Трактуя философию как «познание истинной природы вещей в силу человеческой способности», аль-Кинди не представляет ее предмета без математических наук и без наук о природе. Сама философия — это знание о субстанциях, о количестве и качестве, а также учение о таких всеобщих определениях бытия, как материя, форма, место, движение и время. Она является также познанием истинной природы вещей, связанным с ответами на четыре вопроса: «Есть ли это?», «Что это?», «Каково это?», «Почему это?».
Основоположником В.п. по праву считается аль-Фараби. Круг его интересов был широк — это философия и логика, политика и этика, музыка и астрономия и т.п. Наиболее известными работами аль-Фараби являются «Книга букв» и «Трактат о взглядах жителей добродетельного города».
Аль-Фараби первым попытался концептуально решить вопрос о соотношении философии и религии. Философия и религия, согласно мнению Второго учителя, как называли аль-Фараби («Первым учителем» считался Аристотель), возникают после того, как люди, овладев «практическими искусствами», стремятся понять причины окружающих вещей. Направленная на удовлетворение этого желания мысль проходит в своем развитии ряд ступеней, возвышаясь от менее достоверных знаний к более достоверным. Эти ступени сопровождаются рассуждениями, соответствующими риторике, софистике, диалектике и аподейктике. Люди приобщаются к истинам двумя путями: с помощью собственно аподиктических рассуждений и посредством диалектических, риторических или поэтических речений. Первым путем следуют тогда, когда к поиску истин приобщаются «избранные», а вторым — когда к ним обращается «широкая публика». В эволюции познавательных способностей человека поэтические речения приходят в конце, т.е. после риторических и диалектических, что соответствует времени возникновения потребности людей в религии. Потребность в религии аль-Фараби связывал с появлением потребностей в политической науке и праве. В идеале, народом должны управлять философы-аподейктики, передающие полученные ими истины «широкой публике» через «истинную религию» в образах и аллегорических рассуждениях, представляющих собой как бы подражание филос. истинам. Основные задачи философии и религии аль-Фараби пытался решить в контексте их подчиненности задачам гражданской науки, или политики. Именно политическая наука, по аль-Фараби, позволяет определить основы мусульманского общества в его развитии и преобразовании в направлении достижения счастья, а что такое счастье и как его достичь, определяет философия.
Труды аль-Фараби оказали существенное влияние на филос. взгляды крупнейшего арабо-мусульманского мыслителя Ибн Сины, всемирно известного под ла-тинизир. именем Авиценна. В классификации наук Ибн Сина соединил теоретические науки с практическими (этика, домоводство, политика), с одной стороны, и с ремеслами, производством, торговлей, медициной — с другой. Эта связь осуществлялась посредством выделения в теоретических науках первичных, «чистых», и вторичных, «прикладных», дисциплин, их субординации и подчинения высшей науке — метафизике. Метафизику Ибн Сина делил на «универсальную» и «божественную». Первая изучала начала естественных наук, а вторая содержала в себе принципы эманационного учения, служащего переходом к этике и др. практическим наукам. К своего рода прикладной метафизике относились знания, касавшиеся откровения и потусторонней жизни.
Пионером перипатетической философии в мусульманской Испании (аль-Андалуз) был Ибн Баджа, широко известный под латинизир. именем Авемпас, или Авемпаце. К наиболее важным работам Ибн Баджи можно отнести «Прощальное послание» («Рисалат аль-Вада»), в котором рассматриваются вопросы о первом двигателе, человеческой цели, соединении человека с деятельным разумом, и «Жизнеустроение уединенника» («Тадбир аль-мутаваххид»). Название последней работы определяет филос. максиму его учения — как философ или группа философов могут достичь счастья или обрести интеллектуальные высшие и нравственные добродетели в обществе, далеком от совершенства. Речь идет о путях достижения счастья именно мудрецами, философами, а не суфиями, путь которых к блаженству лежит через аскезу и экстаз.
Последователь Ибн Баджи Ибн Туфайл, известный и под латинизир. именем Абубацер, создал учение о философской робинзонаде. В своей единственной дошедшей до нас работе «Хайя бен Якзан» Ибн Туфайл рассматривает возможность познания мира как филос. истины на основе представления о естественном появлении и развитии представителя человеческого рода, его умственных и физических способностей. Формирование мировоззрения у человека (по имени Хайя) Ибн Туфайл выводил прежде всего из размышлений о жизни и смерти. Богу нет места в его теории антропогенеза и космогонии. Это лишало человека ореола «святости» и уникальности. Человек, возникающий из материи благодаря естественным процессам, в единстве и гармонии своих органов отражает единство и гармонию всего Сущего.
Ибн Рушд, всемирно известный под именем Аверроэс, пожалуй, более чем кто-либо другой из арабо-мусульманских философов привлекает внимание представителей не только философии, но религии и культуры. Почти все исследователи его творчества рассматривают философию Ибн Рушда как вершину рационализма средневековой философии Араб. Востока. Научное наследие Ибн Рушда огромно. Оно включает самостоятельные труды и комментарии чуть ли не по всем известным тогда отраслям знания: философии, естественным наукам, медицине, юриспруденции и филологии. Большинство сочинений комментаторского характера представляет собой толкования трудов Аристотеля, написанных Ибн Рушдом в форме малых, средних и больших комментариев.
Учение Ибн Рушда о соотношении философии, теологии и религии обобщило накопленный испано-арабскими философами опыт, который свидетельствовал о невозможности к.-л. «истинной религии». Одним из ключевых утверждений Ибн Рушда является утверждение, что оба — «философ и рядовой верующий» — могут быть счастливы, но каждый по-своему. Для мусульманского мыслителя истина едина как для философов, так и для «широкой публики», а разница вызвана лишь способами ее постижения.
Ибн Рушд считал, что религия является необходимой основой интеграции человеческого коллектива. Без такой основы невозможно приобрести ни нравственных, ни теоретических добродетелей. Религия необходима потому, что рассчитана на всех, общедоступна и направлена на поддержание в обществе определенных нравственных норм и добродетелей, являющихся основой для развития научных знаний и обретения теоретических добродетелей. Философы принимают ее вместе со всеми предписываемыми ею обрядами, особенно заботясь о ее основополагающих догматах, ибо в ней — залог не только благополучия, но и самого существования общества.
Согласно Ибн Рушду, Первосущее тождественно мировому порядку, но такому, который рассматривается в некоей форме вневременности. Именно этот мировой порядок, считал он, является источником существования и необходимости универсума, ибо бытие объемлемых Вселенной вещей основывается на их единстве, взаимосвязи. Не будь всеобщей взаимосвязи вещей, не было бы и мира, который из них состоит. Такая, в сущности своей пантеистическая, трактовка Бога делала совершенно излишней теорию эманации, с помощью которой аль-Фараби и вслед за ним Ибн Сина стремились доказать несотворенность мира во времени и оттеснить Всевышнего на крайнюю периферию бытия. Выдвинутая Ибн Рушдом концепция Первосущего, отождествляющая его с мировым порядком, а этот последний — с действием природных сил, не нуждалась ни в различении в предметах сущности и существования, ни в делении сущего на возможное и необходимое и в целом была крупным шагом вперед на пути утверждения автономности и самодеятельности мира.
Особое место среди арабо-мусульманских мыслителей занимает ИбнХальдун. Современники, собственно, не считали его философом. Его почти не интересовали классические проблемы космологии и философии. Сферой его научных и филос. интересов была история. Он впервые в истории науки создал теорию поступательного развития общества от низшей ступени (варварства) к высшей (цивилизации) через развитие форм производительной деятельности людей, объясняя развитие форм общественной жизни развитием производства. Ибн Хальдуна можно считать отцом современной исторической науки, основателем политической теории. Философско-социологическое учение Ибн Хальдуна являлось в действительности продолжением высокого духа рационализма вост. перипатетиков.
Основной труд Ибн Хальдуна «Книга назидательных примеров из истории арабов, персов и берберов и их современников...» состоит из двух частей. Первая, известная как «Мукаддима» («Пролегомены»), является теоретическим изложением наиболее важных проблем социальной философии и философии истории: исторического знания, человеческого общества, стадий его развития и мест обитания, происхождения, сущности и структуры гос-ва, способов добывания жизненных средств, потребления и прибыли, экономической обусловленности исторического процесса, значения политики и экономики в развитии человеческой цивилизации и т.д. Вторая часть служит как бы историческим приложением к первой и посвящена истории отдельных народов и гос-в.
Ибн Хальдун пытался выработать филос. взгляд на историю человечества как на историко-социальное бытие и специально рассматривал вопросы о «природе социальной жизни», всеобщих закономерностях движения социального бытия (умран), изменения его содержания и формы. «Поэтому история — одна из важнейших основ философии и может быть достойной причисления к философским наукам». Ибн Хальдун хотел поднять историю до уровня филос. науки, теоретической дисциплины, стремясь выявить единую основу исторического процесса. Более того, история у него не только теоретический компонент цивилизации (умран), но и методология ее исследования.
Учение Ибн Хальдуна о гос-ве по своей значимости вышло далеко за рамки исторической эпохи, в которой он жил и творил. Гос-во, по Ибн Хальдуну, является не просто естественным и необходимым человеческим учреждением, в котором действует закон причинности, но той политической и социальной единицей, которая только и делает возможной существование человеческой цивилизации. Именно эта человеческая цивилизация и являлась предметом его исследования, предметом «новой науки».
Ренан Э. Аверроэс и аверроизм // Ренан Э. Собр. соч.: В 12 т. Киев, 1902. Т. 8—9; Ибн Сына. Китаб ал-ишарат ва-т-тан бихат. Каир, 1957—1960. Т. 1—4; Избр. произв. мыслителей стран Ближнего и Среднего Востока IX—XIV вв. М., 1961; Бациево СМ. Историко-социологический трактат Ибн Хальдуна «Мукаддима». М., 1965; /Ибн Баджа/. Расайл Ибн Баджа ал-иляхиййа. Бейрут, 1968; Аяь-Фараби. Философские трактаты. Алма-Ата, 1970; Сагадеев А.В. Ибн Рушд (Аверроэс). М., 1973; Аристу инда-ль-араб. Дирасат ва нусус. Кувейт, 1978; СоколовВ.В. Средневековая философия. М., 1979; Шаймухам-бетова Г. Б. Арабоязычная философия средневековья и классическая традиция. М., 1979; Касымжанов А.Х. Аль-Фараби. М., 1982; Фролова Е.А. Проблема веры и знания в арабской философии. М., 1983; Ибн Хальдун. Мукаддима. Бейрут, 1984; Сагадеев А.В. Ибн Сина (Авиценна). М., 1985; Степанянц М.Т. Восточная философия. М., 1998; Восточный перипатетизм. Нью-Йорк, 1999; A history of Muslim philosophy. Wiesbaden, 1963-1966. Vol. 1-2; Fakhry M. A History of Islamic Philosophy. New York, 1970; Ibrahim Т., Sagadeev A. Classical Islamic Philosophy. Moskow, 1990; History of Islamic Philosophy. Tehran, 1999.
H.C. Кирабаев
ВРЕМЯ — фундаментальное понятие человеческого мышления, отображающее изменчивость мира, процессуальный характер его существования, наличие в мире не только «вещей» (объектов, предметов), но и событий. В содержание общего понятия В. входят аспекты, отображаемые более специальными понятиями: одновременности, временной последовательности, длительности, а также идея направленности, включающая в себя представление о прошлом, настоящем и будущем.
Большинство филос. направлений и естествознание рассматривают В. как объективную характеристику мира (объективное В.). Однако некоторые мыслители и философы квалифицируют В. как характеристику только человеческого сознания (Дж. Беркли, Д. Юм, И. Кант) или же, признавая объективное В., основной акцент делают именно на субъективном, внутреннем переживании В. (философия жизни, A. Бергсон, экзистенциализм, М. Хайдеггер).
На ранних этапах развития человечества представление о В. носило циклический характер (циклическое В.), что было вызвано исключительной важностью для человеческого существования циклических процессов: годичного и суточного циклов, цикла обращения Луны и, возможно, внутренних биоритмов организма и смены поколений. Реликтом такого циклического понимания В. является восточный календарь. Позднее постепенно выработалось линейное представление о B. Вместе с тем роль периодических (циклических) процессов в понимании В. и сейчас остается весьма значительной, поскольку именно они кладутся в основу эталонов измерения В.
В истории развития понятия В. можно выделить несколько этапов. Первоначально понятие В. рассматривалось в рамках мифопоэтической и религиозно-мифологической картины мира. В антич. эпоху В. становится предметом натурфилософского умозрения (Гераклит, Парменид, Демокрит, Аристотель). На этом этапе возникают два противоположных подхода к пониманию В. (как, впрочем, и пространства): субстанциональный, или субстантивистский, и реляционный. При субстанциональном подходе В. рассматривается как некая самостоятельная сущность, тогда как при реляционном подходе В. истолковывается как отношение в системе более фундаментальных сущностей. В дальнейшем вопрос о соотношении данных подходов активно дискутировался в философии и науке Нового времени.
В Средние века (4—14 вв.) внимание оказалось сосредоточенным в основном на связи понятия В. с теологическими проблемами, гл. обр. с проблемой сотворения мира. В кон. 17 — нач. 18 в. одним из основных движущих факторов анализа понятия В. становится теоретическое естествознание, поскольку именно в основные уравнения физических теорий (в первую очередь — классической механики) В. входит как фундаментальный параметр, характеризующий любые процессы и явления мира. В этот период получает особое значение конфронтация субстанциональной (И. Ньютон) и реляционной (Г.В. Лейбниц) концепций В.
Развитие естествознания в нач. 20 в. привело к открытию фундаментальной связи между пространством и В. (специальная теория относительности — СТО). С этого момента проблема В. рассматривается в более общем контексте проблемы пространства — В. Важнейшим результатом СТО в аспекте понимания В. явилось существенное изменение классического представления об абсолютной одновременности событий. В СТО события, происходящие в разных точках пространства и одновременные в одной системе отсчета, будут неодновременны в др. системе отсчета, движущейся относительно первой.
Переход к рассмотрению единого пространства — В. в СТО не означает полного растворения В. в пространстве. В СТО сохраняется некий особый статус В. и, в частности, такие важные понятия, как прошлое, настоящее и будущее.
Др. важным аспектом анализа В. стало обсуждение проблемы направленности В., проистекающей из фундаментальной необратимости явлений, фиксируемой вторым законом термодинамики.
Выводы относительно В. специальной (а затем и общей) теории относительности и термодинамики сформировали филос. и естественно-научную проблематику анализа В. в 20 в.
В филос. и естественно-научной литературе анализируются основные аспекты и характеристики В. как объективной характеристики мира. К ним относится классическая проблема субстанциональной или же реляционной сущности В. Эта проблема в настоящее время не имеет однозначного решения. И в философии, и в естествознании представлены обе т.зр.
Др. проблема состоит в выяснении зависимости временной длительности (характера протекания В.) от общего физического окружения. Эта сторона дела в определенной мере проясняется общей теорией относительности, устанавливающей зависимость временной длительности от гравитационного поля.
Третья фундаментальная проблема — направленность В. В современной литературе направленность В. анализируется в трех аспектах. Во-первых, направленность В. связывается со вторым законом термодинамики и необратимостью процессов. Новейшее развитие этого подхода представлено работами по термодинамике неравновесных процессов (школа И.Р. Пригожина) и работами по теории самоорганизации. Во-вторых, направленность В. может рассматриваться в рамках отношений причина — следствие (причина всегда предшествует следствию). Результатом развития такого подхода являются фундаментальные дисперсионные соотношения современной физики. В-третьих, направленность В. анализируется современной космологией, которая распространяет ее на глобальный космологический процесс расширения Вселенной. В этом аспекте существует дополнительная проблема возможности в прошлом сингулярного состояния, для которого понятие временной длительности (а тем самым и В. вообще) теряет смысл.
Кроме точного математизированного естествознания, понятие В. интенсивно рассматривается в биологии (биологическое В.) и в дисциплинах, изучающих общество (историческое В., социальное В.).
С.В. Илларионов
В. как понятие выражает собой объективную длительность, порядок и направление событий, а также субъективное отношение к изменениям и жизненное ощущение (временность). Обычно под объективным В. понимается последовательность процессов в направлении от прошлого к будущему. Прошлое объем-лет собой события, не подлежащие изменению, настоящее находится в процессе формирования, а будущее неопределенно. В философии науки В. рассматривается как реальный параметр (позволяющий привести природные события в упорядоченную систему), определяющий длительность событий.
Временность как филос. понятие имеет два значения, выступая в качестве а) свойства изменчивости и б) отношения к изменчивости и преходящести бытия. Временность в первом смысле (temporarily — англ.) охватывает любые объекты; во втором же смысле (temporality — англ.) она относится только к экзистенциальным формам сознательных существ. В этом смысле только те существа пребывают во В., которые обладают сознанием В. и в состоянии в своей деятельности и мышлении преодолевать горизонт настоящего, оказывая целенаправленное воздействие на будущее и сохраняя в рефлексирующей памяти прошлое. Временность как фундаментальная структура субъективности конституирует эмпирическое В. повседневности и определяется как «изначальное В.» (Хайдеггер).
Человек выступает во В. как конечное существо. Конечность означает неспособность определять предпосылки собственного бытия и одновременно способность вставать в некоторое отношение к этим предпосылкам. Именно конечное существо, способное самоопределяться в отношении собственных границ, может знать, что оно хочет, и тем самым обладать свободой. Эксперименты по поводу ощущения В., проводимые на космонавтах, показывают значительные расхождения между объективной длительностью событий и ее субъективным ощущением. С критикой объективного В. еще раньше выступили экзистенциалисты и представители философии жизни. Бергсон провел различие между абстрактным измеряемым В. часов (temps) и подлинным В. (duree) как творческой текущей длительностью. Для Хайдеггера проблема В. связана со смыслом человеческого бытия вообще. Р. Вендорф рассматривает развитие культуры как функцию изменения сознания В. (т.н. тирания В.); Н. Элиас, для которого часы являются социально нормированными процессами, интерпретирует В. как социальный символизм, для которого существенно «пятое измерение В.» — коммуникативное.
Для философии вообще значимо различение между охватывающим универсальным В. и собственным В. системы. Универсальное В., которым измеряют длительность событий, основано на периодичности др. событий (напр., атомных часов), характеризуемых собственным В. Универсальное В. линейно и схватывает длительность, порядок и направление развития событий. Напротив, собственное В. объектов циклично, что наблюдается в биологических и социальных явлениях. Разрушение системы приводит к окончанию ее собственного В. Многообразие концепций В. и сложности построения единой теории В. показывают труды Международного общества по изучению В. (International Society for the Study of Time), в которых рассматриваются проблемы В. применительно ко всем наукам, в архитектуре, в обществе, в жизни индивида, в литературе, музыке и т.п.
Рейхенбах Г. Направление времени. М., 1962; Молчанов Ю.Б. Четыре концепции времени в философии и физике. М., 1977; Хокинг С. Краткая история времени от большого взрыва до черных дыр. СПб., 2000; Heidegger M. Sein und Zeit. Halle, 1927; Reichenbach H. The Philosophy of Space and Time. New York, 1958; Sklar L. Space, Time and Spacetime. Berkeley, 1974; Janich P. Die Protophysik der Zeit. Frankfurt am Main, 1980; Wendoiff R. Zeit und Kultur. Opladen, 1980; Denbigh K.G. Three Concepts of Time. Berlin; Heidelberg; New York, 1981; Elias N. Uberdie Zeit. Frankfurt am Main, 1988; Froser J. Die Zeit.
Basel, 1988; Hon. H. Philosophie der Zeit. Berlin, 1990; Hawking S. Eine kurze Geschicute der Zeit. Reinbek, 1991.
И.Т. Касавин
ВСЕЕДИНСТВО (греч. en koipan, лат. Unomnia, нем. Alleinheit) — одна из центральных категорий ряда филос. систем, означающая принцип совершенного единства множества, которому присущи полная взаимопроникнутость и в то же время взаимораздельность всех его элементов.
Первоначально представления о В. восходят к мысли досократиков, многие из которых выдвигали идеи о единстве, родстве и связности всего сущего (ср., напр., Гераклит: «И из всего одно, и из одного — всё»; Ксенофан: «Всё едино, единое же есть Бог»; Анаксагор: «Во всем есть часть всего» и др.). Эти идеи заложили историко-философскую основу для систематической разработки принципа В., осуществленной в неоплатонизме. Плотин впервые дал отчетливую филос. дефиницию В. как определенного способа внутреннего устроения бытия; таким устроением обладает «умопостигаемый мир», который не совпадает с высшим онтологическим принципом — единым, но стоит ниже его, составляя его «первое исхождение» в процессе эманации.
Концепция В. получила существенное развитие в патристике, где вслед за Посланиями апостола Павла (I Кор 15,28) в качестве В. выступает церковь как мистическое тело Христово. Уже для Климента Александрийского личность Христа выступает как В.; у Григория Нисского понятие В. распространяется на антропологию и социальную философию. С др. стороны, иерархическая онтология Псевдо-Дионисия Ареопагита в значительной мере воспринимает неоплатоническую трактовку В.: если место единого занимает Бог, то В. как аналог «умопостигаемого мира» — это содержащееся в Боге собрание «прообразов» (парадигм) всех вещей, «предвечных замыслов» Бога о мире. Эта концепция В. заняла свое место в кругу основных идей христианского платонизма и оказала значительное влияние на развитие всей средневековой филос. мысли вплоть до эпохи Возрождения.
Дальнейшая разработка принципа В. происходит в философии Николая Кузанского, который соединил в своем методе традиционную апофатическую теологию (принципиальная непостижимость абсолюта) и новую диалектическую философию. Он последовательно выдвигает в своих трактатах ряд онтологических начал («не-иное», «бытие-возможность» и др.), по-разному раскрывающих внутренний строй совершенного бытия, абсолюта, и, следовательно, — принцип В. Таковы, напр., учение о свертывании и развертывании абсолюта, о «стяжённом» пребывании единства в каждом своем моменте и др. Нем. классический идеализм доводит до конца тенденции Николая Кузанского к диалектической трактовке В. Принцип В. получает углубленную разработку в логике Г.В.Ф. Гегеля, однако в итоге он оказывается лишь одним из моментов диалектического самодвижения понятия, неразрывно связанным с др. моментами и не играющим роли самостоятельного онтологического принципа.
В дальнейшем проблема В. стала одной из основных в рус. религиозной философии 19—20 вв.
Рус. метафизика В. органически восходит к предшествующим этапам мировой мысли о В. После позднего Ф.В.Й. Шеллинга концепция В. почти исчезает из зап. философии — чтобы получить новое развитие в России. Здесь возникает целый ряд крупных филос. систем, начало которым было положено философией B.C. Соловьева. Имелась также и своя предыстория: еще не оформляясь в систематическую философию, интуиция В. была тем не менее чрезвычайно близка всему строю мысли славянофилов. Учение о соборности А.С. Хомякова, как и вся дальнейшая жизнь идеи соборности, неотделима от истории В.
Рус. «системы В.» далеко не единообразны и вовсе не составляют одной узкой школы. Но они самым тесным образом связаны с предшествующей метафизикой В. на Западе, и для каждой из них можно увидеть, к какому конкретному учению — или иному корню — восходит принятое в ней понимание В. По этому признаку возникает естественная классификация систем, которая дает хорошо обозримую панораму всего их множества. А именно, в учениях рус. метафизики В. концепция В. опирается на мифологему Софии Премудрости Божией: Соловьев, П.А. Флоренский (раннее учение), С.Н. Булгаков, Е.Н. Трубецкой; учение Николая Кузанского: С.Л. Франк, Л. П. Карсавин; монадологию Г.В. Лейбница: Н.О. Лосский, отчасти Карсавин; идеи антич. символизма: Флоренский (позднее учение), А.Ф. Лосев. Впрочем, как всякая схема, эта классификация приблизительна и отчасти условна. В особенности же условен последний пункт, ибо и философия Лосева, и поздняя «конкретная метафизика» Флоренского весьма самостоятельны, их истоки сложны, а антич. символизм — широкое русло довольно расплывчатых очертаний.
Следует добавить, что многие из рус. философов хотя и не создали собственных систем В., однако по своим позициям стояли к метафизике В. весьма близко. На первом месте тут должен быть назван С.Н. Трубецкой, ближайший друг и сподвижник Соловьева. Он внес заметный вклад в развитие учения о соборности, вскрывая и отстаивая соборную природу сознания. Тем самым он неизбежно формулировал и определенную трактовку В., в которой развивал основные положения Соловьева. Вплотную примыкает к метафизике В. и Л.М. Лопатин, еще один из круга соловьевских друзей и собеседников. (В построениях Лопатина, однако, интуиция В. связана более, чем с Соловьевым, с монадологией Лейбница.) Можно также упомянуть здесь Вяч. Иванова, В.Ф. Эрна и др.
В современной философии, перестав быть центральным онтологическим принципом метафизической системы старого типа, В. еще вполне остается в своей роли побудительного предмета и эффективного орудия мысли. Возможны совсем иные, новые и достаточно неожиданные появления В. на филос. арене. К примеру, карсавинское В. сумело предвосхитить некоторые концепции системного анализа, или еще пример: утверждение совершенного равновесия начал единства и множества, совершенной взаимопроникнутости частей единства очень созвучно современной диалектической и плюралистической моделям культуры, общения, моделям текста. Первым это заметил М.М. Бахтин в «Поэтике Достоевского», когда он выдвинул уподобление мира Ф.М. Достоевского церкви, и тем самым, как нам совершенно ясно, и В.: «Мир Достоевского глубоко плюралистичен. Если уж искать для него образ, к которому как бы тяготеет весь мир, образ в духе мировоззрения самого Достоевского, то таким является церковь как общение неслиянных душ, где сойдутся и грешники, и праведники; или, может быть, образ дантовского мира, где многопланность переносится в вечность, где есть нераскаянные и раскаявшиеся, осужденные и спасенные». Понятно, что у Бахтина, в отличие от обычных рассмотрений в метафизике В., идет речь о церкви эмпирической и В. несовершенном. Понимать это мы сегодня должны в двух планах: и в традиционном смысле устройства мира, и в современном смысле устройства текста, где совершается общение неслиянных голосов-дискурсов. Можно еще добавить, что в вербальных дискурсах принцип В., трансрациональное тождество части целому, традиционно присутствует и эксплуатируется в приемах аллюзии и синекдохи.
По принципу В. построены многие ключевые символы в буддизме, где В. входит в круг тем буддийской медитации. Символ В. присутствует в большинстве систем оккультизма и мистики (от каббалы до теософии и антропософии); эмблемой В. часто служил лотос, семя которого содержит миниатюрное подобие целого растения.
См. литературу к статьям: Единое, Плотин, Николай Кузанский, Соловьев.
С.С. Хоружий
ВСЕОБЩНОСТЬ, или универсальность, — характеристика некоторых императивных и ценностных (в т.ч. моральных) суждений в нормативной теории и этике. Заслуга последовательного этико-философского обоснования В. моральных форм принадлежит И.Канту, хотя осознание единства нравственных законов человечества и понимание В., по крайней мере некоторых ценностных и императивных представлений, складывается значительно раньше — в рамках антич. космополитизма (Демокрит, Сократ, Еврипид, Исократ); идею В. твердо отстаивали ранние стоики.
В истории этико-философской мысли прослеживаются различные трактовки В. моральных феноменов (общих принципов, требований, мотивов, решений). Одна заключается в том, что у всех людей есть некоторые общие представления о добродетельном, правильном и достойном. Содержательно эти представления могут варьироваться, но само их наличие воспринимается как свидетельство обусловленных природой или данных Богом нравственных начал. Такое понимание В. отражает действительный факт общераспространенности форм поведения и взаимоотношений. Под В. понимают также безотносительность нормативных суждений к конкретным лицам и ситуациям. В. в этом контексте выражается 1) в беспристрастности: равном отношении ко всем в определенной ситуации, 2) в надситуативности: в равном отношении к одному лицу в разных обстоятельствах, что обобщается 3) в принципе универсализуемости: принимая и осуществляя решение в отношении другого, я имею в виду, что такое же решение я бы принял в отношении любого другого в данной ситуации, и предполагаю, что любой другой в такой же ситуации принял бы такое же решение в отношении меня. Принцип универсализуемости рассматривается философами 20 в. (Ч. Стивенсон, Р. Хэар, О.Г. Дробницкий) в качестве одного из основополагающих критериев морали.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 139 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |