- Если ты будешь помогать мне, то мы разберёмся с этим кошмаром намного быстрее. Ты так не считаешь? – он погладил пса по гладкому, мерно вздымающемуся боку.
Подавив очередной подступивший вздох, Билл встал и с готовностью направился в прихожую – в первую очередь нужно ликвидировать завал именно там. По дороге он стянул с себя рубашку, оставшись в одной облегающей футболке. Не без приятного удивления парень отметил, что отопление в доме есть, хотя, ближайшие несколько часов мёрзнуть ему точно не придётся – бегать придётся с поклажей наперевес, и так с этажа на этаж.
- Выглядит неутешительно, - он хлопнул себя по бёдрам, заставив Скотти вздрогнуть. – Постараюсь думать о том, как здесь всё будет выглядеть после разбора баррикад.
Но, едва он подумал об этом, как его желудок громким и недовольным урчанием напомнил о своём существовании… Билл с самого утра не удосужился не то, чтобы позавтракать, но и даже закинуть в себя хотя бы чашку кофе – все его мысли, всё его существо были заняты только одним: предстоящим переездом, ему было попросту не до перекусов. Но работа, как известно, не волк. Так почему бы не восполнить сие досадное упущение сейчас? В самом деле, если он потратит на поздний завтрак полчаса, погоды сей факт не сделает, да и коробки никуда от него не убегут. И Скотти, к слову, голодает со вчерашнего вечера.
- Ну ладно, подождёт, - вынес вердикт Каулитц, решительно направившись в сторону кухни. – Скотти, идём! – похлопал он по ноге, подзывая пса.
Кухня оказалась довольно просторным и светлым помещением, дневной свет врывался в окна с широкими подоконниками, расползаясь по углам. Здесь было несколько прохладнее, нежели в той же самой гостиной – приоткрытая форточка впускала бушующий на улице холодный, северный ветер, усердно гоняющий по серому небу тяжёлые облака. Кажется, собирается дождь…
Перерыв несколько коробок в поисках чайника и микроволновой печи, Билл, наконец, нашёл нужную технику и подключил её к сети. Благо, пакеты с запасом еды на первое время он догадался не убирать слишком далеко, а посему в микроволновке уже разогревалась пицца с грибами, а в чашке лежал дожидающийся своего часа молотый кофе. Скотти уминал свой любимый корм, пока Каулитц, прислушиваясь к монотонному шуму нагревающегося чайника, задумчиво глядел в завешенное полупрозрачными занавесками окно… Немного непривычно было видеть посаженные прежним хозяином пока невысокие ёлочки вместо диких яблонь, в изобилии росших на родной улице Билла, непривычно было видеть самый обычный ровный газон с пожухлой травой вместо клумбы с пышными цветами, которые так любит выращивать мать… В кухне витал запах штукатурки и краски – здесь не так давно был сделан ремонт, а в кухне дома родителей всегда пахнет выпечкой и специями. Сейчас Билл невольно сравнивал свою новую обитель с родительским гнездом, в то же время понимая, что это абсолютно нормально. Да, ему ещё ко многому предстояло привыкнуть, но это вопрос исключительно времени. А так, ему совершенно не к чему было придраться – новый дом устраивал его по всем пунктам и параграфам, осталось обустроиться здесь и обставить комнаты по своему вкусу.
Заварив кофе кипятком и всыпав в чашку ложку сахара, Билл, медленно помешивая дымящийся напиток, подошёл к окну и отодвинул занавески в сторону. Надо бы захлопнуть форточку, дабы не выпускать тепло… Но едва рука его коснулась оконной створки, как молодой человек замер, механически поставив чашку на подоконник. Он непонимающе сузил глаза, всматриваясь куда-то сквозь сеть еловых ветвей, явно с намерением разглядеть что-то, что привлекло его внимание. Обычная улица, обычные деревья, не менее обычная серая асфальтовая дорога – типичная обстановка типичного небольшого городка… И очень необычный дом, на который и выходили окна кухни дома Билла. Как же странно было видеть этот дом напротив… Но даже просто домом сложно было назвать это детище архитектуры – это был целый особняк в викторианском стиле! Тёмное дерево фасада – Биллу даже на миг показалось, что он почувствовал терпкий запах проверенной годами древесины! - и резные окна, колонны-башенки и какой-то особый дух старины… И так необычно было наблюдать этот дом среди прочих коттеджей, стоящих вдоль узкой проезжей части. Он словно был окном в другой мир, совершенно отличный от того мира, где сейчас пребывал Билл… Каулитц осознавал некоторую абсурдность своих мыслей на этот счёт – в самом деле, что тут такого? Это же просто дом, а одним из его отличий от прочих домов на этой улице было то, что стоит он здесь на несколько десятков лет больше – уж в этом точно можно быть уверенным. Но чем больше Вильгельм думал об этом доме, тем дальше и дальше заходили его мысли, и тем больше появлялось вопросов. Сколько в действительности лет может быть этому особняку, и кто его построил? Кто был его первым хозяином, и кто является его хозяином теперь? А ещё Биллу показался несколько забавным тот факт, что особняк стоит в самом конце улицы, как будто желая отгородиться от соседей, создавая вместе с тем особую, мрачноватую атмосферу вокруг себя. Может быть, этот особняк – единственный такой на весь Геберсдорф…
- По-моему, я слишком много хочу знать… - Билл вздрогнул, ощутив, как вдоль позвоночника отчего-то пробежало целое стадо мурашек, заставив руки покрыться гусиной кожей.
Нетерпеливо мотнув головой, он, наконец, захлопнул форточку и отвернулся от окна. Каулитц завёл руку за спину и нашёл сиротливо стоящую на подоконнике чашку с кофе и, поднеся её к губам, сделал маленький глоток. Ну вот, одна местная достопримечательность у него на прицеле уже есть. Он точно знал, что будет делать, когда его дом приобретёт презентабельный вид – он возьмёт свой любимый фотоаппарат и отправится в небольшое путешествие по улицам Геберсдорфа. А ещё…
Билл отошёл от окна, отрывающему вид на загадочный дом напротив, и подошёл к другому окну – тому, что выходило прямо на лес. Очередной и неоспоримый плюс в пользу Геберсдорфа: здесь можно отдохнуть от вечного магдебургского шума и быть ближе к природе. В самом деле, городской жизнью Вильгельм уже пресытился сполна, и в какой-то момент само собой пришло понимание, что это не то, что было ему нужно. А желание жить, не завися от кого-либо, оно ведь нормально, разве не так? По крайней мере, Билл считал так, и он сделал всё, чтобы это желание осуществить. Что ж, вот оно и осуществилось…
Взгляд Каулитца блуждал от одного соснового ствола к другому, словно желая проникнуть за эту мощную, непоколебимую стену и понять, что же скрывается там, в глубине этой чащи? Древние ели развесили свои печально поникшие колючие, тяжёлые ветви, усыпанные чёрно-зелёной хвоей. Они стояли недвижимые, выстроившись в стройный ряд, и даже ветер не тревожил своими порывами вековых стражей леса. Билл не видел ничего, кроме сплошной, непроглядной темени, как бы он ни старался напрягать зрение. Будто кто-то невидимый развесил за необъятными, старыми соснами и елями чёрное полотно, чтобы скрыть недра геберсдорфской чащи от посторонних любопытных глаз. Да только кому это надо? Это просто старый лес, где деревья разве что друг на друге не растут, оттого-то там так и темно, что хоть глаз выколи. И опять этот странный холодок по коже…
Невольно вздрогнув в очередной раз, Билл отстранился от окна и одним глотком осушил чашку наполовину. Он сжал пальцами тонкий фарфор и зачем-то огляделся по сторонам, словно ища кого-то, кто мог следить за ним. Видимо, пора приструнить некстати разыгравшееся воображение и немного успокоиться. Переезд, конечно, дело волнительное и ответственное, и первые впечатления всегда самые сильные, но едва ли нужно придавать всему, что его окружает, такое огромное значение. Каулитц усмехнулся и опустил голову: вот они, первые побочные эффекты от столь резкой смены обстановки – перебраться из города в практически деревенскую местность… Это всё с непривычки, и только. Надо поскорее расправиться с завтраком и приступить уже к работе, если он будет стоять посреди кухни с чашкой остывающего кофе, дело с мёртвой точки не сдвинется. Вот и ещё одна идея – почему бы в ближайшее время не посетить лес? В конце концов, Биллу нужно осваиваться и получше узнать место, где он осядет на ближайшие несколько лет. Как-никак, он смог осуществить мечту, кою лелеял последние три года, и теперь ему не терпелось развернуть себя полностью в качестве человека свободного.
Запищавшая микроволновая печь дала понять, что пицца согрелась, и пора бы Биллу восполнить запас сил для куда более крупных свершений, ожидающих молодого человека сегодня. Доставая пиццу, Каулитц поймал себя на мысли, что за изучением окружающей его обстановки он даже на какое-то время напрочь забыл о том, что, вообще-то, голоден.
Том задёрнул тяжёлую, тёмно-бордовую парчовую штору и отошёл от окна. Он провёл ладонью по плотной ткани занавески и прикрыл глаза. Выходит, в Геберсдорфе объявился новичок… Томас и сам не понимал, зачем, но он следил за высоким черноволосым молодым человеком с того самого момента, как тот спрыгнул на асфальт из пассажирской кабины грузового автомобиля, привезшего его сюда. Том сразу догадался, что этот парень здесь не просто проездом – все факты говорили об обратном. Прежний сосед и владелец дома, во дворе которого с добрых пару часов суетились грузчики, помогая черноволосому незнакомцу перебазировать вещи в дом, уже давно выставил своё жилище на продажу. Что ж, вот и нашёлся новый хозяин…
Том никогда не имел ничего против людей, в отличие от своего старшего брата Адриана, осчастливившего его вчерашним поздним визитом, но сейчас он почувствовал явное напряжение… Появление в Геберсдорфе нового жителя означало также и наплыв новых забот. И пока Томас слабо представлял, что ему делать с этим. Люди – они любопытны по своей природе, даже слишком. Вторая половина сущности Томаса, которая была отведена человеку, прекрасно знала об этом. Этот новенький в любом случае, так или иначе, но захочет наведаться в лес. Желание вполне себе нормальное и не несёт в себе ничего предосудительного, но… Но. Вот именно. Одно большое - даже колоссальное – но. Человек не должен пересекать ручей, делящий геберсдорфский лес на две части. Иначе быть беде… И беды человеку стоит ждать вовсе не от него, Тома, а от того, кто более ревностно охраняет покой и тайну семейства Шеллер, к коему Томас и принадлежал… Адриан не потерпит чужака на их территории. И младший из братьев и понимал, но в то же время и не понимал, чем же люди заслужили такую ненависть старшего брата. Как бы Том ни противился проявлению своей ещё одной своей сущности – сущности оборотня – от неё всё равно никуда не деться, и он понимал, что он также вынужден оберегать их с братом тайну. Однако желание Адриана существовать в безопасности всё больше походило на одержимость. Сколько же ссор вспыхивало между братьями за последние сто с лишним лет, но Томас знал, что они никогда не придут к единому мнению. Ему хотелось убежать от Адриана, скрыться от его ядовитой ярости, но… он не мог этого сделать. Потому что не мог оставить брата одного, он был единственным его кровным родственником. А с другой стороны, кому же не было понятно, что они застыли на одной мёртвой точке, застряли на перекрёстке вечных метаний, откуда не было видно выхода… Просто безысходность. Том старался быть ближе к людям, несмотря на все предостережения Адриана, потому что только тесно контактируя с человеком, он чувствовал себя… живым. Адриан же шёл от обратного… Том видел, что брат принёс ему много боли и страданий, но бросить его он тоже не мог. Точно так же он понимал, что Адриан опасен не столько для него, но сколько для себя самого. Младший из Шеллеров уже несколько десятилетий со скорбью наблюдал, как старший брат хоронит в себе человеческое начало, закапывает его всё глубже и глубже, и неясно, что же до сих пор держало Адриана на плаву, что не давало ему окончательно обратиться в зверя. Том держался благодаря надежде. И он хотел верить, что хоть какая-то, пусть даже самая маленькая искорка надежды до сих пор живёт и в его брате.
Томас вновь приблизился к окну, чуть отодвинув штору в сторону.
«Делай всё, что тебе будет угодно, но прошу тебя, держись подальше от запретной половины леса», - мысленно взмолился Том, заметив, как за прозрачной занавеской окна напротив мелькнул тёмный мужской силуэт.
И всё равно, Тому не давало покоя сверлящее предчувствие, что беды не миновать. О, он хорошо знал, что это за чувство… Наверно, это может показаться глупым и даже смешным, но он ощущал свою ответственность за каждую человеческую душу, которая могла пострадать по их с братом вине. Разумеется, и он, и Адриан тщательно охраняли лес от вторжения чужаков, но Том никогда бы не посмел причинить человеку вред. Старший же братец был более чем агрессивно настроен по отношению к людям, и он нисколько не пытался скрыть этого.
«Но даже Адриан не виноват в том, что случилось с нами», - Томас потёр ладонями лицо, прижавшись спиной к стене рядом с окном.
Есть только один человек, что несёт вину за всё это. Только он забрал у братьев их души и жизни, обрёк их на вечное существование, полное страданий, не оставив никакой зацепки, которая могла привести их на путь спасения. И Том ненавидел его. Ненавидел так, что каждый раз, как только имя его проносилось раскалённой стрелой в сознании, внутри Томаса вспыхивало пламя жгучей ярости, которое было не так-то просто погасить. Со дна памяти мгновенно поднимались тяжёлые, многотонные пласты воспоминаний, которые скалой давили на плечи и заставляли вновь и вновь переживать все события столетней давности. Всего один человек, всего один промах – и уже на сотнях ни в чём не повинных жизней поставлен жирный траурно-чёрный крест, сотни жизней сброшены в пропасть небытия, подобно ненужному хламу. Как же мало нужно для того, чтобы разрушить чьи-то мечты, надежду, веру в будущее… И поэтому Том старался не думать ни об этом человеке, ни о том, чем обернулась его роковая ошибка…
Том приблизился к дивану и со вздохом сел на мягкие подушки. Нельзя жалеть себя, этого ещё не хватало! Теперь у него появился новый подопечный, за которым он обязан следить, чтобы тот не попал в беду. Пока человек будет в городе, ему ничего не грозит, уже плюс. Но нужно быть начеку, когда он сделает свой первый шаг в геберсдрофские дебри.
В любом случае, после заката Том отправится в лес на охоту – оберегать запретную половину. Что-то подсказывало ему, что до наступления темноты он может не беспокоиться за приезжего человека. Да и сам Томас едва ли покинет пределы своего дома в ближайшие часы… для охоты нужны силы, не нужно сейчас растрачивать их зазря. И ещё – главное, чтобы и Адриан не надумал почтить младшего братишку своим присутствием, это только подольёт масла в огонь. В то же время, нет никакой гарантии, что он уже не узнал о том, что в городе появился новый житель. А если он уже знает об этом, то он ещё долго не спустит с новенького глаз. Как, впрочем, и Том…
Быть может, Томас и мог бы сказать, что он уже смертельно устал от всего этого, устал от своей волчьей сущности и устал постоянно оберегать людей, однако… он почему-то верил, что всё это не напрасно. Что однажды это его к чему-нибудь да приведёт. К чему-нибудь или… к кому-нибудь. Ведь ничего не бывает просто так, верно? Эту истину Том знал и понимал, пожалуй, как никто другой. Значит, нужно верить до последнего…
- Огромное спасибо, вы мне в мир окно открыли, - улыбнулся Билл, пожимая руку мужчины средних лет.
- Не за что, - собеседник улыбнулся в ответ, надевая тёплую куртку. – Можете начинать звонить хоть сейчас. Если будут какие-то неполадки – сразу свяжитесь со мной.
- Хорошо, ваш телефон у меня есть, - Каулитц открыл входную дверь.
- Удачи вам на новом месте, - мужчина вышел за порог, - всего доброго.
- До свидания, - и Билл закрыл дверь, довольный тем, что ему таки удалось провернуть большую часть всех запланированных дел уже сегодня.
Только что от него ушёл телефонный мастер, благополучно подключивший ему новый городской номер, и Каулитцу не терпелось скорее позвонить матери и отцу, как он и обещал вчера перед отъездом. Он прошёл по наконец-то расчищенному от коробочных завалов коридору в гостиную и плюхнулся на диван. Перенапряжённые за день спина и шея неприятно ныли, и молодой человек слегка выгнулся, потянувшись. Но ничего… главное, что три четверти всей работы уже сделаны, и на завтра оставалось всего ничего. Он дотянулся до телефонной трубки и снял её с базы, не без удовольствия услышав монотонное гудение в динамике – всё работает. Билл набрал код родного города и нужный номер телефона…
- Алло? – чуть уставший голос матери на том конце провода...
- Привет, мам, - Каулитц вытянулся на диване, сложив ноги одна на другую.
- Здравствуй, милый, - Анна заметно оживилась. – Давно жду твоего звонка. Как ты там? Всё хорошо?
- Да, более чем, - он кое-как подавил зевок. – Не день, а сплошная суматоха.
- По голосу чувствуется, - заметила женщина. – Новый дом не оправдал твоих ожиданий?
- Нет-нет, что ты, - с чувством возразил Вильгельм, даже приподнявшись на локтях. – Дом просто замечательный и город тоже. Но когда ты носишься со своим добром с этажа на этаж несколько часов подряд… думаю, усталость – это вполне себе нормальное явление.
- О, разумеется, - спохватилась Анна. – Но я всё-таки волнуюсь за тебя.
- Не стоит, мама, - возразил Билл. – Всё прекрасно, правда. Здесь чудесное место, дом полностью меня устраивает, но тут ещё есть, над чем поработать. Но я займусь этим завтра, сегодня уж ни на что сил не осталось… Отец уже дома? – он сменил тему, решив, что хватит с него сегодня работы и любых упоминаний о ней.
- Ещё нет, но должен подойти с минуты на минуту.
- Ладно… главное, чтобы и у вас всё хорошо было, - Билл повернул голову в сторону окна, за которым медленно сгущались сумерки.
- На данный момент твоё благополучие важнее, - заметила Анна. – Ты ещё не познакомился с новыми соседями?
- Нет, откуда время, - усмехнулся Каулитц, сразу вспомнив о том необычном особняке, на который выходили окна его кухни. – Пока что мне точно не до знакомств, с домом бы полностью разобраться. Завтра нужно оформить прописку, не хочу затягивать с этим… - на этот раз зевок подавить не удалось.
- Сынок, я слышу, ты устал. Тогда бросай всё и отдыхай, завтра будет завтра, - наставительно произнесла женщина.
- Ты права, - Билл улыбнулся, понимая, что мать никогда не перестанет беспокоиться за него. – Пойду разогрею себе чего-нибудь, а потом и спать завалюсь. И передай папе привет от меня.
- Передам. И буду ждать твоего звонка завтра.
- Обязательно. До завтра.
- До завтра, дорогой.
Билл вернул телефонную трубку на базу с чувством выполненного долга. Программа максимум этого дня реализована от и до, а значит, можно со спокойной совестью отдыхать до наступления утра. Он ловко спрыгнул с дивана и направил стопы в уже куда более просторную кухню, где до этого он долго воевал с хаосом, без передышек. У окна калачиком свернулся Скотти – пёс дремал, положив вытянутую морду на когтистые лапы, будто он устал не меньше Билла, хотя, вся его помощь только и заключалась в том, чтобы беспрестанно крутиться под ногами. Каулитц приблизился к питомцу и встал перед ним на колени, слегка потянув его за ухо.
- Ты есть-то будешь, реинкарнация ленивца?
Услышав знакомое вкусное слово, Скотти встрепенулся и поднялся, выжидающе уставившись на хозяина. Билл укоризненно прицокнул языком и покачал головой, словно говоря, что его четвероногий любимец никогда не изменится и запросто может продать свою собачью душу дьяволу за кусок мяса.
- Здорово здесь, правда, парень? – Вильгельм последовал примеру Скотти и также поднялся на ноги. – Свобода и простор…
Он хотел ещё что-то сказать, но замер на полуслове, в одну секунду бесповоротно потеряв нить мысли… Рука его сама собой потянулась к полупрозрачному тюлю занавески, чтобы отодвинуть его в сторону. В колени ткнулся нетерпеливый Скотти, ожидающий причитающийся ему ужин, но Билл положил ладонь на голову пса, будто прося его не мешать.
И снова этот особняк напротив…
Несмотря на то, что на улице ещё было достаточно светло, в окнах особняка уже зажглись огни. Но это был вовсе не привычный глазу городского обитателя электрический свет, нет. На подоконнике были расставлены в аккуратный ряд невысокие белые свечи, их танцующее пламя, извиваясь, отражалось в оконном стекле, невольно притягивая взор. Освещены были только окна на первом этаже, оконные глазницы второго этажа пугали своей затягивающей чернотой…
- Забавно, да? – обратился Билл к Скотти, оторвавшись от созерцания особняка. – Вроде, свет не отключали, а наши соседи – самые настоящие приверженцы старины, - улыбнулся он псу, но затем сразу посерьёзнел. – Интересно, кто может жить в таком доме?
Накормив Скотти и наспех разогрев себе оставшуюся половину пиццы, Каулитц уселся на столешницу, стоящую между раковиной и кухонной плитой. Почему-то больше он не чувствовал себя таким уставшим, как во время телефонного разговора с матерью каких-то пятнадцать минут назад. Ему хотелось чем-то занять себя, но с одним условием, что это что-то будет не оставшаяся работа по дому и перетаскивание оставшихся в неразобранных сумках и коробках вещей. Этим он твёрдо решил заняться завтра, а вот сегодня… Взгляд его скользил по стене напротив, выложенной светло-зелёным кафелем, пока на наткнулся на лежащий на подвесной полке фотоаппарат… его недавняя покупка и самая любимая вещь.
«А почему бы и нет?», - подумалось Биллу, и он, ступив на пол, подошёл к полке, взял фотоаппарат и вернулся на насиженное место.
С самого детства он проявлял интерес к фотографии, и родители, к его же счастью, всегда поддерживали увлечение сына и творческое начало в нём. Отец часто шутил, что Билл начал раньше говорить слово «фотоаппарат», чем слово «мама». Тут старший Каулитц, конечно, несколько преувеличивал, однако это нисколько не умаляло действительности. Вильгельма хлебом не корми – дай лишний час провести на улице за фотосъёмкой. Впрочем, все, кто видел конечный результат в виде очередной подборки красочных снимков, не могли не признать талант юного фотографа. Билл был уверен на сто процентов, что это – не подростковый каприз или дань модному увлечению, он знал, что это всерьёз и надолго, и он был прав. Его главное увлечение, начавшееся в родительском доме, в тёмной комнате для проявления фотографий, привело молодого человека на факультет журналистики главного университета Магдебурга, а после – в редакцию крупной газеты, где он работал фоторепортёром ни много, ни мало, а целых пять лет, был на особом счету у начальства. Но теперь Билл был готов начать новую жизнь и, возможно, ему было даже немного жаль покидать полюбившееся рабочее место… но, как известно, где-то убывает, где-то прибывает… Почём знать, быть может, в будущем его ждёт нечто большее? Однако в одном пункте он планировал оставаться верным самому себе – любимый фотоаппарат никогда не будет пылиться где-то на полке в тёмной кладовой, забытый хозяином.
- Да, точно, - кивнул он самому себе, проглотив последний кусок пиццы.
За неимением каких-либо ещё идей, Биллом было решено – отправиться на позднюю прогулку по вечернему Геберсдорфу. И сделать это прямо сейчас.
Часть III
Билл неспешно брёл по Геберсдорфу, почти не глядя себе под ноги и придирчиво рассматривая получившиеся снимки на дисплее фотоаппарата. В целом он был весьма доволен результатом, ибо Геберсдорф оказался очень живописным городком, с чистыми улицами, аккуратными коттеджами и ухоженными двориками. Каулитц не только фотографировал, но и параллельно запоминал свой вечерний маршрут, ибо пролегал он по центральной улице, где располагались всевозможные небольшие магазинчики, супермаркеты и кафе… Сейчас Билл даже был рад тому, что когда он приезжал сюда ещё две недели назад с прежним хозяином своего нового дома, он не уделил особого внимания окружающей обстановке. Потому что сейчас его атаковали новые, невероятные ощущения, он был во власти непередаваемого чувства новизны, когда ты исследуешь всё вокруг и наслаждаешься тем, что видишь. Это как восхитительно сладкий десерт после сытного ужина. Каулитц напрочь забыл о том, что каких-то полчаса назад его одолевала дикая усталость после загруженного сверх всякой меры дня, да и вообще, что он хотел сразу же после ужина отправиться в постель. Может, у него просто открылось пресловутое второе дыхание? Билл блаженно вздохнул, представив, сколько же прекрасных кадров пополнят его обширную коллекцию, когда он вернётся домой и обработает отобранные снимки…
- Это ли не чудесно? – тихо прошептал он и выключил фотоаппарат, оставив его свободно висеть на шее. На него разноцветным дождём обрушивались срываемые разбушевавшимся ветром листья, холодный северный поток подталкивал парня в спину, требуя идти быстрее. Но Билл знал, что спешить ему некуда, наручные часы показывали только начало девятого, и… он ещё хотел заглянуть в лес. Точно же…
Вильгельм остановился посреди тротуара, совершенно не опасаясь, что будет препятствовать движению прохожих, ведь улица была абсолютно пустынна. Он, немного помешкав, словно опасаясь, что делает что-то неправильно, повернулся направо и, близоруко прищурившись, устремил взор вдаль. Там, за выстроенными в ряд коттеджами, темнел лес – одна сплошная, чёрная стена… Ветер трепал волосы Билла, кидал длинные пряди на лицо, слепя глаза, но острые сосновые кроны стояли недвижимые, будто лес был под защитой исполинского невидимого купола, что закрывал чащу от слишком непредсказуемой стихии.
Билл передёрнул плечами и вздрогнул, как если бы ему вдруг стало холодно, но холодно ему не было. Знакомое ощущение ледяных мурашек, табуном пробежавших вверх по спине, неприятно уколов затылок. Может быть, идти в лес сейчас – не самая удачная идея?
- Молодой человек, - услышал Каулитц хрипловатый женский голос, - я была бы вам очень признательна, если бы вы помогли мне поднять эти сумки на крыльцо.
Билл обернулся и увидел на противоположной стороне улицы смущённо улыбавшуюся ему пожилую женщину с благородной проседью в тёмных волосах. У ног её стояли две сумки, женщина осторожно растирала ладонью запястье.
- Простите, что беспокою вас, - произнесла она, когда Билл пересёк проезжую часть и с готовностью подхватил довольно-таки тяжёлую поклажу, - спина всё чаще стала беспокоить меня.
- Ничего, - улыбнулся Каулитц, легко взлетев по ступенькам крыльца до двери. – Зачем же вы одна носите такие тяжести?
- Мой супруг давно покинул подлунный мир, дети разъехались, кто куда, но я не жалуюсь, - засмеялась женщина и внимательно посмотрела на Вильгельма. – Не припомню, чтобы я видела вас здесь раньше, юноша.
- Разумеется, ведь я только сегодня переехал сюда, - он поставил сумки на дощатую площадку.
- Вот оно что! – понимающе кивнула старушка. – Стало быть, это вы теперь хозяин одиннадцатого дома? А Кларенс всё жаловался, что долго не сможет найти нового жильца, - произнесла она, имея в виду прежнего владельца дома Билла.
- Здесь все и всё, как на ладони? – снова улыбнулся он, радуясь, что уже познакомился хоть с кем-то из новых соседей.
- Городок у нас маленький, жители друг друга в лицо знают, скоро и вы освоитесь, - заверила его она.
- Я на это надеюсь, фрау… - он вопросительно приподнял брови, ожидая, когда собеседница назовёт своё имя.
- Обойдёмся без излишних формальностей, зовите меня Маргарет, - легко отмахнулась женщина, деловито протянув ему хрупкую ладонь, и Каулитц осторожно пожал её.
- Рад знакомству. Билл, - представился он, наблюдая, как Маргарет достаёт ключи из внутреннего кармана пальто.
- И вы уже делаете фоторепортаж о своей новой жизни здесь, Билл? – она кивнула на фотоаппарат парня.
- Верно, - Каулитц в подтверждение своих слов дотронулся до чёрного матового корпуса. – Здесь очень красиво, я стараюсь запечатлеть всё, что заслуживает внимания. И я ещё планировал заглянуть в лес.
- В лес? – Маргарет замерла, поднеся ключ к замочной скважине. – Сейчас?
- Вроде, на улице ещё не настолько темно. - Билла насторожили нотки напряжённости, прозвеневшие в голосе женщины… Он что-то сказал не так?
Маргарет сжала губы, словно опасаясь сказать что-то лишнее, и быстро и с сомнением глянула на него. Наконец, она вставила ключ в замок и повернулась к Вильгельму, подняв на него ярко-голубые глаза, в которых явственно читалось беспокойство.
- И вы даже не хотите подождать до утра? – удивлённо спросила она.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 35 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |