок, она сняла с пальца кольцо и отдала его малышке, велела беречь и никому не показывать, оно, дескать, будет оберегать ее и помогать во всех делах. Потом она отпустила девочку домой, и Карина больше никогда не видела эту женщину, а вот кольцо сберегла. Мало того, никому о нем не рассказала, даже матери, спрятала дома и верила в его чудодейственную силу. Оно стало своеобразным талисманом для нее, все, что хорошего ни удавалось в жизни моей жены и вашей дочери, она ставила в заслугу этому кольцу. Ничего не скажешь, вера – великая вещь. Все бы ничего, лежало оно себе, лежало дома в Париже, пока Карина в один прекрасный день не захотела привезти его сюда, вы же знаете, что мы с ней твердо решили жить здесь. Так вот, она смело одела его на палец и приехала в аэропорт. Там, проходя через воротца с датчиками на металл, она показала, что именно у нее звенит, и что вы думаете! Это самое кольцо очень заинтересовало таможенников, они попросили Карину пройти в кабинет досмотра, вызвали специалиста, и – вот сюрприз, кольцо оказалось чуть ли не фамильной вещью всех французских королей, в общем, его конфисковали, как национальное достояние. Пришлось вызывать знакомого адвоката, чтобы отделаться от них неплохим штрафом, иначе попала бы моя жена за попытку провезти контрабанду, короче, еле отбились. Только это еще не все. Вернулись мы домой, к нам в квартиру, и у Карины началась жуткая депрессия. Она почему-то решила, что лишилась защитной силы в жизни, теперь у нее обязательно должна начаться полоса неудач, и точно, через два дня у нее где-то украли кошелек, еще через неделю она разбила машину, потом потеряла сережку с бриллиантом, в общем, хоть пиши «пропало», у нее теперь все из рук валится. Последние недели две она вообще отказывается из дома выходить – боится, что с ней что-нибудь случится, - я сделал паузу для того, чтобы подытожить сказанное и высказать свою просьбу, профессор воспользовался этим.

- Бедная девочка, - заключил он, - надо же что-то делать, может, стоит показать ее врачу, какому-нибудь психотерапевту.

- Какому врачу, Геннадий Петрович, я уже все ей предлагал: и врача, и другое кольцо, и попробовать поискать эту женщину, она от всего отказывается, уперлась на своем – не сберегла свой талисман, целыми днями убивается по этому поводу.

- Что же ты предлагаешь? – наконец, поинтересовался профессор.

- В общем, есть одна мысль, - я замялся, - я знаю, что обещал вам никогда больше этого не делать, я помню, но ситуация вынуждает. Геннадий Петрович, разрешите еще раз воспользоваться вашим хроноходом…- я не успел договорить, он перебил меня.

- Нет, нет и не уговаривай!

- Подумайте сами, я только вернусь в то время, когда кольцо мирно лежало у нее дома, возьму его и - обратно. Все, все довольны, всем хорошо.

- Придумайте другой выход.

- Поверьте, профессор, за тот месяц, что происходили последние события, я уже много всего передумал, но ничего не годится. Вот предложите что-нибудь сами, у вас голова гениальная.

Геннадий Петрович задумался.

- А ты знаешь, куда поместили это кольцо после того, как забрали? – спросил он.

- Понятия не имею, - ответил я, - наверное, в какой-нибудь музей.

- А узнать никак нельзя? – опять поинтересовался он.

- И что дальше, будем грабить этот музей? – усмехнулся я.

- Почему же, - возразил профессор, - может, попытаться его выкупить.

- Вот так вот просто Франция будет разбрасываться своим национальным достоянием?

- Да, - согласился он, - вряд ли, конечно. Хорошо, может, попытаться изготовить точную копию у какого-нибудь ювелира?

- С чего изготавливать? Я это кольцо видел один раз в жизни, когда Карина мне о нем рассказывала, думаете, я смогу в точности его описать?

- Ну, может, существуют какие-то каталоги, надо узнать.

- Да, узнавал я. Скачал из Интернета какую-то фотографию и описание, но, думаете, она не догадается о подмене? Карина свое кольцо от и до знает, представляете, если всплывет обман, я, например, не хочу, чтобы она потом мне всю оставшуюся жизнь не верила. А вы?

- Но что-то же можно сделать? – спросил профессор.

- Вот видите, и вы в тупик зашли, я же говорил. А вот предоставите ваш аппарат - и решена проблема. Между прочим, это ваша дочь сейчас мучается и страдает. Думаете, я не пробовал разобраться с этим вопросом другими средствами, я ведь уже две недели места себе не нахожу, да, и идя к вам, все думал – просить, не просить. Не знаю я других способов, заклинило ее на этом кольце, прямо переменился человек. Что делать?

- Не знаю, Леша, мы ведь с тобой решили – больше никогда не использовать аппарат, он небезопасен, - как-то уже не очень уверенно проговорил Геннадий Петрович.

- Но ведь в прошлый раз все прошло успешно, - возразил я, - между прочим, ваш хроноход спас вам жизнь.

- Да, я помню. Хорошо, - сказал, еще немного подумав, профессор, - я согласен. Только я тоже отправлюсь с тобой, раз я предоставлю аппарат, я должен сам проследить за ходом событий.

- Спасибо, Геннадий Петрович, вы – настоящий друг, - обрадовался я.

- И заправлю я его по полной, так, на всякий случай, учитывая, какие затруднения это вызывало в прошлый раз.

- Да, конечно, а то, если что, придется находить еще деньги, а во Франции это будет не так просто, - попытался пошутить я, но был полностью согласен.

- Договорились, мне нужен завтрашний день, чтобы собрать ингредиенты и сделать аквахронику, потом я сам позвоню, что все готово.

- Вы – золотой человек, профессор, спасибо большое. Ну, я побежал, не хочу оставлять Карину надолго, надо хоть чем-то отвлекать ее от плохих мыслей.

- Беги, Леша. Передавай ей от меня привет и пожелания всего хорошего, я думаю, все будет в порядке.

- Теперь я тоже так думаю, - согласился я.

Я помчался домой, радуясь, что скоро все разрешится и встанет на свои места. Последний месяц я был в постоянном напряжении по поводу настроения Карины, я не знал, чем мог ей помочь, теперь знал, и у меня с плеч словно груз свалился. Оставалось только решить, как объяснить появление кольца у меня жене, но это вопрос второстепенный, что-нибудь придумаю. А может быть, радость от обретения потерянной ценности закроет ей глаза на все другие вопросы. Хотя, зная свою жену, надеяться на это стоило мало.

Я приехал домой, Карина, как обычно в последнее время, сидела на диване, поджав ноги и направив взгляд в телевизор, но по ее виду было понятно, что то, что происходит там ее мало интересовало. Взгляд у нее был похож на взгляд обиженного ребенка, но я-то знал, что это вовсе не так, в душе моей жены клокотали эмоции, вызывать новый взрыв которых совершенно не хотелось. Поэтому я тихо зашел в комнату и сел рядом с Кариной.

- Ты задержался на работе, - не спросила, а именно утвердила она каким-то равнодушным тоном, не глядя на меня.

- Не совсем так, солнышко, - попытался произнести я, как можно мягче, - я решал кое-какие дела.

- Решил? – чисто машинально поинтересовалась она.

- Надеюсь, что скоро, очень скоро я все решу. И поверь мне, от решения этого вопроса зависит наше с тобой спокойствие.

- Вот не надо, - начала закипать Карина, - только не надо меня успокаивать, со мной все в порядке, я не маленькая девочка, все понимаю. И вообще, не стоит смотреть на меня, как на полную дуру, верящую во всякие сказки… А, может, я такая и есть, - почему-то сказала она, быстро встала и ушла в другую комнату. Я понял, что говорить с ней сейчас бесполезно, можно нарваться еще на одно море слез, а я этого не переношу.

Пришлось мне смириться с состоянием жены, но, надеюсь, теперь это уже не надолго, завтра профессор заправит аппарат, и я восстановлю мир в нашей семье. С такой мыслью я и уснул, на диване в зале, потому как в спальне лежала на кровати Карина и молчала, ожидая, вероятно, что я приду ее утешать, а она опять разрыдается. Я не хотел причинять лишние страдания ни ей, ни себе, и не пошел в спальню.

Утром я все-таки не выдержал и заглянул туда перед выходом на работу, моя жена мирно спала, во сне ее лицо выглядело таким красивым и спокойным, я уже давно его таким не видел, мне хотелось стоять и любоваться, но я побоялся, что от этого она может проснуться, и все начнется сначала. Ничего, успокоил я себя, завтра я опять увижу мою любимую Карину веселой и энергичной, какой она была всегда до последнего времени, как же я соскучился по тем временам.

Однако, пора было идти на работу, я там теперь оставался за старшего, поэтому, как минимум, должен был появиться, чтобы воодушевить всех на дело. Дело я пока еще знал, получил соответствующие инструкции от профессора, кое до чего и сам додумался, не болван все-таки, в общем, контролировал ситуацию. Хоть и очень медленно тянулся этот день, но он начал подходить к концу, когда зазвонил Геннадий Петрович (на мобильный телефон я тоже с большим трудом его уговорил, объясняя все производственной необходимостью, как он не отнекивался, но ничего – втянулся), все было в порядке, аппарат заправлен и готов к использованию. Я буквально сорвался с места, сел в свой джип (никак не мог, да, и не хотел с ним расстаться) и рванул за город. Добрался я в рекордно короткие сроки, хорошо, что дороги были хорошие и пробок мало, я смог разогнаться как следует (или не следует). Я быстренько поставил машину возле дома и влетел внутрь, а затем и на третий этаж.

- Профессор, все в порядке, ой, извините, здравствуйте, - и я протянул ему руку, - так что там?

- Все в порядке, - подтвердил он, - я все заправил и подготовил.

- Моя благодарность неописуема, - выразил я свой восторг, - так можем начинать?

- Ну, надеюсь, это не займет много времени, можем и начать.

- Координаты у меня есть, я их нашел, - сказал я и вытащил листок из кармана, - вы не против, если мы прибудем в тоже место, что и в прошлый раз?

- Нет, не против, давай листок, будем забираться внутрь, - и профессор развернул мешок и расстегнул молнию.

Я так обрадовался, что все так быстро разрешается, что зачем-то начал говорить:

- Как это здорово, Геннадий Петрович, - и полез внутрь мешка, а он за мной, - вы представляете, - не унимался я, - мы ведь буквально спасаем ее, спасибо вам большое, - а профессор уже приготовился набирать координаты, - и от меня спасибо, и она вам скажет то же самое тысячу раз, в общем, тысячу раз от меня и тысячу раз от Карины, да, да тысячу, - заклинило меня что ли.

- Внимание, - сказал профессор, - я нажимаю кнопку.

Я даже не зажмурился, как это бывало раньше, все случилось в один миг, и сквозь материю стал просачиваться свет.

- Ура, - почему-то шепотом проговорил я, - мы на месте, я выхожу.

Я вышел из мешка и оглянулся, то, что я увидел, немного не соответствовало моему представлению о том, что я ожидал увидеть, и немного еще мягко сказано. Вышел из мешка и Геннадий Петрович, и тоже с некоторым недоумением посмотрел вокруг. Потом мы переглянулись, и я пожал плечами. Мы находились на какой-то большой поляне, вокруг был то ли лес, то ли пролесок, недалеко шла дорога, но совсем не асфальтовая, а протоптанная и поросшая травой большая тропа с колеей посередине, причем колеей не от автомобиля, а, скорее, от телеги.

- В какую глушь нас занесло? – поинтересовался я и посмотрел на профессора.

- Понятия не имею, - ответил он, - я набирал твои координаты.

- Что я, по-вашему, псих – такое написать?

- Вот уж не знаю, но от себя я ничего не прибавил, вот, можешь убедиться, сейчас покажу, - и Геннадий Петрович достал пульт и нажал кнопку повтора последней записи, - пожалуйста, - и он сунул прибор мне под нос.

То, что я увидел, повергло меня в состояние прострации, и, наверное, мое лицо это очень красноречиво подтверждало, потому что профессор, глянув на меня, тут же посмотрел на пульт сам. Посмотреть было на что, с координатами-то было все в порядке, но вместо положенной даты на экране значилось: 30 сентября 1008 года.

- Координаты, - наконец, смог высказаться я, - вас смущали мои координаты, а дата вас не смущала? Вы что тут набрали?

Профессор долго соображал, как такое могло произойти, а потом набросился уже на меня:

- Я виноват? А кто сто раз мне под руку повторил это проклятое слово – тысяча? Кто, я тебя спрашиваю? Помолчать не мог?

- Так мы что, в XI веке? – не мог я поверить.

- Получается, что так, - ответил Геннадий Петрович.

- Вот это да, - протянул я, - даже уезжать не хочется, глянуть бы, да, времени нет, давайте, набирайте то, что нужно, и поехали отсюда.

- Не так все просто, - нахмурился профессор, разглядывая жидкость в емкости, - боюсь тебя огорчить, но вернуться назад мы не сможем, во всяком случае, прямо сейчас.

- Не томите, сколько нам подождать?

- Этого я тебе сразу сказать не могу. Только не нервничай, хоть я и заправил аппарат на всю емкость, но на такой маршрут я, естественно, не рассчитывал, в общем, хроноход израсходовал слишком много аквахроники, нам не хватит оставшейся части, чтобы вернуться домой.

- Как это понимать? – с ужасом тихо спросил я.

Профессор еще внимательнее посмотрел на оставшуюся жидкость, немного потряс емкость и ответил:

- Максимум, мы можем вернуться в XVIII век, и то с большой натяжкой.

- И вы это так просто говорите? – закричал я. – Что нам делать в XVIII веке? Что нам делать здесь? Как нам вернуться обратно?

- Алексей, ты думаешь, меня это совершенно не интересует? Но я же не паникую. Надо думать, - спокойно сказал Геннадий Петрович.

- И что мы можем придумать? – уже тише в отчаянии проговорил я.

- В таком состоянии ничего. Надо успокоиться.

- Хорошо, - согласился я, - я уже почти спокоен, что я могу сделать для нашего возвращения?

- Ты – не знаю, - ответил профессор, - мне нужны препараты, которые я вряд ли найду в XI веке, если мы, действительно здесь.

- Может, проверим? – предложил я. – Пройдемся по окрестностям.

В этот момент из леса по дороге выехала какая-то повозка, похожая на цыганскую, с матерчатым тентом, везла ее лошадь непонятной масти с длинной спутанной гривой и таким же хвостом, и управлял повозкой совсем ей под стать мужчина непонятных лет, весь заросший, лохматый и, скажем так, не совсем чистый, а главное его одежда выглядела совсем ни на что не похоже: какая-то длинная рубашка из грубой ткани, из-под которой виднелись то ли штаны, то ли намотанные на ноги тряпки, на ногах были деревянные башмаки. Мужчина поравнялся с нами, остановился, с интересом посмотрел на нас и заговорил. Его язык был отдаленно похож на французский, я несколько лет ездил к Карине в Париж и уже понимал на нем, но при этом был какой-то специфический. В общем, мужик спрашивал, кто мы такие и куда идем (вроде бы). Я попытался ему сказать, что мы – не местные, идем в Париж. Он понял, закивал головой и махнул рукой куда-то в сторону, вероятно, показывая, куда нам идти. Я, в свою очередь, спросил, куда едет он, он ответил, по-моему, что на рынок или на ярмарку. Тут из повозки высунулась голова женщины, она тоже внимательно на нас посмотрела, что-то спросила у мужчины, он ответил, и она исчезла обратно. На этом мы разошлись, он поехал дальше, а мы пошли в том направлении, куда он указал.

- Если это не XI век, то что? – спросил я у профессора, кивая в направлении удалившейся повозки.

- Может, забытая богом деревня.

- Ага, деревня деревней, а про Париж-то он знает, даже показал, куда идти.

- Скоро сами узнаем, что это за Париж, - возразил Геннадий Петрович.

Вскоре мы вышли из леса и пошли по дороге. Вдалеке, действительно, показался какой-то населенный пункт. Уже на подходе к нему нам стали встречаться люди, работавшие то тут, то там на земле, одеты они были примерно так же, как и мужик, ехавший на рынок. Они оборачивались на нас и с интересом смотрели, некоторые даже что-то говорили, но я не прислушивался. Мы с профессором понимали, что не ошиблись, мы и впрямь там, куда занес нас по ошибке хроноход, в Париже XI века. Наверное, через час мы подошли к городским воротам, и прошли внутрь, за каменную стену. Любой историк на нашем месте прыгал бы от радости, но мне лично было не до нее, я готов был провалиться на месте от мысли, как там без меня Карина, я ведь поехал выручать ее, а получилось совсем наоборот, меня бы кто выручил. Короче, мы оказались в городе. Дома были каменные, невысокие и какие-то уродливо неправильные, да и стояли в хаотическом беспорядке, то есть улиц не наблюдалось. Туда и сюда ходили по своим делам люди, одетые грубо и очень похоже друг на друга, все в каких-то просторных рубашках серого и темно-грязного цвета, штанах и башмаках, а кто и вовсе босиком. Редко попадались одетые более «изысканно»: в длинных рубашках, поверх которых – просторные жилеты, причем ярких расцветок, чем сразу бросались в глаза, и на ногах у них были кожаные башмаки с длинными острыми носами, сразу понятно – высший класс. Многие люди, если не сказать – все, поглядывали на нас, вернее, я так понимаю, на нашу одежду и прически, некоторые даже показывали пальцем друг другу, другие просто смеялись, но заговаривали немногие, в основном, интересовались, откуда мы. Я отвечал, что из Руси, все пожимали плечами и шли дальше. На этих кривых и узких улицах (такое название мне понятнее) было очень грязно и воняло, я так понимаю, мусор выкидывали сюда же, причем попасть на землю он мог с любой стороны, даже сверху, из окон домов. Дома были разные, побогаче, победнее, со стеклами в окнах (редко) и без них (с какими-то резными решетками, а то и вовсе голые), в два-три этажа (очень редко больше, наверное, у самых богатых), иногда верхние этажи разрастались над нижними в разные стороны, нависая над улицей (не иначе, как у них тоже были проблемы с ценами на землю, и они таким образом выкручивались, прямо как у нас, короче, во все времена люди сумеют обмануть государство). В целом, этот город производил на меня угнетающее впечатление, а еще Париж, можно сказать, в будущем центр культурной и модной жизни в мире. Ладно, чего ждать от темного средневековья, не удивлюсь, если это еще один из лучших городов в то время.

- Все, профессор, - сказал я, - я больше не могу, домой хочу.

- Я тоже хочу, Леша, не забудь, что мы сюда не как туристы приехали, и, чтобы выбраться отсюда, надо что-то придумать.

- Что думать – бежать в XVIII век, там хоть какая-то цивилизация, а здесь грязь и вонь, и люди немытые.

- Сначала я должен подумать, куда именно нам нужно попасть в XVIII веке, чтобы там я смог найти и препараты, и приборы, нужные мне, - ответил Геннадий Петрович.

- Ладно, думайте, только побыстрее, а то у меня аллергия начнется на этот запах, да, и Карина там без меня один на один со своим несчастьем.

- Не волнуйся, мы постараемся вернуться в тот же день и час, откуда уехали, она ничего не заметит.

- Да, только когда это будет? А сейчас она там пока одна, и совершенно не знает, где я, да, собственно, и никто не знает, ужас! – только сейчас, подумав об этом, испугался я. – Так что давайте думать, а то у меня будет инфаркт от всех этих мыслей. - (Это я, конечно, приукрасил, нервы у меня еще ничего, продержатся).

- Понимаешь, Леша, с физикой-то у меня всегда хорошо было, а вот с историей… Кто у нас в XVIII веке из известных физиков, помнишь?

- Ну, и вопрос, - задумался я, - да, я и из современных, кроме вас и отца, мало кого знаю, не то, что тогда.

- Вот видишь, а еще от меня скорости требуешь, главное – не ошибиться и попасть туда, куда надо, денег-то у нас нет, поэтому необходимо найти все максимально готовое.

- Хорошо, подождем, - согласился я, оценив всю ответственность ситуации.

Мы прошлись еще немного, разглядывая достопримечательности, раз уж вынуждала ситуация, да, и любопытно все-таки было, если честно. Тут мы заметили оживление возле дверей одного дома, я заглянул в окно, оказалось, что это какой-то магазин (или лавка, что у них там было?), мы зашли внутрь. Точно, магазин посуды, она тут стояла везде: на полу, на деревянных лавках и на полках, глиняная и металлическая, конечно, страшноватая, но прогресс налицо. Покупать, естественно, нам было незачем, да, и не за что, хотя вид чашек и тарелок навел меня на мысль о еде, я уже и так ощущал легкое чувство голода, а тут оно только усилилось. В общем, что-то надо было думать и об этом вопросе. А что думать – денег-то нет, да, и взять неоткуда, если, конечно, не продать что-нибудь. Я стал шарить по карманам: ключи от машины (им совершенно не пригодятся), начатая пачка жевательной резинки (здесь ее, наверняка, не оценят), кошелек с нашими деньгами и пластиковыми карточками (может, загнать на сувениры? – думаю, вряд ли), вот, нашел – шариковая ручка, можно попробовать.

- Профессор, - обратился я к нему, - ну-ка смотрите, что у вас есть на продажу, очень кушать хочется, авось, обменяем на что-нибудь.

Геннадий Петрович тоже достал все из карманов, грустно, у него тот же набор, только без ключей от авто, зато с зажигалкой, но она и самим может пригодиться. Ладно, его ручку прибережем на будущее, попытаемся воспользоваться в этих целях моей. Теперь вопрос встал по-другому, где произвести обмен, где у них тут продают еду или кормят? Мы пошли искать это необходимое место и нашли его. Да, это было что-то вроде столовой, в большом помещении на первом этаже какого-то дома стояли столы, за ними сидели люди и ели, но то, как и что они ели, производило на меня еще более гнетущее впечатление, чем все, что я видел до этого. Ели, в основном, жареное мясо и овощи, целые, уверен, что немытые овощи, при всем этом ели руками, которые вытирали об одежду, всем было весело, они кричали, громко смеялись и запивали этот ужас, наверное, вином. В общем, зрелище – не для слабонервных, мне даже есть расхотелось, думаю, что профессору тоже. Короче, вышли мы снова на улицу, отчего нам сразу стало легче, и решили подойти к решению этого вопроса с другой стороны, еда нам была нужна в сыром виде и готовить ее нужно самим. Ох, и нелегкое это дело, оказывается, культурно поесть человеку из XXI века в XI-ом. На этот раз пошли мы искать что-то вроде рынка, я надеюсь, у них тут продается сырое мясо. После долгих скитаний по лабиринтам местных улиц нашли мы с профессором лавку, где продавалось то, что нам надо. Оставалось дело за немногим – уговорить хозяина совершить столь необходимый нам обмен. Я подошел к этому человеку и попытался с ним заговорить, для начала я поздоровался.

- Здравствуйте, - сказал я ему на более-менее понятном ему языке, - мы люди неместные, пришли издалека, очень хотим есть, но денег у нас нет, поэтому не совершите ли вы, уважаемый, обмен нашей вещи на вашу. – я вытащил ручку, свой блокнотик с телефонами и продемонстрировал все возможности моего товара.

Он смотрел внимательно, с большим интересом, но в ответ только покачал головой и отказался. Елки-палки, подумал я про себя, как я хочу есть, что же делать. Думаю, у нас был такой жалкий вид, что хозяин подозвал к себе профессора и показал пальцем на его галстук.

- Что, эта вещь вам нужна? – не понял тот.

Я перевел, как мог, и мужчина закивал утвердительно.

- Снимайте, быстрее, Геннадий Петрович, пока он не передумал, - поторопил я его.

Профессор снял свой галстук, хозяин взял его и начал вертеть в руках, потом он показал нам на маленького поросенка, который лежал на так называемом прилавке и разрешил его забрать. Нашей радости не было предела, но только мы собрались уходить, как в лавку зашел какой-то человек, по виду явно более высокого круга, у него даже на шее висело что-то похожее на украшение. Увидев его, хозяин лавки засуетился, спрятал галстук под рубашку и полез куда-то под прилавок. Когда он появился вновь, на его лице светилась заискивающая улыбка, и он протянул посетителю пару монет. Тот взял деньги и заговорил. Из всех слов я понял только, что если еще раз мужчина будет медлить с выплатой налога (вот это да, я даже подумал, что неправильно понял, но из дальнейших слов убедился, что не ошибся), то ему не поздоровится. Потом он повернулся к нам и спросил, кто мы такие.

- Чужестранцы, - ответил я, не зная, как вести себя с этим сборщиком податей. Наверное, надо льстить, подумал я и продолжил, - мы долго странствовали по свету, много хорошего слышали об этом городе и решили сами посмотреть на него. Мы удивлены и ошеломлены его красотой и архитектурой. – в общем, наврал с три короба.

Налоговый инспектор (как я прозвал его про себя) слушал внимательно, ему, видно, было приятно, но вот его реакция оказалась неожиданной, он ответил:

Дата добавления: 2015-09-29