Открытие в 1960-х гг. межполушарной церебральной асимметрии и базирующихся на функциональной активности левого и правого полушарий мозга когнитивных типов мышления — знаково-символического (логико-вербального) и пространственно-образного, — получившее убедительное экспериментальное подтверждение, послужило отправным пунктом формирования принципиально новых представлений о мыслительной активности человека. Как оказалось, различия между функциями полушарий и, соответственно, когнитивными типами М. не сводятся к формам репрезентации материала, а касаются гл. обр. способов переработки когнитивной информации, принципов организации контекстуальной связи. Для пространственно-образного М. характерны холистическая стратегия обработки многих параметров поступающей информации. В результате происходят одновременное выявление соответствующих контекстуальных связей между различными смыслами образа или между целостными образами, «гештальтами», и создание на этой основе многозначного контекста (напр., мозаичной или калейдоскопической картины) с множественными «размытыми» связями. Со своей стороны, знаково-символическое (логико-вербальное) М. использует аналитическую стратегию и направлено на выявление только некоторых, существенных для анализа признаков, жестких причинно-следственных связей. Оно последовательно перерабатывает когнитивную информацию (вербальную и невербальную) по мере ее поступления, организуя однозначный контекст, необходимый для успешной вербальной коммуникации. Однако в простейших случаях знаково-символическое М. также обнаруживает способность к параллельной обработке информации, а пространственно-образное М. — некоторые, довольно примитивные способности к анализу.
Хотя наши системы лево- и правополушарного М. полностью не переводимы друг в друга, это не исключает, а наоборот, предполагает их тесную взаимозависимость, взаимодополняемость и кооперацию. Напр., манипулирование символами становится эффективным лишь в той степени, в какой оно содействует реализации неартикулированных актов понимания и опирается на их результаты. В свою очередь эффективность образного М. также оказывается в зависимости оттого, может ли оно считывать результаты левополушарной мыслительной активности и, ориентируясь на них, продуцировать новое целостное понимание. Человеческое М. может использовать не только перцептивные и вербальные коды, но и коды абстрактные, пропозициональные, в которых, вероятно, заключены наши знания основ грамматики языка и базисной арифметики. Наличие таких кодов дает нам возможность легко и быстро переводить мысль с перцептивного кода на вербальный и обратно, а также попеременно подключать соответствующие стратегии обработки когнитивной информации. С этой т.зр. именно абстрактный препозиционный код является языком мысли, а слова, образы, символы, знаки и т.д. — это только конкретные формы ее репрезентации.
Т.о., М. является одной из важнейших функций когнитивной системы, которая обеспечивает информационный контроль окружающей среды, адаптацию и выживание организмов. М. тесно связано с памятью, оно использует ее информационные ресурсы, накопленные благодаря опыту и обучению. Однако источником М. выступает не только когнитивная информация, извлекаемая из внешней среды, но и своего рода встроенное в когнитивную систему программное обеспечение, т.е. подлежащая биологической эволюции врожденная генетическая информация, определяющая формат внутренних ментальных репрезентаций, стратегии их переработки т.п. Даже в когнитивной системе человека большинство мыслительных процессов протекает неосознанно, их интегральный сознательный контроль осуществляется здесь гл. обр. на уровне целей и намерений. В то же время благодаря эволюции сознания и появившейся в ходе этой эволюции способности частично изменять самосознание (напр., в актах эмпатии) человек получил возможность гораздо более эффективно использовать свой интеллектуальный и мыслительный потенциал, свои природные задатки к творческому М., воображению, к созиданию культуры. Появление речи и развитие логико-вербального М. радикально расширили его арсенал средств обработки когнитивной информации, позволили извлекать общие характеристики объектов, явлений и отношений между ними с помощью информационно более емких, чем образы и прототипы, концептуальных средств — понятий, суждений, гипотез, научных законов, теорий и т.д. В настоящее время высшие когнитивные функции человека, включая М. и познание, активно изучаются когнитивной наукой и специальной областью компьютерной науки (информатики), получившей название искусственный интеллект.
Солсо Р. Когнитивная психология. М., 1995; Меркулов И.П. Когнитивная эволюция. М., 1999.
И.П. Меркулов
МЫШЛЕНИЕ АРХАИЧЕСКОЕ — филогенетически «первичное», преимущественно пространственно-образное, правополушарное мышление. Философами, антропологами и культурологами 20 в. предпринимались неоднократные попытки выявить отличительные особенности (в т.ч. и когнитивные) этого исторически наиболее древнего мышления. Благодаря их усилиям были разработаны и стали широко известны концепции «пралогического» мышления (Л. Леви-Брюль), «мифологического» мышления (К. Леви-Строс), «архаического способа мышления» (М. Элиаде) и др. Хотя в этих концепциях сам феномен первобытного мышления получил весьма подробное описание, исследователям так и не удалось теоретически обосновать его универсальные когнитивные характеристики, поскольку это требовало выхода за пределы сугубо социологических и культурологических представлений, игнорирующих биологическую и когнитивную эволюцию Homo sapiens. Гораздо более успешным в этом отношении оказался возникший в 1960-х гг. когнитивный подход, опирающийся на гипотезу двойного кодирования. Учитывая факт межполушарной функциональной асимметрии, эта гипотеза исходит из наличия у людей двух когнитивных типов мышления, двух систем кодирования, переработки и хранения когнитивной информации — образной и вербальной. Когнитивный подход рассматривает М.а. как мышление преимущественно пространственно-образное, правополушарное и позволяет последовательно и непротиворечиво объяснить такие его когнитивные характеристики, как, напр., оперирование прототипами, прообразами (архетипами), безразличие к логическим противоречиям и стремление установить между объектами и действиями какие-то формы мистической сверхъестественной связи («сопричастности»), широкое использование оппозиций, метафор, мифа как средств разрешения противоречий, вера в сверхъестественное и т.д.
Как было установлено, для М.а. характерно явное преобладание конкретных прототипных репрезентаций понятийного содержания и «холистических» стратегий обработки когнитивной информации, во многом совпадающих с «логикой» мифа. Это мышление в меньшей степени подвержено сознательному контролю, оно скорее управляется влиянием аффектов, эмоциональной оценкой, полагается на неосознаваемые, автоматические процессы и стереотипы. Ему присуща сравнительно меньшая организованность и упорядоченность связей между мысленными образами и элементами образов или словами, которые обозначают их смысл (и, соответственно, оно требует более низкой активности мозга и меньших физиологических затрат). Поскольку правое полушарие функционирует в настоящем времени, опираясь на прошлое, то для М.а. типично циклическое восприятие времени. Оперирование оппозициями, противопоставлениями — это также устойчивый элемент правополушарной неосознаваемой стратегии, обусловленной генетической предрасположенностью людей к выдвижению бинарных альтернатив. Когнитивные механизмы преимущественно образного мышления предполагают абсолютное доверие к показаниям органов чувств и порождают магию образа, которая распространяется и на сюжеты, воспринимаемые «наблюдателем» в состоянии сна. Магия образа лежит в основе формирования древнейших форм верований и вообще веры в сверхъестественное, этого непременного атрибута архаического менталитета.
М.а. в широких масштабах использует невербальные (довербальные) средства передачи социально значимой информации, где смысл мысленных репрезентаций (образов, сценариев и т.д.) «овеществляется» и транслируется с помощью символов, изображений, жестовых языков и языка действий — ритуалов, танцев и т.д. Относительно высокий удельный вес такого рода невербальных способов социальной коммуникации был характерен не только для древних первобытных популяций, но и для более развитых в культурном отношении др.-вост. цивилизаций. Аналогичный вывод позволяют сделать также данные исследований современных первобытных популяций.
Правомерно, по-видимому, говорить об эволюции М.а., о его этапах. Они характеризуются различным соотношением право- и левополушарных стратегий при условии, что стратегии правополушарного мышления остаются доминирующими. Как когнитивный тип мышления преимущественно образное мышление проявляется на индивидуальном уровне и на уровне популяций (или этнических групп). В последнем случае речь идет о статистическом преобладании в популяции индивидов с данным доминирующим когнитивным типом мышления. Не исключается, т.о., наличие внутри отдельной популяции достаточно большой группы людей (социальных групп, слоев), отличающихся по своему доминирующему когнитивному типу мышления от остальных ее членов. Это генетическое разнообразие, проявляющееся также и в доминировании конкретной гемисферы, исключительно важно для когнитивной эволюции и смены этапов М.а. Присущая преимущественно образному мышлению стратегия обработки когнитивной информации способствует формированию и развитию культуры только определенного типа (или семейства культур с близкими ценностными ориентациями) — напр., культуры собирательства и охоты, а также аграрной культуры, которые базируются на ценностях, ориентирующих людей на целостное, нерасчлененное восприятие мира, на созерцание и приспособление к нему как к неизменной данности. Поэтому М.а. является когнитивной основой длительного сохранения традиционной мировоззренческой ориентации на общепринятые сакральные образцы и архетипы.
Элиаде М. Космос и история. М., 1987; МеркуловИ.П. Когнитивная эволюция. М., 1999.
И.П. Меркулов
МЫШЛЕНИЕ ДИСКУРСИВНОЕ (от лат. discursus — рассуждение) — логическое мышление в понятиях, идущее последовательно, шаг за шагом в противоположность интуитивному познанию, непосредственному схватыванию. Напр., наше знание времени является дискурсивным, или концептуальным, если мы способны разъяснить, что такое время и привести какие-то доводы в поддержку своей т.зр.; в противном случае знание является интуитивным.
МЭН-ЦЗЫ, Мэн Кэ, Мэн Цзы-юй (ок. 372-289 до н.э.) — др.-кит. философ, педагог, второй после Конфуция идеолог раннего конфуцианства. Уроженец царства Цзоу (впоследствии область царства Лу, ныне — Юго-Вост. часть уезда Цзоусянь провинции Шань-дун).
Происходил из рода крупного сановника; получил хорошее образование; много странствовал, посетив царства Ци, Сун, Мэн, Вэй, Лян и др., где проповедовал свое учение. Не получив признания у правителей, М.-ц. вернулся в царство Лу, где занялся педагогической деятельностью. Его беседы с учениками легли в основу письменного памятника «Мэн-цзы» (4—3 вв. до н.э.). Идеи М.-ц. явились развитием этико-политического учения Конфуция и составили основу конфуцианской концепции политической организации общества.
Центральная идея политических взглядов М.-ц. — «человеколюбивое правление» (жэнь чжэн), имевшее несколько аспектов, в т.ч. 1) разделение всех жителей Поднебесной на «благородных мужей» (цзюньцзы), т.е. «тех, кто управляет людьми», и «простолюдинов» (шу минь) — «тех, кем управляют»: «Те, кто напрягают свой ум, управляют людьми; те, кто напрягают свои мускулы, управляются [другими]»; 2) обеспечение зажиточной жизни народу (тезис «править, заботясь о народе»), поскольку, согласно М.-ц., «народ является главным [в Поднебесной], за ним следуют духи Земли и зерна, а государь уступает им по значимости».
М.-ц. считал, что такой политикой правитель может «завладеть сердцем народа», «подчинить его себе» и в конечном итоге «овладеть Поднебесной». Обеспечение зажиточной жизни народу М.-ц. связывал с наделением его «постоянным занятием и имуществом» — это приведет к утверждению в народе добродетели. Конкретным шагом в осуществлении этой политики М.-ц. считал возрождение системы «колодезных полей», при которой крестьяне обязаны были сначала обработать «общее поле» («поле князя»), а затем уже — собственные наделы, с которых следовало платить налог в размере одной десятой урожая.
М.-ц. выступал за создание системы школ и домов призрения для престарелых как средства нравственного воспитания людей и утверждения согласия между верхами и низами.
Суть этико-философского учения М.-ц. сводится к положению об изначально доброй природе человека, которой присущи «четыре нравственных начала» (сы дэ): человеколюбие, чувство долга, стремление соблюдать ритуал и разум/мудрость. Человек, по М.-ц., наделен «врожденными знаниями» (лян чжи), чем объясняется его способность «познать Небо и его веления», добиваясь «слияния воедино Неба и человека».
Небо в учении М.-ц. выступало как высшая нравственная сила, верховное одухотворенное начало всех дел в Поднебесной. «Небо» олицетворяло собой нравственное совершенство и в то же время — «искренность», «истинность» (чэн).
М.-ц. первым из конфуцианских мыслителей поставил вопрос о соотношении чувственного и разумного начал в процессе познания. Важнейшим средством постижения мира философ считал «сердце» (синь, «разум») и второстепенным — органы чувств. Только «сердце» размышляет о «принципах» (ли) и постигает их.
В том же рационалистическом духе оценивал М.-ц. роль энергетического начала в человеке (ци) и его «воли» (чжи): «Воля руководит ци, а ци наполняет тело. Воля — главное, а ци — второстепенное».
Учение М.-ц. стало впоследствии неотъемлемой частью конфуцианской ортодоксии, а памятник «Мэн-цзы» вошел в 12 в. в каноническое конфуцианское «Четверокнижие» («Сы шу»).
Попов П.С. Китайский философ Мэн-шы. СПб., 1904; Ян Юнго. История древнекитайской идеологии / Пер. с кит. М., 1957; Быков Ф.С. Зарождение политической и философской мысли в Китае. М., 1966; Древнекитайская философия. Собр. текстов. М., 1972. Т. 1.
В.Ф. Феоктистов
МЮНЦЕР (Munzer) Томас (ок. 1490-1525) — протестантский теолог, идеолог народной реформации в Германии, предводитель крестьян и городской бедноты в Крестьянской войне (1524—1525). Приобрел известность как лютеранский священник в Цвиккау. Растущее сочувствие угнетенным крестьянам и городскому плебсу, ненависть к угнетателям — «развратителям мира», предавшим «Божественный порядок», привело его к разрыву с умеренной позицией М. Лютера и призыву к народной революции. Обоснование своих взглядов он находил в средневековых мистических доктринах, прежде всего в идеях Иоахима Флорского, предвещавшего наступление царства Духа, порвавшего с «игом» книжной учености, у И. Экхарта и И. Таулера, подчеркивавших деятельную природу христианина, в учении чешских таборитов о решающей роли «ревнителей дела Божьего» в свержении мирового зла.
М. отвергает проповедуемый Лютером дуализм духовной и светской жизни: Евангелие должно стать законом не только религиозной, но и социально-политической жизни; христианин подчиняется только высшей Божественной воле и никогда не должен мириться с произволом и «безбожными» действиями светских правителей. Его долг — добиваться построения Царства Божия на земле и прежде всего превращения равенства людей перед Богом в равенство на земле.
«Мертвой букве» церковного учения, исказившего Божественный разум, М. противопоставляет непосредственную «веру сердца», «обновленный разум», постигающий высшую Божественную мудрость. Ее фундамент не могут составить ни схоластические умствования, ни проповеди «фарисеев и епископов и книжников», а только «основа души», способная познать Бога таким, каков он есть. Для этого, по М., необходимо укрепление веры, обретаемой в процессе общения с Богом и противостоящей вере «книжной», «пергаментной». Такое общение означает сближение человеческой и Божественной веры, когда человек мыслит и действует в соответствии с Божественным предначертанием. Т.о., подчинение человеческого разума Божественной воле — не унижение разума, а напротив, его преобразование посредством «истинной веры». Приписывание человеческому разуму статуса божественного означает у М. отстаивание его суверенности и независимости от церковного, «безбожного» разума, раскрытие «совершенного разума» в человеке. Историческая заслуга М. состояла в том, что на языке профетической эсхатологической доктрины он страстно и талантливо выразил мироощущение «ремесленников и пахарей», открыто выступавших против феодального гнета.
Циммерман В. История Крестьянской войны в Германии. М., 1937; Энгельс Ф. Крестьянская война в Германии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 7; Смирин М.М. Народная реформация Томаса Мюнцера и Великая крестьянская война в Германии. М., 1955; Штекли А.Э. Томас Мюнцер. М., 1961; Лазарев В.В. Становление философского сознания Нового времени. М., 1987.
НАБЛЮДЕНИЕ И ЭКСПЕРИМЕНТ (от лат. experimentum — проба, опыт) — важнейшие методы эмпирического познания.
Научным наблюдением (Н.) называют восприятие предметов и явлений действительности, осуществляемое с целью их познания. В акте Н. можно выделить: 1) объект; 2) субъект; 3) средства; 4) условия; 5) систему знания, исходя из которой задают цель Н. и интерпретируют его результаты. Все эти компоненты следует учитывать при сообщении результатов Н. для того, чтобы его мог повторить любой др. наблюдатель. Важнейшим требованием к научному Н. является соблюдение интерсубъективности. Оно подразумевает, что Н. может повторить каждый наблюдатель с одинаковым результатом. Лишь в таком случае результат Н. будет включен в науку. Поэтому, напр., наблюдения НЛО или разнообразных парапсихических феноменов, не удовлетворяющие требованию интерсубъективности, до сих пор остаются вне науки.
Н. подразделяются на непосредственные и косвенные. При непосредственном Н. ученый наблюдает сам избранный объект. Однако далеко не всегда это возможно. Напр., объекты квантовой механики или многие объекты астрономии невозможно наблюдать непосредственно. О свойствах таких объектов мы можем судить лишь на основе их взаимодействия с др. объектами. Подобного рода Н. называют косвенными, оно опирается на предположение об определенной закономерной связи между свойствами непосредственно не наблюдаемых объектов и наблюдаемыми проявлениями этих свойств и содержит логический вывод о свойствах ненаблюдаемого объекта на основе наблюдаемого эффекта его действия. Следует заметить, что между непосредственным и косвенным Н. нельзя провести резкой границы. В современной науке косвенные Н. получают все большее распространен ие по мере того, как увеличивается число и совершенство приборов, используемых при Н., И расширяется сфера научного исследования. Наблюдаемый предмет воздействует на прибор, а ученый непосредственно наблюдает лишь результат взаимодействия предмета с прибором.
Эксперимент (Э.) есть непосредственное материальное воздействие на реальный объект или окружающие его условия, производимое с целью познания этого объекта. В Э. обычно выделяют следующие элементы: 1) цель; 2) объект экспериментирования; 3) условия, в которых находится или в которые помещается объект; 4) средства Э.; 5) материальное воздействие на объект. Каждый из этих элементов может быть положен в основу классификации Э., их можно разделять на физические, химические, биологические и т.д. в зависимости от различия объектов экспериментирования. Одна из наиболее простых классификаций основывается на различиях в целях Э.: напр., установление к.-л. закономерности или обнаружение фактов. Э., проводимые с такой целью, называются «поисковыми». Результатом поискового Э. является новая информация об изучаемой области. Однако чаще всего эксперимент проводится с целью проверки некоторой гипотезы или теории. Такой Э. называется «проверочным». Ясно, что невозможно провести резкой границы между этими двумя видами Э. Один и тот же Э. может быть поставлен для проверки гипотезы и в то же время дать неожиданную информацию об изучаемых объектах. Точно так же и результат поискового Э. может заставить нас отказаться от принятой гипотезы или, напротив, даст эмпирическое обоснование нашим теоретическим рассуждениям. В современной науке один и тот же Э. все чаще обслуживает разные цели.
Э. всегда призван ответить на тот или иной вопрос. Но чтобы вопрос был осмысленным и допускал определенный ответ, он должен опираться на предварительное знание об исследуемой области. Это знание и дает теория, и именно теория ставит тот вопрос, ради ответа на который ставится Э. Поэтому Э. не может принести правильного результата без теории. Первоначально вопрос формулируется в языке теории, т.е. в теоретических терминах, обозначающих абстрактные, идеализированные объекты. Чтобы Э. мог ответить на вопрос теории, этот вопрос нужно переформулировать в эмпирических терминах, значениями которых являются чувственно воспринимаемые объекты. Следует, однако, подчеркнуть, что, осуществляя Н. и Э., мы выходим за рамки чисто логических рассуждений и вступаем в непосредственный контакт с реальными вещами. В конечном итоге только через посредство такого контакта получают подтверждение или опровергаются наши представления о действительности. В эмпирических познавательных процедурах наука вступает в непосредственное столкновение с описываемой ею действительностью — именно в этом заключается громадное значение Н. и Э. для научного познания.
Никифоров А.Л. Философия науки: история и методология. М., 1998.
А.Л. Никифоров
НАГАРДЖУНА (санскр. Nagarjuna) — основатель филос. школы мадхьямика и в определенном смысле ведущая фигура в махаянском буддизме в целом. Деятельность Н. приходится на 2—3 вв. Согласно знаменитому жизнеописанию мадхьямика Кумарадживы (4—5 вв.) Н. род. в брахманской семье на юге Индии и прошел полный курс брахманского образования, а затем обратился в буддизм сам и обратил местного царя; по сообщениям Сюань Цзана (7 в.), деятельность Н. проходила в Северо-Вост. Индии. Имя его окутано густым туманом легенд и чисто фольклорных сюжетов. Существенно только то, что он подверг критике классическое буддийское учение, обратившись в махаяну, полемизировал с противниками буддизма, участвовал в миссионерской деятельности, уже при жизни почитался бод-хисаттвой, а после смерти стал объектом культа. Из приписываемых Н. порядка 200 сочинений наиболее достоверными считаются пять.
Основное из них — «Мулямадхьямака-карика». («Строфы, основополагающие для [учения] о срединном пути») — около 450 стихов, распределенных по 27 главам. Текст посвящен преимущественно критике общеинд. и классических буддийских филос. категорий, в ходе которой раскрывается «пустотность» эмпирической реальности и тех понятийных каркасов, на которых основывается опыт ее познания. Каждая глава посвящена критической интерпретации одного из философско-религиозных топиков, в последовательности: причинность; движение; три классификации дхарм по 12 опорам сознания, пяти «группам» и 18 «элементам»; аффекты и их носители; возникновение, пребывание и разрушение вещей; действие и деятель; воспринимаемое и воспринимающий; «огонь и топливо»; круговорот бытия; страдание и его истоки; категория реальности; взаимодействие факторов эмпирического мира; категории бытия и небытия; зависимость и освобождение; действия и результаты; Атман; время; причины и следствия; появление и исчезновение вещей; Будда как «совершенный»; ошибки мышления; четыре «благородные» истины Будды; нирвана; 12 звеньев цепочки зависимого происхождения состояний бытия индивида; ложные мнения. Критика общепринятых понятий осуществляется Н. в контексте различения двух уровней истины — конвенциональной и абсолютной: Н. прямо объявляет, что «те, кто не распознают различия этих двух истин, не распознают и глубинный смысл учения Будды». Излюбленный метод «негативной диалектики» Н. — восходящая уже к эпохе Будды антитетралемма, посредством которой отрицаются все четыре логически возможные предикации. Основной текст Н. открывается отвержением четырех возможностей происхождения вещей: от себя, от чего-то другого, от того и другого вместе и ни от себя, ни от другого, тогда как в главе о нирване отрицается возможность предицирования ее существования, несуществования, того и другого вместе и ни того, ни другого.
В семидесятистишье «Виграка-вьявартани» («То, что устраняет дискуссии»), сопровождаемом автокомментарием, развивается центральная доктрина Н. — учение о «пустотности», которая отождествляется с законом зависимого происхождения состояний существования индивида и отсутствием у вещей собственной природы. Здесь же Н. критикует общеинд. эпистемологию — учение об источниках знания — и пытается опровергнуть основной довод противников «негативной диалектики» (которая, чтобы быть последовательной, должна отрицать, по их суждению, и самое себя).
«Юктишаштика» («Шестьдесят стихов о [логической] когерентности») перекрывает, несмотря на ограниченный объем, множество тем, начиная с зависимого происхождения состояний бытия индивида и завершая характеристикой «великих душ», которые уже достигли «освобождения» или приближаются к нему и которым противопоставляются души, приверженные страстям и «заключенные в клетку объектов».
В «Вайдалья-пракаране» («Трактат об обращении в пыль [ложных учений]») подвергается критике учение ньяи, прежде всего ее система 16 диалектических то-пиков. Это произведение важно для хронологизации текстов брахманистских систем, с которыми полемизирует Н.
«Ратна-вали» («Гирлянда драгоценностей») — стихотворный трактат из пяти глав по 100 стихов в каждой — посвящена этической, сотериологической и политической проблематикам в перспективе философии мадхьямики. В главах 1—3 благосостоянию в этом мире противопоставляется высшее благо «освобождения». В главе 4 — «Поведение царя» — представлена буддийская концепция царской власти, даются практические советы монарху. Основными добродетелями царя должны быть первые «совершенства» следующего путем бодхисаттвы: щедрость, нравственность и терпение. В главе 5 проводится параллель между монархом и бодхисаттвой: первый символизирует совершенство земной власти, второй — духовное пробуждение.
Перу Н., возможно, принадлежит и «Упая-хридал» («Сердцевина средств [дискуссии]») — один из ранних буддийских учебников по теории аргументации.
Н. стоит у истоков многовекового наследия школы мадхьямики. Среди его преемников выделяются Арья-дэва (3 в.) и такие комментаторы его основного труда, как Буддапалита (5 в.), Бхававивека (6 в.) и Чандра-кирти (7 в.).
Mulamadhyamakakarika of Nagarjuna. The Philosophy of the Middle Way. Introduction, Sausrkrit Text, English Translation and Annotation by D.J. Kalupahana. Delhi, 1999; Андросов В.П. Буддизм Нагарджуна. Религиозно-философский трактат. М., 2000.
Андросов В.П. Нагарджуна и его учение. М., 1990.
В.К. Шохин
НАГЕЛЬ (Nagel) Эрнест (1901 — 1985) — амер. философ, видный представитель натурализма. Проф. Колумбийского ун-та. Основная область исследований: логика и философия науки. Признавая природу единственным и всеобъемлющим объектом познания и подчеркивая приоритетное значение научных методов исследования, Н. вместе с тем в своей трактовке научного знания сохраняет приверженность логическому эмпиризму, ибо для него логико-математические принципы выражают лингвистические правила, а осмысленность эмпирических высказываний определяется их подтверждаемостью на опыте. Однако Н. не согласен с чисто конвенционалистской трактовкой логики и не склонен считать чувственные данные тем фундаментом, на котором можно построить структуру знания, ибо само эмпирическое познание невозможно без логических средств анализа. Выдвигая концепцию «логики без онтологии», Н. критикует тех, кто пытается подвести онтологические и трансцендентные основания под необходимый характер логических законов, ибо для него это означает игнорирование их нормативной природы. В трактовке логико-математических принципов, считает Н., следует прежде всего учитывать их функции в конкретных научно-исследовательских контекстах. Важный аспект натуралистической философии Н. составляет его трактовка ментальных событий и процессов как определенного аспекта телесной организации человека, однако он не склонен сводить психологические предикаты к физическим, ибо редукционизм, по мнению Н., ошибочен. В своей наиболее известной кн. «Структура науки» (1961) Н. рассматривает широкий круг вопросов о природе объяснения, логике научного исследования, структуре научного знания и т.д. Он детально разрабатывает гипотетико-дедуктивную модель объяснения как единый тип объяснения для всех наук, включая биологические и социальные. Согласно этой модели, объяснить к.-л. явление — значит показать, что оно выводимо из некоторого множества законов, действующих при определенных («начальных») условиях. Историк, как и любой др. ученый, должен объяснить, почему произошло то или иное событие, а для этого ему нужно выявить детерминированные «регулярности» в развитии общества. Однако детерминизм в истории ни в коей мере не означает, считает Н., признания «исторической неизбежности» и не отменяет моральной ответственности людей. В своей филос. оценке квантовой механики Н. вслед за А. Эйнштейном и М. Планком отвергает индетерминистское истолкование ее следствий.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |