Никакие местные требования, относящиеся к поддержанию правопорядка, не дают права ни одному из этих государств, основываясь на ст. 63, прибегать к наказанию, противоречащему ст. 3»13.
Как только та или иная территория, в отношении которой было направлено уведомление в соответствии со ст. 56, становится независимой, упомянутое уведомление утрачивает силу, ибо соответствующее государство перестает нести ответственность за международные отношения этой территории. Получившие независимость государства автоматически не становятся участниками Европейской конвенции. В большинстве случаев такие государства даже не могут претендовать на то, чтобы стать участниками Конвенции, ибо в соответствии с п. 1 ст. 59 Европейская конвенция открыта для подписания только государствами–членами Совета Европы, а членами этой организации могут быть только европейские государства. За всю историю Совета Европы и Европейской конвенции по правам человека лишь Кипр и Мальта после обретения независимости стали сперва членами Совета Европы, а затем и участниками Конвенции.
Тот факт, что Европейская конвенция применима к территории государств-участников только с учетом положений ст. 56, не означает, что участвующие в Конвенции государства не могут нести ответственности за действия своих органов и представителей за пределами своей территории. По мнению Европейской Комиссии по правам человека, действия сотрудников Посольства Федеративной Республики Германии в Марокко могут повлечь за собой ответственность ФРГ14, а Турция, как уже упоминалось, несет ответственность за действия своих вооруженных сил на севере Кипра15. Аналогичным образом Европейская Комиссия пришла к выводу об ответственности Швейцарии за действия, совершенные в соответствии с договором 1923 г. об инкорпорации Лихтенштейна в таможенную зону Швейцарии16.
Вполне очевидно, что ст. 56 Конвенции, так же как и ст. 4 Первого, ст. 5 Четвертого и Шестого и ст. 6 Седьмого Протоколов, сыграла важную роль при разбирательстве всего лишь нескольких дел страсбургскими контрольными органами. Гораздо более важны для полновесного и эффективного применения намеченного Конвенцией режима защиты содержащиеся в ней статьи, предоставляющие государствам право признавать обязательства, вытекающие из отдельных положений Конвенции, в ограниченном объеме, используя в этих целях оговорки и толкование ее положений. Но об этом более подробно будет сказано в разделе 6 данной главы. В соответствии с общепринятым принципом международного права, получившим закрепление в ст. 28 Венской конвенции о праве международных договоров, положения международного договора неприменимы к действиям или обстоятельствам, имевшим место до вступления в силу и ратификации государством договора, а также к ситуациям, прекратившим к тому моменту свое состояние. Данный принцип в равной степени применим и к действию Европейской конвенции по правам человека. В ходе рассмотрения дела Пфандерс Европейская Комиссия по правам человека сделала вывод из характера обязательств по Конвенции, признав решающим тот факт, что в момент предполагаемого нарушения государство-ответчик по делу являлось участником Конвенции (в данном случае — Италия). То обстоятельство, что в момент якобы имевшего место нарушения государство, подавшее петицию (в данном деле — Австрия), не ратифицировало еще Конвенции, было менее существенным.
В данном контексте следует упомянуть о прецедентном праве Европейской Комиссии, касающемся так называемых длящихся ситуаций. Речь идет о нарушениях Европейской конвенции, которые были вызваны единовременными действиями, но продолжаются из-за последствий, вызванных этими действиями, т. е. длительное действие имеют в данном случае нарушения прав человека. Подобное имело место, когда в страсбургские контрольные органы была направлена жалоба гражданина Бельгии на основании приговора бельгийского суда за измену, совершенную в годы второй мировой войны. Приговор был оглашен до того момента, как Бельгия ратифицировала Европейскую конвенцию, однако ситуация, на которую жаловался автор петиции — наказание в форме ограничения на свободу выражения, — продолжалась и после того, как Конвенция стала обязательной для Бельгии. По мнению Европейской Комиссии, последний факт имел решающее значение, в связи с чем петиция была признана приемлемой . Аналогичную позицию Европейская Комиссия заняла и при рассмотрении ряда последующих дел.
В предыдущие годы весьма актуальным был вопрос о том, правомочны ли страсбургские контрольные органы рассматривать петиции, где говорилось о предполагаемых нарушениях Европейской конвенции государством до того, как оно сделало заявление о признании компетенции Европейской Комиссии принимать петиции от частных лиц, но при этом само государство уже ратифицировало Конвенцию (бывшая ст. 25). Однако после вступления в силу Протокола № 11 ситуация коренным образом изменилась. Частные лица получили прямой доступ в Европейский Суд по правам человека и уже более не зависят в этом плане от воли и желания государств.
Завершая тему о действии Европейской конвенции во времени, следует обратить внимание вот еще на какое обстоятельство. Даже если государство решит воспользоваться своим правом в соответствии с п. 1 ст. 58 и денонсирует Конвенцию, она будет продолжать действовать в отношении этого государства еще в течение шести месяцев (согласно п. 2 той же статьи). Таким образом, петиция, направленная в Европейский Суд по правам человека в период между датой денонсации и тем моментом, с которого денонсация начинает действовать, должна быть признана Судом приемлемой ratione temporis. Подобное произошло в случае второй жалобы Дании, Норвегии и Швеции на Грецию, поданной в апреле 1970 г. 12 декабря 1969 г. Греция денонсировала Европейскую конвенцию. Денонсация должна была начать действовать с 13 июня 1970 г. Исходя из положений п. 2 ст. 65 (нынешней ст. 58), Европейская Комиссия пришла к выводу, что Греция все еще связана обязательствами по Конвенции и поэтому она вправе рассмотреть упомянутую жалобу21. Однако после того, как Комиссия приняла решение о приемлемости петиции, она «заморозила» ее рассмотрение. 18 ноября 1974 г. Греция вновь стала участницей Европейской конвенции, в связи с чем Комиссия вернулась к изучению данной петиции. Наконец после того, как Европейская Комиссия получила уведомление как от Греции, так и от государств–авторов петиции о том, что они не заинтересованы в дальнейшем рассмотрении жалобы, 4 ноября 1976 г. Комиссия приняла решение об исключении этой петиции из списка своих дел22.
Гарантируемые по Европейской конвенции права и свободы обеспечивают в первую очередь органы власти государств–участников Конвенции. Деятельность страсбургского контрольного механизма носит исключительно субсидиарный характер.
В теории международного права существуют два взгляда: по мнению сторонников теории дуализма, международное право и внутригосударственное право составляют две различные правовые системы. Международное право начинает действовать в рамках национальной правовой системы лишь после того, как оно было трансформировано во внутригосударственное право через соответствующую процедуру. Защита субъектов права при таком взгляде зависит от упомянутого процесса трансформации, а их права и обязанности существуют только в рамках внутреннего права государства.
Сторонники теории монизма придерживаются противоположной точки зрения. На основе данной теории различные правовые системы рассматриваются в качестве элементов всеобъемлющей международной системы, при которой властные органы государства связаны международным правом в своих отношениях с частными лицами. При этом вопрос о том, были ли трансформированы нормы международного права во внутригосударственное право, не играет определяющей роли. По мнению сторонников теории монизма, права и обязанности частных лиц порождаются непосредственно международным правом, что дает индивидам право напрямую ссылаться на нормы международного права (и, в частности, на нормы международных договоров) в национальных судах государств. При этом национальные судебные органы обязаны применять нормы международного права и, более того, исходить из верховенства этих норм над внутригосударственным правом.
Согласно главенствующей в современной международно-правовой теории точке зрения, международное право оставляет государствам право выбора того, каким из двух вышеприведенных взглядов руководствоваться. Иными словами, государства сами вправе решать, каким образом им выполнять свои международные обязательства и имплементировать соответствующие международно-правовые нормы в рамках собственных правовых систем. При этом государства несут ответственность только за конечный результат соблюдения своих обязательств. Данное утверждение со всей справедливостью применимо и в отношении Европейской конвенции о правах человека. Как и в других регионах мира, в Европе существуют государства, придерживающиеся как теории дуализма, так и теории монизма23. Что же касается Российской Федерации, то отечественная правовая система построена на началах монизма, причем соответствующие принципы закреплены в Конституции Российской Федерации.
Вместе с тем важно помнить, что, даже когда в соответствии с государственным (конституционным) правом государства международное право пользуется статусом внутреннего права и имеет верховенство, подобный статус международное право приобретает не в силу своей собственной природы, а именно благодаря соответствующим нормам внутригосударственного права.
Европейская конвенция о правах человека в силу своей природы содержит основу для того, чтобы постепенно трансформироваться в некую общую правовую систему для участвующих в ней государств. В свою очередь, национальные правовые системы этих государств находятся как бы в подчиненном состоянии по отношению к этой общей правовой системе. Предмет регулирования Европейской конвенции — защита гражданских и политических прав — неизбежно предполагает прямое действие норм Конвенции. Действительно, Европейская конвенция предусматривает гарантию прав и свобод частных лиц, что вполне реально без принятия каких-либо дополнительных мер со стороны органов власти государств-участников. Таким образом, эти права применяются напрямую. Так, приоритет, верховенство норм Европейской конвенции над противоречащими им положениями национального права государств можно обосновать двумя основными доводами. Во-первых, защищаемые, гарантируемые по Конвенции права и свободы носят фундаментальный характер. Во-вторых, в Преамбуле Европейской конвенции подчеркивается одна из основных целей Совета Европы — достижение большего единства между государствами-членами. Функционирование страсбургского контрольного механизма как раз и служит достижению упомянутой цели.
В настоящее время данные рассуждения носят в большинстве своем теоретический характер. Как показывает практика, суды государств весьма ревностно относятся к тому, чтобы нормы международного права, и, в частности международных договоров и Европейской конвенции о правах человека, имели преимущество по отношению к нормам внутреннего права. Это утверждение в значительной степени справедливо, когда дело касается международно-правовых норм в области прав и свобод человека, так как правозащитные нормы могут иметь весьма далекоидущие последствия в плане воздействия на национальную правовую систему того или иного государства. Поэтому судебные органы государств проявляют склонность применять напрямую соответствующие правозащитные нормы только в том случае, если для этого существуют достаточно «весомые» основания во внутригосударственных правовых системах.
Говоря о действии Европейской конвенции в рамках национальных правовых систем, нельзя не упомянуть также о разработанной Европейской Комиссией по правам человека и, даже в большей степени, Европейским Судом по правам человека так называемой теории «рамок усмотрения» («margin of appreciation», «la marge d’appriciation»). Европейская конвенция о правах человека не имеет своей целью навязывание единообразного и, если можно так выразиться, уравнительного права, но стремится к выработке минимального стандарта защиты. При этом необходимо учитывать, что развитие демократического и плюралистичного общества не должно привести к стиранию всех без исключения различий между национальными правовыми системами.
Согласно доктрине «рамок усмотрения», Европейский Суд по правам человека не должен стремиться к подмене собой национальных судебных органов, которые в силу своего положения намного ближе к правовым, экономическим и социальным реалиям, в условиях которых изначально рассматриваются дела, попадающие впоследствии в Страсбург. При этом, по мнению Европейского Суда по правам человека, масштаб рамок усмотрения не постоянен, а зависит от конкретных условий, обстоятельств и контекста рассматриваемого дела.
Согласно устоявшемуся прецедентному праву Европейского Суда, государства-участники Европейской конвенции обладают определенными рамками усмотрения для того, чтобы принять решение о необходимости и масштабах «вмешательства, однако этим рамкам усмотрения сопутствует европейский контроль, касающийся одновременно закона и решений о его применении». При этом Европейский Суд по правам человека должен изучить вопрос о том, «были ли в принципе принятые на национальном уровне меры оправданы и пропорциональны».
Более того, Европейский Суд уточнил, что такой контроль со стороны страсбургских органов должен быть строгим, учитывая важность гарантируемых по Европейской конвенции прав. Поэтому необходимость ограничения этих прав и свобод должна быть достаточно убедительно.Таким образом, предоставляемые государствам-участникам Европейской конвенции рамки усмотрения не безграничны, а Европейский Суд при этом правомочен «принимать решение о соответствии вмешательства с Конвенцией.
Как уже указывалось выше, в тексте Европейской конвенции имеются статьи, предоставляющие возможность государствам-участникам признавать вытекающие для них из Конвенции обязательства в ограниченном объеме. Наиболее ярко это проявляется в случае со ст. 57 (бывшей ст. 64), устанавливающей следующее:
«1. Любое государство при подписании настоящей Конвенции или при сдаче на хранение ратификационной грамоты может сделать оговорку к любому конкретному положению Конвенции о том, что тот или иной закон, действующий в это время на его территории, не соответствует этому положению. Настоящая статья не предусматривает оговорок общего характера.
2. Любая оговорка, сделанная в соответствии с положениями настоящей статьи, должна содержать краткое изложение соответствующего закона».
Право государств делать оговорки к международным договорам, в которых они участвуют, достаточно распространено в практике международных отношений. Согласно Венским конвенциям о праве договоров 1969 и 1986 гг., оговорка — одностороннее заявление, сделанное государством или международной организацией в любой формулировке и под любым наименованием при подписании, ратификации, акте официального подтверждения, принятии, утверждении или присоединении, посредством которого названные субъекты желают исключить или изменить юридическое действие определенных положений договора в их применении к данному государству или данной организации. Примечательно, что ни Европейская Комиссия по правам человека, ни Европейский Суд по правам человека не проводят в своем прецедентном праве различий между оговорками и толковательными заявлениями, под которыми понимается заявление определенной страны о том, что она обуславливает принятие обязательства по соответствующему положению договора определенным толкованием этого положения.
Идея о возможности делать оговорки к Европейской конвенции о правах человека в момент разработки Конвенции носила достаточно противоречивый характер и не воспринималась ее разработчиками однозначно. В частности, Комитет по правовым и административным вопросам Консультативной Ассамблеи Совета Европы выступал против того, чтобы у государств-участников было соответствующее неограниченное право. По мнению Комитета, наличие подобного полномочия угрожало бы лишить Конвенцию ее практического значения и морального авторитета. В результате Комитет Министров Совета Европы хотя и сохранил для государств-участников возможность делать оговорки к Конвенции, однако установил в ст. 64 (ныне ст. 57) ряд условий использования этого права.
Согласно Европейской конвенции, нет необходимости в том, чтобы сделанная государством оговорка была принята остальными государствами-участниками. Сама Конвенция предусматривает создание особого механизма контроля за соблюдением ее положений. В свете этого представляется, что именно конвенционным органам (ранее — Европейской Комиссии по правам человека и Европейскому Суду по правам человека, ныне — единому Европейскому Суду) принадлежит компетенция судить о юридической действительности сделанных государствами оговорок к Конвенции. Именно Европейский Суд, а не государства, определял содержание обязательств по Конвенции, а также действительность и рамки сделанных оговорок. В свое время аналогичную точку зрения высказала Европейская Комиссия по правам человека28.
Согласно ст. 19 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г., сделанные государствами оговорки не должны противоречить объекту и целям соответствующего договора. Данное положение в полной мере применимо и к Европейской конвенции о правах человека. Кроме того, Европейская конвенция запрещает государствам делать оговорки общего характера, а также предусматривает, что оговорки должны делаться к «любому конкретному положению» Конвенции. При формулировании оговорки государство должно прямо ссылаться на те статьи Конвенции, к которым оно ее делает, а действие самой оговорки должно быть ограничено исключительно соответствующей статьей Конвенции. По мнению Европейского Суда по правам человека, под оговоркой общего характера имеется в виду «определенная оговорка, сформулированная настолько расплывчато или широко, что невозможно определить ее точное значение или рамки».
Еще одно условие, которому должны соответствовать выдвигаемые государствами оговорки к Конвенции, заключается в том, что эти оговорки должны касаться законов, действующих в момент формулирования оговорок на территории соответствующего государства и противоречащих конкретному положению Конвенции. Вполне очевидно, что несоответствующие положениям Европейской конвенции законы должны были существовать уже в момент подписания или ратификации Конвенции государством, т. е. государства-участники не имеют права вводить в режим действия оговорки какой-либо закон, принятый уже после того, как была сделана оговорка.
Любопытная ситуация возникла в этом плане с участием Австрии. В свое время австрийские власти сделали оговорку к ст. 1 Протокола № 1 в связи с частями IV и V Государственного Договора Австрии с Западными Союзниками и Советским Союзом 1955 г. В адрес Европейской Комиссии по правам человека поступила жалоба на Австрию в связи с законом 1958 г., который был принят во исполнение части IV Государственного Договора, но который не был упомянут в австрийской оговорке. Тем не менее Европейская Комиссия ввела закон 1958 г. в режим конвенционной оговорки Австрии, установив следующее: «Делая оговорки в отношении частей IV и V Государственного Договора, Австрия несомненно должна была иметь намерение исключить из рамок Первого Протокола все, составляющее предмет частей IV и V упомянутого договора; из чего следует, что австрийская оговорка, относящаяся к частям IV и V упомянутого договора, должна быть истолкована как имеющая целью покрыть все законодательные и административные меры, прямо относящиеся к предмету частей IV и V Государственного Договора»30. Таким образом, по мнению Комиссии, сферу действия оговорки можно определить только в свете намерений правительства. Представляется, что подобный подход страсбургских контрольных органов противоречит духу и букве ст. 57 Европейской конвенции. Кроме того, широкое применение такой позиции может привести к появлению чувства неопределенности у потенциальных авторов петиций, которые в данном случае будут испытывать сомнения относительно точного применения положений Конвенции Европейским Судом по правам человека.
Пункт 2 ст. 57 требует, чтобы «любая оговорка, сделанная в соответствии с положениями настоящей статьи», содержала краткое изложение соответствующего закона. Данное положение в целом дополняет содержащееся в п. 1 требование о том, что оговорка должна относиться к закону, действующему «в это время», и что она не должна иметь общий характер. Цель п. 2 состоит в обеспечении того, чтобы государства, делающие оговорку к Европейской конвенции, предоставляли Европейскому Суду по правам человека достаточно информации для оценки законности этой оговорки. При рассмотрении дела Темелташ против Швейцарии ни Европейская Комиссия, ни Европейский Суд не восприняли доводов государства–ответчика по делу о том, что при выдвижении оговорки к двум подпунктам ст. 6 швейцарскому правительству пришлось бы упоминать большинство положений 26 кантональных уголовно-процессуальных кодексов и «сотни муниципальных законов» и распоряжений. По словам Европейской Комиссии, «неоспоримые практические трудности, о которых говорит Правительство, не могут служить оправданием невыполнения п. 2 ст. 64»31. Данная точка зрения была поддержана Европейским Судом.
Вышеприведенные замечания касались оговорок, которые государства могут сделать или сделали к основополагающим положениям Европейской конвенции, т. е. к ст. 2–12, содержащим гарантии конкретных прав и свобод. Вместе с тем, в Конвенции имеются еще несколько групп статей. В частности, ст. 1 и 13–18 содержат положения, касающиеся пользования и ограничения пользования правами и свободами, определенными Конвенцией; ст. 19–51 регулируют функционирование Европейского Суда по правам человека, а ст. 52–59 объединены в Раздел III «Прочие положения» и касаются действия Конвенции, ее подписания и ратификации и т. д.
Что касается ст. 1 и 13–18 Конвенции, то, по мнению автора, оговорки к ним не должны допускаться.
При разработке Европейской конвенции ее авторы стремились создать механизм коллективной гарантии и коллективного осуществления «некоторых из прав, сформулированных во Всеобщей декларации» прав человека. В этих целях государства-участники создали достаточно эффективный механизм контроля за соблюдением обязательств, вытекающих из положений Европейской конвенции. Учитывая достаточно революционный характер, который для того времени носила сама Конвенция и предусматриваемый ею контрольный механизм, государства вначале приняли решение сделать факультативным право Европейской Комиссии по правам человека получать от частных лиц жалобы на нарушение государствами определенных в Конвенции прав и свобод (бывшая ст. 25) и обязательную юрисдикцию Европейского Суда по правам человека «в отношении вопросов, относящихся к толкованию и применению» Конвенции. Однако после вступления в силу Протокола № 11 юрисдикция Европейского Суда перестала быть факультативной, а частные лица получили право напрямую обращаться в Суд. Таким образом, контрольный механизм Конвенции приобрел более строгий и целостный вид. Значение же его, особенно после вступления в Совет Европы и присоединения к Европейской конвенции большой группы государств Центральной и Восточной Европы, намного возросло. В этих условиях единообразное функционирование Европейского Суда для всех государств-участников Конвенции имеет первостепенную важность. Поэтому любые попытки выйти из этого режима коллективного контроля и осуществления путем выдвижения оговорок к ст. 19–51 Конвенции представляются по меньшей мере нежелательными, а подобные оговорки должны рассматриваться как несовместимые с объектом и целями Конвенции.
Завершая разговор об оговорках к Европейской конвенции, следует подчеркнуть, что любая оговорка к Конвенции может стать предметом рассмотрения Европейского Суда только в том случае, если она «всплывет» в ходе изучения конкретного дела в Страсбурге. В этой связи вполне реальна ситуация, когда недействительная с точки зрения Конвенции оговорка со стороны того или иного государства может действовать только по той причине, что Европейский Суд по правам человека не изучал никаких дел, где такая оговорка могла бы быть рассмотрена.
Некоторые авторы выдвинули идею создания определенного единообразного механизма «проверки» сделанных государствами оговорок в момент их формулировки33. Однако реализация этого предложения представляется весьма маловероятной по ряду причин. Во-первых, для этого потребуется, возможно, внесение определенных изменений в текст Европейской конвенции, хотя это и необязательно (если можно признать соответствующее полномочие Европейского Суда бесспорным согласно ст. 19 Конвенции). Во-вторых, в настоящее время Европейский Суд по правам человека и так перегружен работой, а выполнение вышеупомянутой функции приведет к еще большей задержке в рассмотрении конкретных дел по нарушениям прав и свобод человека. Поэтому, скорее всего, и в ближайшем будущем деятельность Суда по изучению обоснованности и действенности оговорок будет носить эпизодический характер. Проблема применимости положений Европейской конвенции в отношениях между частными лицами
В современной теории международного права все большее распространение получает проблема признания за частным лицом статуса субъекта международного права. Не обошла эта проблема стороной и международного права прав человека. Более того, именно данный раздел науки международного права чаще всего приводится сторонниками этой теории в качестве примера для подтверждения своей правоты34. Не углубляясь в теоретические аспекты вопроса, представляется необходимым тем не менее рассмотреть его определенное влияние на применение Европейской конвенции в отношениях между частными лицами.
В зарубежной литературе нередко можно встретить такой термин, как «Drittwirkung»35. Что же он означает? Существуют два взгляда на этот вопрос. Согласно первому, Drittwirkung означает, что положения, касающиеся прав человека, в равной степени применимы как в правовых отношениях между частным лицом и государственной властью, так и в правовых отношениях между частными лицами. Согласно второму взгляду, Drittwirkung означает возможность для частного лица в судебном порядке защитить свое право, нарушенное другим частным лицом. Таким образом, Drittwirkung в аспекте прав человека присутствует лишь в том случае, если частное лицо в своих правовых отношениях с другим лицом способно защитить соблюдение закона посредством той или иной процедуры.
Что касается второго взгляда, то можно сразу заметить, что никакое применение Drittwirkung в отношении прав и свобод, гарантируемых Европейской конвенцией, невозможно через процедуры защиты прав человека в Европейском Суде по правам человека. Действительно, в Европейский Суд можно подавать сообщения только по поводу возможных нарушений прав или свобод человека со стороны государств-участников. Любая петиция против частного лица должна быть признана Судом неприемлемой по причине несовместимости с Конвенцией ratione personae по ст. 34. Таким образом, частное лицо не может обратиться в Европейский Суд по поводу возможного нарушения его права или свободы другим частным лицом. Это можно сделать лишь косвенным путем, если есть возможность тем или иным путем привлечь за такое нарушение к ответственности государство. Однако в этом случае в Страсбурге будут рассматриваться действие или бездействие государства, повлекшие за собой нарушение права или свободы, а не частного лица.
С одной стороны, нет сомнений в том, что при разработке Европейской конвенции по правам человека ее авторы не учитывали возможность возникновения в будущем проблемы применимости положений Конвенции в отношениях между частными лицами, или Drittwirkung. Это явствует из самих формулировок прав и свобод, содержащихся в Европейской конвенции. С другой стороны, предмет регулирования Европейской конвенции — основополагающие права и свободы человека — с неизбежностью предполагает наличие Drittwirkung. В Преамбуле Конвенции говорится о том большом значении, которое придают ее государства-участники уважению прав человека. Акцент, который делается на данном факте, говорит скорее в пользу признания Drittwirkung, нежели против него.
И все же ни одно положение Европейской конвенции не может быть приведено со всей очевидностью в пользу или против признания применимости Конвенции в отношениях между частными лицами. Ст. 13 содержит такие слова, как «даже если такое нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве». Некоторые исследователи толкуют эти слова в том плане, что Конвенция якобы предполагает предоставление правовых средств защиты против нарушений прав человека со стороны частных лиц36. По мнению же других, данное выражение свидетельствует лишь о намерении разработчиков Конвенции подтвердить тот факт, что государства несут ответственность за действия своих официальных лиц37.
Таким образом, ничто в Европейской конвенции не говорит об императивном применении ее положений в отношениях между частными лицами. Однако ничто и не препятствует тому, чтобы государства распространили Drittwirkung на основополагающие права и свободы в рамках собственных правовых систем. Не секрет, что в ряде государств Drittwirkung в отношении гарантируемых Европейской конвенцией прав и свобод уже признан официально, а другие государства не исключают такого применения в принципе38.
Вместе с тем до настоящего времени Европейская Комиссия по правам человека и Европейский Суд по правам человека воздерживались от того, чтобы признать применимость положений Конвенции к отношениям между частными лицами.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |