— Кому вы это говорите?
Грейс помнила, какой она была, пока Лена не научила ее правильно пользоваться своим ростом, цветом кожи и выигрышной внешностью.
— Вы всегда были красавицей, — улыбнулась Лена. — А они приходят либо с напуганными лицами, без всякой косметики, либо накрашенные, как танцовщицы из дешевого мюзик-холла. Если я буду присылать вам человек десять в неделю, вы сможете дополнительно давать им уроки макияжа?
— Десять в неделю? — Грейс не поверила своим ушам.
— Значит, договорились. Если будет меньше, комиссионных не возьму.
— Какие уроки? В классе?
— Нет. Просто учите их пользоваться косметикой так, чтобы не складывалось впечатления, будто она нанесена малярной кистью.
Грейс засмеялась:
— Забавно вы выражаетесь!
— Ну что, по рукам? Дело того стоит?
— Конечно. В один прекрасный день вы станете знаменитой, и я буду хвастаться, что мы помогли друг другу сделать карьеру.
— Знаменитой? Сомневаюсь.
— А я нет. Скоро агентство Миллара станет вашим, и интервью с вами будут печатать все газеты, вот увидите! — воскликнула Грейс.
— Ничего подобного не случится, — тихо ответила Лена.
Никаких интервью в газетах. Только не сейчас.
* * *
Клио была на месяц старше Кит и весь май хвасталась тем, что ей тринадцать.
— В восточных странах я уже могла бы выйти замуж!
— Дурное дело нехитрое, — откликнулась сестра Мадлен, ставя в кувшины принесенные девочками цветы.
— Разве рано выходить замуж плохо? — спросила Клио, гордившаяся тем, что первой достигла возраста, когда жительницы некоторых дальних стран имеют право вступить в брак.
— Ничего хорошего, — отрезала сестра Мадлен.
— Но если женщина собирается выйти замуж, то какая разница, когда она это сделает? Чем раньше, тем лучше.
— Дурочка, ты можешь выйти замуж не за того человека, — сказала Кит.
— Это можно сделать в любом возрасте, — возразила Клио.
Девочки посмотрели на сестру Мадлен, желая услышать ее мнение.
— Кому как повезет, — бесстрастно ответила та.
— Конечно, у вас все было по-другому. Вы услышали зов Бога и выбрали свое призвание, — сказала Клио.
— Сестра Мадлен, а вы бы хотели выйти замуж? — спросила Кит после небольшой паузы.
— Я была замужем. — Голубые глаза сестры Мадлен безмятежно улыбались.
Девочки от удивления раскрыли рты.
— Замужем? — наконец выдохнула Кит.
— За мужчиной? — уточнила Клио.
— Это было давно, — ответила сестра Мадлен так, словно это все объясняло.
Тут в дверь неуклюже вошла гусыня.
— Гляньте-ка! — Лицо сестры Мадлен сморщилось в улыбке, словно к ней пришла подруга выпить чаю. — Добро пожаловать, Бернадетта. Девочки насыплют тебе пшена в красивую тарелку.
На том разговор о замужестве сестры Мадлен и закончился.
— Она была замужем!
— Да, невероятно!
— За мужчиной. Не за Христом.
— Да. И сказала, что это было давно.
Они сели на замшелый валун у самой воды.
— Это невозможно. Она не могла спать с мужчиной и все такое прочее…
— Но ведь она сама так сказала…
— Интересно, кто-нибудь об этом знает? — промолвила Клио.
— Я никому не скажу. А ты? — внезапно спросила Кит.
Клио была смущена. У нее чесался язык поделиться этой новостью с кем-нибудь.
— Она не просила держать это в тайне.
— Но ведь она нам доверилась, правда?
Клио задумалась. Похоже, они узнали нечто важное. Но если они стали обладателями информации, не предназначенной для всех прочих, то тогда она, Клио Келли, согласна хранить секрет.
— Наверное, правда.
— Надо же, она рассказала нам… Нам с тобой, — недоумевала Кит.
Клио это польстило.
— Она знает, что мы ничего никому не скажем.
Девочки поднялись по тропинке и очутились у пивной Лапчатого. Хозяин стоял в дверях.
— Эй, дамы, когда подрастете, милости прошу ко мне. Жду не дождусь, — пошутил он.
Девчонки захихикали.
— Осталось немножко, — ответила ему Клио.
— Мисс Келли, когда будете готовы, непременно почтите нас своим присутствием.
Они хохотали до самого дома. Это же надо — расти только для того, чтобы иметь право прийти в бар Лапчатого!
— Ты отметишь там свое тринадцатилетие. Мы напишем приглашения: «Мисс Кит Макмагон приглашает вас на свой день рождения в бар Лапчатого 2 июня 1953 года».
Чтобы не упасть со смеху, им пришлось опереться о стену гостиницы «Центральная».
— Весело вам, — с завистью заметил Филип.
— Мы обсуждаем, как отпраздновать день рождения Кит, — ответила ему Клио.
— Позовете гостей? — оживился Филип.
— Конечно, нет. У них траур, — отрезала Клио. — Но никто не может запретить нам смеяться.
* * *
Весь Лондон готовился отпраздновать день восшествия на престол королевы Елизаветы II. На домах вывешивали флаги. Айви тоже делала это. Несколько флагов сохранилось у нее со времен войны как память о незабываемых днях битвы за Англию.
— Это будет великий день, — сказала она Лене.
— Думаю, да.
— Прошу прощения. Я все время забываю, что вам это неинтересно. Вы ведь ирландка.
— Дело не в этом. Конечно, мне интересно. Просто я совсем забыла про этот праздник. В последние дни так много работы…
— Знаю. Вы возвращаетесь домой все позже и позже.
— И Льюис тоже…
— Смотрите не надорвитесь, милочка, — покачала головой Айви.
И она была права. Лена задерживалась на работе допоздна, составляя для больших компаний письма с разъяснением методов, используемых агентством Миллара: мол, они не просто подбирают претендентов на свободные места. У них есть список школ и колледжей, занимающихся подготовкой секретарей. Девушка, приходящая в агентство, получает нечто большее, чем список вакантных мест; компетентные сотрудники определяют ее потенциал и дают советы, позволяющие юной претендентке обрести уверенность в себе, необходимую для успешного прохождения собеседования и начала самостоятельной работы. Не последнюю роль здесь играли макияж, прическа и умение правильно одеваться.
Бизнес рос как на дрожжах. За шесть месяцев мистер Миллар увеличил жалованье Лены вдвое, и она настояла на такой же прибавке для Джесси Парк.
— Мистер Миллар, мы одна команда. Я не смогла бы работать без Джесси, — сказала она.
У мистера Миллара был острый глаз. Он видел, как изменились стиль и характер мисс Парк, до того бывшей самой незаметной из его служащих. Если Лена Грей сумела переделать женщину, которая не стоила ее мизинца, и в то же время сохранить с ней теплые отношения, то она и в самом деле была настоящим сокровищем и заслуживала поощрения. Прибыль, полученная агентством, была очень приличной, и он мог позволить себе повысить оклад и Джесси тоже.
Как-то он познакомился с мужем миссис Грей, потрясающе красивым ирландцем. Оказалось, тот работает менеджером в гостинице. Лена была скрытной и не распространялась о своей личной жизни. В отличие от болтушки мисс Парк.
— Мистер Миллар, — сказала Лена, — мы с мисс Парк подумали, что было бы неплохо ко дню коронации заново оформить витрину агентства.
— И что мы туда поместим?
Джесси смотрела на них во все глаза. В последнее время она стала выглядеть гораздо лучше, особенно в аккуратной блузке с современной брошью-камеей, на которой вместо рисунка красовалась сине-золотая надпись «Миллар». Синий и золотой стали фирменными цветами агентства. Синими с золотом были обивка новых кресел, детали интерьера и даже рамки развешанных на стенах картин. Лена придумала для них красивую униформу, в которую входили белая блузка, синяя юбка и золотистый шарф, а новая прическа и макияж совершенно преобразили Джесси.
После повышения жалованья Лена посоветовала ей нанять человека, который приглядывал бы за ее матерью, и время от времени устраивать себе свободный вечер. Вскоре Джесси весело щебетала о том, как ей понравились «Поющие под дождем». Слушать арии и диалоги из этого мюзикла было куда приятнее, чем в сотый раз внимать рассказам о плохом пищеварении миссис Парк.
Прежняя Джесси призналась бы мистеру Миллару, что понятия не имеет, о чем речь, но сегодня она осмелилась быть первой.
— Понимаете, мистер Миллар, цвета нашего агентства — это королевские цвета. Красивая сине-золотая витрина с портретом новой королевы…
— Идея хорошая, — поддержала ее Лена. — Можно сделать надпись типа «Добро пожаловать в новую елизаветинскую эпоху… вместе с агентством “Миллар”, которое готовит светлое будущее для всех нас».
Предложение приняли на ура. Глядя на радостных коллег, Лена ощущала комок в горле. Неужели англичане проще и нетребовательнее ирландцев? Или все дело в том, что она не могла реализовать свои способности в городишке, где без толку прожила тринадцать лет?
— Как по-твоему, в гостинице во время коронации должен работать телевизор? — спросил Льюис.
— А что, в «Драйдене» нет ни одного телевизора?
— Нет. Гордостью нашей гостиницы является тишина.
— Если так, то вскоре ей придется гордиться тишиной из-за отсутствия постояльцев.
Льюис удивленно посмотрел на Лену: ее тон был непривычно резким.
— Хорошо, больше я тебе вопросов задавать не буду, — поджав губы, ответил он.
— Льюис! — с тревогой воскликнула Лена. — Пожалуйста, не дуйся!
— Я дуюсь? Нисколько. Это ты готова откусить мне голову.
Но он и вправду обиделся.
— Извини, я виновата. — Она помолчала. — У меня был тяжелый день.
— У меня тоже.
Она потянулась к Льюису, но тот отстранился.
— Льюис, пожалуйста, поговорим о телевизоре. Мне это очень интересно. Честное слово, — уговаривала его Лена.
— Нет, Елена, все в порядке. На этот раз «Драйдену» придется обойтись без твоих советов.
— Извини, я поторопилась с ответом. — Тут она по-настоящему испугалась. — Ты ведь тоже так поступаешь, когда устаешь. Наша размолвка не стоит выеденного яйца, правда?
— Да, правда, — ледяным тоном ответил Льюис.
Лена закусила губу. Она отдала бы все на свете, лишь бы Льюис снова стал таким, каким был до того момента, когда она сдуру набросилась на него. Что лучше: еще раз попросить прощения или сменить тему? Она выбрала последнее.
— Мы тоже обсуждали, как лучше отметить этот день, — как можно спокойнее начала она.
— Очень любопытно… — насмешливо ответил Льюис.
Лена еще никогда не видела на его лице такого выражения.
— Милый… — покраснев, пролепетала она.
— Нет, продолжай. Расскажи мне еще несколько баек о мистере Милларе и мисс Парк По-моему, только эти люди и представляют для тебя интерес. В отличие от бедных олухов, которые зарабатывают себе на жизнь службой в гостинице «Драйден».
— Я не хотела быть резкой. Извини меня. — Лена опустила голову.
Она надеялась, что Льюис подойдет, обнимет ее и скажет, что это пустяки, просто они оба слишком устали. Может быть, пригласит ее в маленький итальянский ресторан, после чего они помирятся. Но Льюис медлил, и она начала сомневаться, что это случится.
В этот момент скрипнула дверь, и она подняла глаза:
— Куда ты, Льюис?
— Ухожу.
— Но куда?
— Елена, ты говорила, что самым ужасным в Лох-Глассе были вечные вопросы типа «куда ты идешь». Просто ухожу. Разве этого недостаточно?
— Нет, недостаточно. Мы любим друг друга… Не уходи.
— Не стоит мешать друг другу.
— Ты мне не мешаешь. Пожалуйста… — просила она.
Неужели Мартин умолял ее о том же? Льюис подошел к Лене и взял ее за руки:
— Послушай, любимая. Мы злимся друг на друга. Нам нужно остыть.
— Если хочешь, давай куда-нибудь сходим вместе. Именно так поступают взрослые люди. Ты забыл, что мы взрослые?
Его улыбка была такой чарующей, такой родной! Увидев ее, Лена испытала почти физическую боль и застыла на месте. Зачем она набросилась на него? Чтобы потом извиняться? Она не промолвила больше ни слова. Льюис выпустил ее руки и хлопнул дверью. Нет, плакать нельзя. И спускаться к Айви за утешением тоже…
Она купила в магазине на углу яблоко и кусок сыра и двинулась к агентству Миллара. Войдя в помещение, Лена обвела его довольным взглядом. По крайней мере, здесь она чувствовала: месяцы, прожитые в Лондоне, не прошли даром. Столик, под стеклянной крышкой которого лежат аккуратно напечатанные письма благодарных посетителей. Повсюду синее с золотом — чехлы, которые сшила мать Джесси, тоже нашедшая себе дело… выкрашенный золотой краской поднос с синими кружками, чтобы угощать кофе каждого пришедшего…
Лена села за письменный стол и занялась картотекой. Именно это ей и требуется. Несколько часов в одиночестве, чтобы подумать. Как раз этих часов ей в последнее время и не хватало: нужно было вести домашнее хозяйство и заботиться о Льюисе.
Льюис… Не надо думать о нем, иначе ее затрясет от гнева. Он поступил нечестно.
Время пролетело незаметно. Неужели уже одиннадцать? У Лены сжалось сердце. Она не собиралась засиживаться допоздна. Наверное, Льюис давно дома. Если она скажет, что была в агентстве, это только подольет масла в огонь. Но и притворяться, что все это время она бродила по Лондону, тоже нельзя.
Поднимаясь по лестнице, Лена репетировала свою речь. Но сначала нужно понять, в каком настроении вернулся Льюис. В этом весь секрет. Отвечать ему, держа себя в руках… Она открыла дверь и увидела, что в квартире пусто. Льюиса еще не было. Он не шутил, когда сказал, что уходит.
Когда Льюис вернулся, Лена лежала с закрытыми глазами, но не спала. Было двадцать минут четвертого. Он неслышно лег рядом, но не потянулся к ней, как делал обычно, когда оказывался в постели.
Где его носило? Льюис был слишком горд, чтобы вернуться на работу; в отличие от Лены его все там увидели бы. Значит, он был у кого-то дома. У хорошо знакомого человека, который развлекал его чуть ли не до утра. Лена мерно дышала, притворяясь спящей.
В ту ночь она не сомкнула глаз.
В ее мозгу роились видения, но это были не сны. Она видела свою Кит. Второго июня, в день коронации, ей исполнится тринадцать. Девочке, мать которой мертва. Если бы ей можно было послать весточку… Если бы Мартин сказал детям, что их мать далеко и никогда не вернется, она могла бы писать им письма.
Когда в Лондоне рассвело и желтые шторы на окне, казавшиеся ночью черными, начали бледнеть, Лена поняла, что нужно сделать. Нужно написать дочери. Но от чужого имени. Эта мысль воодушевила ее. Когда Лена встала и оделась, никто не заподозрил бы, что эта женщина не сомкнула глаз всю ночь. Льюис удивился:
— Ну что, сегодня не злишься на весь свет?
Он склонил голову набок, ожидая, что Лена снова станет просить прощения. Но этого не случилось.
— Вчера вечером мы вели себя как пара котов из Килкенни, — сказала она, изумляясь собственной выдержке.
Льюис помолчал. Такого поворота он не ожидал.
— Как ты думаешь, что довело нас до этого?
— Ты же сам сказал, что нам вместе тесно.
По лицу Лены было видно, что ей не терпится уйти. Однако Льюис хотел, чтобы она осталась.
— Но я не говорил, что недоволен этим… — начал он. Это было равносильно капитуляции.
— Нет. Конечно, нет. Увидимся вечером.
— Я не разбудил тебя, когда вернулся?
— О господи, нет. Я спала. Уснула моментально.
Когда Лена поцеловала его в лоб, Льюис привлек ее к себе и усадил на колени.
— Так не целуются. Это для стариков.
— Верно. — Лена ответила на его поцелуй, но потом решительно отстранилась. — Не начинай то, чего не сможешь продолжить. До вечера, ладно? — кокетливо засмеялась она.
— Дразнилка противная, — ответил Льюис.
Они помирились. Но главным для Лены было сейчас другое. Она лихорадочно думала о том, как написать дочери.
Мистер Миллар сделал эту работу за нее.
— Вы напоминаете мне сказку о гномах, — сказал он Лене.
— О каких гномах?
— Которые приходили ночью и делали за прекрасного принца всю работу: вязали, ткали и прочее… Вы ее знаете?
— Кажется, слышала что-то в этом роде, но при чем тут я?
— Похоже, сегодня ночью кто-то пришел и сделал всю вашу работу. В корзине для мусора полно черновиков писем…
— Я заходила вчера вечером на пару часов.
— Не могу понять, какая добрая фея принесла вас к нам. — Он снял очки и протер их. — Всего несколько месяцев назад брат смеялся надо мной и говорил, что я лишен делового чутья. А теперь хочет войти в дело. Что вы думаете об этом?
— А вы, мистер Миллар?
Лена знала, что братья недолюбливают друг друга.
— Миссис Грей, если вы не покините нас, я буду счастлив обойтись без его помощи.
* * *
Все утро Лена пыталась вспомнить, что именно она рассказывала Кит о своей жизни до переезда в Лох-Гласс. У них были такие беседы. Конечно, она не говорила дочери, что вышла замуж только потому, что ее бросили и что каждое утро она просыпалась с мыслью о Льюисе Грее. Но это не имело значения. Рассказывала ли она о девочках, с которыми дружила в колледже, готовившем секретарей? Возможно. Но если этого не может вспомнить она сама, то Кит не вспомнит и подавно.
Нужно написать письмо и посмотреть, что получится.
Дорогая Кит!
Не удивляйся тому, что тебе пишет совершенно незнакомый человек. Некоторое время назад я прочитала в одной ирландской газете о смерти твоей матери, после чего захотела написать тебе и выразить свои соболезнования. Я не знаю твоего отца, потому что мы с твоей матерью дружили в ранней юности, задолго до того, как она с ним познакомилась. Время от времени она подробно писала мне о тебе и твоей жизни в Лох-Глассе. Я помню даже дату твоего рождения и знаю, что скоро тебе исполнится тринадцать.
Твоя мать очень любила свою малышку. Рассказывала о том, что ты родилась с темными волосами и крепко сжатыми кулачками. Не хочу писать тебе на домашний адрес, потому что боюсь огорчить твоего отца. Твоя мать сообщила мне, что в Лох-Глассе есть вторая почта и что люди часто отправляют письма на адрес одной монахини.
Если ты хочешь узнать, какой была твоя мать в пору, когда мы с ней были всего на четыре-пять лет старше тебя, то напиши мне.
Надеюсь получить от тебя весточку, но если этого не случится, я все пойму. У девочек твоего возраста есть дела поважнее, чем переписка с незнакомой жительницей Лондона.
С днем рождения! Прими наилучшие пожелания от старой подруги твоей матери.
Лена Грей.
Когда это письмо вместе с другими упало в длинный красный почтовый ящик на углу улицы, Лена долго стояла, прижав ладонь ко рту. Казалось, она протянула руку и прикоснулась к дочери.
Томми Беннет помогал сортировать письма на почте. Мону Фиц чрезвычайно интересовало происхождение многих из них. Она могла сказать, что в пухлом письме, полученном Хэнли из Америки, наверняка лежит несколько долларов. Иногда она проверяла корреспонденцию, прибывавшую для сестры Мадлен. Хотя эта женщина утверждала, что ушла от мира, однако продолжала широко пользоваться его услугами. Например, почтовыми.
Томми Беннет от комментариев воздерживался. Лично он считал сестру Мадлен святой. Когда пятнадцатилетняя дочь Томми вернулась с новостью о неожиданной беременности (самым страшным известием для ирландской деревни), эта женщина сделала невозможное. Он сидел у камина сестры Мадлен и плакал. Но отшельнице каким-то неведомым образом удалось все уладить. К одной своей подруге она отправила девочку пожить у нее. Другая подруга нашла кого-то, кто усыновил ребенка. А третья подруга устроила девушку на работу. Никто из жителей Лох-Гласса не был посвящен в эту тайну. И даже не видел ничего подозрительного в необычно долгом отсутствии дочери Томми.
Теплым летним утром в конце мая Томми доставил в домик отшельницы три письма. В одном из них лежала пятифунтовая банкнота, которую следовало потратить на какую-то благую цель. Сестра Мадлен протянула банкноту Томми:
— Отдайте ее кому следует.
— Не хотелось бы мне брать эти деньги. А вдруг я неправильно распоряжусь ими?
— А что я буду с ними делать? Вам лучше знать, кому они могут пригодиться.
Томми охватила гордость: сестра Мадден думала, что он человек ответственный. Никто другой так не считал. Жена называла его лодырем, а почтмейстерша Мона Фиц — тюфяком. Собственная дочь, которой он спас жизнь, считала его старомодным и ограниченным, понятия не имея о роли, которую отец сыграл в ее судьбе.
— Сестра, я оставлю вас с миром. Не хочу мешать вам читать другие письма.
— Лучше поставьте чайник Всегда хочется пить после ходьбы.
Сестра Мадлен шуганула собравшийся перед ней зоопарк, села на трехногую табуретку и начала читать адресованное ей письмо.
Дорогая сестра!
Вам пишет подруга покойной Элен Макмагон, которая хотела бы переписываться с ее дочерью Кит.
По ряду причин мне не стоит писать ей на домашний адрес. Я сообщила девочке, что не хочу расстраивать Мартина Макмагона напоминаниями о покойной жене, но правда заключается в том, что я дружила с Элен в ту пору, когда она любила другого человека. Мне бы не хотелось вызывать у него неприятные воспоминания.
Я не напишу девочке ничего плохого. Если Вы считаете, что это может вызвать нежелательные последствия, то имеете полное право читать мои письма. Надеюсь, что это письмо будет первым из многих, которые я отправлю Вам. Чтобы, отличать письма, предназначенные для девочки, я буду ставить в уголке конверта буквы КМ. Не сочтите за труд сообщить, приемлемо ли это для Вас.
Искренне Ваша
Лена Грей.
Письмо было аккуратно отпечатано на машинке. Обратный адрес — Западный Лондон. Заглавными буквами было напечатано напоминание: «ПОЖАЛУЙСТА, УДОСТОВЕРЬТЕСЬ, ЧТО ВЫ НАПРАВИЛИ ПИСЬМО НА ИМЯ МИССИС АЙВИ БРАУН».
Сестра Мадлен устремила взгляд на озеро. Когда Томми заварил чай и принес ей чашку, то увидела маленькую женщину глубоко задумавшейся.
* * *
— Клио, ты умеешь ладить с собаками. Пожалуйста, попробуй найти моего Уискерса, — попросила сестра Мадлен.
— Куда он убежал?
— Точно не знаю. Наверное, лежит в какой-нибудь яме.
Клио убежала, довольная ответственным поручением. Кит с завистью посмотрела ей вслед.
— Лично я лучше лажу с кошками, — сказала она.
— Знаю, — кивнула сестра Мадлен. — Кошки будто разговаривают с тобой, Кит Макмагон. Даже полудикие.
Она протянула Кит письмо, сказав всего несколько слов, но девочка поняла, что письмо следует прочесть в одиночестве. Видимо, рассказывать о нем Клио не надо. И отцу тоже. Потому-то письмо и пришло на адрес сестры Мадлен.
Она прочитала письмо раз сорок и запомнила наизусть каждую фразу. Мать рассказывала о своей дочери, ее темных волосах и сжатых кулачках. Значит, эта женщина могла знать что-то еще. Письмо было напечатано на машинке, поэтому читать его было легко. И выглядело как деловое, которые присылали на адрес аптеки.
Написано оно было очень вежливо, но холодновато. Кто эта Лена Грей, мисс или миссис? Если бы она что-то знала об этой женщине… Когда сестра Мадлен сказала, что мать упоминала при ней имя своей подруги, у Кит полегчало на душе.
— Я не знала, что у мамы были подруги.
— Твоя мать дружила со всеми, — ответила сестра Мадлен.
— Да, конечно! — У Кит засияли глаза. — Люди очень любили ее, правда?
— Очень, — кивнула старая монахиня.
— Вы редко ее видели. Она не так уж часто приходила к вам, верно? — Кит хотелось услышать о своей матери еще что-то хорошее. — Но ведь вам не нужно много времени, чтобы узнать человека. — Это была правда. Каждый сразу понимает, нравится ему кто-то или нет. — О чем вы говорили, когда мама приходила к вам?
— Так, о том о сем.
Содержание бесед с сестрой Мадлен было такой же тайной, как тайна исповеди.
— Но она рассказывала об этой Лене Грей?
— В основном она рассказывала о вас с Эмметом.
Во время редких визитов Элен Макмагон говорила о своих детях с огромной любовью; невозможно было себе представить, что эта женщина могла утопиться, оставив дочь и сына.
Сестра Мадлен свято верила в это.
Кит две недели думала, что написать в ответ. Пару раз она бралась за ручку, но ничего не выходило. Получалось то ли школьное сочинение, то ли слишком дружеское письмо незнакомому человеку. Как поступила бы на ее месте мать? Не стала бы торопиться, а хорошенько подумала.
Вот и она, Кит, сделает так же.
* * *
— Айви, я дала ваш адрес на случай, если мне будут приходить письма, — сказала Лена.
— Но ведь это и ваш адрес тоже, разве не так? — спросила заинтригованная Айви.
— Нет, я имею в виду вашу квартиру.
— Понимаю.
— Едва ли.
— Раз так, объясните.
— Просто иногда мне будут приходить из Ирландии письма, о которых Льюису не следует знать.
— Лена, будьте осторожнее.
— Нет. Это не любовные письма…
— Но письма будут из Ирландии, — уточнила Айви.
— Да. Это что-то вроде спасательного круга для моей дочери.
— Которая думает, что вы умерли?
— Да. Но она не поймет, что это я. Я притворюсь другим человеком. Своей подругой.
— Милочка, я бы так не поступила. И вам не советую.
— Поздно. Я уже сделала это.
— Ты больше не дуешься из-за телевизора в гостинице? — спросил Льюис.
— Конечно, нет. Я и не дулась. Просто у меня в тот момент было плохое настроение. Дулся как раз ты. Не искажай факты.
Глаза Лены смеялись; отношения были полностью восстановлены.
— Вот и хорошо. Ты сможешь прийти к нам и посмотреть…
— Как бы не так Если уж мне посчастливилось быть в Лондоне во время такого исторического события, я хочу наблюдать за ним своими глазами.
— Будешь всю ночь стоять на улице с ковриком и термосом?
— Конечно, нет. Мы с Айви и Джесси уже подыскали себе уголок.
— А как же я? Как же мистер Миллар, мать Джесси и все остальные смертные?
— Ты уже десять раз сказал мне, что будешь работать. Айви не хочет идти в пивную Эрнеста, потому что там будет эта ужасная Шарлотта. Миссис Парк отведут к соседям, и она посмотрит телевизор у них. А мистер Миллар поедет к брату, которого ненавидит… Допрос окончен? — шутливо спросила она.
— Я люблю тебя, — внезапно сказал Льюис.
— Надеюсь. Иначе я не сбежала бы с тобой.
— А разве я сам не сбежал с тобой?
Но это было далеко не то же самое.
— Конечно, — мягко ответила Лена. — Только мы не сбежали, а уплыли за море. Как рыбки.
* * *
— Папа, у мамы была лучшая подруга? Такая же, как у меня Клио?
— Конечно. Она дружила с мамой Клио.
Оба знали, что это неправда: Элен не любила Лилиан Келли.
— Нет, раньше. До встречи с тобой.
— У мамы были подруги по общежитию. Она о них упоминала.
— А как их звали?
— Не помню, моя радость. Это было давно. Кажется, одну из них звали Дороти. А вторую — Кэтлин.
— Может быть, ее звали Лена?
— Не помню. А что?
— Просто интересно, как люди сокращают свои имена. Может быть, Лена — это сокращенное «Кэтлин»? — Щеки Кит раскраснелись, глаза сверкали.
Мартин Макмагон слегка задумался. Кажется, ей хотелось, чтобы так было.
— Вполне возможно. Во всяком случае, Лена — это явное сокращение.
Кит довольно кивнула.
«Интересно, что происходит в голове моей дочери?» — уже не в первый раз подумал Мартин.
С мальчиками было куда проще. Вечерами он ходил с Эмметом на озеро удить рыбу. Сначала Эммет не хотел прикасаться к лодке, но Мартин был настойчив.
— Мы понятия не имеем о том, что случилось в ту ночь, но знаем одно: твоя мать хотела, чтобы ты не боялся озера, которое она так любила.
— Папа, но лодка…
— Сынок, лодка — это средство передвижения по озеру. Мы не знаем, как утонула Элен, но будем плавать с тобой по озеру так же, как она.
Он оказался прав. Сын с удовольствием ходил на рыбалку. Радовался, когда на его удочку попадали окунь или щука.
И не замечал мертвого взгляда отца, сидевшего на веслах.
* * *
— Лена, писем для вас нет.
— Нет? Вот и лады.
— Я вижу, вы освоили многие лондонские словечки, — улыбнулась Айви.
— Если я собираюсь жить в Лондоне, то должна научиться говорить как местная, — ответила Лена.
— А мне казалось, что вы не прочь вернуться.
— Нет, это невозможно.
— А как же спасательный круг? — не отставала Айви.
— Наверное, вы были правы. Это очень глупо и очень опасно.
— Не хмурьтесь, Лена Грей. Я ваш друг… Я не говорила, что это глупо или опасно. Только советовала вам быть осторожнее.
— Айви, вы настоящая подруга.
— При случае могу ею быть, но сейчас не то время, так что замнем для ясности.
Айви вернулась в свою квартиру на первом этаже, однако Лену с собой не позвала. Она знала, что момент истины еще не настал.
Джесси Парк волновало, сумеет ли ее мать во время коронации воспользоваться соседским туалетом.
— Понимаете, в такие моменты она очень возбуждена. — Лена терпеливо слушала. — Ох, Лена, я знаю, что надоедаю вам своими жалобами. Но поделиться мне не с кем, а вы всегда такая спокойная, такая практичная…
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |