Следующий этап истории Пруссии — преобразование герцогства Пруссии в королевство в начале XVIII в. Курфюрсту Фридриху удалось приобрести королевский титул с помощью подкупа, а также ценой обещания поставить войска для Австрии в войне за испанское наследство. В конспекте Маркс делает ремарку: «Купля королевского достоинства». В статье эти же факты служат основанием для негодующего замечания Маркса: «Гогенцоллернский курфюрст вернулся к древне-германскому обычаю расплачиваться живым товаром, с той лишь разницей, что древние германцы платили скотом, он же платил людьми. Так создалось божьей милостью королевство Гогенцоллернов» 125.
Выявив традиционные черты политики прусских правителей — стяжательство и неразборчивость в средствах, вероломство и измену союзникам, систематический грабеж чужих территорий,— Маркс подчеркивает и контрреволюционные тенденции, которыми отличалась эта политика уже с момента складывания бранденбургско-прусского государства. Описывая первые неудачные походы основателя династии Фридриха I против гуситов, Маркс лаконично замечает: «Первое крупное выступление маркграфства Бранденбург — против свободы религии — гуситы и табориты».
В письме Энгельсу, а также в статье «Божественное право Гогенцоллернов» Маркс сравнивает историю Бранденбурга — Пруссии с историей европейских стран. «Все, что обычно представляет интерес в феодальной истории: борьба сюзерена с вассалами, интриги с городами и т. д., все это здесь в карликово-карикатурном виде, потому что города мелочно-скучны, феодалы — паршиво-незначительны и сам сюзерен — ничтожество» 126. Эта мысль представляет большой интерес, как новое проявление постоянного стремления Маркса рассматривать историю отдельных стран и народов в сопоставлении друг с другом, в масштабах всемирной истории.
123 ЦПА ИМЛ, ф. 1, on. 1, ед. хр. 908.
124 К. M ар к с и Ф. Э н г е л ь с. Соч., т. 12, стр. 102.
125 Там же, стр. 104.
126 К. M ар к с и Ф.Энгельс. Соч., т. 29, стр. 69; см. также т. 12, стр. 99—100.
В 1863 г. Маркс вновь обращается к истории Пруссии, но уже в несколько ином аспекте. Желание выступить в защиту освободительной борьбы польского народа побуждает Маркса заняться прежде всего вопросами внешней политики Пруссии в XVII—XVIII вв. и ее взаимоотношений с Польшей и Россией.
В связи с работой над брошюрой «Германия и Польша» Маркс делает записи по интересующим его проблемам внешнеполитической истории в тетради, датируемой апрелем — маем 1863 г. (значительную часть ее занимают выписки по политической экономии). Основная часть исторических выписок в этой тетради, озаглавленной автором «Политическая, не относящаяся к этой тетради всякая всячина», связана с историей Пруссии. Записи Маркса в этой своей части, как правило, весьма лаконичны, что объясняется главным образом характером использованных им книг и брошюр, в основном написанных с пруссофильских позиций.
Некоторые из этих кратких заметок весьма интересны, так как содержат меткие характеристики правителей Пруссии. Так, из анонимной брошюры, вышедшей в 1850 г., Маркс выписывает приводимые автором слова Фридриха-Вильгельма IV: «Единственной ролью для меня была роль набожного великого Фрица» 127. Это высказывание как нельзя лучше характеризует прусского короля и его стремление быть достойным продолжателем политики Фридриха II.
На основе этих выписок, а также ранее собранного материала Маркс в своих польских рукописях 1863 г.— наброски брошюры «Германия и Польша» и рукопись «Пруссаки (канальи)» — останавливается на общей характеристике истории Пруссии и на отдельных ее этапах.
В сохранившихся фрагментах брошюры Маркс неоднократно подчеркивает, что возвышение Пруссии — это не процесс консолидации национального государства, а расширение прусской вотчины, которое осуществлялось в династических интересах Гогенцоллернов, в ущерб национальным интересам немецкого народа. «Германия — не Пруссия, а Пруссия — не Германия»,— замечает Маркс 128. Во втором варианте («Польша, Пруссия и Россия») эта мысль развивается следующим образом: «Пруссия — это только другое название для обозначения господства династии Гогенцоллернов над смесью немецких и польских провинций, и легко понять, что те условия, которые позволяют династии Гогенцоллернов держать в своем подчинении часть Германии и Польши, никоим образом не являются условиями существования независимой и могущественной Германии» 129.
Маркс указывает, что формирование Пруссии как государства постоянно сопровождалось актами вероломства и измены Гогенцоллернов по отношению к соседним государствам. Так, курфюрст Фридрих-Вильгельм (прозванный «великим»), будучи вассалом Польши, сначала вступает в сговор со Швецией о разделе Польши, затем изменяет Швеции и заключает с Польшей договор о «вечном» союзе ради приобретения суверенных прав на свои владения и т. п.
127 ЦПА ИМЛ, ф. 1, on. 1, ед. хр. 1691. 128 ЦПА ИМЛ, ф. 1, on. 1, ед. хр. 1681.
129 Там же. Выдержки из цитируемых материалов были впервые приведены в брошюре Е. П. Канделя и И. И. Прейса «Маркс и Энгельс о реакционном пруссачестве» (М., 1943).
В обширной рукописи «Пруссаки (канальи)» Маркс подробно освещает военные и дипломатические события прусской истории в 1640— 1792 гг., а также (во второй ее части) перипетии отношений между Пруссией и Россией и их позицию в польском вопросе в 1814—1863 гг. Маркс разоблачает агрессивную, полную интриг и вероломства внешнюю политику Фридриха II, которого канонизировала официозная прусская литература. Мировая история, пишет Маркс, не знает другой фигуры, чьи цели были бы так ничтожны. «Но что могло быть «великого» в планах какого-то бранденбургского курфюрста, короля из милости, который действует не во имя нации, и только старается округлить и расширить свою вотчину, свои домены на территории этой нации!» 130
Маркс подробно останавливается на роли Пруссии в разделах Польши в конце XVIII в., когда все усилия Гогенцоллернов, игравших роль верных прислужников русского царизма, были направлены на то, чтобы урвать себе лучший кусок добычи. Характеризуя политику Фридриха II в период первого раздела, Маркс отмечал, что он, «не понеся никаких затрат на войну, не испытав даже связанных с ней неудобств, после того как он жестоко ограбил Польшу, отнял у нее людей, лошадей, скот, деньги и обогатился за счет этого несчастного королевства, получил еще за свое посредничество всю польскую Пруссию, некоторые земли Великой Польши и епископство Вармию» 131. С негодованием рисует Маркс жестокость прусской солдатни, которая на польских землях «учиняла невероятные грабежи, всевозможные жестокости, подлости и зверства».
Изучение большого круга разнообразных источников позволило Марксу дать документальное обоснование той концепции истории Пруссии, которую на протяжении всей своей жизни отстаивали основоположники научного коммунизма 132. Разоблачая реакционную роль в истории Германии и Европы династии Гогенцоллернов и ее главной опоры — прусского юнкерства и военщины,— Маркс и Энгельс видели в современной им бисмарковской Пруссии злейшего врага германского народа, главное препятствие на пути его демократического развития.
История английской революции XVII в.
История буржуазных революций в Англии и Франции неизменно привлекала к себе внимание Маркса. Во второй половине 70-х годов Маркс перечитывает изданные в 40-х годах Карлейлем письма и речи Кромвеля и делает выписки из этой многотомной публикации 133. Эти выписки дают возможность судить о том, какие вопросы, связанные с историей английской буржуазной революции XVII в., которой он за-
130 ЦПА ИМЛ, ф. 1, on. 1, ед. хр. 1681.
131 Там же.
132 Точка зрения Энгельса на историю Пруссии, полностью совпадавшая с положениями
Маркса, отражена в ряде его произведений, в частности в рукописных фрагментах «За-
метки о Германии» и в письмах (См. К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 18, стр. 573—
576; т. 38, стр. 369).
133 Th. С a r l у l е. Oliver Cromwell's Letters and Speeches. Vols. 1—3. London, 1847. См. ЦПА
ИМЛ, ф. 1, on. 1, ед. хр. 3711.
нимался и в крейцнахский период и в начале 50-х годов 134, вызывали интерес Маркса.
В центре внимания в этой работе Маркса деятельность Кромвеля — лидера буржуазии и «нового» обуржуазившегося дворянства. Маркс далек от того, чтобы вслед за Карлейлем идеализировать Кромвеля, превращая его в некую героическую фигуру. В выписках показано, что политика Кромвеля была обусловлена своеобразием политической и классовой борьбы в Англии XVII в.
Высказывания Кромвеля, которые воспроизводит в своих выписках Маркс, ярко рисуют противоречивый характер мировоззрения и политики этого выдающегося деятеля. Маркс показывает, как Кромвель — сельский дворянин, заботившийся об осушении болот в своем графстве,— в начале своей карьеры поддерживал протесты арендаторов против произвола королевских сановников; он воспроизводит отрывки из речи Кромвеля в палате общин в 1644 г., направленной против феодальной аристократии и королевской власти. Вместе с тем Маркс обращает внимание на те выступления Кромвеля, в которых он, апеллируя к интересам нации, отстаивал интересы имущих классов, в первую очередь буржуазии и перешедшей на ее сторону части дворянства, как против посягательств со стороны аристократии, так и в противовес эгалитарным требованиям левеллеров.
Специально останавливается Маркс на речах Кромвеля, в которых нашла отражение угнетательская политика возглавляемого им правительства по отношению к Ирландии. Он подчеркивает активную роль Кромвеля в подавлении ирландского национального восстания 1641— 1652 гг., сопровождавшегося широкой конфискацией ирландских земель в пользу колонизаторов, в том числе солдат и офицеров карательной армии и финансистов («авантюристов»), субсидировавших ирландскую экспедицию. Маркс выделяет следующее откровенное высказывание Кромвеля: «Мы уладили почти все дела в Ирландии: права и интересы солдат в этой стране, а также плантаторов и авантюристов» 135.
Используя обширный документальный материал, собранный Карлейлем, Маркс весьма критически относится к концепции английского историка, работа которого, как в свое время отмечали основоположники научного коммунизма, представляет собою апологию Кромвеля 136.
Так, воспроизводя в изложении Карлейля содержание одной из речей Кромвеля, Маркс замечает по поводу некоторых риторических оборотов: «Все эти фразы, разумеется, принадлежат Карлейлю» 137. В другом месте Маркс, выделяя слова Кромвеля о том, что после подавления ирландского восстания «в провинции Галуэй почти все ирландцы переселены на запад», с явной иронией замечает: «Карлейль говорит, что здесь имеются в виду лишь «зловредные ирландцы, зачинщики папистского мятежа».
Конспект Маркса, составленный на основе публикации Карлейля,—
134 См. известную рецензию Маркса на книгу Ф. Гизо «Почему удалась английская революция?» (K. Маркс и Ф. Э н г е л ь с. Соч., т. 7, стр. 218—223).
135 ЦПА ИМЛ, ф. 1, on. 1, ед. хр. 3711.
136 См. К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 7, стр. 268.
137 ЦПА ИМЛ, ф. 1, on. 1, ед. хр. 3711.
убедительный пример того, что даже те выписки, в которых сравнительно мало авторских комментариев, существенно дополняют наши представления об изучении Марксом тех или иных исторических проблем.
Конспект книги Авенеля
по истории французской революции XVIII в.
Основоположники научного коммунизма на протяжении всей своей жизни с глубоким интересом относились к истории Великой французской революции 138. Можно без преувеличения сказать, что вся сколько-нибудь значительная литература по этому вопросу — документальные публикации, мемуары, исторические исследования и брошюры — попадали в разное время в поле зрения Маркса и Энгельса и становились предметом их изучения и критического анализа. Особенно примечателен в этом смысле конспект книги Авенеля, составленный Марксом в конце 70-х годов.
С работами Жоржа Авенеля по истории французской революции Маркс и Энгельс были, по всей вероятности, знакомы еще во второй половине 60-х годов. Его исследование, посвященное Анахарсису Клоотсу, высоко ими оценивалось 139. Сборник статей Авенеля, опубликованный им в 1875 г. под названием «Революционные понедельники», стал предметом тщательного изучения Маркса в ноябре — декабре 1878 г. 140
Симпатии Маркса к Авенелю объяснялись прежде всего радикальными убеждениями французского историка. Республиканец Жорж Авенель был далек от академизма и безразличной «объективности» маститых буржуазных ученых 141. Исследования в области французской революции Авенель рассматривал как свой долг в борьбе против тенденциозного освещения этой героической эпохи истории Франции в реакционной дворянской и буржуазной литературе 142.
«Революционные понедельники» — это собранные в одной книге фельетоны Авенеля, которые публиковались в 1871—1874 гг. на страницах гамбеттистской газеты «La République Française». Большая часть этих статей является откликом на новые публикации по истории французской революции. Однако статьи Авенеля выходят за рамки обычных рецензий; каждая из них представляет собой этюд, посвященный опре-
138 О месте, которое занимало изучение французской революции в занятиях Маркса всемирной историей в 1843—1844 г., см в статье В. Г. Мосолова в настоящем издании.
139 G. Α ν e n e l. Anacharsis Cloots, l'orateur du genre humain, t. I—II. Paris, 1865. Свою весьма положительную оценку этой книги в письме В. Адлеру 4 декабря 1889 г. Энгельс сопровождал ремаркой: «По моему (и Маркса) мнению» {К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 37, стр. 266).
140 G. Α ν e n e l. Lundis révolutionnaires 1871—1874. Nouveaux éclaircissements sur la Ré-
solution Française à propos des travaux historiques les plus récents et des faits politiques
contemporains. Paris, 1875. См. ЦПА ИМЛ, ф. 1, on. 1, ед. хр. 3920.
141 В статьях, опубликованных через два года после расправы с парижскими коммунарами.
а также в предисловии ко всему сборнику, помеченному январем 1875 г., Авенель не-
скрывал своего восхищения героизмом коммунаров и своей ненависти к версальским па-
лачам (в, Α ν e n e I. Lundis révolutionnaires, p. I, 127, 140).
142 Ibid., Avertissement, p. II.
деленной проблеме этого периода. При этом критический анализ и резкая полемика с концепциями и отдельными положениями авторов рецензируемых работ сочетаются у Авенеля с изложением результатов его собственных изысканий на эту тему, с привлечением новых документов, найденных им в Национальном архиве Франции.
Если Авенель — политик и публицист имел право на уважение и симпатию, то работы Авенеля-историка заслужили высокую оценку Маркса и Энгельса своими научными достоинствами. Энгельс считал его труды ценным и надежным источником по истории французской революции, хотя и отмечал их «мелодраматический тон» 143. Заслугой Авенеля в глазах Маркса и Энгельса была и новизна тематики его исследований (он одним из первых в историографии французской революции сделал предметом своего изучения деятельность Бушотта и эбертистов в военном ведомстве) и его убеждение, что в основе политических конфликтов и смены различных этапов революции лежали имущественные отношения 144.
Конспект Авенеля очень важен для характеристики исследовательских методов Маркса. По сравнению с обычными выписками такого рода конспект представлял собой следующую стадию систематизации и переработки изучаемого материала, когда в результате тематического отбора и группировки сведений, нередко почерпнутых из ряда одновременно изучаемых работ по одному и тому же вопросу, рождался своего рода конспект-синтез по тому или другому предмету. Представляя собой один из путей исследования определенного крута проблем («уяснение вопроса самому себе»), такой конспект мог в дальнейшем явиться отправным пунктом для последующей стадии творческого труда Маркса, вплоть до создания той или иной собственной работы.
В конспекте Авенеля отсутствуют какие-либо указания на страницы изучаемой работы и сравнительно меньшее место занимают выписки, воспроизведенные на французском языке. Как правило, Маркс передает по-немецки содержание больших кусков текста конспектируемой работы 145. При этом изложение (собственно конспект) переплетается с комментарием и размышлениями Маркса по поводу прочитанного. Здесь и краткие, односложные реплики и ремарки, и меткие эпитеты и характеристики, и полемические замечания.
При составлении такого синтетического конспекта Маркс не следовал за автором книги в порядке изложения материала (правда, в данном случае могло играть роль и то, что книга Авенеля — сборник разных статей и рецензий). Маркс начинает свой конспект с третьей статьи сборника — «Национальные имущества»,— которая, по-видимому, прежде всего привлекла его внимание (конспект ее составляет почти 1/3 всей рукописи), затем возвращается к началу книги и начинает си-
143 См. К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 36, стр. 370, 550.
144 G. Α ν e n e l. Lundis révolutionnaires, p. 27: «Объяснение происходившего в то время следует искать только в социальном вопросе, иными словами, исключительно в вопросе о земле».
145 Возможно, одной из причин, заставлявших Маркса прибегать при составлении конспекта к суммарному изложению материала, был несколько напыщенный стиль Авенеля, которому Маркс, не терпевший всякой риторики и декламации, предпочитал лапидарную передачу сообщаемых Авенелем фактов и его выводов.
стематический конспект содержащихся в ней рецензий и очерков. При этом Маркс очень лаконичен, давая в нескольких словах характеристики авторам рассматриваемых Авенелем работ 146.
Весьма существенной особенностью конспекта Маркса является то, что при исследовании особенно интересующих его вопросов — судьба национальных имуществ и собственности эмигрантов на различных этапах революции, борьба противоположных классовых интересов вокруг распродажи и присвоения этих земель и материальных ценностей — он привлекает, кроме очерка Авенеля, н другие работы, где содержится соответствующий материал. При этом Маркс прерывает выписки из Авенеля, составляя хронологическую сводку мероприятий и законодательных актов революционной эпохи, коренным образом менявших имущественные отношения во Франции. Главным источником Маркса в этой области была многотомная работа аббата Монгаяра, современника описываемых им событий революции, вернувшегося из эмиграции в 1799 г. Книгу Монгаяра, опубликованную в конце 20-х годов, Маркс хорошо знал (она была в его библиотеке еще в Париже, в 40-х годах) и неоднократно делал из нее выписки 147.
При сравнении конспекта работы Авенеля с другими конспектами Маркса невольно напрашивается вывод, что к синтетической форме обработки материала Маркс прибегал в тех случаях, когда круг вопросов, которого касались прочитанные им книги, был хорошо ему знаком и не раз являлся предметом его исследований. В этих случаях Маркс не видел надобности в подробных выписках, в точном воспроизведении сведений, сообщаемых автором. Свободно обращаясь с известным ему материалом, Маркс группировал его вокруг определенных проблем либо излагал его в хронологической последовательности, дополняя факты, почерпнутые из основной работы, данными из других книг.
Проблематика Марксова конспекта Авенеля и целый ряд его выводов перекликаются с отзывами Энгельса о работах французского историка. Сопоставление этих отзывов с конспектом обнаруживает полное единство взглядов Маркса и Энгельса по узловым вопросам истории французской революции.
Обратимся к тем основным моментам, которые привлекли внимание Маркса к сборнику статей Авенеля и побудили столь тщательно его изучить. Важное место в конспекте занимает, как уже указывалось, вопрос о судьбе национальных земель. Перераспределение земельной собственности во Франции в конце XVIII в., ликвидацию феодального
146 Вот некоторые примеры этих характеристик. О Ф. де Бургуане — дворянине, потомственном дипломате и реакционном историке: «Этот молодого Бургуан, разумеется, реакционер. Претензия этой публики — только они одни разбираются в вопросах внешней политики. Их главная догма: дипломат должен быть монархистом». Об историке Тюро-Данжене, клерикале и обскуранте: «Все это фразы Тюро-Данжена, который так же ненавидит Учредительное собрание, Законодательное собрание и Конвент, как и Коммуну Парижа». О книге известного французского историка Рамбо (A. Rambaud. Les Français sur le Rhin. 1794—1804): «посмотреть; неплохо» (ЦПА ИМЛ, ф. 1, on. 1, ед. хр. 3920).
147 Histoire de la France, depuis le fin du règne de Louis XVI jusqu'à l'année 1825, précédée d'un discours préliminaire et d'une introduction historique sur la monarchie française et sur les causes qui ont amené le révolution; par l'abbé de Montgaillard, ν. 1—9. Paris, 1827. Это произведение упоминается в «Немецкой идеологии» Маркса и Энгельса (см. К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 3, стр. 166).
землевладения и создание крестьянской земельной парцеллы Маркс считал одним из важнейших социальных результатов французской буржуазной революции. Маркс внимательно отмечал в своем конспекте все стороны этого сложного процесса. Секвестр и конфискация земель эмигрантов и духовенства открыли, указывал он, широкий простор для хищений и спекуляций со стороны буржуазии, привели к баснословному обогащению верхушки этого класса — финансовых воротил, поставщиков армии. При этом Маркс вслед за Авенелем обращает внимание на то, что контрреволюционный переворот 9 термидора, положивший конец правлению якобинцев, создал новые возможности наживы для банкиров и денежных тузов, которые, «являясь хозяевами биржи», путем ловких махинаций с ассигнациями приобретали с помощью обесцененных бумажных денег новые земли из числа не распроданных еще национальных имуществ, тогда как крестьянам не досталось ничего 148.
Здесь мы подходим к главной теме, интересовавшей Маркса при изучении работы Авенеля,— крестьянство и революция. Взаимоотношения крестьянства и буржуазии — двух классов французского общества, из которых один являлся основной движущей силой Великой французской революции, а другой играл в ней руководящую роль и пришел к власти в результате ее победы,— давно интересовали Маркса. Снова и снова он возвращался к этому вопросу — то при сопоставлении хода и исхода двух буржуазных революций (конца XVIII в. во Франции и 1848—1849 гг. в Германии), то в связи с историей развития и возвышения французской буржуазии.
Программа французского крестьянства в революции носила антифеодальный характер. Освободиться от феодальной зависимости, стать собственниками той земли, которую они обрабатывали,— вот к чему сводились устремления крестьян. Однако, как подчеркивает в своих записях Маркс, стихийное движение крестьян использовали в своих интересах эксплуататорские классы. Лишь волна крестьянских восстаний, охватившая всю Францию, когда вместе со старинными замками сжигались средневековые грамоты, закреплявшие кабалу крестьян, лишь страх перед могучей волной народного гнева заставил дворян в ночь на 4 августа 1789 г. торжественно отречься от своих привилегий. «Было сделано лишь то, чего нельзя было не сделать»,— отмечает Маркс, конспектируя рецензию Авенеля на работу радикального историка Комба, где развенчивался миф о мнимом великодушии дворян 149.
С большим интересом отнесся Маркс к освещению Авенелем мятежа в Вандее, основную массу участников которого составляли крестьяне. Маркс придает большое значение разоблачению Авенелем тенденциозных измышлений реакционного историка Шардона. «Шардон фальсифицирует и лжет о событиях»,— замечает он. Маркс выделяет отстаиваемое Авенелем положение о том, что движение крестьян-вандейцев само по себе не преследовало политических целей; роялистский характер был навязан вандейскому мятежу возглавлявшими его дворянами, а также духовенством, которое пользовалось большим влиянием среди крестьян. Маркс особенно подчеркивает, что вандейское движе-
148 ЦПА ИМЛ, ф. 1, on. 1, ед. хр. 3920. 149 Тем же.
ние носило социальный характер и было направлено против буржуа — кредиторов крестьян. «Именно этим объясняются,— отмечает вслед за Авенелем Маркс,— беспощадные меры, наконец декретированные буржуа в Конвенте против этих крестьян...150, которые, по наущению священников и дворян, поднялись с целью сокрушить республику» 151.
Однако настроения отсталых и темных вандейских крестьян были скорее исключением, чем общим явлением. В другом месте, передавая содержание рецензии Авенеля на публикацию мемуаров нормандского деревенского кюре в годы революции, Маркс делает краткую, но важную ремарку: «Показывает частично интриги попов, а с другой стороны, что важнее и что не входило в намерения автора,— как в деревне крестьяне полностью декатолизировались».
Маркс прослеживает вслед за Авенелем, как требования раздела общинных земель и распродажи мелкими участками имений эмигрантов, выставлявшиеся крестьянами и поддерживаемые городской беднотой, вновь и вновь выдвигались при каждой крупном выступлении масс, дававшем новый толчок поступательному развитию революции. 10 августа 1792 г. буржуазия вынуждена была принять эту программу, однако рассматривала ее как «приманку для санкюлотов», которым предстояло защищать границы от врагов. Но как только территория Франции была очищена от войск коалиции, «буржуа снова обнаглели». Прошли месяцы, но лишь после восстания 31 мая 1793 г., когда произошло падение жирондистов, революционное правительство решило, что «необходимо что-то предпринять». Был принят декрет о разделе общинных земель, но в виде компенсации буржуазия провела закон о продаже земель эмигрантов. Массовые конфискации имуществ в ходе войны привели к невиданному росту фонда национальных земель. «Почти половина всей земли принадлежала теперь государству»,— записывает Маркс.
В эпоху Директории, после неудачи заговора Бабефа и особенно после побед Бонапарта в Италии, началась настоящая вакханалия с распродажей земель эмигрантов, Маркс выделяет вывод Авенеля о том, что это обстоятельство сыграло большую роль в приходе Бонапарта К власти. «Бонапарт стал хозяином положения,— читаем мы ремарку Маркса,— и для мошенников наступил новый период» — период процветания и обогащения в европейском масштабе. Падение империи отнюдь не было сокрушительным ударом для спекулянтов национальными землями. В период Реставрации они сумели привлечь на свою сторону крестьян, которых им больше нечего было опасаться, а июльская революция означала «для этих мошенников великое торжество — последние «тучи» рассеялись на небе».
В «Революционных понедельниках» Маркс и Энгельс нашли новый материал, подтверждавший сделанный ими много лет назад анализ движущих сил французской революции, предпосылок ее победы, а также причин, которые объясняют поддержку французским крестьянством бонапартистского режима Первой империи 152. Именно эту сторону ис-
150 У Авенеля — «против этого обезумевшего населения» (G. A ν e η e Î. Lundis révolutionnaires, p. 284).
151 ЦПА ИМЛ, ф. 1, on. 1, ед. хр. 3920 (далее конспект Авенеля цитируется без сносок на этот источник).
152 Ср. К.Маркс и Ф. Э н г е л ь с. Соч., т. 5, стр. 509; т. 7, стр. 42—43; т. 8, стр. 208—209.
следований французского историка имел в виду Энгельс в своем письме Кугельману 10 января 1889 г.: «К истории французского крестьянства надо подходить cum grano salis. Благодаря революции крестьянин постепенно стал собственником своей парцеллы... Что сталось с национальными землями (из которых значительная часть при Наполеоне и в период Реставрации была возвращена дворянству...) и каким образом мелкое крестьянское землевладение снова достигло к 1830 г. своего высшего расцвета, об этом см. «Революционные понедельники» Авенеля» 153.
Значительное внимание Маркс уделил в своих выписках положению городского плебса, который основоположники научного коммунизма считали предшественником будущего пролетариата. Самоотверженность и энергия плебеев не раз спасали революцию, но они ничего не получили в результате революции, продолжая оставаться неимущими и обездоленными. В 1790—1791 гг., записывает Маркс, в Париже были закрыты благотворительные мастерские и рабочие были выброшены на улицу без работы и хлеба. При якобинском Комитете общественного спасения парижские рабочие получили работу, кое-где они были допущены к участию в разделе общинных земель. «И больше не было сделано ничего. Из церковных имуществ им не досталось ничего».
Таким образом, и в этом вопросе Маркс нашел в книге Авенеля новое подтверждение высказанных им ранее положений о буржуазном характере законодательства французской революции, ущемлявшего интересы рабочих 154.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 41 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |