*
Дверь за Малфоем закрылась, и Снэйп обратился к Гарри:
— Ну-с, Поттер, объясните, почему вы сразу не пришли ко мне, а решили обратиться за помощью к мистеру Малфою?
— Я приходил. Помните? — Гарри не собирался устраивать скандал, но после рассказа Драко о том, что произошло в ванной, у него вдруг сдали нервы. Он больше не мог и не хотел сдерживаться. — Я вам всё рассказал! Но вы ответили, что ничего особенного не случилось.
— Я и в самом деле не нахожу в этом ничего особенного, — спокойно проговорил Снэйп.
— Конечно! — Гарри метнул в его сторону свирепый взгляд. — И вы ещё удивляетесь, почему я пошёл к Драко! Он, по крайней мере, выслушал меня. А вы и сейчас не можете оторваться от книги.
Снэйп захлопнул лежащий перед ним фолиант с такой силой, что в воздух поднялось облачко пыли.
— Эти незначительные выплески магии никак не отразятся на вашем поведении и самочувствии. Я, в свою очередь, подыщу заклинание, чтобы заколдовать зеркало у вас в комнате от восприимчивости к чарам. Так что сможете любоваться на своё отражение сколько угодно.
— Я лучше пойду, — мрачно сказал Гарри.
— Я ещё не закончил.
Гриффиндорец был вынужден остановиться.
— Значит, вы обвиняете меня в том, что я уделяю вам недостаточно внимания? — спросил мастер зелий. В его голосе не было никакого выражения, и Гарри не понял, злится он или издевается. Или и то, и другое вместе.
— Нет! Я обвиняю вас только в том, что вы ничего не объясняете! По-моему, я имею право знать, что со мной происходит!
— Вы так уверены?
— Уверен! Когда вы дали мне свою кровь, я чуть не умер! А вы и тогда говорили, что это ерунда, скоро всё пройдёт!
— О, да, я помню, как вы изо всех сил сопротивлялись, когда я пытался влить в вас свою кровь, — с насмешливой улыбкой ответил Снэйп.
— Я не понимал, что со мной! Что вам стоило просто объяснить…
— Я ведь объяснил, разве нет?
— Конечно, вы сказали «потерпите, Поттер»! Как будто у меня был насморк!
— Но я сказал правду. И, насколько я понимаю, ваше зрение намного улучшилось с тех пор. Равно, как и общее ваше самочувствие.
Гарри нечего было возразить на такое заявление, но он не желал сдаваться. Он хотел знать, что с ним происходит, а Снэйп до сих пор ничего толком не сказал.
— Да. Но мне было страшно.
— Неужели?
Гарри подошёл к нему и перегнулся через стол.
— Это, чёрт возьми, моё здоровье!
— О, — потрясённо протянул Снэйп.
Гарри озадаченно посмотрел на него.
— Что?
— Вы забеспокоились о своём здоровье? — Снэйп покачал головой. — Мерлин ясный. Значит ли это, что вы наконец повзрослели? Раньше этот вопрос вас не беспокоил.
— Раньше со мной не случалось ничего такого, с чем не могла бы справиться мадам Помфри, — зло сказал гриффиндорец.
— Верно, — Снэйп согласно кивнул. — Поэтому, будьте любезны, Поттер, не обращаться за помощью к мадам Помфри, мистеру Малфою и прочим. Я желаю, чтобы вы немедленно являлись ко мне, и не имеет значения, что с вами стряслось: разбили вы колено или по случайности разнесли половину Хогвартса. И, если я решу, что ничего страшного не произошло, то немедленно сообщу вам об этом. Понятно, Поттер?
— Да, сэр, — сквозь зубы ответил Гарри.
— Прекрасно. А чтобы вы не волновались понапрасну, хочу вас заверить: пока нет поводов для беспокойства.
— Да, сэр.
— И смею напомнить, что по сей день я ещё ни разу не обманул вас.
— Да, сэр.
Снэйп поморщился, когда Гарри повторил это в третий раз.
— Когда мы одни, можете не усердствовать.
— Хорошо, не буду. Я могу идти?
Они смотрели друг на друга, как два дуэлянта. Гарри знал, что последнее слово Снэйп оставит за собой. Вот сейчас…
— Вас возмущает моё равнодушие к вашей персоне, Поттер, не так ли? — профессор встал и обошёл стол. — Что ж, возможно, мне следует изменить своё отношение к вам. Вероятно, вам больше понравилось бы каждый день пить притупляющее зелье, ложиться и вставать строго по часам… Вы мечтаете ежесекундно находиться под моим присмотром?
— А я разве и так не нахожусь под вашим ежесекундным присмотром?
— А вам разве хочется, чтобы это стало очевидно для всей школы?
— Я думаю, они давно догадываются.
— Поттер, если я не ношусь вокруг вас подобно ополоумевшей наседке, то это вовсе не значит, что я не замечаю вашего состояния. И, — Снэйп сделал шаг и оказался рядом с гриффиндорцем, — раз вы являетесь в мою комнату по вечерам отнюдь не для того, чтобы пожелать мне спокойной ночи, то, я думаю, можно сделать о вашем самочувствии весьма утешительный вывод.
Гарри хотел ответить ему в том же тоне, но тут случилось что-то странное. Словно он увидел себя и Снэйпа со стороны. И впервые трезво оценил происходящее. Безумие. Всё. Его влечение, сумасшествие, одержимость… Они не могли появиться ниоткуда.
— Постойте… Я вдруг вспомнил…
Снэйп непонимающе приподнял брови.
— Чем вы поили меня осенью?
— Прошу прощения?
— Вы каждый день вливали в меня какую-то дрянь. Помните? Вы говорили, что это для аппетита, — Гарри смотрел Снэйпу в глаза и старался не отпускать его взгляда.
— И?..
— Вы постоянно твердите, что я испытываю к вам нездоровое влечение… Да, я не могу с ним справиться, но это уже другой вопрос. Я… Может быть… Чем вы меня поили? Что это было, профессор? Приворотное зелье?
Гарри не ожидал того, что произойдёт дальше.
Снэйп резко отпихнул его от себя. Гарри думал, что упадёт на пол, но он плюхнулся в стоящее сзади кресло. Мастер зелий схватил со стола какую-то книгу и швырнул её гриффиндорцу.
— Мало того, что вы осмеливаетесь произносить вслух подобный вздор, — прошипел Снэйп, — так вы к тому же позволяете себе!.. Каковы бы ни были наши отношения, вы обязаны делать домашнее задание!
Гарри смотрел на него, не в силах сообразить, при чём тут домашнее задание.
— Профессор…
Снэйп ударил ладонью по столу, и Гарри осёкся.
— Соблаговолите прочитать то, что вы так и не соизволили сделать, мистер Поттер, — ответил учитель. — Я говорю о Приворотном зелье. Не о Напитке Венеры, а о Пленённом сердце. Кажется, вам знакомы эти названия.
Гарри, наконец, вспомнил о книге, которую прижимал к себе. Это был учебник для седьмого класса. Практические занятия по зельям.
— Может быть, после этого вы хоть что-нибудь поймёте, — сказал Снэйп и ушёл в другой конец кабинета.
Гарри открыл книгу на нужной странице и начал читать, время от времени поглядывая на неподвижную фигуру профессора.
Способ применения он нашёл довольно быстро. Наружное. Как духи. Первое применение — когда хочешь привлечь к себе внимание. Второе — перед первым свиданием. Третье — перед первой близостью. Вот это и было настоящее Приворотное зелье. А Напиток Венеры — всего лишь бледная имитация, которую шарлатаны готовили для доверчивых магглов. Ну конечно же, ведь Снэйп сказал, что это название придумали магглы…
Гарри закрыл книгу.
— Сэр.
Снэйп обернулся.
— Что, Поттер? Ознакомились с текстом и пришли к выводу, что я использовал Пленённое сердце? Конечно, мне мало хлопот с вами, и я решил…
— Я не должен был так говорить, — вспыхнув, ответил Гарри. — Просто… Со мной на самом деле что-то творится. Теперь даже вы это признали. Я… Мне страшно!
— И в этом вы обвиняете меня! Вполне разумно. Ваш папенька всегда поступал именно так, — ядовито ответил Снэйп. — К вашему сведенью, Поттер, использование Приворотного зелья считается чёрной магией и, согласно распоряжению Министерства, с прошлого года применение этого зелья приравнивается к использованию Непростительных Проклятий! Неужели вы думаете, что я предупреждал учеников напрасно? Впрочем, конечно же, вам недосуг слушать мои объяснения…
— Но я…
— Да, как обычно, не подумали! — глаза Снэйпа горели от бешенства. — Неужели вы думаете, что ваша магия позволила бы вам подчиниться чужой воле, чёрт возьми?
Какое-то мгновение Гарри был готов признать себя неправым, но тут же передумал извиняться.
— Значит, эта проклятая магия защищает меня? А что она делает из меня? Почему вы не хотите ответить на этот вопрос, профессор?
Даже придя в ярость, Гарри отдавал себе отчёт в том, что Снэйп может ему не простить подобного тона, но мастер зелий сказал на удивление спокойно:
— Возможно, время отвечать ещё не пришло.
— А когда оно придёт? Когда я превращусь в чудовище? Я хочу знать, что со мной творится!
— Не сегодня, — медленно ответил Снэйп.
Гарри сделал шаг к нему.
— Почему?
— Здесь нечего знать, мистер Поттер.
— А я думаю, что есть, — Гарри продолжал наступать. — Драко — тот, по крайней мере, был со мной честен! Он признался, что решил вложить свои деньги в мою магию. А какие виды на эту магию у вас, профессор? Магия защищает меня? Звучит очень убедительно. А как насчёт вашей крови? Почему магия позволила мне превратиться в вампира?
— Вампиром нельзя стать на время, — тихо сказал Снэйп, и лицо у него было такое, словно он вспомнил о чём-то очень болезненном. — То, что с вами происходило, было частью ритуала. Не более того.
— Ритуал… — повторил Гарри и внезапно улыбнулся. — Ну да… Мы ведь теперь связаны на всю жизнь до самой смерти. И, видимо, умрём в один день. Это было ловко придумано, профессор.
— Что придумано?
— История с ритуалом. Кровь, игра в наследника… Было классно сыграно. Правда, я вошёл в вашу семью, но ведь вы резали себе руку не только для этого. А потом вы так убедительно уговаривали меня не принимать метку, что я из кожи вон вылез, лишь бы её заполучить! И ваша ревность тоже… Наверняка вы с Драко заранее обо всём договорились перед той вечеринкой в «Трёх мётлах», да?
— Вас никто не заставлял участвовать в ритуале и соглашаться на остальное, — сказал Снэйп спокойно.
— Правда. Я сам согласился. Но в обмен на это я могу рассчитывать на вашу откровенность?
— Нет, я так не думаю, — мягко ответил Снэйп.
Гарри чувствовал, что от этого спокойного ровного голоса бешенство у него в груди начинает клокотать, как кипящее в котле зелье.
— Почему?
— Мы заключили сделку на взаимовыгодных условиях. И каждый получил свою часть. Не так ли?
— Вы пообещали моей маме, что будете заботиться обо мне, — Гарри сделал ещё шаг вперёд. — Я хочу знать, почему.
— Я не желаю говорить на эту тему.
Они стояли друг против друга — глаза в глаза, словно от того, кто первый отведёт взгляд, зависел исход сражения. И в первый раз за много лет Гарри почувствовал себя достаточно сильным противником.
— Ведь была причина. Правда?
— Да, была, — негромко ответил Снэйп. — Она появилась двадцать четыре года назад на уроке прорицания. Мы занимались вместе с Гриффиндором, и я оказался в паре с Лили. Мы должны были с помощью рун узнать миссию, с которой пришли в этот мир. Лили беспокоилась… — Снэйп на мгновение прикрыл глаза, вспоминая что-то. — И когда я увидел, что говорят руны… — он умолк, и на его губах мелькнула странная улыбка. — Я понял, что это она. И я изменил её предсказание до того, как к нам подошёл учитель.
— Мама видела? — одними губами спросил Гарри.
— Да, — просто ответил Снэйп. — И она поняла, что я смог расшифровать послание рун и узнал её подлинную миссию. О женщине, чей сын должен уничтожить Волдеморта, среди Упивающихся ходили легенды. Мой отец был среди тех, кто много лет безуспешно пытался узнать её имя. Но его убили до того, как Упивающимся стало известно, кто она.
— Мои родители жили в вашем доме, — тихо сказал Гарри. — Как же…
— Да. Только, став фантомом, он не мог покинуть пределы Гардинер-Парка и сообщить Волдеморту о том, где находятся Поттеры… Впрочем, после того, как Тёмный Лорд избавился от него, мой неупокоившийся родитель больше не горел желанием исполнить свой долг… — Снэйп помолчал немного. — На самом деле, я пребывал в сомнениях относительно миссии Лили. Упивающиеся искали чистокровную волшебницу, а Лили Эванс считалась магглорождённой. Но скоро я узнал о её происхождении, отрабатывая взыскание в школьном архиве. Было и ещё кое-что, подтвердившее мои догадки… Но сейчас это уже не столь важно. Сама Лили рассказала мне всю правду, после вашего рождения, когда она и Джеймс скрывались в Гардинер-Парке.
Снэйп провёл ладонью по лицу, словно стирая следы воспоминаний. Когда он заговорил, его тон изменился и зазвучал почти торжественно.
— Я отдал двадцать четыре года жизни, чтобы оказаться рядом с вами. И ещё десять лет, чтобы сохранить вам жизнь. Я принял решение, избрал цель и посвятил этой цели всю свою жизнь. Скоро всё закончится. И я получу то, что заработал.
— Вы уверены?
Снэйп криво улыбнулся и ответил убедительным кивком.
— Но как? — спросил Гарри. — Ведь если я не захочу подчиняться…
— О, вы ошибаетесь, думая, что я жажду подчинить вас своей воле, — отозвался Снэйп. — Мои желания намного скромнее. Ваша сила разрушительна, власть безгранична. Не найдётся мага, который был бы способен противостоять вам. И, зная вас и ваш дурацкий характер, Поттер, я ещё много лет назад понял, что должен каким-то образом обезопасить себя. В мои планы вовсе не входило, чтобы вы в меня влюбились, Мерлин сохрани! Я и без этого не знал, как решить свои проблемы. Но ваши чувства — хотя они по-прежнему вызывают у меня сомнения — тем не менее, значительно облегчили мою задачу. Согласитесь, я оказался в сложном положении. Даже если бы у нас с вами были просто хорошие отношения, без всяких крайностей, вряд ли я смог бы получить возможность влить в вас свою кровь и поставить метку. Но так случилось, что вы сами попросили меня об этом. Бесспорно, как маг, я во много раз слабее вас. И тем не менее, несмотря на ваше могущество, у вас никогда не будет надо мной полной власти.
Гарри показалось, что на него рушится мир. В одно мгновение он понял всё и сразу: насколько огромна и разрушительна мощь его магии, и каким он был дураком, не понимая настоящих мотивов поведения Снэйпа... Получается, всё это только ради того, чтобы защититься от магии? Всё это? Столько лет?
— Вы хотели узнать причину, Поттер, — спокойно сказал Снэйп. — Теперь вы её знаете.
— Значит, когда моя мама попросила вас позаботиться обо мне, вы согласились только поэтому? — невыразительным голосом спросил Гарри.
— Отчасти да, — мягко ответил мастер зелий. — Вам было предначертано слишком великое будущее, чтобы я отказался от предложения Лили стать вашим опекуном.
— Должно быть, вам было невероятно трудно, — сказал Гарри. У него появилось странное ощущение, словно всё происходящее — сон: звуки уплывали куда-то, чувства притупились, тело сделалось непослушным, голова наполнилась стеклянным звоном.
— Да, Поттер. Признаюсь, по молодости лет я был готов неоднократно наплевать на магию крови и все магические клятвы. Поверьте, я сумел бы избежать расплаты. В то время клятвы для меня значили крайне мало — я был молод не знал их реальной цены. Магическая клятва — это не заклинание. Она не выветривается со временем, а только становится сильнее и опаснее для человека, связавшего себя этой клятвой. Я поклялся вашей матери. Я был самонадеян, молод и — да, увлечён ею. Мне казалось, что справиться с обещанием не составит труда.
Гарри посмотрел на него. Лицо мастера зелий было удивительно спокойно, почти безмятежно. Гарри ещё ни разу не приходилось видеть у него такого выражения. Как у человека, который всю жизнь следовал законам и жил в ладах со своей совестью.
— Неоднократно я хотел отказаться от своей клятвы. Держать данное слово было очень трудно. В Азкабане я почти произнёс слова отказа. И если бы Дамблдор не явился так вовремя и не отправил меня в больницу, всё сложилось бы иначе.
— Дамблдор, — шёпотом повторил Гарри. — Я был частью вашего плана. А вы частью его плана. Так?
— Главный план Дамблдора — мир в магическом сообществе, — с тенью снисходительной улыбки сказал Снэйп. — Что бы про него не говорили, он никогда не искал власти ради власти. Дамблдор хочет только одного: чтобы волшебники перестали уничтожать друг друга. Он не желал начинать новую эру с убийства Мальчика-Спасшего-Мир. Все эти годы ваша магическая связь с Тёмным Лордом была очевидна, и только абсолютный тупица мог не догадаться, к чему это приведёт. Конечно же, Дамблдор знает, что вы такое. Но в то же время он знает, что вы по-прежнему Гарри Поттер и останетесь им до своего последнего вздоха.
Гарри вдруг перестало хватать воздуха, и он расстегнул пуговицу на воротнике рубашки.
— Почему же вы всё-таки не отказались от клятвы, пока была возможность? — одними губами спросил он.
— Я потратил лучшие годы жизни на одного могущественного мага, ушедшего в небытие и не успевшего воздать мне по заслугам. И я твёрдо решил, что не растеряюсь во время его второго пришествия.
Их взгляды встретились.
— Вас можно поздравить, сэр, — Гаррин голос срывался, несмотря на все старания говорить спокойно.
— О, не меня, мистер Поттер. Моя заслуга не велика. Я всего лишь скромный учитель, не более. А вот вас ждёт великое будущее.
— Для чего оно нужно, если не с кем его разделить? — тихо спросил Гарри. — Вы сдержали своё слово и с чистой совестью можете отправляться на все четыре стороны. Моя магия над вами не властна, я даже остановить вас не смогу. О чёрт… Ну надо же! — Гарри рассмеялся и покачал головой. — Я не знал, как привязать вас к себе, а сам сделал всё, чтобы это никогда не произошло! Разве не смешно, профессор?
— Я не собираюсь оставлять вас, если только вы сами этого не захотите, — сказал Снэйп.
Горькая дрожащая усмешка медленно сбежала с губ гриффиндорца.
— Почему? Ведь вы теперь свободны от своей клятвы. У вас всё получилось… И больше не нужно…
— Ради всего святого, объясните: почему вам так важно услышать от меня эти идиотские слова?
Гарри в замешательстве посмотрел на учителя.
— Я дал себе зарок: никогда не говорить о любви. Это слишком ко многому обязывает, а я и так связан по рукам и ногам клятвами, которые столь неосторожно принёс в юности. С тех пор я не бросаю слов на ветер и крайне серьёзно отношусь к тому, что произношу вслух, Поттер.
Глаза Снэйпа как-то по-особенному вспыхнули.
— Я завещал вам свою жизнь задолго до вашего рождения. Я позволил аурорам схватить себя во время облавы. Мне ничего не стоило избежать ареста, но я должен был «случайно», не вызывая подозрений, выбыть из рядов Упивающихся, чтобы попасть к сторонникам Дамблдора. Я знал, что рано или поздно вы окажетесь в Хогвартсе, и я сделал всё, чтобы остаться тут. Я позволял пользоваться собой, превратился в посмешище... В конце концов, у меня ведь был выбор — остаться с вампирами или вернуться. И я вернулся, Поттер, хотя знал, что выбираю верную и скорую смерть. То, что я остался жив — чистая случайность. Вероятно, вы думаете, что я предоставил убежище Люциусу в память о нашей старой любви? О нет. Просто он спас мне жизнь, и я остался ему должен.
— Спас жизнь? — тихо спросил Гарри. — После Очищения?
Снэйп взглянул на него, словно прикидывая, стоит говорить или нет.
— Он знал, что я умираю. Мне оставалось недолго, всего несколько месяцев. Единственное, что могло спасти меня — кровь дампира. Дампиры крайне редко встречаются в природе, но Люциус нашёл Эмили, добился её перевода из Бобатона и всеми правдами и неправдами поместил в Хогвартс.
— Вы хотите сказать, он сделал это просто так, и ни о какой любви речь не шла? — Гарри недоверчиво улыбнулся.
— Не шла. Потому что он обманул меня, — мягко ответил Снэйп. — Впрочем, вы ведь знаете, как всё случилось… Он пытался избавиться от чувства вины. В итоге, я остался ему должен. Но мы отвлеклись. Теперь, когда вы знаете, что я не люблю его…
— И меня, — договорил Гарри с обречённым видом.
Снэйп воздел руки к потолку.
— Мерлин! Вы опять! Поттер, я посвятил свою жизнь тому, чтобы всегда быть рядом с вами. Неужели признание в любви для вас важнее этого?
Гарри слабо улыбнулся.
— Но вы это сделали не ради меня, а ради магии.
— Совершенно верно.
— Ну вот…
— Я готов умереть ради вас, если понадобится, — спокойно сказал Снэйп и взял его за плечи. — А вы могли бы отдать за меня жизнь?
Гарри не ожидал такого поворота разговора и некоторое время с непониманием смотрел на мастера зелий.
— Я… Конечно!
— Вы долго думали.
— Я готов, — твёрдо ответил Гарри.
На губах Снэйпа мелькнула странная улыбка.
— Прекрасно. Мы выяснили, что готовы умереть друг за друга в случае необходимости. А готовы ли вы умереть, если со мной вдруг случится что-нибудь непоправимое?
— Что?
— Не имеет значения. Жизнь полна опасностей, может произойти что угодно.
Тут Гарри окончательно растерялся. Об этом он никогда не задумывался.
— Ну же. Ведь вы утверждаете, что любите меня.
— Да, — Гарри сглотнул. — Но я надеюсь, ничего подобного не случится… То есть, я…
Снэйп усмехнулся.
— Я вовсе не…
— Вы абсолютно правы, Поттер, — неожиданно сказал профессор. — Вам незачем так неразумно жертвовать собой. Вы только начали жить, и это было бы чертовски глупо — расстаться с жизнью ради мимолётного увлечения. А вот я точно знаю, что готов умереть, если с вами что-то случится. Поскольку вы — то единственное, что придаёт смысл моему существованию.
Они посмотрели друг на друга. Гарри с трудом перевёл дыхание.
— Профессор…
— Довольно, — перебил Снэйп и подтолкнул его к двери. — Вам надо идти.
Гриффиндорец обернулся, но Снэйп был неумолим:
— Вы и так отобрали у меня слишком много времени, Поттер. Я бы хотел заняться делами.
— Да, сэр, — сказал Гарри и вышел.
Сердце стучало болезненными рывками, а пальцы тряслись так, что долго не получалось зажечь сигарету.
По коридору пронёсся ветер. Факелы угрожающе задрожали, и Гарри понял, что это его рук дело.
— А ну-ка спокойно, — вслух приказал он себе. — Всё в порядке.
И факелы загорелись ровным и ярким светом.
Глава 8.
Будильник радостно прочирикал «Пора вставать, лежебока!», и Гарри с недовольным стоном потянулся, чтобы выключить его. Очередная учебная неделя со всеми своими трудностями и проблемами начиналась с утра понедельника вот уже семь лет кряду. Какими станут понедельники по окончании учёбы, Гарри пока предпочитал не задумываться.
Некоторое время он лежал неподвижно с закрытыми глазами. Мерлин, как не хочется вставать! Гарри приоткрыл один глаз и посмотрел на циферблат. Часы показывали: «Проспишь завтрак!», и гриффиндорец, зевая, пошёл в ванную комнату. Пока его жизнь шла по расписанию. Сейчас он позавтракает и отправится на занятия. Затем — обед. После — ещё два урока. И так каждый раз до пятницы в течение ещё двух месяцев. А потом… Гарри потряс головой, силясь отогнать не дававшие покоя мысли. Хватит об этом. ХВАТИТ.
Люпин подарил ему будильник, заранее заколдовав часы так, чтобы они шли немного вперёд. «Тогда ты будешь реже просыпать и опаздывать», — сказал Рем. Гарри согласился, что идея отличная: он успел как раз к самому началу завтрака.
В Большом зале сонные ученики вливали в себя кофе, чтобы скорее проснуться. Намазывая рогалик маслом, Гарри машинально отметил, что сейчас прилетит почта. Ещё один привычный пункт расписания. «Чужая почта», — напомнил он себе. Гарри по сей день писем не получал, если не считать записки от Сириуса и миссис Уизли.
— Привет, — Драко уселся напротив и развернул свежий выпуск «Прорицательской».
— Привет. Разве почта уже была?
— У меня своя почта, ты забыл? — Малфой зевнул, прикрывая рот ладонью.
— Я этого не знал, но следовало догадаться. Какие новости?
— Да так… — Драко зевнул ещё раз. — Не торопись, сейчас узнаем.
— Перед тобой газета, — Гарри попытался рассмотреть первую страницу, но Малфой почему-то убрал «Прорицательскую» со стола.
— Да. Там кое-что написано, но важно не это.
Гарри сразу расхотелось есть.
— Драко, что это значит?
— О, ничего особенного, — спокойно ответил Малфой. — Правда, ничего, Поттер, не делай таких глаз. Ты всё узнаешь. Честно говоря, мне самому интересно…
В этот момент в Большом зале потемнело. И прежде, чем Гарри успел сообразить, что сов сегодня прилетело гораздо больше обычного, на стол перед ним дождём хлынули письма. Через минуту совы умчались по своим совиным делам, а Гарри остался сидеть с открытым ртом перед бумажным ворохом.
— Это… кому? — медленно спросил гриффиндорец.
— Думаю, тут должно быть написано, — Драко взял первый попавшийся конверт. — Мистеру Гарри Поттеру. Кажется, тебе.
— Но… Я… — Гарри вытащил из-под кучи бумаги свою тарелку. Письма посыпались ему на колени. — Откуда? Я не понимаю… От кого?
— Советую завести секретаря.
— Драко, по-моему, ты знаешь больше, чем говоришь. Что всё это значит?
Малфой протянул ему газету.
— Вот. Вполне нормальная реакция, Поттер. Ничего странного.
Первую страницу венчала большая фотография Гарри. Он узнал её: снимок сделали на вокзале почти два года назад. Гарри удивлённо вгляделся своё лицо — худой подросток с короткими растрёпанными волосами и ещё детскими чертами лица. Сейчас Гарри было трудно поверить, что этот обычный с виду мальчишка и есть он сам. Ниже помещалась фотография поменьше: на ней стоял Драко Малфой, но, судя по его невероятному сходству с Люциусом, снимок был недавний. Рядом примостилась фотография близнецов Уизли. Ничего себе компания…
— «Магический мир взбудоражен», — прочитал Гарри.
Он пробежал глазами статью.
В связи с событиями мая прошлого года временное правление Министерства Магии постановило обеспечить непрерывное наблюдение за Гарри Поттером. Как известно, Гарри Поттер попал в магический круг, возникший во время гибели Того-Чьё-Имя-Нельзя-Называть. Это могло повлечь за собой самые невообразимые последствия как для самого Поттера, так и для всего волшебного мира. Учёные до сих пор не знают точно, что стало с магией, которая освободилась после смерти самого страшного мага в истории. Мнения разделились на две версии: первая — магия просто исчезла, и вторая — магия вошла в Гарри Поттера. И та, и другая версии не имеют доказательств. В течение четырёх месяцев магия никак себя не проявила, и специальная министерская комиссия допустила Поттера к занятиям в Хогвартсе. Но в целях общественной безопасности Победителю Того-Чьё-Имя-Нельзя-Называть запретили заниматься практическим колдовством и конфисковали его волшебную палочку. Все мы помним, какие разногласия и даже беспорядки вызвало это решение весной прошлого года. Но с тех пор прошло уже десять месяцев, и специальная комиссия после очередной проверки вынесла официальный вердикт: безопасен.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |