— Тем не менее я уезжаю.
— Один?
— Но ты же не можешь поехать со мной…
— Ну, я бы взяла несколько дней…
— У тебя нет паспорта, — не моргнув глазом ответил Льюис.
Конечно, как может покойница иметь паспорт? Зато Льюис мог уехать за границу когда угодно. Но без нее.
— Когда ты едешь?
— Сегодня, — ответил Грей.
Лена с трудом подняла словно налившуюся свинцом голову и посмотрела ему в глаза:
— Льюис, ты меня любишь?
— Очень. — Наступила пауза. — Ты мне веришь?
— Не знаю, — мрачно ответила Лена.
На лице Льюиса отразилось недовольство. Он ненавидел такие разговоры, но Лена слишком устала, чтобы обращать на это внимание. Он все равно уедет, так зачем притворяться веселой и жизнерадостной?
— Все ты прекрасно знаешь, — огрызнулся Грей. — Не люби я тебя, только бы меня здесь и видели!
— Ты прав, — покорно ответила она.
— Лена, не заставляй меня испытывать чувство вины. Это шанс, та самая возможность, о которой мы мечтали. А ты скулишь, как брошенная жена. Это не в твоем стиле.
— Ты опять прав. В моем стиле радоваться, улыбаться и закрывать глаза на то, что происходит.
— И что же, по-твоему, происходит? — ледяным тоном спросил Льюис.
— То, что ты вытираешь об меня ноги. Возвращаешься домой ночью…
— О господи… Что угодно, только не сцена в общественном месте! — Он прикрыл лицо руками.
— Черт побери, ты делаешь все, что тебе хочется. Ты не женишься на мне, потому что я мертва. Не везешь меня за границу, потому что я мертва. Когда я умру, тебе даже не придется меня хоронить, потому что я мертва и уже похоронена. Ты не думал об этом, нет? — В ее смехе слышалась истерическая нотка.
— О боже, Лена, возьми себя в руки! — Льюис тревожно огляделся по сторонам.
— Я держу в руках себя, но не тебя. Нас ничто не связывает. Ничто.
Тут он не выдержал:
— А что нас должно связывать? Мы же не верим в брачные узы, мы выше этого. Любовь не признает правил. Она либо есть, либо ее нет.
— Какая уж тут любовь, если ты везешь во Францию какую-то горничную, с которой спишь в последнее время?
— Лена, мне противно тебя слушать. Позвони в «Драйден» и спроси, путаюсь ли я с кем-нибудь. Спроси, спроси!
— Проклятие, оставь мне хоть каплю гордости! Думаешь, я унижусь до таких расспросов?
— Ты и так меня проверяешь. Требуешь доказательств, а когда я их привожу, злишься.
— Езжай в Париж, Льюис. Я сыта тобой по горло. Езжай и не возвращайся.
— Хорошо, — ответил он. — Но если я не вернусь, помни: ты сама меня об этом попросила.
Вторая половина дня выдалась напряженной. Джесси иногда взглядывала на Лену, но та отмахивалась от вопросов и проявлений сочувствия.
— Что, плохие новости? — спросила ее Доун.
— Ничего подобного! Льюис едет во Францию. Я смогу присоединиться к нему на уик-энд.
— Какие же вы счастливые! — с искренним восхищением воскликнула Доун.
В шесть часов Лена с громадным облегчением надела чехол на пишущую машинку, заперла ящики письменного стола и ушла из офиса. К этому времени Льюис уже должен был уехать. Наверное, после ленча он отправился прямо домой и собрал чемоданы. Единственная проблема заключалась в количестве вещей. Он взял вещи на десять дней или на более долгий срок? Хуже всего, что Льюис был прав: она сама его отпустила.
Желая оттянуть возвращение в пустую квартиру, Лена зашла в паб.
— Вы слишком красивы, чтобы пить в одиночку, — сказал бармен, когда Лена заказала джин с тоником.
— Последствия непредсказуемы, — ответила она.
Он засмеялся, но тут же отошел. Выражение глаз Лены говорило, что она не шутит.
Айви поила чаем поразительно красивую ирландскую девушку в желтой блузке и юбке из шотландки. Она была молодой копией Лены: те же сверкающие волнистые волосы и большие голубые глаза.
— Миссис Браун, я представляла вас по-другому. Столько лет посылала вам письма, а не знала, что вы такая… — Она запнулась.
— Какая? — с насмешливой угрозой спросила Айви.
— Ну, такая молодая и веселая. Мне казалось, что вы старая и сердитая.
— Это Лена писала обо мне такое?
— Нет. Она ничего о вас не писала. Я очень мало знаю о ее теперешней жизни, но зато все знаю о времени, которое она провела с моей мамой. Она так интересовалась моими делами, что я стала немножко эгоисткой. Боюсь, что…
— Она обожает ваши письма. В этом вы можете не сомневаться.
— Как жаль, что ее сейчас нет…
Голос Кит был таким грустным, что у Айви сжалось сердце.
— Да… Но вы не сообщили, что приедете. Думаю, если бы она знала, то осталась бы.
— Я хотела сделать ей сюрприз.
— Так вы не знали, что она уезжает? Она вам не сообщила?
— Сообщила. Но… Знаете, у меня возникло странное чувство, что она не уедет, что это еще не решено. Я надеялась застать ее.
— Выходит, вы даром потратили время.
— О нет! Я познакомилась с вами. Узнала, где она живет. Лена — единственный человек на свете, который рассказывает мне о маме. Они были близкими подругами. И я понимаю, почему. Лена пишет замечательные письма и превращает переписку в настоящую беседу.
— Не сомневаюсь, — сказала Айви.
— Не могли бы вы показать мне ее квартиру? Держу пари, она не стала бы возражать.
— Нет, милочка, лучше не надо. Люди, которые снимают у меня жилье, хотят уединения. Это было бы неправильно.
— У вас на доске висят ключи от всех квартир.
— Да, но пользоваться ими можно только в крайнем случае.
— А я — не крайний случай?
— Нет, дорогая. Она ужасно расстроится, что разминулась с вами, но… — Слова Айви прервал стук в дверь.
— Извините, милочка, я на минутку.
Айви устремилась к двери с неожиданной прытью. Однако Кит успела увидеть очень красивого мужчину в белой рубашке с расстегнутым воротником и серых фланелевых брюках, похожего на кинозвезду.
— Айви… — начал он.
— Если не возражаете, поговорим в коридоре.
— Что за дела? — успел сказать мужчина, исчезая из виду.
Кит осматривала необычную комнату Айви. Все стены были покрыты репродукциями, плакатами, программками, подставками для пивных кружек и маленькими вырезками из газет. «Здесь не соскучишься, — подумала Кит. — Уютное местечко». Но злоупотреблять гостеприимством хозяйки не следовало. Она допьет чай и уйдет. Только оставит письмо Лене.
Голоса в коридоре стали громче. Казалось, красивый незнакомец был недоволен.
— Послушайте, я не могу оставить ящик посреди дороги! Хотите, чтобы люди о него спотыкались? Если кто-нибудь свернет себе шею, на вас подадут в суд.
— Все в порядке. Я уже сказала, что уберу его позже.
Но он ничего не желал слушать. В коридор вынесли большой деревянный сундук Дверь приоткрылась, мужчина поднял глаза и увидел Кит.
— Вот это да… — пробормотал он.
— Добрый день, — улыбнулась ему девушка.
Похоже, Айви не терпелось его спровадить.
— Ну, если это все… — начала она.
— Айви, вот мой ключ. Повесьте его вместе с остальными. Сундук заберут позже.
— Хорошо, хорошо, — оборвала его Айви. — Да, я все поняла. Счастливого пути.
— А это кто? — обворожительно улыбнулся мужчина.
— Это моя подруга, ее зовут Мэри Кэтрин.
— Рад познакомиться с вами, Мэри… — сказал он.
— А вас?.. — Кит хотела спросить, как его зовут.
Но тут с улицы донесся требовательный сигнал.
— Такси не станет ждать вас вечно, — быстро вмешалась Айви.
Стоя у стеклянной двери, Кит увидела, что мужчина попытался поцеловать Айви в щеку, но та шарахнулась от него. И он ушел.
— Кто это? Какой красивый…
— Не обращай внимания, Кит. Он еще тот тип. От него одни неприятности.
— А почему вы назвали меня Мэри Кэтрин?
— Твоя мать… — начала Айви, но тут же поправилась: — Лена мне говорила, что это имя дали тебе при крещении и что так тебя называют в школе.
— Похоже, в Лондоне обо мне знают всё! — Кит захлопала в ладоши от радости.
У Айви не хватало духу спровадить ее. Если Лена еще не вернулась домой, значит, она задерживается. Они заранее договорились, что на всякий случай у ее дверей Лена останавливаться не будет.
— Кит, милочка, посидите минутку, хорошо? Мне нужно сходить наверх. Я сейчас вернусь.
Айви взяла бумагу, карандаш и поднялась по лестнице. «Она здесь», — написала Айви, подсунула листок под дверь и спустилась обратно, перешагивая через две ступеньки. Кит была в комнате. Слава богу, она не прочитала ярлык на сундуке, оставленном Льюисом. Ярлык, подписанный его фамилией.
— Выпьем еще по чашечке, — сказала Айви.
— А я вас не задерживаю?
— Нет, милочка. Я вам рада.
Поскольку Льюис уехал и Лена вернется в пустую квартиру, пусть ее утешит подробный рассказ о визите дочери.
Когда входная дверь открылась, Айви подняла глаза. В ее взгляде были тревога и беспокойство, заставившие Кит посмотреть в ту же сторону. За стеклянной дверью квартиры Айви появилась темноволосая женщина. Рассмотреть ее как следует мешала штора.
— Все в порядке! — неестественно высоким голосом воскликнула Айви. — Я оставила вам записку, так что можете не входить! — Кит не слышала, что ей ответили. Голос женщины звучал приглушенно. — Я поднимусь к вам позже. Сейчас у меня гость. — Все это напоминало слова из роли в исполнении плохой актрисы.
Кит так и не поняла, что заставило ее сделать это, но она подошла к двери. Ей почудилось, что Лена неожиданно вернулась домой. Когда дверь открылась, женщина, поднявшаяся по лестнице, инстинктивно обернулась.
Там стояла она. Женщина в белом платье и просторном белом жакете, с желто-синей косынкой на шее. Ее лицо обрамляли волнистые темные волосы.
Крик застрял у Кит в горле. Казалось, время остановилось. Все застыли на месте: женщина на лестнице, Айви Браун в дверном проеме и Кит, прижавшая руку к горлу.
— Мама! — крикнула она. — Мама!
Ответа не было.
— Мама…
Лена протянула руку, но Кит попятилась.
— Ты не умерла. Ты сбежала. Не утонула… Просто бросила нас… Ты нас бросила…
Белая как мел, она не сводила глаз с женщины, стоявшей на лестнице.
— Ты заставила нас думать, что умерла!
Кит заплакала, толкнула входную дверь и опрометью выскочила на улицу.
Глава шестая
Айви догнала ее у перекрестка.
— Пожалуйста, — начала упрашивать она. — Пожалуйста, вернитесь.
Лицо Кит было пепельным; казалось, из него ушла жизнь. Она ничем не напоминала смышленую девушку, сидевшую в комнате Айви несколько минут назад. Однако та девушка не могла знать, что встретится с призраком.
— Умоляю вас, вернитесь! — Айви потянулась к ней, но Кит съежилась и сделала шаг назад. — Это для вас страшное потрясение. Не надо оставаться на улице.
— Я должна идти… должна идти.
Кит с ужасом смотрела на машины, сновавшие во все стороны, на непривычно большие красные автобусы и людей, так не похожих на жителей Лох-Гласса. Стоял шумный и суетливый лондонский вечер.
— Мать очень любит тебя, — сказала Айви, надеясь найти нужные слова.
— Моя мать умерла! — выпалила Кит.
— Нет, нет.
— Она умерла. Утонула в озере… утопилась… Я знаю, что… Я единственная, кто знает это. Это не она. Моя мать утопилась! — У Кит началась истерика.
Айви поняла, что надо делать. Ее маленькая жилистая рука обняла девушку за плечи.
— Мне все равно, что ты говоришь, но одну я тебя не оставлю. Идем со мной.
Она то вела, то тащила Кит к дому двадцать семь, к двери собственной квартиры.
Лены там не было. Казалось, этих десяти минут не существовало; стены комнаты покрывали те же дурацкие картинки. Кит упала на тот же стул, на котором сидела, когда услышала шаги на лестнице и встала, чтобы посмотреть, кто там.
Что ее дернуло? Что было бы, если бы она не встала? Кит испытывала странное ощущение: казалось, голова стала бумажной. Появился звон в ушах, а пол стремительно поднялся навстречу. Издалека доносились какие-то крики.
Затем ей ткнули что-то в лицо, и Кит ощутила отвратительный удушливый запах. А потом прямо перед ней возникло встревоженное лицо Айви. Она держала в руке флакончик.
— Ничего не говори. Просто нюхай.
— Что? Что?
— Это нюхательная соль. У тебя был обморок.
— У меня никогда не бывает обмороков! — ответила Кит.
— Ну теперь теперь все в порядке. Пойдем, я отведу тебя на диван…
— Где она? — спросила Кит. Вместе с ощущением реальности к ней вернулось и ощущение невозможности случившегося.
— Наверху. Она не придет, пока я не позову.
— Я не хочу ее видеть.
— Тс-с, тс-с… Ладно. Наклони голову к коленям, чтобы восстановить кровообращение.
— Я не хочу…
— Ты слышала? Я сказала, что не пойду за ней, пока ты не будешь готова.
— Я не буду…
— Ладно. А теперь выпей сладкого чаю.
— Я не пью сладкий… — начала Кит.
— А сегодня выпьешь, — властно сказала Айви.
Крепкий сладкий чай сделал свое дело — щеки девушки слегка порозовели.
Наконец Кит сказала:
— Она здесь давно?.. С тех пор, как мы решили, что она умерла?
— Она все расскажет тебе сама.
— Нет.
— Еще чаю… и печенья. Пожалуйста, Кит. Так поступали в войну, когда у человека был шок Это помогало тогда, поможет и теперь.
Бедная женщина старалась изо всех сил.
У Айви было морщинистое лицо и яркие глаза, напоминавшие пуговицы. Она была похожа на дружелюбную любопытную обезьянку, которую Кит видела в зоопарке. Когда они там были? Еще при маме или в следующем году, когда отец повел их с Эмметом в зоопарк, чтобы отвлечься от трагедии, которую все они пережили?
Кит хотела отказаться от второй чашки, но вдруг поняла, что Айви больше нечего ей предложить, и согласилась.
— Почему она приехала именно к вам?
— Что ты имеешь в виду?
— Вы уже были подругами?
— Я сдаю жилье. Вот и все.
— Но теперь вы с ней дружите?
— Да, дружу.
— Почему? — Лицо Кит сморщилось от горя и непонимания.
— Почему? Она очень хороший человек С кем и дружить, как не с ней? — жизнерадостно ответила Айви, сделав вид, что не поняла вопроса. Потому что ответить по существу было невозможно.
Они слышали тиканье настенных часов и отдаленный шум уличного движения. С лестницы донеслись шаги, но это была не Лена, а пара с третьего этажа, решившая куда-то выйти. Кит и Айви напряглись, уставившись в тюлевую штору.
Когда дверь хлопнула, Айви воскликнула:
— Ну вот, я же говорила, что она не спустится, пока ты не захочешь ее видеть!
Ответом ей стало молчание.
— Может, сама поднимешься?
— Не могу.
— Ладно, всему свое время.
— Такого времени не будет.
После минутной паузы Айви спросила:
— Не возражаешь, если я поднимусь и скажу ей, что ты пришла в себя?.. Честное слово, я не буду звать ее вниз. Просто она должна знать…
— Какое ей дело до меня и всех нас!
— Пожалуйста, Кит… Она сидит там одна и ничего не знает. Я только на минутку. — Кит молчала. — Не убегай, ладно?
— Я не из тех, кто убегает, — ответила Кит.
— Она все тебе расскажет.
— Нет.
— Когда ты захочешь слушать, — добавила Айви и ушла.
Кит подошла к двери.
Сюда все эти годы приходили ее письма, письма Лене Грей, в которых она делилась личными воспоминаниями о матери, описывала могилу, на которой они посадили цветы. Рассказывала этой Лене Грей то, чего не рассказывала никому, а все это время ее обманывали. Ее накрыла волна гнева и стыда. Нет, она не улизнет из этого дома, делая вид, что ничего не было! Мать жива. Об этом должны узнать отец, Эммет и все остальные.
Эта новость будет для всех шоком. Снова закружилась голова, как перед обмороком, но девушка переборола себя. Она поговорит с матерью. Выяснит, что случилось и почему. Почему мать бросила их и сбежала в Лондон, в то время как все в поисках ее метались по берегу озера.
Кит вышла из комнаты и поднялась по лестнице, решив стучать во все двери, пока не найдет нужную. Но это не понадобилось. На площадке второго этажа она услышала голос Айви:
— Лена, я вернусь к ней. Девочка испытала такое потрясение, ее нельзя оставлять одну…
Тут Айви увидела Кит и молча посторонилась, пропуская ее в комнату.
— Кит?
Мать сидела в кресле, зябко кутаясь в шаль. Видимо, подруга заметила, что Лену трясет, и укрыла ее. В руке она сжимала стакан с водой.
Айви тихо вышла, закрыв за собой дверь, и они остались одни.
Мать и дочь.
— Почему ты это сделала? — спросила Кит. Ее взгляд был мрачным, голос — ледяным. — Почему заставила нас думать, что ты умерла?
— У меня не было другого выхода, — без всякого выражения ответила Лена.
— Нет, был! Если ты захотела уйти от нас — от папы, Эммета и меня, — то могла сделать это… могла сказать нам, что уходишь, а не заставлять искать тебя, молиться за тебя и думать, что ты в аду… — У Кит сорвался голос.
Лена не ответила. Ее широко раскрытые глаза были полны ужаса. Все обернулось так, что хуже некуда. Дочь нашла ее и теперь испытывала гнев и презрение. Что ответить? Сказать девочке, что настоящее предательство совершил ее отец? Или защищать его? Пусть Кит думает, что по крайней мере один из родителей достоин ее доверия.
В девочке была сила и решительность. Лена знала все тайны ее сердца из ее писем. Но больше она не узнает ничего. Это причиняло такую же острую боль, как пустой шкаф, в котором прежде хранились костюмы Льюиса Грея.
Лена показала на стул, но Кит не стала садиться. Она осматривала комнату, пытаясь взять себя в руки. Лена не сводила с дочери глаз, стараясь угадать ее мысли.
Кит сделала глубокий вдох, собираясь что-то сказать, но передумала. Подошла к окну, отодвинула плотную штору и выглянула на улицу. Казалось, девушка собиралась с силами.
Лена дрожащей рукой поставила на стол стакан воды. Как в замедленной съемке.
— Скажи что-нибудь…
— Почему я должна что-то говорить? — спокойно ответила Кит. — Что я могу сказать? Говорить должна ты.
— А ты будешь слушать?
— Да.
— Я приняла решение. Я любила другого человека. Очень любила. И ради этой любви бросила тебя, Эммета… и всю свою прежнюю жизнь.
— И где он, этот человек, которого ты так любила? — В голосе Кит звучала издевка.
— Его здесь нет, — ответила Лена.
— Но почему ты заставила нас думать, что умерла? — Голос Кит был натянуто спокойным, словно она держалась за соломинку.
— Я не делала этого. Произошла какая-то ошибка.
— А теперь послушай меня! — не выдержала Кит. — Я считала тебя умершей с двенадцати лет! Мы с братом ходили на твою могилу каждую годовщину смерти, молились за тебя! Когда папа говорит о тебе, у него такое грустное лицо, что даже статуя заплакала бы. А ты здесь, в этом городе… потому что любила какого-то другого человека… человека, который тебя не любит. И ты еще говоришь, что люди считают тебя мертвой по ошибке? Наверно, ты сошла с ума. Просто сошла с ума!
Гнев Кит заставил Лену прийти в себя. Она сбросила шаль, встала и посмотрела дочери в глаза:
— Я не участвовала в этом заговоре. Я сообщила твоему отцу, что ухожу от него. Позволила ему самому решать, что сказать соседям и друзьям. Это самое меньшее, что я могла для него сделать. Позволить ему сохранить достоинство… Я ничего не требовала, — сделав глубокий вдох, продолжила она. — Я была не в том положении. Просто сказала, что надеюсь увидеть вас через несколько лет.
— Неправда, ты не сообщила папе, что уходишь. Ты ничего ему не сказала. Мне все равно, как ты лгала себе, но не лги мне. Я слышала, как он по ночам плакал у себя в спальне. Я сама ходила с ним к озеру, пока тебя искали. Я была там, когда тело нашли. Он обрадовался и сказал, что теперь ты будешь с миром покоиться в земле. Не говори мне, что папа знает об этом… спектакле. Я все равно не поверю.
Они стояли в метре друг от друга; лица обеих пылали от гнева.
— Если он сумел одурачить даже тебя, значит, он лучший актер, чем я думала, — с горечью ответила Лена. — Я никогда не прощу себя за горе, которое причинила вам с Эмметом, но на нем тоже лежит доля вины. Он все знал. Я оставила ему письмо.
— Что?
— Я оставила ему длинное письмо, в котором все объяснила. И не просила ничего. Даже понимания.
Кит пошатнулась:
— Письмо… О боже! — Она схватилась за горло. Ее лицо побелело.
До сегодняшнего дня Кит Макмагон не знала, что такое обмороки, но сейчас опять была близка к нему. Усилием воли она справилась с головокружением и тошнотой.
— Я понимаю, ты мне не веришь, — заволновалась Лена.
— Верю, — сдавленным голосом сказала Кит.
— Ты знала о нем?
— Я нашла его… и бросила в огонь.
— Что?
— Я сожгла его.
— Сожгла? Письмо, адресованное другому человеку? О господи, зачем ты это сделала?
— Хотела, чтобы тебя похоронили на церковном кладбище, — ответила Кит. — Если бы узнали, что ты покончила с собой, этого бы не случилось.
— Но я не собиралась покончить с собой. О боже, зачем ты вмешалась?
— Я думала, что ты…
— С чего ты взяла? У тебя не было на это никакого права! Не могу поверить… Это невозможно!
— Там была перевернувшаяся лодка… Все искали тебя. И сержант О’Коннор тоже…
— О господи, если бы ты отдала это письмо отцу…
— Но ты была такая странная в те дни… такая чужая… Разве ты не помнишь? Вот мы и подумали…
— Не говори за всех. Это пришло в голову только тебе!
— Нет. Оказалось, что так думали многие.
— Откуда ты знаешь?
— По городу поползли слухи…
— А как же расследование? Твой отец договорился с Питером Келли, чтобы тот принял чужие останки за мои?
— Они решили, что это ты. Все так подумали.
— Но кто это был? Чье тело лежит в моей могиле?
Кит посмотрела на нее с изумлением:
— Не знаю. Наверное, того, кто утонул когда-то.
Но Лена отмахнулась:
— Чушь! Он пошел бы на все, лишь бы скрыть, что я ушла от него.
— Отец не знает, что ты бросила его, — очень спокойно ответила Кит. — Благодаря мне. Он уверен, что произошла трагедия.
Лена была в ужасе. Значит, долгие годы Мартин думал, что она утопилась в озере, в нескольких шагах от их порога. Как такое могло случиться?
— Но даже если он знал… Если подозревал, что я собираюсь уйти от него, зачем мне лишать себя жизни?
— Нет, он вовсе не думает, что ты лишила себя жизни. Он считает, что это был несчастный случай. Он всегда говорил об этом нам с Эмметом.
Лена взяла пачку сигарет и машинально протянула ее дочери, но Кит покачала головой. Теперь в комнате было так тихо, что треск спички о коробок прозвучал словно щелчок кнута.
Прошла целая вечность, прежде чем Кит сказала:
— Прости, что я сожгла письмо. Тогда мне казалось, что по-другому поступить нельзя.
Собравшись с духом, мать ответила:
— Ты не знаешь, как я жалею, что была вынуждена бросить вас, но тогда… тогда… — Она опустилась на стул, однако Кит продолжала стоять.
— Ты могла приехать к нам, сообщить, что жива, что произошла ошибка. — Лена молчала. — Я ведь могла не сжечь письмо. Во всяком случае, тогда я сама не понимала, что делаю. Но ты не хотела этого, правда? Ты позволила нам думать… думать, что…
— Я была в ловушке, — ответила Лена. — Я обещала твоему отцу…
— Ты сама подстроила эту ловушку, — сказала Кит. — Не говори о том, что ты обещала папе. Когда ты выходила за него замуж, то поклялась его любить, почитать и слушаться. Но это тебя не остановило.
— Кит, сядь, пожалуйста.
— Не сяду! Я не хочу здесь сидеть.
— Ты очень бледная… у тебя больной вид.
— У нас дома говорят «хворый». Ты даже наши слова забыла.
— Сядь, Кит. У нас не так много времени… может быть, это наш последний шанс.
— Я не нуждаюсь в светских беседах.
— Я тоже.
И все же Кит последовала совету: ее не держали ноги.
— Как по-твоему, что в этой истории хуже всего? — наконец спросила Лена.
— Горе, которое ты причинила папе.
Наступило молчание, а потом Лена очень мягко сказала:
— Точнее, то горе, которое ему причинила ты.
— Так нечестно. Я в этом не виновата.
— Я и не виню тебя. Просто хочу спросить… спросить, что нам теперь делать…
— Откуда я знаю? Я не видела тебя с двенадцати лет. Не знаю, какая ты. Ничего о тебе не знаю. — Казалось, Кит мечтала оказаться от нее как можно дальше.
Лена боялась открыть рот. Каждое ее слово только отталкивало девочку. Поэтому она сидела и ждала. Когда молчание стало невыносимым, она сказала:
— Ты знаешь обо мне… мы писали друг другу много лет…
Взгляд Кит остался холодным.
— Неправда. Это ты знаешь обо мне все. Даже то, чего не знает больше никто на свете. Я рассказывала об этом, потому что верила тебе. А про тебя я не знаю ничего. Ничего, кроме лжи.
— Я писала правду! — воскликнула Лена. — Все время писала, что мать любила тебя и гордилась тобой… Разве не так?
— Не так Ты не писала, что мать бросила нас… сбежала…
Глаза Лены вспыхнули.
— А ты не писала, что сожгла письмо, которое все объясняло!
— Я сделала это, потому что хотела сберечь ее репутацию.
Лена с горечью заметила, что дочь говорит о ней в третьем лице. Словно ее мать действительно умерла.
— Ты говорила, что дорожишь моими письмами, — сделала она еще одну попытку. — А кто их писал, разве не я? Все в этих письмах было правдой. Я действительно работаю в агентстве по трудоустройству, а Льюис — в гостинице…
— Мне нет до этого дела… не думай, что мне это интересно. Я пойду.
— Не уходи, прошу тебя. Как ты будешь жить, узнав такую ужасную новость?
— Я уже узнавала ужасные новости и выжила, — с горечью ответила девушка.
— Ну посиди еще немножко. Если мои слова раздражают тебя, я буду молчать. Но я не хочу, чтобы ты осталась одна после такого потрясения.
— Раньше тебе не было до этого дела… когда ты бросила нас…
Кит поднесла кулачок ко рту, пытаясь справиться со слезами. Лена знала, что лучше не трогать ее. А Кит не терпелось уйти, но ей надо было собраться с духом. Она кусала пальцы, стараясь не заплакать.
Подперев щеку ладонью, Лена глядела в окно, за которым люди жили обычной жизнью.
Кит взглянула на нее.
Мать всегда была такой. Могла сидеть молча до бесконечности. Когда они ходили на озеро, все остальные бегали туда-сюда и что-то показывали друг другу, а мать безмятежно сидела, не испытывая желания ни говорить, ни двигаться. Когда вечерами семья собиралась у камина, отец показывал детям карточные фокусы, разучивал скороговорки или играл в «лудо», а мать просто смотрела в огонь, иногда гладила Фарука и молчала.
Тогда эта картина казалась такой мирной! Зачем этот человек пришел и увел от них мать? Злоба на Грея, который сломал им жизнь, помогла Кит справиться со слезами. К ней вернулась способность говорить.
— Он знает о нас? — в конце концов спросила она.
— Кто? — искренне удивилась Лена.
— Этот человек... как его… Льюис.
— Да, его зовут Льюис. Конечно, знает.
— И это не помешало ему увести тебя? — В голосе Кит звучало отвращение.
— Я ушла сама. Потому что хотела этого. Ты должна понять, что я очень хотела этого. Иначе мне не хватило бы сил бросить вас.
Кит заткнула уши:
— Я не хочу это слышать! Не хочу думать о том, чего ты хотела! Когда я думаю об этом, меня тошнит! — Ее лицо покраснело от гнева.
Девочкам бывает неприятно думать о том, что их родители занимаются сексом. А тут речь шла о желании, которое вызывал у матери другой мужчина. И Лена поняла это.
— Я сказала так, потому что не снимаю с себя вины.
— Вины! — Это слово прозвучало, как звук пощечины.
Лена испугалась, что Кит сейчас встанет и уйдет навсегда.
— Что мы будем делать? — быстро спросила она.
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— Ты скажешь Эммету и… ну, твоему отцу, что… что все обстоит не так, как они думали?
— Ты всегда знала, что все обстоит не так, как мы думали.
— Кит, пожалуйста… Ведь я этого не хотела. Так вышло по ошибке.
— О чем ты собираешься меня попросить? — холодно сказала Кит.
Помолчав, Лена подняла голову и посмотрела дочери в глаза:
— Чего хочешь ты? Чтобы все узнали правду — что я жива?
Последовала еще одна долгая пауза, а затем Кит медленно сказала:
— Раз уж ты пять лет хотела, чтобы тебя считали мертвой… пусть все так и останется.
Эти слова прозвучали для Лены как стук молотка, забивавшего гвозди в крышку ее гроба.
Она осталась одна.
Айви видела, как девушка спустилась по лестнице и пошла к двери. Теперь она уже владела собой. Ей не потребуется помощь, чтобы перейти на другую сторону улицы. Она выглядела как человек, который сам справится со своими проблемами. Но ее лицо словно окаменело. Такого пустого и холодного выражения на нем раньше не было.
Айви очень хотелось подняться к Лене. Хотелось утешить женщину, которая в один день потеряла и любовника, и дочь. Но она понимала, что этого делать не следует. Лена знает, где живет ее хозяйка. Когда она будет готова к разговору, то спустится сама. Но не раньше.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 33 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |