ihtik.lib.ru, [e-mail] 131 страница

И.А. Гобозов

РЕГРЕСС (от лат. regressus — возвращение, движение назад) — движение назад. Развитие человеческого общества носит сложный, противоречивый, зигзагообразный и полилинейный характер. В ходе этого развития те или иные конкретные социальные организмы в силу разных причин (климатических, политических, духовных и т.д.) приходят в упадок, переживают состояние деградации, Р. и в конце концов погибают.

В современную эпоху человечество переживает сложные процессы прогрессивного и регрессивного характера. С одной стороны, некоторые страны и народы совершили резкий скачок вперед во всех сферах общественной жизни, но с др. — во многих гос-вах Африки, Азии и Лат. Америки наблюдаются не прогрессивные движения, а регрессивные: не развиваются производительные силы, сотни миллионов людей живут в нищете, нет своего информационного пространства. Кроме того, не решены глобальные проблемы: экологии, здравоохранения, демографии и др. Не случайно, что в современном обществознании теория Р. находит все больше и больше сторонников.

РЕДУКЦИЯ (от лат. reducere — приводить обратно, возвращать) — исследовательский прием, обеспечивающий сведение (преобразование) данных, сущностей, задач, понятий, предложений, методов рассуждения и доказательства и т.д. к чему-то более простому и легче поддающемуся точному анализу. Напр., в математике решение задачи А может быть редуцировано к задаче В, если из решения задачи В может быть получено решение задачи А. Р. является эффективным средством познания практически во всех областях науки. Для уточнения конкретного смысла этого термина необходима точная спецификация допустимых методов сведения. В логике и методологии науки под Р. обычно понимают объяснение теории или множества экспериментальных законов, установленных в одной области исследований, с помощью теории, сформулированной для др. области исследований.

Впервые достаточно строгая методологическая концепция Р. теорий была предложена в 1950-х гг. сторонниками логического эмпиризма (Э. Нагель, Г. Фейгл и др.), которые исходили из возможности аксиоматической формулировки естественно-научных теорий в терминах языка первопорядковой логики. Описание отношений между теориями такого типа и составляет, с их т.зр., предмет теории Р. Согласно Нагелю, можно выделить два основных типа теоретической редукции: 1) гомогенная Р., когда обе теории выражены на одном и том же языке (хотя одна из них может содержать большее число предикатов) и 2) гетерогенная Р., когда эти языки различны и возникает задача перевода с одного языка на др. Общую схему гомогенной Р. можно представить так: T1 и I —> Т2, где T1 — первичная теория, Т2 — вторичная, или редуцируемая, теория, а I — конъюнкция некоторых дополнительных допущений (начальных условий). В отличие от гомогенной Р. гетерогенная Р. предполагает, что вторичная теория включает в себя некоторое число дескриптивных терминов, которые отсутствуют среди основных терминов первичной теории. Поэтому для осуществления гетерогенной Р. необходимо ввести переходные предложения, связывающие предикаты первичной и вторичной теорий. Но поскольку у каждой участвующей в Р. теории имеется своя семантическая модель, то процесс сведения предполагает изменение смысла теоретических терминов. Т.о., для реализации гетерогенной Р. (как и гомогенной) кроме условия выводимости требуется также и условие смысловой инвариантности. А это предполагает введение дополнительных семантических допущений относительно структуры системы. Если конъюнкцию этих семантических допущений обозначить как S, а конъюнкцию переходных предложений — как R, то общая схема гетерогенной Р. будет такова: T1 и R и S —> Т2. Для логического эмпиризма наибольший интерес представляла гомогенная Р., поскольку гетерогенная Р. не касается логического аспекта интертеоретических отношений, а затрагивает сугубо эвристические проблемы модификации научных теорий с помощью дополнительных гипотез. Тем не менее на практике успешно исследовалась Р. гетерогенного типа, в то время как попытки осуществить прямую дедукцию одной теории из другой в нетривиальных случаях особого успеха не имели.

РЕДУКЦИЯ в феноменологии Э. Гуссерля — методологическая процедура, которая «выносит за скобки» (einklammert), «исключает» общий тезис веры в реальное, фактическое существование, присущий естественной установке человека. Р. является сменой установки исследователя. Гуссерль считает, что Р. (или «эпохе») свойственна не только феноменологии, но и др. наукам (физике, математике, биологии), которые отличаются от философии лишь радикальностью ее применения. По Гуссерлю, Р. — необходимый начальный этап феноменологии. Р. имеет два аспекта: 1) негативный: отказ от традиционных характеристик объективного существования, а вместе с тем — и от всех теорий о «реальном» (в этом плане Р. синонимична «эпохе»); 2) позитивный: феноменологическая Р. есть «возвращение» к истокам опыта, трансцендентальной субъективности. Феноменологическая Р. лишь открывает новую область опыта, но еще не является самим феноменологическим исследованием: она только приводит исследователя к «вратам феноменологии». «Отказ» от реального мира, «вынесение его за скобки» означает не утрату, но, наоборот, приобретение целокупной области «абсолютного бытия» («Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии». Кн. I, § 50). Это возможно, поскольку, по Гуссерлю, трансцендентальная субъективность «заключает в себе» всю реальную Вселенную и все возможные реальные миры («Идеи». Кн. I, § 33). Благодаря этому Р., называемая также феноменологической или трансцендентальной, раскрывает в трансцендентальной субъективности акты, конституирующие чистые феномены. Тем самым феноменология открывает новые аспекты в субъективном и объективном бытии, обычно ускользающие от взгляда человека, ориентированного на эмпирические данности. Гуссерль вводит также понятие «эйдетической» Р., благодаря которой мы можем восходить от эмпирических всеобщностей к сущностным. Понятие феноменологической Р., которую Гуссерль начинает разрабатывать примерно с 1906, нашло свое классическое выражение в трудах 1913—1917, одновременно став причиной острых разногласий внутри феноменологического сообщества.

РЕИДЕОЛОГИЗАЦИЯ — процесс возрождения идеологии, обновленная вера в идеологию. Самый общий смысл Р. обозначен приставкой «ре». Р. предполагает возрождение идеологии, усиление ее роли в современном мире. Ведущие теоретики Р. (Р. Арон, Д. Беля, О. Лемберг, Р. Нисбет и др.) объявили в нач. 1970-х гг., что в современном мире происходит бурное обновление духа, обнаружены и задействованы дремавшие до сих пор мировоззренческие ресурсы, укрепляется утраченная в минувшие десятилетия вера в мобилизационную мощь идеологии капитализма. Ныне Р. трактуется как развернувшееся массовое приобщение широких слоев населения к идеалам и ценностям современного общества.

В связи с реидеологизаторской тенденцией в зап. литературе обсуждается вопрос о том, что действительно имели в виду Арон, З. Бжезинский, Белл, С. Липсет, Э. Шилз и др., когда говорили о «закате идеологии». Бжезинский пояснил, что под «закатом идеологии» он понимал только догматизм, стремление к систематизаторству. Белл подчеркнул, что анализ «конца идеологии» не предполагает исчезновения всех социальных конфликтов. Все реидеологизаторы говорят о возросшей роли идей в современном мире.

Р. сложное и многоплановое явление. Возникновение этой идейной волны трансформировало и либерализм, и консерватизм, и леворадикальное сознание. В русле данной тенденции лежат попытки буржуазных партий (республиканской и демократической в США, лейбористской в Англии) опереться на обновленные политические программы и тем самым укрепить свой престиж. Р. коснулась и современных философии и социологии. В России реидеологизаторская тенденция находит отражение в поисках национальной идеи, в стремлении построить патриотическое общество, в желании приобщить страну к достижениям мировой цивилизации.

Гуревич П.С. Социальная мифология. М., 1983; Современные буржуазные теории общественного развития. М., 1984.

РЕЙХЕНБАХ (Reichenbach) Ганс (1891 —1953) — нем. философ и логик, представитель логического позитивизма, лидер Берлинского кружка философов науки. В 1933 эмигрировал сначала в Турцию, а затем в США. С 1938 преподавал философию в Калифорнийском ун-те.

В центре философско-логических интересов Р. находились проблемы причинности, отношения между причинностью и вероятностью, между динамическими и статистическими закономерностями. Р. разработал вероятностную трехзначную логику для анализа и интерпретации логико-философских проблем квантовой механики. Исследуя философские проблемы теории относительности, он создал специальную методологию т.н. координативных определений как способ задания семантики абстрактных математических пространств. Р. провел также важное различие между «контекстом открытия» и «контекстом обоснования» знания, вызвавшее оживленную полемику в философии науки. Выступая против спекулятивных, оторванных от науки филос. построений, Р. стремился раскрыть филос. значение крупнейших достижений естествознания 20 в. и создать философию природы, опирающуюся на эти достижения.

Направление времени. М., 1962; Философия пространства и времени. М., 1985; Philosophic Foundations of Quantum Mechanics. Berkley, 1944; The Rise of Scientific Philosophy Berkly. Los Angeles, 1951.

РЕЛИГИЯ (от лат. religio — благочестие, святыня, предмет культа). Светские авторы обычно определяют Р. как мироощущение, моральные нормы и тип поведения, которые основаны на вере в существование сверхъестественного мира или сверхъестественных существ — Бога или богов, определяющих судьбы людей, а также совокупность специфических действий (религиозный культ), обеспечивающих связь человека со сверхъестественными силами, и соответствующие (церковные) объединения и сообщества. Однако каждый крупный философ обычно предлагает более конкретную дефиницию, соответствующую его собственной системе (см.: Философия религии). Оценить их содержательность можно лишь в контексте всей истории культуры. Что же касается религиозных авторов, то для них подобное определение неприемлемо в принципе как сугубо внешнее, формальное, Так, для убежденного христианина Р. — основа всей духовной жизни, его высшая, предельная забота, а именно реальная и постоянная связь, единение с Богом, обеспечивающее человеку бессмертие. Поскольку же внутри христианства существует множество различных конфессий, то обычно имеется в виду собственная версия — как единственно «истинная» и дающая спасение.

Расхождения станут еще более существенными, если мы выйдем за рамки теизма, поскольку в бесконечном множестве культурных феноменов, именуемых «религиозными», различные черты (в т.ч. и перечисленные выше) играют неодинаковую роль, а некоторые и вовсе отсутствуют (напр., понятие Бога — в буддизме и конфуцианстве, церкви — в исламе и т.д.). Ясно также, что найти одинаково содержательные характеристики верований первобытного человека и современных религиозных представлений едва ли возможно. К тому же для верующего Р. — нечто большее, чем совокупность отдельных компонентов, которые формулируются «теоретиками» (теологами) церкви, а тем более ее оппонентами, а именно личное, внутреннее переживание Бога, в котором подобные компоненты только и обретают свой специфически «религиозный» (т.е. отличающийся от светского) смысл.

Истоки Р. обычно связывают с мироощущением первобытных людей, которые, испытывая чувство страха перед грозными стихиями природы, стремились предотвратить их губительное вмешательство особыми магическими действиями и ритуалами. Но человеческое сознание возникает лишь в обществе. Поэтому выяснение происхождения Р. предполагает выявление ее надличностных, социально-онтологических корней. Начало человеческой истории образуют род и племя — «древние общественно-производственные организмы» (К. Маркс), которые могли воспроизводиться лишь в результате трудовой деятельности людей и представляли собой качественно новую реальность (реальность культуры, «социума»), подчиняющуюся особым, социальным законам. Для своего выживания такие внеприродные (а можно сказать: «искусственные» и даже «сверхъестественные») анклавы должны были обладать способностью гармонизировать (хотя бы в воображении) катастрофическое воздействие природы, «очеловечивать» внешний хаос. Именно это противостояние стихийности «первичной» и упорядоченности «вторичной» природы, в конечном счете, и составило социально-онтологическую основу удвоения реальности, обусловив появление религиозно-магических действий и постепенно выделяющихся из них представлений об ином, «сверхъестественном» мире.

Выживание древних человеческих социальных «организмов» требовало так или иначе согласованного поведения их членов, которое достигалось обычаями, традициями, жесткой системой правил и табу. Позже, когда формируется личностное сознание и поведение людей становится все более целенаправленным, возрастает регулятивная роль общих предписаний, которые индивид применяет с учетом конкретной ситуации. Социально-целесообразная деятельность человека, однако, возможна лишь тогда, когда ее мотивы выходят за рамки потребностей и забот конечного, смертного существа и подчиняются интересам всего общества, существование которого представляется беспредельным. Иными словами, необходимы идеалы и ценности, способные заделать мучительные разрывы, образующиеся в сознании смертного человека — синтеза плоти и духа, «времени и вечности». Это могло быть достигнуто лишь путем трансцендирования, т.е. постулирования «иной», высшей реальности, нетленных ценностей, идеалов, превосходящих мироощущение конечного индивида и составляющих, по знаменитому выражению П. Тиллиха, его «предельную заботу», лишь введением в ткань культуры понятия Абсолюта и идеи бессмертия. Именно эта объективная потребность в высшей экзистенциальной ориентации формирующихся личностей лежит в основе возникновения Р. Важно также подчеркнуть, что свое решение проблемы предназначения человека, свои высшие ценности предлагают и др. формы первоначально не-расчлененной культуры. Таковы категория «должного», апелляция к «счастью всего народа», к «отеческим гробам», идеал равенства всех людей и т.п.

Так что представление о всемогущем Боге или богах, о вечной душе человека и загробном воздаянии—один из возможных способов решения фундаментальной проблемы жизни и смерти, которая в онтологическом измерении лежит глубже расхождения атеистов и верующих, а тем более — последователей различных конфессий. В истории обозначилась и преемственность смены духовных абсолютов. Если раньше люди прежде всего уповали на небесную опеку, то примерно с 17 в. растет влияние секулярных ценностей, которые проявляются в различных формах — филос. политической, этической, эстетической.

Наиболее ранними формами Р. были параллельно возникавшие и связанные между собой магия — система ритуальных обрядов, призванных воздействовать на сверхъестественные силы, фетишизм, наделявший сверхъестественными свойствами различные физические предметы, тотемизм — вера в сверхъестественную связь человеческого сообщества с конкретным животным-«прародителем», анимизм — представления о «духах» как природных явлений, так и самих людей. Это была эпоха многобожия (политеизма), или язычества, эпоха господства мифологии как наиболее древнего способа гармонизации, «очеловечивания» мирового хаоса.

Разложение первобытно-общинного строя сопровождалось слиянием родов, племен в народы и гос-ва, когда в сложном иерархическом пантеоне объединялись и их Р. со своими местными богами. Так обстояло дело в Др. Египте, Вавилонии, Греции, Риме и др. рабовладельческих и раннефеодальных гос-вах. Многие из таких Р. сохранились и сегодня: индуизм, даосизм, синтоизм, зороастризм, джайнизм, не говоря уже о многообразных видах неоязычества. Этот же процесс приводит к появлению теистических религий — иудаизма, христианства, ислама. Позже некоторые из них формируются в три наднациональные, или мировые, религии (буддизм — 5—6 вв. до н.э., христианство — 1 в. и ислам — 7 в.), каждая из которых объединяют людей независимо от их этнической, социальной и политической принадлежности. Эта установка ясно выражена в Новом Завете: «...нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» (Кол 3: 11).

В эпоху Средневековья христианство доминировало в массовом европейском сознании. Для человека той поры вера в Бога была высшей истиной, основой понимания мира, определявшей повседневное поведение. Поэтому теология имела приоритетный статус в культуре. В ее рамках совершалось становление и постепенное обособление философии, науки, этики, искусства. Именно христианство закрепляло социально-политическое и духовное единство зап. цивилизации, неслучайно именуемой «христианской».

Христианство зафиксировало и обобщило богатейший жизненный опыт людей, стремившихся жить «во Христе», закрепив систему идей, мыслительных навыков, духовных процедур, обрядов, которые стали универсальными духовными ценностями (конечное торжество справедливости, наказуемость даже мысленных преступлений, постоянная готовность к бескомпромиссной исповеди, чувство ответственности за судьбы др. людей, доброту и любовь и т.п.), оно стало реальным вектором «прогресса в сознании свободы» (Г.В.Ф. Гегель).

Христианство (как и любая крупная Р.) представлено не просто верованиями, но и институционально — как совокупность специфических организаций. Церковные ин-ты подчиняли изначальную «апостольскую веру» своим корпоративным интересам, вырабатывая официальные вероисповедания, которые агрессивно защищали и распространяли. Тем самым они неизбежно оказывались вовлеченными во властные структуры, в сферу политики. Так, после превращения христианства в государственную религию Римской империи (4 в.) церковь развивается в сложную иерархическую структуру и борется за торжество теократии, что вызывает ответные религиозно-общественные движения (см.: Ереси, Сектантство), ставшие существенным компонентом социально-политической истории Европы.

Иными словами, христианство все больше обретало характер идеологии, освящающей интересы определенных сословий, классов и социальных групп. Однако по мере секуляризации общества политическая роль Р. ослабевала, хотя столкновения на религиозной почве сохранились и поныне (католики и протестанты в Сев. Ирландии, православные и мусульмане в бывшей Югославии, и т.д.). Больше того, сегодня такие конфликты становятся все более массовыми и кровопролитными. В конечном счете они обусловлены земными политико-экономическими противоречиями (борьба за территорию, источники сырья, рынки сбыта). В случае же сакрализации они интерпретируются и осознаются их участниками как неизбежные столкновения божественных и сатанинских сил, исключающие всякий компромисс («священная война», джихад). При этом христианство часто освящало и прогрессивные, демократические движения (М.Л. Кинг, пацифизм религиозный, социальный евангелизм, суфизм в исламе, М. Ганди). Столь же амбивалентно взаимоотношение Р. с др. формами культуры.

Католическая идея о возможности рационального познания атрибутов Бога (естественная теология), несомненно, стимулировала развитие науки, уверенность в наличии объективных, поддающихся рациональному постижению связей и законов. В то же время вся история Запада отмечена резкой конфронтацией религии и науки, обусловленной наличием двух различных функций культуры: познавательной, направленной на исследование законов природы и общества, идеологической (регулятивной), обеспечивающей целостность и стабильность общественного организма. Маркс, напр., соответственно различал способы «теоретического» и «Практически-духовного» освоения действительности. К первым он относил науку, ко вторым — религию, право, мораль, искусство. Наука — не просто совокупность знаний, но и специфическая социальная деятельность, которая вырабатывает собственные ценностные установки: опора на опыт, верность истине, готовность выступать против устоявшихся предрассудков и священных авторитетов. Отсюда столкновения науки с церковью, авторитарно утверждавшей свою картину мира. Прогресс естествознания неизбежно оборачивался серией «покушений» не только на отдельные положения церковной догматики, но и на принцип ее построения. Так, открытие Коперника вызвало яростное сопротивление Рима, потому что разрушало то «сакральное», идеологическое содержание, которое было придано церковью геоцентрической системе: понимание Вселенной как совершенного творения Бога, принципиальное противопоставление Земли и «небесного мира» и т.д. Так же обстояло дело с геологической концепцией Ч. Лайеля и особенно — с эволюционной теорией Ч. Дарвина, подрывавшей ключевое библейское положение о сотворении человека.

При всем том традиционное представление об абсолютной «противоположности» науки и религии (как «тьмы» и «света») провоцировалось прежде всего идеологическими мотивами, а именно духовным деспотизмом церкви, с одной стороны, и специфическими для европейской традиции претензиями науки на создание всеобъемлющего мировоззрения (сциентизм) — с др. Во всяком случае, сегодня среди серьезных специалистов преобладает мнение о том, что компетенция религиозного сознания должна быть ограничена экзистенциальной проблематикой, а наука лишена своих абсолютистских мировоззренческих претензий; соответственно правомерно говорить о взаимной дополнительности религиозной веры и научного знания, лишь совместно удовлетворяющих одинаково объективные потребности миллионов и миллионов людей на данной стадии развития человечества.

Напряженной сферой противоборства светской и религиозной мысли были и остаются проблемы этики и морали. Богословы настаивают на том, что без веры в Бога полноценная духовная жизнь невозможна, поскольку в этом случае нравственность лишается абсолютного критерия, а ее предписания неизбежно превращаются в выражение своекорыстных мирских интересов. Такой позиции, можно противопоставить констатацию способности к трансцендированию не только в Р., но и в др. формах культуры, а следовательно, и возможность образования высших нравственных абсолютов в рамках светского сознания. К этому можно добавить и многочисленные факты, когда именем Бога освящались аморальные и жестокие деяния (напр., религиозные войны). Представление о независимости морали от Р. составляет давнюю традицию филос. мысли, получившую развернутое обоснование уже у И. Канта. Однако и сегодня Р. сохраняет существенную роль в нравственной регуляции общества.

Надо отметить, что на практике в сфере морали Р. и наука значительно сблизились, во многих случаях выступают совместно и создают наиболее яркий пример толерантности по отношению друг к другу.

На протяжении многих веков европейские искусство и литература вдохновляются библейскими сюжетами и персонажами, запечатлевшими «предельные», «чистые» человеческие типы, хотя влияние, напр., аскетичного кальвинизма не идет в сравнение с православием или лютеранством, вобравшими в себя многие элементы народной культуры и вдохновившими Рублева и Иванова, Мильтона и Баха. Но и здесь можно констатировать все большее размежевание богоборческого и конфессионально апологетического искусства.

Начиная с античности теология и философия развивались в едином русле (так, Аристотель определял теологию как «первую философию») и нуждались друг в друге. Однако доминирование рационалистических тенденций в последней неизбежно вызывало между ними напряженные отношения, приводившие к резкому размежеванию (см.: Философия религии). Впрочем, граница между философией и теологией всегда выглядела размытой. Во-первых, внутри философии сформировались доктрины, апеллирующие к религиозному опыту (напр., С. Кьеркегор, экзистенциализм, философия жизни и др.); во-вторых, богословы давно стремились разработать «философскую теологию», гармонизирующую светское и религиозное сознание. Переплетение различных, порой полярных традиций как в теологии (фундаментализм, модернизм), так и в философии (напр., позитивизм, персонализм) создает бесконечное разнообразие взаимоотношений между ними, о чем свидетельствует вся история философии. При всем том их типологическое различие сохраняется. В своем развитии философия руководствуется критериями разума и здравого смысла, теологические же новации подчинены авторитету Слова Божьего, почитаемого за непререкаемую истину, и задаче защиты («апологетике») религиозного сознания.

Будущее Р. не поддается однозначным оценкам. В канун 19 в. господствовало представление о скором наступлении «иррелигиозного будущего». Действительно, на Западе продолжался процесс секуляризации, постепенное выталкивание Р. и церкви на периферию общественной и культурной жизни. Однако уже Первая мировая война обозначила глубочайший кризис «европейского человечества» (Э. Гуссерль); она в корне подорвала либерально-прогрессистские концепции, вызвав усиление иррационалистических, антисциентистских доктрин, в т.ч. в философии и богословии (экзистенциализм, персонализм, диалектическая теология и т.д.). Обострение глобальных проблем еще более усилило эти тенденции, заставив говорить о новой «религиозно-мистической волне». Создается впечатление, что в современном «обезбоженном» мире (М. Хайдеггер) формируется новый тип религиозности, обнаруживающей себя в появлении многочисленных нетрадиционных религий, в растущем интересе к идеям космизма и различным формам эзотерического знания, к возрождению архаических религиозных образований в качестве символов национальной духовности и государственности, противостоящих глобальной экспансии зап. массовой культуры. Все эти процессы в особо противоречивом, часто уродливом виде проявляются сегодня в посткоммунистической России.

Клибанов A.M. История религиозного сектантства в России. М., 1965; Философия, религия, культура. М., 1982; Никонов К.И. Современная христианская антропология. М., 1983; Митрохин Л.Н. Религии «Нового века». М., 1985; Угринович Д.М. Введение в религиоведение. М., 1985; К. Маркс и Ф. Энгельс об атеизме, религии и церкви. М., 1986; Токарев С.А. Религия в истории народов мира. М., 1986; Васильев Л.С. История религий Востока. М., 1988; Христианство. Энциклопедический словарь: В 3 т. М., 1993—1995; Религия и политика в посткоммунистической России. М., 1994; Всемирное писание. Сравнительная онтология священных текстов. М., 1995; Гараджа В.И. Религиоведение. М., 1995; Митрохин Л.Н. Баптизм: история и современность. М., 1997; Щумихина Л.А. Генезис русской духовности. Екатеринбург, 1998; Левада Ю.А. Социальная природа религии. М., 1965; 1999; Религия народов современной России. М., 1999; Яковлев Е.Г. Искусство и мировые религии // Эстетика. М., 1999. См. также литературу к ст. Философия религии.

Л.Н. Митрохин

РЕЛЯТИВИЗМ (от лат. relativus — относительный) — филос. принцип интерпретации природных, социокультурных, мировоззренческих, когнитивных объектов в их отношении друг к другу и своему окружению. Р. подчеркивает примат связи объектов над их субстанциальными свойствами, приоритет целостности, системности реальности над ее отдельными частями, развития над сохранением.

Формулировка принципа Р. впервые встречается у др.-греч. софистов Протагора и Горгия, далее — в антич. и нововременном скептицизме, англ. эмпиризме. Вопрос об относительности знаний и убеждений постоянно возникал в периоды научных революций, смены мировоззренческих систем, в частности, на рубеже 19—20 вв.

Принцип физического Р. в рамках специальной и общей теории относительности и квантовой механики имеет весьма опосредованное отношение к филос. Р. Будучи элементом физической теории, данный принцип состоит в переосмыслении понятий классической механики (времени, пространства, массы и пр.). При этом в рамках некоторых интерпретаций современной физики имеет место неправомерное отождествление понятия «наблюдателя» (введено А. Эйнштейном) с введением «субъективного элемента» в сферу физических взаимодействий, а принципа неопределенности В. Гейзенберга — с субъективно-идеалистическим представлением о зависимости реальности от познающего субъекта.

Социально-культурный Р. есть акцентирование моментов своеобразия и исторической изменчивости социальных систем (общественных, культурных, языковых), их ситуативной обусловленности, замкнутости и несоизмеримости друг с другом. Данный тип Р. обычно восходит к отрицанию линейного развития культуры, к представлению о существовании несоизмеримых форм жизни и мировоззрений, структурирующих мышление людей определенных эпох и культур (Н.Я. Данилевский, О. Шпенглер).

К последнему типу Р. примыкает гносеологический Р., отвергающий абсолютный характер филос. категорий, научных законов, чувственных представлений, кумулятивное развитие знания. Его сторонники подчеркивают нагруженность эмпирических данных теоретическими интерпретациями, зависимость теоретических терминов от включенности в теоретические схемы, обусловленность теорий мировоззренческими системами и социальными конвенциями, функциональную и содержательную зависимость знания и сознания от деятельности и общения, прерывность и неравномерность познавательного процесса. В качестве источников гносеологического Р. нередко рассматривают принцип «лингвистической относительности» Э. Сепира — Б. Уорфа, тезис «онтологической относительности» У. Куайна, понятие «несоизмеримости» (Т. Кун, П. Фейерабенд) и др.

Дата добавления: 2015-08-27